Парадоксальность его мысли проявилась в том, что он смог в своём творчестве соединить разные пласты языка, которые раньше между собой не пересекались в творчестве
других поэтов.
Юношу тянуло к поэзии, он присматривался к тому, что пишут
другие поэты.
Шекспир, Мильтон, Вордсворт, Теннисон, Лонгфелло и многие
другие поэты с глубоким пониманием и верой писали о жизни человека после смерти.
У
других поэтов первой половины и середины XIX в. чу используется однократно.
– Разве это первый случай в литературе? Разве и
другие поэты не придумывали, не воображали себе образы любимых? И разве не поклонялись им, как живым людям?
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: примарка — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Он призвал меня к самостоятельности, сказал, чтобы я перестал подражать
другим поэтам, высказал новую для меня в то время мысль, что стихи должны быть неповторимыми и выражать личность автора.
Друзья поэта, усмотрев в ней множество ошибок и нелепых характеристик, собирались протестовать, но их предупредил ближайший родственник – отец.
Не одна лишь человечность, что у
других поэтов, – Богочеловечность.
Но
других поэтов много, среди них нетрудно и затеряться, что с успехом делают многие другие.
Его песни-стихи разучивали, декламировали, ему старались подражать
другие поэты.
Видно, что не везде выдержан ритм, но это ещё только начало, это учёба у
других поэтов.
Другой поэт столетием позже тоже вглядывался в эти воды, и образ их остался навсегда в его душе.
На выступлениях своих в кругу
друзей поэты невольно вырабатывали своеобразные приёмы декламации, и их исполнение мало-помалу принимало характер явления художественного.
Как и
другие поэты, часто выступала в госпиталях, читала стихи раненым бойцам.
Судя по его высказываниям о
других поэтах, в нём силён дух соперничества, и порой он сам этого стесняется.
Найду я и
другого поэта, у которого грации являются опоясанными и одетыми во фригийские одежды.
Начинать сочинение-анализ лучше всего с общих соображений о теме, настроении, основной мысли стихотворения, его родстве с другими произведениями данного поэта или с произведениями
других поэтов на ту же тему.
И об этом же веке
другой поэт сказал: «Век девятнадцатый, железный».
Но рядом существуют и другие побуждения, и среди них – задачи мастерства: повторить в своём творчестве творчество
другого поэта, воплотить в своём создании дух целого литературного движения, наконец, разрешить ту или иную техническую задачу.
Я просто анализировал в уме своём большинство поэтов, имевших успех; – этот анализ привёл меня к синтезису; ибо дарования, рассыпанные между
другими поэтами порознь, оказались совмещёнными всё во мне едином!..
Это столь высоко ценимое
друзьями поэта стихотворение было написано ещё в преддверии «большого террора».
Наряду с традиционным восхвалением своего племени мы встречаем в стихах и пейзаж, и любовную лирику, овеянную грустью неизбежного увядания женской красоты и мимолётности любви, и философское раздумье о жизни с её одинаковым для всех концом, и описание верных
друзей поэта – его лошади и верблюда, кстати, описание не менее подробное и любовное, чем описание женской красоты.
Поэзия описывается здесь как блаженство повторенья: повторения звуков, рифм, ритма, слов, но ещё и сказанного
другими поэтами.
Он понимает, что, подбирая слова, сочетая несочетаемое, возможно, вступая в молчаливый диалог с
другими поэтами, поэт формирует свой стиль; что, накладывая краски, с лессировкой или без, смягчая складку одежды или, напротив, огрубляя её, художник следует некоему стилю.
В книге «Пишу тебе письмо» вы найдёте переводы с самых различных языков, будто побываете у
друзей поэта в советских республиках и даже за рубежом.
И тогда мы ответим словами
другого поэта: «Я сам обманываться рад».
Во-вторых, в 1958-м в моде были
другие поэты, а «забронзовевшего» народ не жаловал, хотя именно у подножья этого памятника молодые литераторы читали свои стихи.
Как сказал
другой поэт, начнём, пожалуй, с подражанья.
Баратынский, один из самых пессимистических русских поэтов, человек эсхатологического, что ли, склада души, когда писал стихи «На посев леса», не мог себе представить, что ровно через век придёт
другой поэт и русским языком скажет своему сыну – «ты начисто выруби сосны в саду».
– Возможно, – сухо выговорил тархан, – но
другой поэт говорил: «Кто хочет гостя обмануть – подлее, чем гиена».
Даже имя украл у
другого поэта.
И всё же в конечном счёте её отношение к
другим поэтам в 1920-х годах сравнимо с мифотворчеством, порождённым тем, что можно назвать «харизматической ностальгией» – печалью по утраченному веку бесспорной избранности поэта.
Поставленные вместе, эти слова словно задают алгоритм работы над текстом: переписать текст, перечитать текст, перечеркнуть лишнее, переставить слова, для улучшения текста перенять какой-то приём у
другого поэта, «перепрыгнуть», то есть придумать нечто лучше позаимствованного приёма, и «удрать», то есть уйти из-под влияния.
А вот кто достоин говорить о ней – так это
другой поэт, побольше меня.
В настоящее время ограничимся указанием на тех истинных
друзей поэта, в кругу которых снова оживилась и отчасти изменилась его муза.
Желание 23-летнего человека писать стихи и переводить на русский язык
других поэтов стало основанием для вынесения сурового приговора.
Он сам задал нам тему – доказывать недоказуемое, сам вместе с
другими поэтами писал баллады, но я его переплюнул, и, кажется, ему это не понравилось.
Это уникальное качество, когда достижения
других поэта радуют больше, чем его собственные.
Так ведётся разговор с
другими поэтами, сообществами, пространствами и возлюбленными.
Никакой
другой поэт в русской литературе – а может быть, и во всём мире – не способен так наделить тем же волшебством обычные предметы нашей повседневной жизни, как он.
Это обеспечивает особую оптику, позволяющую догадаться о непроговорённом, понять психологию
другого поэта, внимательно вслушаться не только в слова, но и в мелодию его стиха.
Но самое главное, что отличало его от всех других
друзей поэта – это его радикальные взгляды на жизнь, несогласие с укладами современного общества и свободолюбие.
Многие его стихотворения полны неподдельной страсти, но в целом его работы в этой области весьма неравноценны, часто им не хватает оригинальности, и иногда они просто напоминают цитаты из
других поэтов.
Будет значим для каких-то
других поэтов и писателей, которых эти молодые полуобразованные ребята уже будут читать как своих.
Ни тот, ни
другой поэт не страдали психическими заболеваниями, но имели значительные личностные отклонения от нормы.
Я не профессиональный поэт, никогда этому не учился, от того мои рифмы порой грубы, а в словах отсутствует изящность, присущая
другим поэтам.
Ибо через сто пятьдесят лет
другой поэт скажет: «Одним не прощается ничего, даже пуговицы незастегнутой, а другим… даже преступления…» Знаете, чьи слова?
То, в чём
другие поэты усматривали нечто даже полезное или хотя бы безвредное, вроде донкихотовских ветряных мельниц.
Некоторые из них стали
друзьями поэта.
К тому же, если он собирается стать поэтом, ему нужно выбрать имя, которое отличало бы его от необозримого множества
других поэтов, которым весь век суждено оставаться безымянными.