Однако демократические революции, которые возбудили третью
волну демократизации, значительно отличались от классических революций в смысле как своего протекания, так и роли масс в указанном перевороте.
Чтобы хорошо понять третью
волну демократизации, нужно позиционировать её в контексте глобализации, поскольку именно этот контекст придаёт ей особенный характер, отличающий данную волну от предыдущих двух.
Такие смены видов общественного строя напоминали волнообразные колебания, и отсюда взялась его метафора о
волнах демократизации, которая привилась в качестве обозначения этих глобальных процессов.
Симптомы отката первой
волны демократизации просматривались уже в начале 20-х годов XX века.
Поэтому уроки, изложенные на страницах этой книги, относятся не только к развивающимся странам или к странам третьей
волны демократизации.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: празднолюбие — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Третью
волну демократизации, особенно после падения коммунистической системы, мы вправе назвать волной демократических революций.
В соответствии с его хронологией первая
волна демократизации, достаточно длительная, но относительно невысокая, проходила в 1828–1926 годах.
Первая и вторая
волны демократизации характеризовались довольно ограниченной областью действия, тогда как нынешняя волна, особенно после 1989 года, приобрела глобальный характер.
Как следствие, встаёт вопрос, присущи ли тем явлениям, которые укладываются в поток третьей
волны демократизации, какие-то общие черты, какие-то закономерности, сопровождающие – независимо от контекстных отличий – столь глубокие перемены?
По этим причинам следовало бы ожидать, что третья
волна демократизации примет концентрическую форму и сумеет добираться с относительно большой амплитудой до полупериферии, но на периферии уже начнёт затухать, поскольку будет сталкиваться со всё менее выгодными условиями для своего укоренения и консолидации.
Перечисленные три фактора объясняют, почему третья
волна демократизации добралась в том числе и до тех районов планеты (за исключением мира ислама), которые не располагали ни соответствующим историческим опытом, ни живыми традициями демократического и гражданского свойства.
Необходимо пристальнее приглядеться к существующим моделям, то есть научной интерпретации тех режимов, которые сформировались в результате так называемой третьей
волны демократизации, чтобы понять, из каких предпосылок они исходят и почему неприменимы для описания посткоммунистических режимов.
При этом смыслонаделяющим вектором и одновременно легитимирующим фактором изменений выступают не референции «третьей
волны демократизации», а плюральные основания социокультурного многообразия.
Новая власть, которая не понимает принципа гегемонии, но пытается выйти из сложившейся ситуации
волной демократизации, лишь обрывает последнюю связь государства с обществом.
Одним из влиятельных идейных и политических факторов стало то, что на мощной
волне демократизации началась антибюрократическая кампания – она вдохновлялась сильным запросом снизу на социальную справедливость.
На
волне демократизации всей поселковой жизни широко обсуждался также вопрос о публичном обнажении, публичных испражнениях и публичных сношениях.
Третье поколение формируется фазой так называемого хельсинкского процесса и третьей
волны демократизации с контрфазой кризиса 1980‐х и начала 1990‐х годов.
На этом относительно благополучном фоне выделяются группировки государств, возникших в поздних волнах государственного строительства, например в рамках второй
волны демократизации и связанной с ней деколонизацией.
Различные теории «конца истории», «войн цивилизаций», «
волн демократизации», связанные с ними предрассудки о существовании некоей цивилизационной «исторической матрицы», «колеи», «русской системы» и т. п. – только укрепляют эти представления, не выходя за рамки «социально-психологического детерминизма» и линейной версии исторического процесса.
Автор обращает внимание на спор о лучшей форме правления, оживление которого вполне закономерно в условиях последних
волн демократизации, и приходит к выводу о тупике, в который зашла дискуссия.
Происходящее уместнее описывать в терминах не «
волн демократизации», а политической турбулентности.
Рассматривались вопросы о предпосылках, условиях и формах транзита, были предприняты попытки выявить закономерности перехода к демократическим режимам (что вылилось, в частности, в теорию «
волн демократизации»).
Например, одни будут изучать
волны демократизации, другие – государственного строительства, третьи – терроризма, а четвёртые – инноваций.
Она, в свою очередь, даёт толчок
волне демократизации, в контексте которой культурные притязания прежде исключённых групп («меньшинств») не только не вызывают отторжения, но и, напротив, встречают симпатию.
Как уже отмечалось, настоящим «подарком» для либералов-интернационалистов явился конец XX в., характеризовавшийся окончанием «холодной войны», третьей
волной демократизации и растущими темпами глобализации.