Как
текст культуры, художественный текст обеспечивает воспроизводство в обществе духовного и проявляет истинную сущность истории и культуры.
Мы называем это время (от XII в. до н. э. до XII в. н. э.) путём становления нового сознания, для которого алфавит, слово, театр, изображение и музыка являют новый непрерывный
текст культуры.
Второй аспект касается отражения и интерпретации развлечений в «
текстах культуры» – произведениях литературы, живописи, театральных постановках.
Такой подход позволит дать ученику опыт существования в культуре, выработать собственный взгляд на разнообразные
тексты культуры, ощутить себя наследником мировых цивилизаций, увидеть современный мир как средоточие различных культурных пластов, доступных освоению, в которых каждый может ориентироваться и выбирать нужное в конкретной жизненной ситуации.
Таким образом, изучение данного явления средствами теоретического анализа
текстов культуры, хотя и не претендует на всеохватность, но позволяет объяснять некоторые трудные для понимания моменты.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: приручённость — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Хотя категории жизни и смерти неразрывно связаны и не существуют в культурном сознании одна без другой, в художественном сознании доминирующее положение занимает или категория жизни или, напротив, категория смерти, что непременно отражается в
текстах культуры.
Субъективно-культурный компонент выражения процессуальности представлен следующими базовыми формами: тексты разного типа – системно-рациональные (в том числе рационально-философские и научные); мыслимые иррациональные (иррациональные философские системы, религиозные системы), метафорические сказания (сказки, былины, баллады, древние и современные мифы и т. д.); исторические повествования различного типа; авторизованные тексты и «откровения», воспринимаемые на веру; художественные образы; «
тексты культуры» как артефакты и результаты практической деятельности человека.
Наконец,
тексты культуры порождены всё тем же диалогическим, порой карнавальным сознанием и участвуют в его развитии.
Деконструкция – расчленения
текстов культуры с целью обнаружения остаточных смыслов.
Фундаментальным вопросом, при этом, оказывается выбор универсума, в который исходно включается основное понятие исследования – «культурный текст» (= «
текст культуры»).
Соответственно говоря, основное внимание будет уделенно описанию тех тщательно выбранных приёмов и понятий из семиотического арсенала тартуско-московской школы, которые «работают» при описании права (например, понятия нормы и нормального, запрета и нарушения запрета,
текста культуры и связанного текста).
Тексты культуры также подвергаются идентификации, происходит их узнавание, для чего требуется совершить ряд процедур.
Как правило, работа с
текстами культуры выстраивается под чётким руководством педагога, дозировано.
Своеобразие этого понятия состоит в том, что оно, во-первых, отображает многомерность, многослойность
текста культуры, представляя, так сказать, его становящуюся «архитектуру», а во-вторых, характеризует динамику, процессуальность творчества, т.е. представляет постепенное складывание «архитектуры» текста, последовательно «наращивающего» свою смысловую сложность добавлением всё новых смысловых пластов.
С другой стороны, многие материальные средства (например, музыкальные инструменты) несут на себе смысловую, символическую нагрузку, что создаёт потенциальную возможность перемещения их в блок, где содержатся
тексты культуры и нормы обращения с ними (план культуры).
Язык культуры – эта система правил, та парадигма смыслов, которая реализуется в виде объективированных
текстов культуры.
В процессе функционирования культуры происходит постоянное «перекодирование» этого содержания, культурные нормы, ценности, образцы, содержащиеся в
текстах культуры, становятся образцами человеческого поведения.
С этой точки зрения
текстом культуры является само поведение человека, результат этого поведения: миф, ритуал, материальная культура, устное народное творчество, искусство.
Тексты культуры в формате «цифры» трансформируются, они становятся открытыми, легко доступными, интерактивными и мультимодальными (интегрируют в себе аудио, видео, изо, гипертекст с мультимедиа-приложениями).
Таким образом, план культуры несёт в себе и интерпретационную схему, без которой невозможно использование (чтение, понимание, создание)
текстов культуры.
Тематика докладов была достаточно широкая – от женских образов в американской и российской литературе (как современной, так и классической) до роли женщины в различных сферах жизни – политике, социуме, образовании, науке, искусстве, способам репрезентации «женского» в
текстах культуры, проблеме рассмотрения образа жизни и мировосприятия женщины, отрефлексированных в индивидуальном и массовом опыте последних двух столетий.
Разработка приёмов фиксации и семиотизации гендерного «присутствия» пишущего субъекта в
тексте культуры – насущная задача гендерной теории и методологии.
Локусы, занимающие географически определённое место, в
текстах культуры наполнялись значениями, символизировались, превращались в особые топосы, образ которых, мифологизируясь, отдалялся от породившей их действительности.
Он показал, что это способствовало интеграции культурологии как науки о порождении, функционировании и строении различных
текстов культуры, взаимодействующих между собой, обладающих различной степенью глубины и структурной сложности и включённых в системные отношения с другими текстами и контекстами.
В тот момент, когда человек культуры умирает, он в полной мере рождается как
текст культуры, начинается его подлинная ахронная жизнь, которая начинает читаться с самого начала как нечто телеологическое.
И действительно, способ интерпретации
текста культуры содержится, как в самом тексте, так и в других текстах, а, в какой-то мере, в способе обращения с текстом, который передаётся по механизму культурной традиции.
Наука о культуре основывается на изучении образов и
текстов культуры – они всегда были и остаются «почвой и арсеналом» мировой культуры.
Взаимодействие
текстов культуры образует пространство «между», «границ», «фазовых переходов» в культурно-историческом процессе в целом.
Но от перестановки понятий суть целого – архитектоника
текста культуры– не изменилась.
Развёрнутое понимание историко-культурного контекста, философских, политических, социальных теорий, создающих
тексты культуры в тот или иной период, органично входит в описание материала собственно пластических художеств и архитектуры.
Сложнее обстоит дело с архитектоникой
текста культуры (которым может быть любое вербальное, визуальное, аудиальное, поведенческое ценностно-смысловое образование).
Первый том – «Песня как социокультурное действие», второй – «Песня как
текст культуры».
Вот в этой-то как раз связи, чтобы прояснить хотя бы самым предварительным образом мою трактовку естественного языка как потенциального
текста культуры, вариативно бытующего в каждом из её носителей и несущего прямую ответственность за всё множество состоявшихся в ней идей, имеет прямой смысл оттолкнуться в своих рассуждениях от уже введённого выше в оборот понятия пред-рассудка.
Его интересовала также связь природного и культурного начал, их пространственный макроконтекст, в котором встреча духовно-физического и «великих»
текстов культуры порождает духовные ситуации «высокого напряжения».
Семантика трёх различных интерпретаций одного и того же текста неизбежно контрастна и разномасштабна; на этом контрасте и основана архитектоника любого
текста культуры – будь то художественный, философский или научный текст.
Её динамика обеспечивается коммуникациями с использованием языка как основного кодового инструмента с тенденцией его структуризации в качестве
текста культуры.
В нашем случае, песня как произведение, как
текст культуры.
Мы же, если хотим, чтобы
текст культуры «актуализовал своё потенциальное содержание» и не стал мёртвым грузом уже для ближайшего поколения, должны изменить условия, в которых происходит знакомство школьников с этим текстом, потому что условия эти крайне неблагоприятны.
Неоднозначно понимается механизм складывания этих стереотипов, задействованных в разных дискурсах: вербальных и визуальных
текстах культуры, в публицистике и художественной литературе.
Именно многочисленные репрезентации в самых разных видах
текстов культуры – литературных, визуальных, музыкальных – формируют представления о различных аспектах реальности, морали, эмоциональной сферы в сознании современного человека.
Совокупность
текстов культуры, которыми обладает данное сообщество на тот или иной момент (период) времени.
Фактически же, экспертно-аналитическая деятельность является интеллектуально-практическим полем, где культурологом продуцируется новое экспертное знание, несомненно связанное с установленными правилами описания и анализа
текстов культуры, но, по существу, предъявляющее обществу собственную исследовательскую позицию или интерпретацию (феноменов, процессов, разных форм и видов практики и пр.) через систему специальных научных процедур, выходя за рамки существующих стереотипов и обыденного опыта.
Исторический контекст культуры быстро менялся и находил своё отражение в каждом
тексте культуры.
Всё, однако, сразу же встанет на свои места, если мы, вспомнив о введённом ранее понятии потенциального
текста культуры, вместо того, чтобы говорить о мужицкой вере в бесовскую (буквально) породу своих баб, просто скажем, что в русской крестьянской традиции понятие жены с очень большой степенью вероятности стало ожидать на уровне пред-рассудков понятие нечисти (а как мы увидим вскоре – и покойника, которое, судя по всему, было генетически исходным для конкретных отрицательных коннотаций жены).
На практике же обычно ограничивались воздействием [1] на [2] (воспитательное воздействие
текстов культуры) и проблемами блока [4](материальная база), развитие которой нередко воспринималось в качестве некой панацеи.
Потому изучение любого литературного феномена – будь то творчество поэта или его отдельного произведения – это, прежде всего, исследование его рецепции, истории восприятия в последующих
текстах культуры, так как в противном случае история литературы превращается в «хронологический ряд литературных “фактов”».
Так, «бардовская песня», будучи определённого рода
текстом культуры, несёт в себе свойственный именно ей «пакет» ценностей и картин реальности (план культуры).
Совокупность индивидуально порождаемых текстов формирует
текст культуры как уникальную сферу, с одной стороны, обнаруживающую стимул к структуризации, с другой – вступающую в коммуникации с другими текстами культур.
Подобный поворот пролагает путь к персонализированной истории культуры, которая мыслится как интеллектуальная история – история творческих прецедентов, где результатом творчества выступают идеи, овеществлённые в произведениях искусства и
текстах культуры.
Это обстоятельство ещё более актуализирует исследования традиционного мировоззрения и способов его художественного воплощения в различных формах и
текстах культуры (в данном случае – русской традиционной культуры).