Под
реалистической феноменологией в данной антологии мы в первую очередь понимаем философию, которая в действительно строгой форме следует гуссерлевской максиме возвращения к самим вещам.
Реалистическая феноменология также осознаёт свою теснейшую связь с классической русской литературой и некоторыми крупными русскими современными писателями.
Так в чём же заключается
реалистическая феноменология и какова причина её значимости?
Именно такое расширение понятия интуиции является центральным и для
реалистической феноменологии.
Поэтому у классических мыслителей можно обнаружить многочисленные положения, отражающие методы и содержание «
реалистической феноменологии».
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: шишкоягода — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Но что же такое «
реалистическая феноменология» и каково её место в 20-м веке?
Именно это обстоятельство может вызвать у русских читателей большой интерес к
реалистической феноменологии, как и следующее: в основе грандиозного и исторически уникального события «мирного крушения» коммунистического господства лежит подлинный персоналистический реализм, крайне близкий феноменологии как исторически, так и содержательно.
Познание «вещей самих по себе» понимается «
реалистической феноменологией» не как отрицание границ человеческого познания, – которые в действительности препятствуют нам духовно схватывать «вещь в себе» в смысле неисчерпаемой полноты действительности, доступной лишь божественному познанию, – но как человечески несовершенное, но истинное познание необходимых сущностей и основанных на них сущностных законов, т. е. существования вещей, которые независят от человеческого духа.
Философия, которая согласно характеристике философа из 6-й книги «Государства», не стремится ни к чему, кроме истины, совершает именно то, что является целью
реалистической феноменологии.
Ясное познание названных необоснованных гуссерлевских «догм» и их опровержение привело к теоретико-познавательному основанию принципиально иной,
реалистической феноменологии.
Для меня радостно писать введение к антологии избранных текстов тех феноменологов, которых можно причислить к так называемой «
реалистической феноменологии».
Философия «
реалистической феноменологии» одновременно является и современной, так как она возникла в 20-м веке, и классической или же не относящейся ни к какому времени.
В этом контексте следует понимать и тесный альянс между уже изначально персоналистической
реалистической феноменологией и польской персоналистической антропологией и этикой, который длится на протяжении двух последних десятилетий.
Полноценное обращение феноменологии к сущности и значимости реальной, живой личности вместо абстрактного трансцендентального Ego стало возможным лишь на почве переосмысленного феноменологического метода в рамках
реалистической феноменологии.
Это возвращение к экзистенциальным вопросам философии в рамках последующего развития
реалистической феноменологии можно было бы рассматривать в качестве «экзистенциального дополнения» и поворота в феноменологии.
Подобное мышление, к которому стремится
реалистическая феноменология, представляет собой возвращение к «истинной сущности вещей», которая, несмотря на все культурные и иные различия способов её исторической явленности, повсюду остаётся одной и той же и одновременно каждый раз предстаёт по-новому в свете исторического и культурного опыта, хотя часто искажается им.
Этос освобождения людей от унижения и эксплуатации, затронувший сердца многих благородных людей и увлёкший их коммунизмом, без сомнения является элементом, который с исторической точки зрения сближает некоторых русских мыслителей, испытавших влияние марксизма, с
реалистической феноменологией и персоналистской этикой.
В свете сказанного понятен интерес к «
реалистической феноменологии» со стороны арабских и исламских, но также еврейских и других философов.
Знакомство с основными представителями и историей
реалистической феноменологии важно сегодня для русских и восточноевропейских читателей не в последнюю очередь потому, что она доказывает: отнюдь не реализм и объективизм превратили (в своей основе впрочем совершенно релятивистский) марксизм в зло и догматический тоталитаризм.
Но в рамках
реалистической феноменологии существовал только один выход из подобного ограниченного чистого «эссенциализма» – назад, к существованию и назад, к самому бытию!
Поэтому я надеюсь, что эта антология внесёт свой скромный вклад в то, что
реалистическая феноменология получит всё большее, заслуженное этой школой признание и займёт подобающее ей место как в немецкоязычном, так и в русскоязычном и всем славянском интеллектуальном пространстве.
При этом отличительный признак феноменологии, а значит и
реалистической феноменологии, остаётся всё тем же: адекватное метафизическое познание бытия возможно лишь при соблюдении феноменологического прапринципа всех принципов; оно возможно лишь исходя из данного в собственном воплощении, из самих данных вещей.
Только подобная «
реалистическая феноменология» может вновь открыть те центральные общие основания в их глубине и широте, которые и могут стать общей почвой для всех людей.