Нельзя не признать, что влияние этой книги на развитие
русской историографии сильно недооценено.
Но, воспользовавшись всем тем, что дала ему новая
русская историография, он со своей стороны внёс и нечто своё.
Состояние
русской историографии до сих пор таково, что иногда налагает на русского историка обязанность просто собирать факты и давать им первоначальную научную обработку.
Вопрос этот возник в
русской историографии уже давно, но исследования за 150 лет настолько осложнили его, что и теперь разрешать его нужно очень осторожно.
Русская историография зарождается в средневековье, ведь русские летописи – не только источники, но и памятники исторической мысли.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: плечища — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Конечной целью
русской историографии всегда остаётся построение системы местного исторического процесса.
Создаётся впечатление, что
русская историография иммунитета всё время топталась на месте, не двигаясь вперёд с двух раз навсегда занятых взаимопротивоположных позиций.
Годы революционной ситуации характеризуются расширением кругозора
русской историографии.
Традиционным жанром
русской историографии политической полиции является описательный разбор системы функционирования органов сыска, отдельных направлений работы.
Пожалуй, нет в
русской историографии более важной книги, чем эта.
При этом ни сам он, ни его влияние на историческую науку в
русской историографии практически не исследовалось.
Исследователь первым в
русской историографии понял, что летопись составлена разными авторами и слагалась из разных источников.
Во-первых, победа нарратива была куплена довольно дорогой ценой отказа от научного подхода в истории, что стало потом одной из особенностей
русской историографии.
После 1917 года начало XIX века рассматривалось в
русской историографии сугубо в контексте роста революционного движения.
Достаточно «стереотипно» выглядят эти сюжеты и в современной
русской историографии.
Историки разыскали подтверждения этих философских рассуждений, и славянофильская трактовка истории западных славян стала господствующей в
русской историографии вплоть до 1870-х годов.
Вот почему каждый деятель этого движения сохранял свою индивидуальность и оставил по себе ценные монографии, а вся историко-юридическая школа создала такую схему нашего исторического развития, под влиянием которой до сих пор живёт
русская историография.
Под его редакцией вышли многотомные коллективные труды, составляющие гордость
русской историографии: «Великая реформа 19 февраля 1861 г.» (7 т.), «Отечественная война и русское общество» (6 т.), «Масонство в его прошлом и настоящем» (3 т.).
Ранняя
русская историография представлена большим числом авторов и количеством идей.
Заметим, что ни в одном другом разделе
русской историографии не было столь буйно процветавшего плюрализма мнений; там обычно быстро складывались две или три основные позиции, с которыми соглашались все другие исследователи, и одна из них приобретала доминирующий характер.
До 40-х годов XIX века
русская историография не отрицала права казаков называться отдельным народом.
Старая
русская историография нельзя сказать, чтобы совсем уж не заметила появление стрельцов, однако, образно говоря, глубоко борозды и не вспахала.
Главной ценностью источника является то, что его содержание положено в основу последующей
русской историографии, что объясняется популярностью распространённого в сотнях списков хронографа редакции 1617 г.
Не в них нужно искать истоки негативных оценок гетмана
русской историографией.
И это тоже в каком-то смысле своеобразная дань тому влиянию, которое было оказано на написавшего её молодого историка чтением русской литературы, освоением русской культуры, изучением
русской историографии.
Методологической основой
русской историографии стал рационализм23.
Конечно же, будущие историографы точнее определят феномен B.C. и его место в борьбе направлений в
русской историографии первых десятилетий постсоветского периода.
Имя покойного принадлежит
русской историографии, в летописях которой историческая критика отведёт его учёным трудам подобающее почётное место.
Автор курсов
русской историографии (Ч. 1–3,1907) и русской истории (Ч. 1–2, 1909–1911).
Обращение к вопросам истории торговли в
русской историографии началось в XVIII в. с увлечений южным антиквариатом, не отделившихся от любительского интереса.
Со своими взглядами на задачи историка он остался вне господствующих течений
русской историографии и не участвовал в её последовательном развитии.
Но традиционная
русская историография отметает это.
Состояние
русской историографии до сих пор страдает от субъективизма и одностороннего освещения, поскольку зачастую русские историки просто лишь собирают факты и дают им первоначальную научную обработку.
Но, воспользовавшись всем тем, что дала ему новая
русская историография, он со своей стороны внёс и что-то своё.
Буржуазное направление в
русской историографии сложилось к середине XIX века.
Эта точка зрения оказала громадное влияние на последующее развитие
русской историографии.