Рациональность как фундаментальная характеристика социальных систем. Постнеклассический (универсумный) подход

Дмитрий Труфанов, 2013

В монографии представлены основные результаты исследования проблемы рациональности с позиций постнеклассического (универсумного) социологического подхода. Предложена общая дефиниция рациональности, выделены типы рациональности, сформулирована универсумная социологическая теория рациональности. Предназначено для студентов гуманитарных специальностей, а также социологов, философов и других специалистов, интересующихся данной проблематикой.

§1. Проблема дефиниции рациональности: современное состояние

Проблема дефиниции рациональности, напомним, состоит в теоретическом плюрализме в интерпретации содержания понятия «рациональность», имеющем место в современной социологической науке. Характеристика современного состояния данной проблемы предполагает экспликацию основных определений рациональности, использующихся сегодня в социологии. При этом подробное рассмотрение истории и содержания философских концепций рациональности находится за пределами нашей задачи. Такие концепции − значительный по своему объему и сложности пласт научного содержания, всесторонняя экспликация которого увела бы нас в сторону от основной линии изложения. Тем более, что в философских науках нет недостатка в качественных историко-аналитических обзорах проблемы рациональности, в том числе раскрывающих современное состояние философского дискурса по ее поводу¹³. Согласно таким обзорам основные философские экспликации рациональности в настоящее время сводятся к следующему ряду ключевых проблем: обусловленность решения проблемы рациональности содержанием той или иной философско-методологической концепции; проблема смысла «разумности» как предикации (бытия, действия, отношения, цели и т.д.); проблема критериев и связанная с ней проблема типологии рациональности; проблема демаркации как проблема определения границ науки и научной деятельности с помощью однозначных критериев рациональности; проблема плюрализма моделей рациональности (проблема универсально-объективного референта); проблема общего философско-методологического подхода к изучению рациональности; парадокс отношения между «критериальной» и «критико-рефлексивной» рациональностью; проблема отношения к рациональности как к ценности культуры; проблема современного понимания рационализма и его познавательных возможностей и др.

В современной социологии присутствует широкий набор различных интерпретаций содержания понятия «рациональность». Далее приведем основные интерпретации, социологические по своему содержанию.

1. Рациональность как характеристика теоретически осознанного, упорядоченного, непротиворечивого содержания, противостоящего эмоциональному, противоречивому, аффективному. На рациональное как элемент реального общественного сознания указывает Ж.Т. Тощенко. Рациональное в данном случае выступает как упорядоченное, опосредованное, обобщающее, близкое научному теоретическому сознанию в противовес эмоциональному компоненту, стихийному, связанному с непосредственным впечатлением, сиюминутным воздействием¹⁴. При этом рациональность способна трансформироваться в свою противоположность в контексте парадоксов общественного сознания, когда действия, сами по себе в отдельности являющиеся рациональными, будучи соединены, обнаруживают несогласованность, противоположность, несовместимость друг с другом¹⁵. В.Г. Немировский с точки зрения диатропического принципа минимального универсума выделяет рациональные и эмоциональные элементы в массовом сознании. Первые связаны с конгнитивными элементами ценностных ориентаций, присутствующих в массовом сознании, вторые содержат аффективные их компоненты¹⁶. Т.И. Заслав-ская, раскрывая содержание понятия «трансформационная активность общества», указывает на составляющие его рациональные и иррациональные реакции социальных субъектов. При этом первые выступают как продуманная, взвешенная реакция, связанная с осознанным выбором, в то время как вторые являются аффективно-эмоциональными или подражательными¹⁷. По мнению В.В. Колбановского, рациональное отличают от иррационального признаки разумности, осмысленности, логичности¹⁸. Согласно определению, сформулированному Б. Вальденфельсом, рациональность в широком смысле есть «то, что воплощается в смысловые, правильные, регулярно повторяющиеся, рассудочно-прозрачные взаимосвязи, которые существуют в различных полях и стилях рациональности»¹⁹.

2. Рациональность как коррелят истинности. Рациональными признаются рассуждения, смыслы, действия, знание, которые соответствуют истине, взятой в значении какого-либо образца, эталона: «чем ближе к истине наше рассуждение, тем оно рациональнее, и, наоборот, чем оно рациональнее, тем ближе к истине»²⁰. Такие образцы могут иметь различное содержание: универсальный закон, стандарты когнитивной деятельности, социальная консолидация, верифицируемость знания и др. Проблематизация истинности как критерия рациональности обусловливает существование различных версий последней.

Так, по мнению Б.И. Липского, существование различных версий рациональности связано с проблематизацией отношения рациональности и истинности. Такая проблематизация привела к жизни три подхода к пониманию рациональности: рациональность как соответствие универсальным структурам разума (структурная рациональность), рациональность как соответствие универсальным принципам единой нормативной методологии (операциональная рациональность), рациональность как функциональное соответствие определенной социокультурной системе (функциональная рациональность)²¹. Полагая разум как фундаментальную основу бытия и мышления, структурная рациональность выражает соответствие познавательного акта универсальному закону (идеальному проекту), установленному трансцендентным субъектом. Истинность понимается в данном случае как соответствие человеческого знания этому проекту. Тем самым рациональность здесь характеризует качество познавательных актов и знания как их результата. В рамках операциональной рациональности истина понимается как соответствие познавательного акта логическим и методологическим приемам и правилам достижения знания. Такие приемы и правила обеспечивают систематичность и внутреннюю согласованность познавательного акта, что и определяется как рациональность. Таким образом, рациональность выражена здесь в виде стандартов и норм осуществления познавательной деятельности. Мышление, построенное по схемам структурной и операциональной рациональностей, Б.И. Липский характеризует как безлично-монологическое, игнорирующее коммуникативные аспекты²². На преодоление данного ограничения направлена концепция функциональной рациональности, предполагающая обращение к личностно модулированным структурам сознания и общения. Здесь, в контексте «новой рациональности», «истина выступает как практическое основание социальной консолидации, которая всегда принадлежит к определенному народу, времени, культуре», а ее критерием становится признание максимально широким кругом людей²³. Тем самым рациональность в данном случае приобретает значение социальной нормы, отражающей социокультурные особенности обществ и обеспечивающей социальную солидарность.

Рациональность в значении истинности (как соответствие знания действительности) обсуждается Т. Парсонсом в рамках утилитаристской теории социального действия²⁴. В данном контексте разумным социальное действие является тогда, когда актор обладает научно верифицируемым знанием условий ситуации, в которых он действует. Актор становится здесь своего рода ученым-исследователем, получающим истинное знание. Обладание таким знанием делает актора способным достигать поставленных целей. Отклонение от рациональной нормы действия связано с неадекватностью знания, которое имеется в распоряжении актора, − невежеством последнего и (или) ошибочными соображениями (ошибочными с позиции более широкого знания). Использование неадекватного знания приводит к тому, что актор действует иначе, чем действовал бы, имея знание адекватное.

Рациональность как знание, соответствующее действительности, предстает в работе Б. Фливберга. Обсуждая отношения рациональности и власти, данный автор указывает, что власть способна «определять» рациональность, искажая «реальную» рациональность как действительное положение вещей²⁵. Такая искаженная рациональность подчиняется идеологической программе власти. Последняя способна стать фактором, препятствующим эффективному взаимодействию социологической науки (как сферы истинного знания об обществе) и общества²⁶. Истинность и осмысленность (знание, теоретическая осознанность) объединены в интерпретации рациональности А.Г. Здравомысловым. Данные признаки конституируют рациональность как культурную ценность, основания которой связаны со способностью человека к коммуникации²⁷. «Если мы признаем в качестве основной ценности культуры Знание, то мы стоим на позициях принципа рациональности»²⁸.

Интерпретация рациональности в значении истинности существенно сужает возможности операционального использования данной категории для изучения социальных систем. Выбор истины (образца, маркирующего рациональность) в рамках такого подхода остается в известном смысле произвольным: авторы не подвергает сомнению законность интерпретации рациональности как истинности, ссылаясь на интуитивное понимание данного обстоятельства. Более того, рассуждения, признанные истинными в рамках одного образца рациональности, могут оказаться ложными (иррациональными) в рамках другого. Например, вновь созданная научная теория, являющаяся рациональной в смысле ее соответствия стандартам познавательной деятельности, может не способствовать социальной консолидации, а, напротив, порождать конфликты и разобщенность в обществе (следовательно, быть иррациональной). С другой стороны, суждения, получившие существование на уровне массового сознания и способствующие консолидации отдельных общностей и общества в целом, могут не иметь признака законосообразности и не соответствовать стандартам когнитивной деятельности, что неоднократно имело место в истории обществ. Тем самым, рациональное может оказаться иррациональным, а истина — ложью. Таким образом, интерпретация рациональности как коррелята истинности не способствует синтезу подходов к пониманию рациональности, а, напротив, утверждает их плюралистичность.

3. Рациональность как целесообразность. Рациональность в данном понимании выступает как выражение объективированной тем или иным образом связи цели деятельности и средств ее достижения. Рационализация предполагает осознание цели деятельности, логическое соотнесение цели, средств и последствий ее достижения. На данном основании В. Парето построил классификацию логических и нелогических действий. Собственно логическими итальянский социолог считает действия, логическое соответствие цели и средств в которых очевидно не только для действующего субъекта, но и для «тех, кто обладают более обширными познаниями», т.е. в данном смысле объективировано²⁹. Иные действия он классифицирует как нелогические. Вместе с тем, В. Парето подчеркивает, что нелогические действия не следует отождествлять с алогическими. Так, действия, соотношение цели и средств в которых не становится объективированным в указанном выше смысле, но артикулировано в контексте некоторых индивидуальных сознаний, предстают в его концепции как субъективно логические. Таким образом, в той или иной мере логическими в концепции В. Парето являются действия, соотношение цели и средств в которых осознано индивидуальным и групповым субъектом социального действия, а субъективная цель идентична цели объективной.

В данной интерпретации рациональность предстает также в теории социального действия М. Вебера. Социолог связывает рациональность с «интеллектуальным пониманием», которое позволяет сконструировать модель связи цели и средств (идеальный тип), выражающую целерациональный тип социального действия³⁰. Как отмечает Ю.Н. Давыдов, рациональность у Вебера выражает предельную целесообразность, максимальное соответствие целей и средств их достижения в любой из сфер человеческой деятельности³¹. Другие типы социального действия характеризуются различной степенью иррациональности. Упомянутая модель служит для «измерения» эмпирически фиксируемого поведения социальных субъектов для выявления отклонения от нормы связи цели и средств (иррациональности), что приводит к пониманию наблюдаемых фактов³²

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

13

Порус В. Н. Рациональность // Новейшая философская энциклопедия / Институт философии РАН [Электрон. ресурс]. — Режим доступа: http://iph.ras.ru/elib/2555.html. Дата обращения: 08.06.2013; Григоренко Д. Е. Проблема социальной рациональности в современной философии // Общество, культура, творчество в контексте проблемы социальной рациональности: монография. — Красноярск: филиал НОУ ВПО «Санкт-Петербургский институт внешнеэкономических связей, экономики и права» в г. Красноярске, 2010. — С. 130–138; Моисеев Н. Н. Современный рационализм и мировоззренческие парадигмы // Общественные науки и современность. — 1994. — № 3. — С. 77–87; Рациональность как предмет философского исследования. − М., 1995. − 225 с.; Касавин И. Т., Сокулер З. А. Рациональность в познании и практике. Критический очерк. − М.: Наука, 1989. − С.8–48.

14

Тощенко Ж. Т. Парадоксальный человек: монография. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2008. − С.26.

15

Там же. − С.73.

16

Немировский В. Г. Массовое сознание и бессознательное как объект постнеклассической социологии // Социологические исследования. — 2006. — №2. − С. 16.

17

Заславская Т. И. О социальном механизме посткоммунистических преобразований в России // Социологические исследования. — 2002. — №8. − С.13.

18

Колбановский В. В. Иррациональность и консерватизм // Вопросы социологии. — 1996. — №6. — С.83.

19

Вальденфельс Б. Повседневность как плавильный тигль рациональности // СОЦИОЛОГОС: пер. с англ., нем., франц. / сост., общ. ред. и предисл. В.В. Винокурова, А.Ф. Филиппова. − М.: Прогресс, 1991. − С. 41.

20

Липский, Б. И. Рациональность, истина, коммуникация // Человек-Философия-Гуманизм: Тезисы докладов и выступлений Первого Российского философского конгресса (4–7 июня 1997 г.): Т. 3. Онтология, гносеология, логика и аналитическая философия — СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского государственного университета, 1997. − С. 85.

21

Там же. − С. 85.

22

Там же. − С. 86.

23

Там же. − С. 87.

24

Парсонс Т. О структуре социального действия. − М., 2002 − С. 116–123.

25

Фливберг Б. Рациональность и власть: еще раз о кейс-стади // Социологические исследования. — 2007. — №1. − С. 64–67.

26

Тощенко Ж. Т., Романовский Н. В. Публичная или профессионально-публичная социология? // Социологические исследования. — 2009. — №4. − С. 25.

27

Здравомыслов А. Г. Принцип рациональности в современной социологической теории (гносеологические и культурологические основания) // Социологические исследования. — 1990. — № 12.

28

Здравомыслов А. Г. Рациональность и властные отношения // Вопросы социологии. — 1996. — №6. − С.8.

29

Парето В. Компендиум по общей социологии / пер. с итал. А.А. Зотова. — М., 2008. — С. 30–31.

30

Вебер М. Основные социологические понятия // Избранные произведения. — М.: Наука, 1990. — С. 604–605.

31

Давыдов Ю. Н. М. Вебер и проблема интерпретации рациональности // Вопросы социологии. — 1996. — Вып. 6 — С.71–77.

32

Вебер М. О некоторых категориях «понимающей» социологии // Избранные произведения. — М.: Наука, 1990. — С. 497.