Идеалисты считали, что наше знание всегда опосредовано сложной структурой, о которой мы можем иметь
априорное знание и которая обеспечивает наше знание о мире в той мере, в какой он является познаваемым.
Органоном чистого разума должна быть совокупность тех принципов, на основе которых можно приобрести и действительно осуществить все чистые
априорные знания.
При этом исследовании обнаружится, что существуют две чистые формы чувственного созерцания как принципы
априорного знания, а именно пространство и время, рассмотрением которых мы теперь и займёмся.
Он понял, что иметь о чём-то верное
априорное знание он может лишь в том случае, если приписывает вещи только то, что необходимо следует из вложенного в неё им самим сообразно его понятию.
Поэтому в дальнейшем исследовании мы будем называть
априорными знания, безусловнонезависимые от всякого опыта, а не независимые от того или иного опыта.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: ветвяной — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Итак, необходимость и строгая всеобщность суть верные признаки
априорного знания и неразрывно связаны друг с другом.
Математика даёт нам блестящий пример того, как далеко мы можем продвинуться в
априорном знании независимо от опыта.
Поэтому чистым мы называем разум, содержащий принципы безусловно
априорного знания.
Единение трёх философов в пределах одного полотна позволяет сделать заключение, что возможен союз
априорного знания, схоластического рассуждения, веры и страсти к познанию – однажды они будут сплавлены живым образом.
Мы видим то, что позволяем себе увидеть, что способны включить в наше
априорное знание мира.
Она является продолжением исследования соотношения
априорного знания и интуиции в творческой работе учёного.
Её объектом является
априорное знание, но её содержанием – в основном эмпирическое знание.
Поэтому следовало бы попытаться выяснить, не разрешим ли мы задачи метафизики более успешно, если будем исходить из предположения, что предметы должны сообразоваться с нашим познанием, – а это лучше согласуется с требованием возможности
априорного знания о них, которое должно установить нечто о предметах раньше, чем они нам даны.
Существует также ряд метафизических положений, которые, даже если они независимы от опыта, тем не менее признаются общим согласием опыта и поэтому могут рассматриваться как неоспоримое синтетическое
априорное знание, хотя проблема относительно таковых ещё не решена.
К вопросу о достоверности в реалистическом смысле мы вернёмся ниже, а сейчас заметим, что разговор об
априорном знании может быть при такой постановке вообще излишним.
Кант разграничил репродуктивную способность воображения («способность суждения»), синтез которой подчинён только эмпирическим законам, и «продуктивную способность воображения», связанную со спонтанным воображением и лежащую в основе
априорных знаний.
Так как этим путём действительно получается
априорное знание, развивающееся надёжно и плодотворно, то разум незаметно для себя подсовывает под видом такого знания утверждения совершенно иного рода, в которых он a priori присоединяет к данным понятиям совершенно чуждые им [понятия], при этом не знают, как он дошёл до них, и даже не ставят такого вопроса.
Скорее оно станет новым самоопределением, идеей в уме, которой всегда будет противоречить некое внутреннее
априорное знание, не требующее аргументов.
То, что мы действительно обладаем определённым
априорным знанием и что даже обычный разум никогда не бывает без него, так же несомненно, как и то, что мы вынуждены делать необходимые и строго общие суждения.
Если бы последнее допущение было настолько же бесспорно, насколько оно оспаривалось, то по крайней мере в области
априорного знания метод этот находил бы себе чистое применение; и лишь для тех, кто мог бы принять и осуществить намерение освободиться от всяких предпосылок.
Конечная цель всего нашего спекулятивного
априорного знания зиждется именно на таких синтетических, т. е. расширяющих [знание] основоположениях, тогда как аналитические суждения хотя в высшей степени важны и необходимы, но лишь для того, чтобы приобрести отчётливость понятий, требующуюся для достоверного и широкого синтеза, а не для того, чтобы приобрести нечто действительно новое.
Поэтому им, строго говоря, нельзя приписывать никакой идеальности, хотя они сходны с представлением о пространстве в том, что принадлежат только к субъективным свойствам данного вида чувственности, например зрения, слуха, осязания, через ощущения цвета, звука и теплоты; однако, будучи только ощущениями, а не созерцанием, они сами по себе не дают знания ни о каком объекте и меньше всего дают
априорное знание.
На их основе нельзя узнать, что собой представляет четвёртый член (вот почему невозможно заниматься физикой a priori), однако имеется «правило, по которому могу искать его в опыте» (поэтому в физике как науке обязательно присутствует некоторая доля
априорного знания).
Автор сторонник
априорного знания – он неоднократно это заявлял, но он обязан сказать спасибо бойцам эмпирического знания – естествоиспытателям, труженикам микроскопа, пробирки весов, телескопа и градусника.
Описанные им категории рассудка – это не условия
априорного знания, а условия любого знания вообще.
Предполагается, что формы
априорного знания должны быть задействованы в процессах опытного познания.
Он впервые в западной философии выдвинул идею
априорного знания, согласно которому человеку присущи доопытные формы знания.
– Имея дело с новым объектом или с неизвестным, но попавшим в новую среду или ситуацию, полностью полагаться на
априорное знание опасно;
Однако
априорные знания нельзя рассматривать как всеобъемлющие.
Примером такого выхода за пределы
априорного знания может служить трансформация пространственно-временных и логических отношений, проявляющаяся в теории относительности и в квантовой механике.
Если бы они были доказаны в другой науке, она не могла бы быть наукой
априорного знания, поскольку в этом виде знания они сами по себе являются высшими.
В то же время можно заметить, что если исходить только из рассмотрения метафизического знания, то последние результаты применимы в большинстве случаев ко всем
априорным знаниям вообще, а значит, применимы также к логике и даже математике, и, возможно, будут полезны для первой.
Но если мы будем обращать внимание на то, как это фактически стало объяснимым, то это окажется главным образом той эмпирической психологической точкой зрения, с помощью которой рассматривалась критика
априорного знания.
Здесь, однако,
априорное знание подчиняется психологическим принципам не по его обоснованности в суждениях, а по его природе как моего знания, как принадлежащего состояниям моего ума.
В случае
априорного знания, однако, мы не можем найти никаких причин для него во внутреннем опыте, который существует вне разума.
Что касается всеобщности и необходимости, то они сообщаются
априорным знанием всем нашим познаниям, и научное знание, как единственно полное, должно быть мыслимо очищенным от всего субъективно достоверного.
О появлении
априорного знания.
Примерами
априорного знания являются математические истины и логические умозаключения.
Но было бы ошибкой ожидать теперь, что из них можно сразу же получить
априорное знание о вещах; сами по себе они являются пустыми функциями мышления, которые приводят к знанию только тогда, когда им даны объекты.
Утвердительные аналитические или тождественные суждения являются здесь
априорным знанием, поскольку они истинны, и для того, чтобы убедиться в их истинности путём сравнения с объектом, не нужно выходить за их пределы, так как утверждаемая определённость обнаруживается в объекте, насколько он находится перед глазами через понятие субъекта.
При зрелом возрасте всё новые синтетически развитые понятия синтезируется уже полностью готовыми ранее синтезированными понятия-знаниями, так как нет более развитого понятия чем они, а если понятий не хватает то он может мыслительно сформировать с нуля через философское мышление новое на основе той априорной информации которое было упущено его средой и это как бы является синтезом абсолютно нового понятия на основе упущенного
априорного знания.
Было ли это врождённым инстинктом или каким-то
априорным знанием, заложенным в них – он не понимал.
Эпистема может быть воспринята лишь интуитивно, путём прозрения, либо
априорного знания.
Подобранные простые числа в алгоритме определяют каждое звено цепочки, алгоритм угадывания и эвристика работают – то есть выполняют свою функцию по составлению
априорного знания…
Но если с этим нельзя согласиться, то я ограничу свою пропозицию чистой математикой, понятие которой уже подразумевает, что она содержит не эмпирическое, а просто чистое
априорное знание.
Априорные условия создают возможность
априорного знания.
Таким познанием обычно является восприятие, но из него не вытекают ни всеобщность, ни необходимость; скорее, кроме восприятия, мы имеем в нашем разуме другие непосредственные познания, к которым, собственно, и относится необходимость, и их мы называем
априорными знаниями.
Вот этот ряд счёта и количества и является
априорным знанием для решения конкретной задачи и получения нового знания.
Это
априорное знание может быть записано в мозге человека в предыдущее время, или оно может быть предъявлено сознанию человека по востребованию; но в любом случае его наличие должно предшествовать опыту решения указанной задачи.