Содержанием учебной деятельности выступают теоретические знания, овладение которыми развивает у детей
теоретическое сознание и мышление, а также творчески-личностный уровень осуществления практических видов деятельности.
Создание абстрактных отношений между уже отражёнными на разных уровнях эмпирического и
теоретического сознания идеальными данными восприятия и данными, упорядоченными в понятиях познания, приводит к тому, что факт постоянства величин в непосредственно-чувственном отражении, имеющем место в процессах восприятия пространственных свойств объектов, превращается в абстрактный обособленно существующий абсолютный феномен восприятия.
Уровень же развития
теоретического сознания во многом зависит от уровня развития подсознания.
Только в этом случае усилия
теоретического сознания получат свою пролонгацию на уровне обыденного сознания.
Ценность всему новому придают
теоретическое сознание и нравственная убеждённость.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: аппретурный — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Будучи зафиксированы
теоретическим сознанием, они привлекаются к участию в построении гипотез и концепций, объясняющих суть того, что происходит с социальным миром.
Познавательное отношение
теоретического сознания к социальной реальности, имеющее вид накопления фактов и идей, предстаёт как приобретение всё более адекватных представлений о ценностях, потребностях, интересах, которыми руководствуются люди в практике социальных отношений.
Принцип «имманентного развития», сложившийся в рамках европоцентризма, уводил
теоретическое сознание от этой проблемы [122].
Главной задачей критической теории не были, таким образом, ни одно лишь описание и объяснение мира со всеми его тёмными сторонами, ни тем более одна лишь негативная его оценка: речь шла о коренном изменении
теоретического сознания, понимаемом при этом как начало больших социальных перемен, направление которых выражалось постоянно в лозунге эмансипации.
Рациональное в данном случае выступает как упорядоченное, опосредованное, обобщающее, близкое научному
теоретическому сознанию в противовес эмоциональному компоненту, стихийному, связанному с непосредственным впечатлением, сиюминутным воздействием.
Если
теоретическое сознание приобретается в процессе обучения, то обыденное во многом биологически задано.
Рубеж веков традиционно становится символической вехой и поводом для подведения итогов эволюции
теоретического сознания.
Констатируется продолжающийся раскол
теоретического сознания, неспособность, или принципиальное нежелание различных направлений, представленных в социальных и гуманитарных науках, найти методологически продуктивные точки соприкосновения и теоретические ориентиры, которые могли бы позволить выйти из круга во многом исчерпанных сегодня общих парадигм познания человека, общества, культуры и истории.
Скорее, он оставляет ощущение распада некоторой части
теоретического сознания, выявляющего лишь, в лучшем случае, и по своему, своего рода «стремление к истокам», но не более чем в форме модифицированного литературно-философского дискурса.
Прежде всего, они обратили внимание на то, что необходимым условием собственно самого существования многообразных и изменчивых социальных образований, явлений и процессов культуры, интерпретируемых и, по разным основаниям, различаемых и связуемых
теоретическим сознанием, является собственно непосредственная биологическая жизнь индивидуального человека.
Однако столь же неизменно
теоретическое сознание, исследующее эту связь, воспроизводит и традиционную дихотомию её объяснений, служащую основанием большей части внутренней проблематики и источником едва ли не перманентного кризиса социальной теории.
Если исходное состояние совместной жизнедеятельности людей определялось как «хаос», то
теоретическое сознание искало причины и пути его исторического преобразования в «космос» человеческих отношений и его рационализации, пытаясь решить проблему того, «как возможно общество».
Однако длительные и, казалось бы, исчерпывающие усилия, призванные посредством последовательного или избирательного выявления каузальных связей, диалектически, трансцендентально или системно, с позиций социологического реализма и номинализма, исторического монизма, плюрализма, релятивизма, или неким методологически иным образом преодолеть затруднения
теоретического сознания, обнаруживаемые и, в немалой степени, порождаемые его собственной, в конечном счёте, всегда распадающейся структурой, так и не позволили выйти за пределы преследующих социальную науку внутренних идейных противостояний.
Однако основной спектр обновлённых общесоциологических представлений обнаруживает себя, возникая в предельно интуитивных или сугубо эстетических интерпретациях «жизненных», нежизнеспособных и откровенно безжизненных, распадающихся миров социологического пост-модерна, с одной стороны, и завершаясь в нео-технологических определениях и гипостазируемых идеально-типических конструкциях
теоретического сознания, исследующего становящееся (или вновь обнаруживаемое) «глобальное общество», с другой.
Но формальная этика, развившаяся исключительно на почве кантианства, далее мыслит категорию долженствования как категорию
теоретического сознания, т. е. теоретизует её, и вследствие этого теряет индивидуальный поступок.
Вначале она находила своё воплощение в художественных и религиозных образах, затем формировалась на уровне
теоретического сознания и, наконец, приняла конкретные научно-технические очертания.
Именно потому, что отрешённость от всякой человечности, даже от подобия человечности, фактически доходит до конца в развившемся пролетариате, потому, что в жизненных условиях пролетариата все жизненные условия современного общества сведены к высшей точке бесчеловечности, потому, что человек в нём потерял себя, но вместе с тем не только не приобрёл
теоретического сознания этой потери, но и непосредственно вынужден восстать против этой бесчеловечности велением неотвратимой, абсолютно властной нужды – этого практического выражения необходимости, – именно поэтому пролетариат должен сам себя освободить.
Кто из всех, кому острый ум указывает на проблемы, а тонкое
теоретическое сознание проверяет решения, осмелится высказать решающее мнение по великим вопросам этики, искусства и метафизики, кроме богоизбранного гения?