Поэтому в интересующем нас плане можно говорить об едином
авторском сознании.
Лирическим же пространством является
авторское сознание, сознание поэта.
Читатель в этой схематичной конструкции остаётся в стороне: он может принять к сведению выявленный филологом факт, может согласиться или не согласиться с наличием обнаруженного источника, но термин «источник» не обязательно определяет понимание текста, поскольку его функция – формализовать межтекстовые историко-литературные связи и реконструировать
авторское сознание.
Вместо события взаимодействия полноценных сознаний в первом случае получался философский монолог, во втором – монологически понятый объектный мир, соотносительный одному и единому
авторскому сознанию.
Сознание героя дано как другое, чужое сознание, но в то же время оно не опредмечивается, не закрывается, не становится простым объектом
авторского сознания.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: ополчить — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Чтобы читатель «вчитал» своё, отразился в туманном зеркале и наконец почувствовал единство и гармонию – хотя бы и с противоречивым, дисгармоничным
авторским сознанием?
Что касается особенностей субъектной организации в рок-поэзии как особом лирическом жанре второй половины XX века, то здесь в поле нашего внимания оказывается преимущественно рассмотрение форм выражения
авторского сознания в лирике.
Лирика пушкинского романа – не в «лирических отступлениях» (во всяком случае, не главным образом в них), не на периферии или в отдельных участках, но прежде всего в основании целого, в этой универсальной роли местоимения мой, в том, как охвачен эпос героев образом
авторского сознания.
Однако важно подчеркнуть, что замятинская концепция диалогизма направлена на утверждение статуса автора как хранителя культуры: идея синтеза противостоит «кризису авторства» поиском новых повествовательных возможностей для воплощения
авторского сознания.
Однако значительная дистанция между автором и героем, которая проявляется в самом начале пушкинской поэмы, создаёт эффект объективности повествования и позволяет читателю воспринимать героя как бы одновременно с двух позиций: изнутри и извне – через критическую призму
авторского сознания.
Оно было сделано из слов, а не явлений или чувств, и было ошибкой видеть его выражением
авторского сознания.
Не множество характеров и судеб в едином объективном мире в свете единого
авторского сознания развёртывается в его произведениях, но именно множественность равноправных сознаний с их мирами сочетается здесь, сохраняя свою не-слиянность, в единство некоторого события.
Исключительный интерес представляет рассмотрение процесса диссоциации, происходящего также на уровне
авторского сознания в экспериментальных произведениях представителей этой авангардной группы.
Это главное, но этим предмет лирики не исчерпывается: в него входит и пропущенный сквозь призму
авторского сознания внешний мир – описания (особенно в пейзажных стихах), приёмы характеристик (в «портретных» стихах).
Этот процесс не сводится лишь к метапозиционированию
авторского сознания в позитивном либо негативном (катастрофическом) варианте.