Одним словом, немцам казалось, что у них ещё есть время для окончательного решения
русского вопроса.
Эти мучительные
русские вопросы наследовали и двадцатый век, и даже век двадцать первый.
Тем временем германская проблема играла лишь подчинённую роль, акцент однозначно делался на темы, касавшиеся
русских вопросов.
И когда мои клиенты задают извечный
русский вопрос «Что делать?», я отвечаю: давайте вначале анализировать и разбираться, давайте глубже смотреть на то, что сегодня происходит, и только потом определять – как в таких условиях двигаться вперёд.
Сидя в ванной и наслаждаясь струйками прохладной воды, я думала об одном из вечных
русских вопросов: ну почему, если не всегда, то, по крайней мере, очень часто, когда человеку что-то необходимо – этого нет, а стоит ему расхотеть – так, пожалуйста, – бери, не хочу?
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: хохмачество — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Классический
русский вопрос: кто виноват?
Чёрт! Эти мне традиционные
русские вопросы. Кто виноват? Что делать? Замуж не вышла?
А 1901-й оказался настолько богат на события, что тянуть с ответом на главный
русский вопрос далее не представлялось возможным.
– Понимаешь, мы будем обсуждать чисто
русский вопрос, причём очень далёкой исторической древности, будет ли тебе это вообще интересно?
Но у тебя заложена предпосылка, мешающая сделать
русский вопрос политическим.
Он требует того, чтобы признать за
русским вопросом право стать вопросом о государстве.
Игнорирование интересов русских людей, вытеснение
русского вопроса из публичной сферы ведёт к лавинообразному росту маргинальных и агрессивных проявлений.
Яркое проявление безрассудности и беспомощности властей – страусиная позиция в отношении
русского вопроса.
Извечный
русский вопрос вчера смогли решить только наполовину.
Но и уйти от
русского вопроса большевики не могли с самых первых дней захвата ими власти.
Таковы и исконно
русские вопросы о народе-богоносце и подневольности мессианства в социальной мысли.
Понятие имперской идентичности как противовес «национально-этнической» или «гражданско-общечеловеческой» позволило бы избежать некоторой вязкости, когда речь заходит о так называемом
русском вопросе.
А будут сначала искать ответ на два сакраментальных
русских вопроса.
И именно поэтому, мне кажется, я могу извечные
русские вопросы ставить в совершенно другой контекст.
Таким образом, задачей учёных мужей, собранных в коллектив исследователей
русского вопроса, было отыскать потерянное слово, а не согласовывать противоречия в совместной декларации.
Возникает сакраментальный, один из любимых
русских вопросов: что делать?
Поэтому, на проекте «Сказрус» и было решено рассмотреть
русский вопрос отдельно от общепринятых теорий и представлений.
И исконные
русские вопросы сами собой восстали из этого ада адского!
Потому что
русский вопрос ещё не решён.
Казалось бы, какая связь между перипетиями мистического романа, действие которого происходит в античные времена, – и злободневными
русскими вопросами?
Вызов, который ощутило российское общество, стимулировал мозговую атаку по основным
русским вопросам «кто виноват?» и «что делать?».
И скорее всего, после прочтения этих строк, у вас возник риторический
русский вопрос: «Что делать»?
Но самым главным обсуждавшимся вопросом был главный православный
русский вопрос – малороссийский.
Как всегда, встал резонный
русский вопрос: что делать?
– Кардинально и быстро решить
русский вопрос можно только силой.
– Сами они виноваты,– так же, не подозревая, что в отличие от русских, которые постоянно ищут виновных в собственных несчастьях, нашёл ответ на второй извечно
русский вопрос.
Когда закончил погрузку машины, было два часа дня, встал известный
русский вопрос: «И что теперь делать???» – размышлять долго не пришлось, решил сделать борта на кузове.
– Кто виноват, милочка, это извечный проклятый
русский вопрос, над ним бьются столетиями, достаточно безрезультатно, но это отнюдь не значит, что мы должны отказаться от него.
На прощание я затронул типично
русский вопрос о смерти.
– Что будем делать? – задала я традиционно
русский вопрос.
Какое-то время я смотрел на телефон и судорожно пытался найти в своём центре принятия решений ответ на великий
русский вопрос – что делать?
– Да нет, просто у нас спор по поводу интеллигенции вышел, вот он и разгорячился чересчур. Большой
русский вопрос!
Сам я, будучи украинцем, на
русский вопрос смотрю спокойно.
Но главный вопрос, который мучил меня вот уже неделю, простой
русский вопрос «что делать?» так и остался без ответа.
Передо мной встал во весь рост истинно
русский вопрос: что делать?
Нашли убежище в излюбленном
русском вопросе «кто виноват?».
А у меня и
русских вопросов полон рот.
Их отношения и без
русского вопроса портились на глазах.
То есть с первым исконно
русским вопросом разобрались, виноватых назначили.
Что делать? О ещё, одно русское выражение! Знаменитый
русский вопрос! Впрочем, в его ситуации русские как раз быстро сообразили, что делать.
– Мой журнал интересуется
русским вопросом.
Извечный
русский вопрос раздумьям в недрах емелиного ведомства не подлежал.
Извечный
русский вопрос повис в воздухе, ибо ни я, ни немец не имели идей, как пустить ко дну этот чёртов саудовский фрегат.
Даже то, что ему принадлежит второй из самых нудных
русских вопросов «Кто виноват?», известно не всем.