Особенно большие успехи сделала в это время 
еврейская литература.        
    
        Животные, о которых идёт речь в этой книге, рассматриваются в классической 
еврейской литературе по разным причинам.        
    
        В последние годы появился ряд важных работ о чрезвычайно неоднородной истории 
еврейских литератур, которые прокладывали себе путь в официальную печать.        
    
        Если пишете для евреев, то много ли, мало ли вас прочтут, но вы остаётесь в пределах или хоть на окраинах 
еврейской литературы.        
    
        Этот принцип еврейского мышления возник вместе с письменным раввинизмом и в последние десятилетия был заново открыт исследователями 
еврейских литератур на разных континентах.        
    
    
    
        
             Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
            Карту слов. Я отлично
            умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
            Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
            Карту слов. Я отлично
            умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
        
        
            
                    
                    
                        Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
                     
                    
                        Вопрос: пересеваться — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?                    
 
         
     
                                
        Продуктивный поворот в исследовании 
еврейских литератур и их взаимоотношения с традицией заключается именно в таком сближении библейских комментариев – мидраша и агады – с художественной литературой.        
    
        Действительно, в 
еврейских литературах возникла новая поэтика, которая не в последнюю очередь повлияла на характер их интертекстуальности.        
    
        Так, несомненно влияние на 
еврейскую литературу альтернативных топографических моделей деревенской прозы.        
    
        Фридберг, как и многие другие исследователи, рассматривает 
еврейскую литературу прежде всего в контексте государственного антисемитизма.        
    
        В энциклопедии подробно освещены вопросы 
еврейской литературы всех периодов истории и фольклора.        
    
        Мидраш («толкование») – особый вид произведений 
еврейской литературы, процветавший от IV до XII века.        
    
        Первые христианские богословы находились под сильным влиянием 
еврейской литературы.        
    
        При сём прилагается устав общества, цель которого – «Содействие изучению и развитию научной и изящной 
еврейской литературы на древнееврейском и разговорном еврейском языке».        
    
        Спустя три месяца он вновь обращается по тому же вопросу, ибо «теперешняя 
еврейская литература требует перевода многих слов и имеет неразрывную связь со всеми европейскими языками».        
    
        Роман “Сионская любовь” традиционно считается достоянием 
еврейской литературы, но, поскольку в основу произведения положены мотивы общечеловеческие, интерес к нему не ограничивается национальными рамками.        
    
        Еврейская литература сравнима с широкой рекой, русло которой пролегает сквозь страны и века, а воды полнятся из собственных родников и из кладезей других народов.        
     
            
        Нонконформистская 
еврейская литература и практически участвовала в формировании советского антиканона, учредив неофициальное издательское дело – еврейский сам- и тамиздат, несколько десятилетий существовавший параллельно с разнообразными нееврейскими органами сам- и тамиздата (об этом см. далее).        
    
        Этот «образовательный» и коммуникационный контекст неофициальной 
еврейской литературы в дальнейшем будет нам интересен, поскольку он определял культурные аллюзии, интертекстуальность, а в некоторых ситуациях и многоязычие её текстов.        
    
        Наряду с исследованиями еврейской культурной географии, в которых литература не затрагивается совсем или затрагивается лишь поверхностно, обращают на себя внимание и такие, в которых специфика и поэтика 
еврейских литератур осмысляется с топографической и геокультурной точки зрения.        
    
        Здесь уместен вопрос о том, всегда ли такие аналитические критерии, как эмиграция, диаспора и (пост)колониальность, подходят для понимания 
еврейской литературы и когда они размывают её специфику.        
    
        Но поскольку «Ковчег» представлял не только израильскую, но и вообще 
еврейскую литературу, читатели могли найти там произведения авторов, пишущих на идише, русском и других языках.        
    
        Эта книга, вышедшая в 2012 году, представляет собой попытку исследования черты оседлости как территории многочисленных пересекающихся культурных традиций, которую я предприняла, опираясь на свой опыт слависта и историка 
еврейской литературы.        
    
        Я с самого детства любила русскую классическую литературу, а в студенческие годы меня всё больше стали интересовать 
еврейские литература и культура.        
    
        Еврейская литература зачастую боролась именно с этими стереотипами.        
     
            
        И големы, и диббуки –традиционные персонажи, которые довольно часто встречаются в поздней 
еврейской литературе.        
    
        Сначала он, как семитолог, наладил цензуру 
еврейской литературы, в тайнах которой русские цензоры разбирались, как свинья в апельсинах.        
    
        В средневековой 
еврейской литературе трудно найти столь же тёплые выражения о нееврейских духовных авторитетах.        
    
        Еврейская литература выглядит практически такой же всеобъемлющей, однако в ней отсутствуют такие жанры, как драма и критическая история.        
     
            
        Галятовским не использовалась 
еврейская литература непосредственным образом, им только давались ссылки на пересказы авторов-христиан.        
    
        Он стал рассказывать о том, что его единственное желание – это раскрыть перед римлянами сокровищницу мощной 
еврейской литературы.        
    
        Сокровища 
еврейской литературы неисчерпаемы, заметил он.        
    
        Классическая 
еврейская литература по большей части имеет дело с вопросами закона и теологии, никак не связанными с зоологией или иной наукой.        
    
        Бросив на его место классику 
еврейской литературы, он склонился над чемоданом и попытался вдавить пакет в освободившееся место.