Но помимо очерковой и политической 
публицистики китайские темы весьма заметно присутствовали и в советской прозе начала и середины 20-х гг.        
    
        Вроде бы мы тогда прорабатывали сценарии coup d’etat в одной среднеазиатской республике, и я был сосредоточен на вещах, к исторической 
публицистике отношения не имеющих.        
    
        По этому поводу русская 
публицистика второй половины XIX в. била настоящую тревогу.        
    
        Философская 
публицистика, выражающая то чувство, с которым, как я уже говорил раньше, у меня прежде всего ассоциируется этот мыслитель, – обеспокоенность.        
    
        Сам он рассказывал, что работал репортёром, критиком литературных и драматических произведений, обозревателем по вопросам искусства, фотографом, сценаристом, продюсером и постановщиком пьес, писал научную 
публицистику.        
    
    
    
        
             Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
            Карту слов. Я отлично
            умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
            Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
            Карту слов. Я отлично
            умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
        
        
            
                    
                    
                        Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
                     
                    
                        Вопрос: переродниться — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?                    
 
         
     
                                
        Он совсем не был похож на карикатурный образ кровожадного диктатора, созданный стараниями советской 
публицистики – и моими, в том числе.        
    
        Русская национальная и панславистская общественная повестка следовала в кильватере официальной линии, но речь шла об относительно автономном проекте группы интеллектуалов, активно использовавших журнальную 
публицистику.        
    
        Несомненной задачей нашей национальной 
публицистики является укоренение идей русской ирреденты в умах государства и общества.        
    
        Не только в его время, но и позднее роль 
публицистики в большей мере играла литературная критика.        
    
        Острая 
публицистика, поднимающая животрепещущие проблемы, не нуждалась в том, чтобы привлекать зрителя и говорить с ним на языке художественных образов.        
    
        Мои предыдущие книги были написаны в жанре богословских эссе или церковной 
публицистики – жанр уважаемый и пристойный, и вдруг какие-то странные то ли рассказы, то ли юморески – поди разбери!        
    
        И когда мы в современной 
публицистике слышим о «старом добром сочинении», у нас есть все основания отнестись к этим мыслям скептически.        
    
        Вполне последовательно «новые» тяготели к таким чуждым античной эстетике установкам, как стирание грани между поэзией и прозой, отрицание канона и воспевание художественного инстинкта, форсированное развитие жанров 
публицистики и романа, интерес к фольклору (в частности, к сказке), синтез научного и художественного, предпочтение живописи – скульптуре, оперы – драме, благосклонность к прециозной поэтике.        
    
        Французская литература и 
публицистика начала XX века называла это мироощущение «aspiration à la vie intense» – стремлением к интенсивной жизни; отмечалось при этом, что оно характерно для переломных эпох истории, когда в общественном сознании назревает предчувствие грядущих переворотов и катастроф.        
    
        Это было усилено либеральной 
публицистикой и так называемой народнической историографией в вихре «народнического поворота» второй половины 1850‐х – 1860‐х годов, когда формировался «нарратив народных страданий», центральными темами-идеями которого были крепостное право, пасмурная, тёмная эпоха грубого насилия, унижения, надругательства над личностью и её достоинством, мотив социального угнетения.        
    
        Вот где источник непроходящей тревоги писателя, и эта тревога не позволяет ему в заботе о высокой художественности передоверять свои чувства, свою гражданскую боль и человеческую скорбь другим лицам, то есть героям собственных произведений, и писатель идёт к читателю с прямым словом, которое мы и называем 
публицистикой.        
    
        Так я стал заведовать отделом 
публицистики данного издания, выходящего на 20 языках в ста странах мира.        
    
        По возвращении писатель занимался 
публицистикой, историей края, фольклором.        
    
        Это материалы периодической печати военного времени, военная 
публицистика, как советская, так и германская.        
    
        Поэтому в представляемой работе мы и пытались найти новый жанр в отечественной 
публицистике.        
    
        Здесь оно заимствовано из терминологии современной российской 
публицистики.        
    
        Кроме того, в издании освещена полемика о соцреализме, развернувшаяся в 
публицистике конца 1980‐х годов.        
    
        Сюда необходимо прибавить дикость тогдашней революционной 
публицистики в целом.        
    
        Опора на художественную 
публицистику западноевропейских авторов характерна и для «Мира искусства», прежде всего потому, что зарубежные публикации, по мнению, в частности, и самых активных членов объединения, были более лаконичными и профессиональными.        
    
        Язык 
публицистики отличается большей живостью и остротой.        
    
        В 
публицистике стали уже штампом сетования на то тлетворное влияние, которое современное телевидение оказывает на подрастающее поколение.        
    
        На наш взгляд, эти понятия различны и не всегда совпадают в одной языковой единице, хотя в газетной 
публицистике чаще экспрессивность и оценочность могут быть соотнесены и характеризуют одновременно одно и то же языковое средство.        
    
        Положения, выработанные в дискуссиях той поры, легли в основу формирования современной теории 
публицистики.        
    
        Автор двадцати пяти книг художественной прозы, руководитель четырёх проектов коллективных сборников 
публицистики.        
    
        Кроме того, в приложении № 1 монографии предпринята попытка анализа церковно-общественной 
публицистики как исторического источника, с последующей разработкой методологии его использования и описанием необходимых практических действий со стороны исследователей.        
    
        Эта и подобная ей партийная 
публицистика составляла, несомненно, целенаправленный и основополагающий «мейнстрим» всей сталинской эпохи.        
    
        Когда главные направления выразились уже ясно, повторять в деле 
публицистики человек может и чужое, не унижая своей личности; не всем быть вождями – нужны и рядовые.        
    
        Наконец, особый интерес вызывает вопрос о решающей роли именно 
публицистики в формировании демократических основ концепции национальной независимости и политического суверенитета, а не сочинения, скажем, типа трактатов.        
    
        Наступательная 
публицистика автора обладала большой силой.        
    
        В настоящее время – заведующий отделом критики и 
публицистики журнала «Новый мир».        
    
        Но в марксизме идеи революционного насилия, как бы нам этого ни хотелось, органически не вписываются в научную схему исторического развития и подчас прямо выбиваются из неё в форме чистой 
публицистики.        
    
        Даже в лучшие, если такие когда-либо и были, времена язык газеты был скуден, за исключением, конечно, очерков, эссе и хорошей 
публицистики в целом.        
    
        История формирования этих терминов хорошо изучена на материале литературной 
публицистики и общественной мысли, впрочем, с явным преобладанием исследовательского интереса к философско-эстетическим концепциям, поэтому необходимо рассмотреть некоторые тенденции, которые определили бытование этих терминов не только в русской литературой критике и философии, но и в естественных науках данного периода.        
    
        Однако в 
публицистике писатель отважно приближался к опасной пропасти прямого высказывания, хотя и сам, как мы уже видели в его статье о выставке 1873 года, осознавал рискованность такого тенденциозного подхода.        
    
        Побеждённая десять лет тому назад на улицах и площадях, она успела теперь захватить в свои руки часть 
публицистики, философскую полемику и преимущественно обличение немецкой науки, жизни и немецкого искусства; она открыто шла за знаменем и фортуной чужестранного народа, умеющего так много ставить политических и общественных вопросов перед собой.        
    
        При изучении природы 
публицистики был выделен ряд проблем, характерных для многих исследователей.        
    
        Его «слова» с благоговением обсуждали в академиях, почтительно цитировали с университетских кафедр, толковали в учёных кружках, политической и религиозной 
публицистике, календарях, литературных диалогах, в поэзии.        
    
        В 
публицистике всегда есть расчёт на понимание и удивление со стороны публики и обвинение власть имущим.        
    
        Официальная 
публицистика главных партийных газет довольно осторожно обращалась к теме русскости.        
    
        Отчего так хорошо раскупаются местные газеты, в которых никогда не найдёшь серьёзной 
публицистики и в большом дефиците интересная информация?        
    
        Переиздание научных работ советского периода, тем более перестроечной 
публицистики, сегодня выглядит, мягко говоря, экзотично.