Что и говорить – ошибка выжившего это мощный козырь против сторонников грубой
эмпирики.
Что это, с точки зрения
эмпирика, как не идеологический набор слов?
В погоне за авторитетами
эмпирики стали недооценивать и даже клеймить предположение – истинный источник всех наших теорий.
Превозношение голой
эмпирики, ситуация в которой теоретик – ругательное слово, говорит о каком-то пренебрежительно-пользовательском отношении к миру вообще.
Говоря о научной несостоятельности чистой
эмпирики, мы, конечно, меньше всего имеем в виду отказ от эмпирического метода и переход к построению и внесению в психологию «сверху» априорных конструкций.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: скачкообразность — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
То, что так привлекало меня в английских
эмпириках, я нашёл в вас… так или иначе, я твёрдо уверен в том, что мы снова поработаем вдвоём.
Изобретая различные способы наблюдения и опыта, контролируя один опыт другим, рациональный
эмпирик неминуемо пускает в ход фантазию, и умозаключения его почти никогда не могут удержаться в непосредственной (прямой) связи с чувственными впечатлениями, доставляемыми прямо опытом и наблюдениями.
На рисунке 1 дана принципиальная схема методов исследования различных уровней и проблем социальной реализации профессионала: от первичной
эмпирики, сбора и систематизации фактов, их концептуального обобщения, к созданию теоретических моделей исследуемых феноменов и к разработке методологических принципов, приёмов и методов их исследования, – до конкретных приложений и адаптации методов к решению прикладных задач диагностики и выработки рекомендаций.
Поэтому
эмпирики пришли к представлению о том, что вдобавок к отрицанию античных авторитетов и традиций учёные должны подавлять или игнорировать любые новые идеи, которые у них могу появиться, кроме тех, которые должным образом «выведены» из опыта.
Кажется, что ещё в меньшей степени целью её является объяснять явления в терминах некоей лежащей за ними реальности (что составляет суть спора
эмпириков с реалистами).
Анатомо-топографические, рефлексологические и клинико-физиологические исследования ряда учёных выделили область лица из сферы
эмпирики и созерцания в сферу аналитико-синтетических расчётов и обобщений, что, несомненно, способствует формированию научной физиогномики.
Несмотря на свою ключевую роль, категория отношений в социальной психологии представляет собой скорее продукт процессов стереотипизации, чем итог глубокого научного анализа, подкреплённого
эмпирикой конкретных исследований.
Отрицательно он относился и к эмпиризму, называя
эмпириков рабами материи.
При познании реальных предметов
эмпирики пользуются преимущественно анализом.
Одним словом, сплошная
эмпирика, сдобренная густым соусом оторванной от жизни марксистской теории.
Например, почти каждый знает, что деление на континентальных рационалистов и британских
эмпириков является надуманным.
Понятно, что будучи
эмпириком он не мог трактовать понятие «Энергия» как совокупность законов движения, что есть чисто рационалистическое определение энергии.
Например,
эмпирик может утверждать, что наша концепция справедливости основана на нашем опыте наблюдения справедливых действий и несправедливости в мире.
Напрасно наши
эмпирики утверждают, что определённое понятие этой важной характеристики должно быть установлено путём изучения истории человечества.
Устойчивая «материя»,
эмпирика текста и позитивности «факта» – исчезла.
Но я по-прежнему остаюсь
эмпириком в той мере, в какой я прибегаю к априори только в случае крайней необходимости.
Так именно, насколько можно судить, и понимаются задачи философии большинством того рода
эмпириков, которые иногда не прочь и пофилософствовать; но часто так рассуждают и люди, по долгу службы посвящающие себя философии и которые благодаря этому желали бы слыть настоящими философами.
Быть настоящим
эмпириком – значит отражать реальность со всей возможной правдивостью; быть честным – значит не бояться того, как будут восприняты и к чему приведут ваши неординарные поступки.
Соединение принципов чистого разума с тем, что получено от органов чувств, делает возможным единство опыта: сырье
эмпирики оказывается внедренным в определенное целое, организованное в соответствии с некими законами.
Правовая
эмпирика – это так называемое «живое право», представленное совокупностью формально-юридических источников права (признаваемых в качестве таковых в данном конкретном социуме) и урегулированных посредством этих источников общественных отношений.
Мы слышим и ныне от некоторых
эмпириков политических и нравственных, что наш век есть век больной.
С другой стороны, с позиций исторической
эмпирики можно утверждать, что большинство слов общественно-политической терминологии по своим дефинициям отличаются от таких слов, которые мы называем здесь «понятиями» – основными историческими понятиями.
Разрушая рационалистический фундамент метафизики, то есть интеллект как форму мироздания,
эмпирики вместе с дедукцией (интуитивной и дискурсивной) уничтожают и индукцию.
Его правда кормится сырой
эмпирикой.
Проблема – дело
эмпирики, эта загадка решаема учёным.
Когнитивная личность уже в состоянии соотносить свою внутреннюю природу с внешней
эмпирикой бытия, устанавливать между ними прочные связи, заполнять возникающие пробелы в образовании личными наблюдениями, делать на их основе оригинальные выводы и заключения.
Как именно осуществляется логический переход от
эмпирики объекта к абстракции научного понятия, и каким образом понятая «проблема» может помочь осмыслить другие эмпирические «вещи»?
К сожалению, пока у нас нет надёжных, проверенных
эмпирикой ответов, – отвечая на эти вопросы, приходится спекулировать.
Психологи специально придумали сенсорно-депривационные камеры, в которых можно, депривируя и, тем самым, временно устраняя сенсорику, проникнуть в мир
эмпирики, остаться один на один со своим «внутренним миром».
Именно с этим, а также с содержательной частью оппозиции
эмпириков по отношению к гиппократовской традиции мы связываем угасание интереса к анатомическим вскрытиям, а впоследствии и полный отказ от них.
И этим… вульгарным
эмпириком обозвал.
Мы заметили выше, что одни факты, не проникнутые единою и всеобщею мыслью, не могут удовлетворить познающего духа, и потому мы не можем не согласиться с упрёками, делаемыми сухим собирателем фактов; и нам остаётся только исследовать сущность и образование теории, для того чтобы убедиться, что и сухие
эмпирики, восстающие против теории, в свою очередь, правы.
Тем не менее, он откуда-то всё знал, этакий «Паганель» нашего времени, чьи знания были лишены какой-либо
эмпирики.
Чтобы спроецировать иррациональную
эмпирику вовне, нужен некоторый посредник, Логос, который упорядочит и рационализирует эмоциональный хаос, внедрит проект в дискретный набор сенсорных сигналов.
Тут уже не до смеху становится, ибо склонная к строгой
эмпирике часть научного сообщества испытывает гнев и снова тыкает этих волшебников в созданную ими несуразицу метафизики.
Фантазм оказался сильнее не только знания, но и жизненного опыта, непосрественного здравого смысла
эмпирики.
И наоборот, животные, будучи обладателями сенсорики, используют её как свой жизненный ресурс, частично отказываясь от возможностей
эмпирики.
Отключение мышления равносильно перекрыванию мостика, связывающего
эмпирику с сенсорикой.
Для
эмпириков галлюцинации и сновидения отражают спонтанную активность нервной системы, когда эта активность не контролируется сенсорной информацией.
Таким образом, в одной и той же идеологии, как две стороны медали, уживаются сверхреализм
эмпирика и сюрреализм мистика.
В итоге мы получаем вольного экспериментатора, могучего
эмпирика, человека непредвзятого и далёкого от всякого догматизма.
Область конечных результатов принадлежала эсхатологии, в остальном царила
эмпирика.
Обречены ли мы на малопривлекательный выбор между прилежной, добросовестной
эмпирикой и необузданным и бесцельным порывом к анархическим экспериментам?
Мы можем быть превосходными
эмпириками и останемся ими, но это не освобождает нас от обязанности иметь солидные, очень солидные познания во всех науках, в области медицинской техники и клинических знаний.