Более чем соблазнительно прочесть это как выражение страха влияния – особенно в отношении
русских символистов.
Если
русских символистов объединяло недоверие к обыденному слову, стремление выражаться посредством аллегорий и символов, то акмеисты провозглашали материальность, предметность тематики и образов, точность слова.
Первому поколению
русских символистов, действительно, эстетически был очень близок импрессионизм.
Однако многие
русские символисты на том или ином этапе относили себя к декадентам.
Обычно выделяют две группы, два поколения
русских символистов.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: аверроизм — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Располагая существующим образцом – понятием символизма европейского,
русские символисты ставили перед собой задачу адаптировать его к локальному контексту.
В основном я сконцентрировалась на
русских символистах, хотя последние два рассматриваемых произведения выходят за пределы этого движения, демонстрируя живучесть ассоциаций, созданных символистами.
Русские символисты в это время были по-прежнему активны, хотя в глазах потомков и оказались в тени вновь возникших поэтических движений – акмеизма и футуризма.
Организационными центрами
русских символистов были издательства «Скорпион», «Гриф» и «Мусагет», журналы «Весы», «Золотое руно», частично «Мир искусств».
В выпуске их группового альманаха «
Русские символисты» 1895 года было напечатано стихотворение, послужившее беспроигрышной приманкой для рецензентов и критиков: «О закрой свои бледные ноги».
И всё же
русские символисты, утверждая непрерывность традиции, являли яркие примеры того самого «недонесения» [misprision].
В этом заключалась цель созданных
русскими символистами институтов, а их стратегия распространения своего искусства как именно символистского состояла в применении эпитета «символистский» к любым его проявлениям, материальным и нематериальным.
В своей изданной в том же году книге «
Русские символисты» он, опираясь на свой «инсайдерский» опыт, сообщает движению ретроспективный нарратив и структуру.
Эти пометы будут приведены в примечаниях к статье, чтобы наметить, в каком направлении эволюционировало читательское восприятие поэзии старших
русских символистов.
Подготовленные им сборники «
Русские символисты» (три выпуска 1894–1895 годов) фактически явились декларацией модернизма.
Для
русских символистов венгеровская история символизма «в лицах» стала моделью репрезентации себя и своей поэзии в качестве группового явления.
Маловероятно, хотя, впрочем, возможно, чтобы к этому времени его восприятие модернистской поэзии было закалено, перестроено и воспитано чтением старших
русских символистов.
Такая подстановка себя на место читателя – ход для
русских символистов неслучайный.
Рационалистической традиции, считал
русский символист, может быть противопоставлена традиция «софийности», «внутреннего знания», религиозного гнозиса.
Те, кто к 1895 году торжественно провозгласили себя «
русскими символистами», пришли к этому самоназванию и превращению в поэтов-символистов не раньше, чем попробовали себя в роли читателей символизма.
Русские символисты действительно подчёркивали платоновское различие между кажущимся и реальным, хотя не прибегали при этом к риторике искренности (Блок, например, очень редко использовал это слово в своих стихах).
Во всех временах и странах
русские символисты находят себе предшественников.
Ведь и
русские символисты отталкивались от французов, а футуристы – от итальянцев, но создавали отличное по характеру искусство.
Гораздо более важным делом, чем лекции, семинары и конспекты, была подготовка к печати первого выпуска «
Русских символистов».
Таким образом, Буренин-поэт в своих разнообразных сатирических, юмористических и пародийных стихотворных произведениях 1890–1900-х гг. выступает как абсолютный открыватель на русской почве двух новых перспективных форм ритмической организации речи – свободного стиха и поэм в прозе, парадоксальным образом создавая своего рода «превентивные пародии» на произведения
русских символистов за несколько лет до их обращения к этим формам.
Но даже с помощью этих философских предтеч символизма
русские символисты усваивали восточные идеи.
Он подготовил и издал три сборника «
Русские символисты», в которых в основном были помещены его собственные стихи.
Видимо, присматривался к эрудированному юноше, переводившему странные стихи мало кому известных поэтов, а после скандала с «
Русскими символистами» решил не рисковать.
Но отсутствие газет компенсировалось весьма активным использованием формы периодического сборника, который мог замещать собою журнал в тех случаях, когда средств на выпуск последнего не хватало («
Русские символисты», «Северные цветы», «Факелы» и др.).
Исследователь, таким образом, предполагает универсальный характер законов, частным случаем которых является творчество
русских символистов и пришедших им на смену акмеистов, осознанно отказавшихся от напевности и мелодичности.
Понятно, что «
Русские символисты» вызвали скандал.
Наконец, существенно оговорить также, что рассмотрение печати русского символизма вносит некоторые новые акценты в восприятие самой истории этого литературного направления, потому наша книга открывается с краткого очерка истории символизма в связи с деятельностью книгоиздательств и периодики, за ним следует специальный анализ издательских предприятий, и лишь две последние главы описывают собственно периодику и коллективные сборники
русских символистов.
Довольно часто
русских символистов классифицируют по общности мировоззренческой позиции.
Путь, совершенный им от выпусков «
Русских символистов» до «Венка», огромен.
Между тем
русские символисты пытались обрести синтетические формы мировой культуры на пересечении символики западных и восточных культур.
Немало внимания уделено философии искусства французских и
русских символистов и новому пониманию их творчества.
О себе он написал: «Символистом можно только родиться…»; «… мы,
русские символисты…».
Русские символисты и немецкие «космисты» имели отчётливое представление об этом предмете.
Русские символисты стремились уравнять в теории художественное творчество с медитацией, а также с теургией – деятельностью по преобразованию мира; художник в их глазах – в пределе посвящённый, жрец, маг…
Творчество талантливого польского представителя общеевропейского модернистского бунта оказало немалое влияние на
русских символистов.
Именно поэтому история символистской периодики не может быть понята в отрыве от истории всей издательской деятельности
русских символистов.
Второй выпуск «
Русских символистов» делался если не в расчёте на скандал, то с учётом такой возможности.
Через несколько лет начинает выходить журнал «
Русские символисты».