Новости «Интерфакса» радикально отличались от всего, что практиковала
советская журналистика.
Ряд исследователей, ещё в советские времена разрабатывавших теорию
советской журналистики и, разумеется, пытавшихся найти оправдание советской системе печати, стали применять понятие «информация» для обозначения специфического продукта журналистского труда.
Таким образом, предполагалось, что информация присуща
советской журналистике, которая от имени народа действует как социальный организатор и распространитель объективной информации, а коммуникация характерна для зарубежной «буржуазной» журналистики как продукта пропаганды, организованной властными буржуазными кругами, контролирующими средства массовой информации (газеты, журналы, радио).
Безусловно, это был умный человек, но воспитанный на
советской журналистике.
Мне был совершенно неинтересен этот факультет, я не собирался заниматься
советской журналистикой.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: шепелеватость — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Дело в том, что
советская журналистика была скорей литературой.
– Да, меня это удивило. Ну, с приказами не спорят. Возможно, мы наблюдаем новый виток
советской журналистики, несущий в себе открытость и честность.
– Конечно, слышал, но вы сами понимаете, что это всего лишь мелкие крупицы, которые позволила осветить
советская журналистика на тот момент.
Фельетон – жанр, который умер вместе с
советской журналистикой и не дожил до сегодняшних дней, в те времена был грозным оружием.
Именно такой обратной связи с аудиторией тогда не хватало
советской журналистике.
По-хорошему «всеядный», он предлагал читателю именно то, чего не хватало в ангажированной
советской журналистике, – право выбора героя.
Тебе, такому талантливому, даже даровитому, год проучившемуся в аспирантуре и бросившего филологическую науку ради жизнеутверждающей
советской журналистики!
Строгость, правильность, позитивность, пафос определяли эстетику
советской журналистики, которая сменилась эстетикой бунта, стихии, импровизации, живой жизни в перестроечный период.
Особая идеологическая нагрузка (обоснование связи актуальной для 1960–1970-х годов практики
советской журналистики с её марксистским теоретическим базисом) была возложена на кафедры теории и практики партийно-советской журналистики и преподавателей, которым нужно было разрабатывать базовый курс теории журналистики («марксистско-ленинского учения о печати» в терминологии тех лет).
Рассказывать историю, почему я прибился тогда именно к этому берегу
советской журналистики, долго и неинтересно, поэтому ограничимся констатацией: с восемнадцати своих лет я сотрудничал с этим изданием.
Когда мы занимались
советской журналистикой, она имела понятные, благородные правила.
Раньше вода не была мокрее. Но морально-этическая тема в
советской журналистике точно была. На ней ковали «гвозди» районные газеты и центральные издания.
Антисоветская гитлеровская пропаганда на временно оккупированной территории ещё настоятельнее требовала перестройки всей
советской журналистики, укрепления её кадров самыми квалифицированными работниками.