Обвинения в традиционной системе уголовного правосудия выдвигает перед судьёй государственный
обвинитель.
Народное собрание, в котором главными
обвинителями выступили триерархи, не выполнившие приказа стратегов, постановило казнить полководцев.
– Пусть не лезет не в своё дело! Тоже ещё – общественный
обвинитель нашёлся!
Выполняя роль защитника и веря, что мой подзащитный невиновен, я рад был ему в качестве
обвинителя!
Многим менеджерам нравится роль
обвинителей, которых они видели по телевизору.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: автоморфный — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Таким образом, в делах частного обвинения именно потерпевший, который приобретает статус частного
обвинителя, инициирует и осуществляет уголовное преследование в порядке, специально предусмотренном законом.
Беглеца поймают, будет произведено расследование, и я вынужден буду стать
обвинителем тех, кого вы любите.
В таких делах
обвинителем является сам потерпевший, поэтому дело подлежит возбуждению только по его заявлению, а при его примирении с обвиняемым – прекращается.
Их бесчестные
обвинители говорили языком независимых патриотов, обвиняющих опасного гражданина перед судом его страны, и такая служба обществу вознаграждалась богатством и почестями.
– Можешь назвать четыре составляющие доказательства, которые
обвинитель должен предъявить подозреваемому в убийстве?
Обвинитель требовал сурового приговора, который поставит точку бессмысленного террора, проводимого единоличным усмотрением.
К тому же первый
обвинитель отказался от своего заявления в письменной форме, а второй исчез, пропал в концентрационном лагере.
Это, так сказать, мнение
обвинителей. Ну а мнение защиты, есть ли оно?
Эта вторая картина представляла революционный трибунал со скамьёй подсудимых, адвокатом, исполненным безразличия, и со страшным публичным
обвинителем.
Если имущества
обвинителя окажется недостаточно, потерпевший вознаграждается за счёт короны.
Как мешанина из докладов информаторов, конфискованных рукописей, доносов, перехваченной переписки и расшифровок звонков переплавляется в окончательное дело, которое
обвинитель представляет в суде?
А речь
обвинителя была беспощадной.
– Ну, так я ж занят: продай, подай… Верите ли, господин
обвинитель, лба некогда перекрестить. Вы уж простите меня за выражение такое…
Однако напомним, что деятельность государственного
обвинителя может быть основана на обвинительной позиции, позиции стороны обвинения, но никак не на пресловутом обвинительном уклоне.
Подумай сам, как защищаться такому человеку перед таким судом, если
обвинитель заявит: «Дети, этот человек и вам самим причинил много зла, и портит младенцев, пуская в ход нож и раскалённое железо, изнуряет вас, душит и одурманивает, назначая горькие-прегорькие лекарства, морит голодом и томит жаждой – не то что я, который закармливает вас всевозможными лакомствами!»…
– Да. Сам королевский
обвинитель.
Реальной справедливости не может быть там, где
обвинители контролируют судей, обвинение и защиту.
Поскольку по закону государственный
обвинитель имеет право на высказывание мнения по поводу заявленных ходатайств, то, естественно, он не может быть лишён права разобраться в информации, приводимой заявителем.
И уж иногда действительно лучше славная смерть в схлопывающемся от давления железе, чем тёплые капли пота на висках, под холодным взглядом
обвинителя «чаек-патриотов».
Поскольку в данном случае речь идёт об уголовном преследовании, действует презумпция невиновности, т. е.
обвинителю ещё предстоит доказать, что обвиняемый получил доступ к информации, используя способы, которые либо прямо запрещены законом (проникновение в жилище, вскрытие корреспонденции и т. д.), либо противоречат общим принципам добросовестной конкуренции (например, приобретение информации у контрагента обладателя права на коммерческую тайну).
На судебном заседании
обвинитель задал ему вопрос: «Верно ли, что у вас был роман с этой женщиной в течение года?» Клинтон уверенно ответил: «Нет».
В их задачу входил отбор материалов, которые могли быть использованы советскими
обвинителями, а также предварительный допрос обвиняемых и свидетелей.
– Он довольно привлекателен, – обронила она тоном
обвинителя.
Такая позиция с их стороны
обвинителям казалась естественной.
Да и что она могла сказать в собственное оправдание, когда была согласна с каждым словом
обвинителя?
Затем, чтобы его не было в живых, чтобы здесь решился вопрос о его жизни и всем состоянии, чтобы на суде он говорил первым и услышал голос
обвинителя тогда только, когда ему будет нечего говорить в свою защиту?..
Американский
обвинитель, которому были предоставлены доказательства деятельности отряда № 731, не стал рассматривать этот вопрос на суде.
А уж красноватый нос, вялой грушей повисший на лице
обвинителя, и вовсе кричал о его пристрастии в лучшем случае к вину.
– Похожа ли была её болезнь… – Господин
обвинитель сделал ощутимый акцент на последнем слове. – На перерасход магического резерва?
– Ваша честь,
обвинитель просит отложить начало процесса на следующее заседание.
То есть не позже завтрашнего дня, – заявил судебный
обвинитель, глядя то на меня, то на адвоката.
Насекомые, разоряющие поля злаков, сады или виноградники, вызывались в гражданский суд, который рассматривал представленные доказательства, выслушивал
обвинителя и защиту и выносил свой приговор.
– Пока я не вижу ничего предосудительного в твоих действиях, знахарка, но что до странного сияния, которое видел
обвинитель?
– Известно ли вам, кто эта женщина? – обратился
обвинитель к каторжнику, указывая в мою сторону.
– Видишь ли, – продолжал
обвинитель, – напрасно ты будешь запираться и отнекиваться: следствие велось тщательно и кропотливо в течение многих лет, и все твои деяния установлены самым подробным образом, и в наших руках неопровержимые факты.
– Да, господин судья, – вставая со стула, отвечал
обвинитель.
Как вы, возможно, знаете, я вхожу в группу адвокатов, изучающих эффективность нашего законодательства по уголовному праву, и нам хотелось бы провести одну реформу: право
обвинителя произносить свою окончательную речь, прежде чем заключение передаётся защите.
Большинство опрошенных государственных
обвинителей дали ответ: «Взяткодатели не заинтересованы в их разоблачении» – 53,12 % от числа участников опроса и 33,20 % респондентов ответили: «Должностные лица правоохранительных органов не всегда заинтересованы в их разоблачении» (Прил. 3).
Они помогают не смотреть на подсудимых глазами
обвинителя, доказывают, что, кроме позиции следователя и прокурора, есть иная позиция, иной взгляд на подсудимого и совершенные им действия.
Поэтому и доводы
обвинителей золотых беспочвенны.
– Польза-то есть, но… – махнул рукой
обвинитель и опрокинул в глотку содержимое ещё одного бокала.