Легко!

Николай Степанов, 2006

Идти по жизни легко – девиз Алексея Рябцева, которому он старается следовать во всем: в работе, в общении, в личной жизни. Лишь однажды в метро неземные глаза незнакомки заставляют его отступить от своих принципов. И, словно в наказание, кольцевая линия выносит отступника в места настолько отдаленные, что, куда ни кинь, везде получается клин. А чтобы жизнь там не показалась раем, меняется не только окружающий пейзаж, но и сам Алексей. Теперь ему можно в фильмах ужасов сниматься без грима. Попробуй при таких обстоятельствах жить легко! И все же он пытается…

Часть II

ТАНЕЦ С ГРАБЛЯМИ, ИЛИ КОМУ СЕЙЧАС ЛЕГКО?

Сапер ошибается лишь раз. Второй снаряд в одну воронку не попадает. И даже в одну реку не войдешь дважды, хотя и название у нее осталось прежним, и русло не изменилось.

Зато наступать на одни и те же грабли — пожалуйста! Сколько угодно раз.

Вот и со мной… Не успели мы с красавицей выйти из метро (снова через правую дверь), как ее и след простыл. Говорил же себе: сначала узнай имя девушки, а потом — на край света. И что теперь? В Москве я хотя бы знал, где ее искать, а тут…

Открывшийся взгляду ландшафт имел явную склонность к серо-голубым тонам. А вот небо почему-то, наоборот, оказалось салатного цвета. В принципе тоже довольно симпатичная расцветка, и, если бы не исчезновение незнакомки, на все эти мелкие отклонения можно было бы вообще не обращать внимания. Но только не сейчас!

Невольное раздражение у меня начало вызывать все вокруг: полное отсутствие деревьев и кустарников, плоские камни, торчащие из земли, словно мемориальные плиты, трещины в почве, в которые запросто могла провалиться нога… И самое главное — внезапная пропажа той, которую с таким большим трудом удалось отыскать.

Я и сам не прочь пошутить. Редко злюсь, если надо мной посмеиваются по-доброму. Но сейчас даже трудно было понять, что же случилось. Розыгрыш? Нелепая случайность (мало ли что могло произойти при перемещении из одного мира в другой)? Или это чей-то злой умысел?

Громкий скрежет собственных зубов чуть охладил мой пыл и напомнил: к происходящему нужно относиться легче, душевнее. Подумаешь, пейзаж подменили — небольшая поломка в транспортной сети. Не стоит расстраиваться, доберемся пешком. Куда идти? Ну, на пути кто-нибудь обязательно встретится, у него и спрошу.

Обычно мне довольно быстро удавалось договориться с самим собой, однако на этот раз внутренний голос не хотел соглашаться: «Куда меня занесло? Зачем? И кто ответит за эти безобразия?»

Ответчик появился почти сразу, словно специально ждал, когда его мысленно позовут.

— Приветствую тебя, Алексей, — раздался слегка гнусавый мужской голос, и из-за высокого валуна вышел… я?!

Нет, не тот Алексей Рябцев, который согласно регистрации проживал в столице нашей Родины, а другой, впервые увиденный мною в приграничном городке Гранске в зеркальной поверхности лезвия меча.

Тот же «шарпеевский» лоб, те же уши с кисточками, тот же овал (впрочем, скорее прямоугольник) расплывшейся в приветственной улыбке безобразной морды, демонстрирующей «мечту стоматолога». Отличие составлял лишь окрас физиономии: у встречавшего зеленоватым оказался не только нос. Да еще на правой руке, чуть ниже локтя, выделялся длинный шрам, доходивший почти до кисти.

— Здравствуйте. Прошу прощения, что не знаю вашего имени. — Я коснулся пальцами собственного лица и с ужасом понял, что разговариваю с двойником. Заклинание дочери Хрумстыча вернуло себе прежнюю силу, а мне — «очаровательную морду».

Впрочем, на этот раз изменилось не только лицо. Девушка наконец серьезно отнеслась к моему стремлению попутешествовать и экипировала соответствующим образом: облегающие джинсы и рубашка превратились в широкие штаны и свободную рубаху без пуговиц, кроссовки — в какие-то чуни из толстой кожи. Ну и дела!

Рука испуганно потянулась к нагрудному карману, но не обнаружила его на привычном месте. «Караул, ограбили!» Пропажа обнаружилась чуть ниже и левее. А волновался я по единственной причине: там у меня в коробке от «Тик-така» лежали две последние ягодки — подарок Хрумстыча. К счастью, они не исчезли, «переехав» вместе со мной в новую одежду.

После возвращения из Зюрюнграда мне почти каждую ночь являлся во сне зубастый образ с острыми ушами, поэтому без чудодейственных плодов я никогда не покидал квартиру. Так мне спокойнее и на душе легче.

Правда, сейчас, ожидая ответа двойника, я этого о себе сказать не мог.

— Миридам ван де Хольстен ибн Бартольд Сквизинский, — представился он. — Наместник великого Хардабугара ван де Боргунда ибн Викан Дубгилского.

Сразу стало понятно — жизнь здесь непростая. Это сколько же времени нужно потратить, чтобы выучить хотя бы одно имя? А если сотню?

— Очень приятно. Только я вряд ли смогу правильно выговорить ваше шикарное имя, а коверкать его не хочется, — ответил я. Всегда стараюсь облегчить себе жизнь, если существует такая возможность.

— Можешь звать меня Мирид, когда мы одни, — милостиво разрешил двойник. — Но при посторонних — только полным именем. Иначе будешь строго наказан.

«Красавчик» провел большим пальцем по горлу, наглядно демонстрируя, какие тут строгости с не соблюдающими этикет.

— Благодарю, Мирид. — Мне как-то сразу захотелось поскорее убраться из негостеприимного мира. К сожалению, я не мог себе этого позволить до тех пор, пока не найду спутницу. — Тебе тут случайно девушка на глаза не попадалась? Брюнетка, на полголовы ниже меня.

— Вы оба мне попались, — ответил двойник, самодовольно ухмыльнувшись.

Не розыгрыш и не случайность. Вот, оказывается, кого следует благодарить за пропажу! У меня нестерпимо зачесались кулаки, а глаза быстро принялись отмечать те места на физиономии близнеца, которые следовало подкорректировать в первую очередь. «Справа в челюсть — вроде рановато», — вспомнились слова Высоцкого, и я взял себя в приготовившиеся к активным действиям руки.

— Надеюсь, для этого были веские причины? — Я «ослепительно» улыбнулся в ответ.

— Разумеется, — ответил он. — Предлагаю их обсудить у меня дома. В уютной, так сказать, обстановке.

«Уютной для кого?» — сразу возник у меня вопрос, но вслух задал совсем другой:

— Моя девушка там?

«Интересно, она стала бы возражать против такой формулировки?»

— Где она сидит, тебе, чужаку, знать не положено!

«Зря он так грубо со мной, да еще гнусавым голосом. Наверное, нос у „близнеца“ немного перекошен, вот дыхание и затруднено. Надо срочно подправить, облегчить парню жизнь».

Мышцы напряглись сами собой.

Незнакомец то ли почувствовал, то ли прочел в моем взгляде тайные намерения пластического хирурга. Отступив на два шага назад, он одним взглядом превратил в песок разделявшую нас каменную плиту. «С таким настоящего мужского разговора не получится».

Фокус подействовал на меня отрезвляюще.

— Может, не стоит тратить время на дорогу? Пока дойдем…

— Хорошо, — согласился Мирид. — Суть проблемы в том, что ты похитил мою женщину.

— Когда это я успел? — Мне почему-то казалось, дела обстоят как раз наоборот.

— Еще недавно она жила в Зюрюнграде. В королевском дворце, — подсказал абориген.

— Узранда, что ли? — Теперь я понял, с кем меня спутали во время ночного визита к этой леди. — Погоди, я лично знаком с ее супругом. Почему ты считаешь чужую жену своей?

— Она мне нравится, — безапелляционно заявил он.

Да, любовь к лягушкам, оказывается, присуща не только Ивану-царевичу и французам. Но… о вкусах не спорят. К тому же меня сейчас больше интересовало другое:

— И чего ты хочешь от меня?

— Ты возвращаешь мою женщину, а взамен получаешь свою.

«Легонькая задачка, ничего не скажешь! И в каком болоте ее теперь искать?»

Мирид опять словно подслушал мой неозвученный вопрос:

— Хрумстыч тебе расскажет, где найти Узранду. Он тоже наверняка захочет вернуть дочь.

— Может, подскажешь к нему дорогу? Я в этих краях впервые.

— Дорогу ты и сам знаешь. Когда найдешь Узранду, приведешь ее в тот лес, в котором сейчас окажешься.

Он громко чихнул и исчез. Вместе с окружающим ландшафтом.

Пейзаж, сменивший каменные плиты на потрескавшемся грунте, оказался мне знаком: большие кочки с деревьями и кустарниками на них, огромные растительные когти, красно-зеленая листва и сине-розовое небо. Цвета более раздражающие глаза, зато не совсем чужие.

За время моего недолгого отсутствия здесь ничего не изменилось. Не улучшился и характер серых кошек, обитавших в этом лесу: сразу две «мурки» решили оказать незваному гостю теплый прием. Правда, на этот раз я убегать не стал. Настроение не то.

«От улыбки станет всем светлей: и слону, и даже маленькой улитке…» — сами собой вспомнились слова детской песенки, и я решил проверить их правоту. Не поверите — помогло! Животные дружно выгнули спины и зашипели, а когда я поднатужился и улыбнулся еще шире — не выдержали моего разящего наповал очарования и поспешили убраться. Наверное, им стало настолько «светлей», что киски побоялись ослепнуть. И правильно сделали — к зрению нужно относиться бережно.

Тропинка к памятному мне городку отыскалась довольно быстро. Вот и опушка. Вдалеке виднеются высокие стены, на которых весело развеваются разноцветные флажки. Видимо, в Гранске праздник. Это хорошо. Может, стража ворот окажется добрее, чем в прошлый раз? А то опять начнут палить…

Появляться в образе чудовища мне как-то не хотелось. По мнению горожан, я уже давно должен был перевариться в желудке людоеда. Еще сочтут за привидение. Кто знает, как тут обходятся с призраками? Эксперименты над самим собой — дело рискованное, а рисковать понапрасну я не имел права.

Пришлось воспользоваться давним подарком Хрумстыча. Вкус ягоды не изменился, косметический эффект тоже. Переждав пару минут, я на ощупь определил, что морщины разгладились, уши укоротились, а подбородок принял свою обычную форму. В общем, из леса вышел совершенно другой человек. Если, конечно, клыкастого монстра можно каким-то боком отнести к гомо сапиенс.

— Стой, где стоишь! — как «здравствуйте» прозвучало сверху, когда до ворот оставалось не более двадцати шагов.

Так, похоже, другими словами здесь мирных путников не встречают.

— Здравствуйте, — поспешил я продемонстрировать умение общаться (в прошлый раз это оказалось нелишним). — С праздником вас!

Действительно — «поспешил». У них не угадаешь: молчишь — плохо, ляпнешь чего-нибудь — оказывается еще хуже.

— Издеваться вздумал?! — взревел стражник. — Сейчас мы тебе устроим праздник!

«Устроителей» выбежало сразу трое. Они выскочили из-за ворот без оружия, но вы бы видели их кулаки!

Я, конечно, не стал спокойно ждать, когда эти ребята продемонстрируют свое искусство в рукопашном бою. Однако моя попытка к бегству провалилась не начавшись — под ноги нужно хоть иногда смотреть. Единственное, что теперь оставалось, — вставать и сражаться. Не объяснять же им аморальность избиения человека человеком?

Самый резвый стражник пропустил неплохой хук справа и завалился прямо передо мной, второй с разбегу споткнулся о первого и… сыграл роль летящего снаряда. Если бы он не развел во время полета руки в стороны, мне бы удалось увернуться, а так — попал под «крыло» громадной «птички», и подняться мне уже не дали.

Первое, что я сделал, очнувшись на сыром каменном полу, проверил, нет ли переломов. От здешнего «гостеприимства» болело все тело, но кости выдержали безудержный приступ радушия. «Надо же: и лицо поменял, и вел себя более чем вежливо, а все равно наступил на те же грабли — едва не прикончили возле самых ворот. Что же будет дальше? Встреча со здешним князем и судилище? Поживем — увидим. Главное, чтобы за время моего отсутствия тут опять власть не переменилась. Может оказаться, что существуют правители и пострашнее Узранды».

— Выходи, незнакомец, — донеслось из-за отворяемой двери. — Народ собрался. Судить тебя будем.

«Леший вас забери! Накаркал. В этом городишке других дел, что ли, больше нет? Только тем и занимаются, что отлавливают прохожих и засуживают их почем зря! Нельзя же так! Надо будет при случае пожаловаться королю».

— За какую провинность?

— За издевательства над чужой бедой и увечья, нанесенные служивым при исполнении.

— Какие еще увечья?! Они нападали, я защищался.

— Сломанное ребро. Два выбитых зуба и вывихнутая нога, — монотонно перечислил стражник. — Синяки и ссадины — не в счет.

Вот до чего доводит излишнее рвение! Охранники так старались, что покалечили друг друга раньше, чем справились со мной. Все-таки любые поручения нужно выполнять без фанатизма. Себе дороже. А заодно и мне. Спасибо, хоть мелкие ушибы на мой счет не записали. Проявили милосердие.

— Я хочу видеть вашего князя, — твердым голосом произнес я.

— Ну и что? Весь город его хочет видеть уже третий день. Не ты первый. Становись в очередь.

— Заболел, что ли?

— Хуже. Пропал вместе с дружиной. — Затронутая тема оказалась явно неприятной, и стражник хмуро сдвинул брови. — Ты еще долго будешь копаться? А ну, топай! Скоро солнце скроется. Мы и так полдня ждали, пока ты выспишься.

Чтобы я поторопился, стражник вытащил меч, а потому ничего не оставалось, как подчиниться. Он и еще два таких же угрюмых воина повели меня в здание суда.

Сегодня народу здесь собралось куда больше, и не только одни мужчины. Представительницы прекрасной половины составляли приблизительно треть аудитории. Я по обыкновению всмотрелся в их лица. Да, пожалуй, в Гранске действительно что-то неладно: горожане выглядели настолько опечаленными, словно каждый недавно потерял близкого человека. Но зачем тогда развешивать красно-белые флаги на стенах?

Заседание суда уже шло, и меня провели на скамью подсудимых во время выступления начинающего лысеть мужчины. Он стоял, опираясь левой рукой на тумбу, при этом отчаянно жестикулируя правой.

— Несмотря на то что все стены города увешаны знаками великой скорби, сей проходимец имел наглость надругаться над нашим горем! Но и этого ему показалось мало, и теперь три человека по его милости страдают от страшных увечий.

Обвинитель продолжал свою пафосную речь, особо упирая на моральные аспекты моих прегрешений.

Тем временем я с удивлением обнаружил, что интерьер судного места изменился: из зала убрали обе рулетки, внесли вместо них длинный стол, за которым сейчас восседали полтора десятка степенных мужей.

— Подсудимый, что вы можете сказать в свое оправдание? — закончил обвинительную речь выступавший.

— Уважаемые, — обратился я к собравшимся. — Я приношу свои глубочайшие извинения по поводу моего неуместного поздравления. Я действительно не знал, что флаги на стенах обозначают горе. А что касается второго обвинения, то — извините. Не я нападал на троих беззащитных мужичков, это на меня одного напали втроем. Да вы можете спросить у короля Хрумстыча. Я человек смирный, мухи не обижу.

По тому, как неодобрительно загудела толпа, стало понятно — опять сморозил что-то не то.

— Обвиняемый лишается последнего слова, — поднялся сидевший во главе стола мужик. — Призывать в свидетели его величество запрещено законом. Кто-нибудь еще хочет высказаться по данному делу?

У одного человека желание высказаться точно имелось, но его только что лишили этой возможности. И, как выяснилось, говорить здесь можно далеко не все. Как там у американцев? «Все сказанное вами может быть обращено против вас»? Проклятые янки и тут наследили!

— Тишина в зале! — Председательствующий поднял руку и гул мгновенно затих. — Нам, наделенным высоким доверием горожан, по данному делу все ясно. Объявляется приговор! Подсудимого признать виновным по всем пунктам. В качестве наказания — вырвать язык, чтобы не болтал лишнего, сломать ребро, вывихнуть ногу и выбить два зуба, чтобы он в полной мере ощутил те же страдания, что по его вине достались нашим воинам. Суд окончен. Приговор привести в исполнение немедленно.

— Я протестую, — непроизвольно вырвалось у меня. — Это несправедливо!

— Обвиняемый, лучше молчите, — смерил меня недобрым взглядом председатель суда. — Суд у нас самый гуманный. Язык ведь можно вырвать и вместе с головой.

Аргументы оказались настолько весомыми, что я сразу замолчал. Не хотелось зарабатывать новые проблемы — и полученных вполне хватало.

Сидевшие за столом уже собирали бумаги и пожимали друг другу руки. Они сделали свое черное дело — засудили невиновного. И довольны! А как же апелляция, повторное рассмотрение? Мне даже адвоката никто не предоставил. Видимо, местные парни также не прочь облегчить себе жизнь. Но меня-то это абсолютно не устраивает. Что же делать?

— Разрешите поинтересоваться, — неожиданно раздался из зала чей-то шепелявый голос.

Я замер в невольной надежде.

Толпа расступилась вокруг невысокого мужчины с козлиной бородкой и хитрющими глазами. Он мне почему-то сразу не понравился, хотя оказался единственным, кто кроме заседателей раскрыл рот на этом процессе.

— Слушаем тебя, Брякун, — с нескрываемым раздражением ответил судья.

— А в каком порядке подсудимый будет получать заслуженную кару? — ехидненько спросил козлобородый.

Какой же я наивный! Этот несимпатичный тип защищать меня и не собирался.

— В порядке оглашения приговора. Еще вопросы есть? — быстро ответил судья. Чувствовалось, что ему не терпелось поскорее отделаться от зануды.

— Неправильно получается, — въедливый мужичок не собирался отступать.

— Почему? — мрачно спросил председатель. Судя по голосу, половину из предназначавшихся мне «процедур» он с удовольствием применил бы к козлобородому.

— Объясняю. Когда преступник калечил наших воинов, те могли высказать все, что пожелают, а он без языка не сможет этого сделать. Несправедливо. Наш князь этого бы не допустил.

— Хорошо, — прорычал служитель «гуманного» суда, готовый собственноручно задушить борца за торжество справедливости. — Нам, поставленным блюсти законы Гранска, ошибаться нельзя, а потому суд удаляется на совещание для рассмотрения поступившего заявления. Никому не расходиться! Мы вернемся через десять минут.

Беззубый даже зааплодировал от удовольствия.

— Брякун, ты пойдешь с нами. Детально обоснуешь свою точку зрения, — тут же добавил «поставленный блюсти законы».

«Куда они так спешат? Разве можно за десять минут решить столь важный вопрос?»

Мне абсолютно не хотелось расставаться с языком, а призрачная надежда оставалась только на медленно бегущее (в данной ситуации) время. Продержаться бы до заката — и пусть только кто-нибудь потом попробует залезть мне в пасть!

Мужики задержались. Они вернулись лишь через полчаса и заметно взъерошенными — видимо, обсуждение юридических тонкостей приговора вышло за рамки дружеской беседы. Судя по беззубой улыбке Брякуна, его концепция одержала верх.

— Суд внимательно рассмотрел заявление. — Синяк под глазом оглашавшего приговор подтверждал самое пристальное внимание к обсуждаемому вопросу. — Нам, призванным разбираться в сложных правовых коллизиях, удалось с честью выйти из затруднительного положения. Суд тщательно взвесил все аргументы и пришел к выводу: сначала ребро, зубы и нога, а затем язык. Уведите обвиняемого. Желающие присутствовать при исполнении приговора — следуйте на площадь. Да поторапливайтесь, солнце вот-вот скроется.

Народ дружно повалил на площадь. Горожане спешили, а потому в узком проходе не обошлось без заторов и давки. Кое-кто принялся выяснять отношения, и завязалась потасовка, в центре которой опять оказался беззубый мужичок. Без него, видимо, в этом городе ничего не обходилось. Вот только непонятно, где был Брякун, когда меня судили в прошлый раз?

Драка затянулась на четверть часа, и, когда мы вышли на место экзекуции, солнышко своим диском уже коснулось горизонта. «Осталось продержаться чуть-чуть! Потом воспользуюсь фактором неожиданности и — ходу отсюда».

Не повезло. Меня подвели к приземистому столику и, в один миг скрутив руки, уложили на него, как свиную тушу для разделки. Надо было срочно что-то предпринимать.

— А вы помните, какое ребро у меня должно быть сломано? — решил я использовать метод Брякуна, когда палач замахнулся деревянной дубинкой.

— Тебе не все едино? — огрызнулся он.

— Мне-то без разницы, но некоторые борцы за справедливость могут оказаться неудовлетворенными. Что же мне тогда — еще одно ребро ломать? — Не в моих правилах усложнять жизнь кому бы то ни было, но когда речь идет о собственном здоровье, тут уж — извините.

Палач тоже присутствовал в зале и не хотел осложнений на свою голову. Пришлось отложить процедуру наказания и посылать за лекарем, осматривавшим покалеченных стражников. А когда тот явился на площадь, светило скрылось, и…

— Так это же Алексей! Освободитель нашего короля. — Палач выпустил из рук дубину. — Рожа — один в один как на монете!..

Монетный двор его величества короля Хрумстыча работал весьма оперативно, и только это спасло меня от серьезных увечий. А все почему? На самой мелкой и поэтому самой распространенной монетке государства красовалась физиономия зубастого монстра, в которую преобразовалось мое лицо сразу после захода солнца.

Алексея Рябцева указом его величества возвели в ранг национального героя. Однако человеческий облик героя никто не запомнил. Зато образ чудовища запечатлелся в людской памяти надолго. Его и отчеканили.

— Что же вы сразу не сказали, кто вы на самом деле? — Уже в другом месте за щедро накрытым столом оправдывался главный обвинитель, сидевший справа от меня.

Тут же находились и остальные мужики, заседавшие в зале суда. Наверное, самые уважаемые люди.

— Нам, убитым великим горем жителям Гранска, трудно разглядеть героя в скромном парне, — вторил ему судья, сидевший слева.

Один глаз у блюстителя закона совсем заплыл, поэтому разглядеть ему сейчас было трудно не только героев.

— Вы хоть объясните, что за беда у вас стряслась? Хотелось бы узнать, из-за чего меня хотели сделать калекой?

Мужики наперебой принялись излагать суть дела.

Людоед, на ужин к которому меня отвели во время первого посещения Гранска (местные так и не узнали, что он и Хрумстыч — одно и то же лицо), вдруг куда-то запропастился. А он не только изредка выполнял функции утилизации особо опасных преступников, но и оберегал город от набегов круддов.

— Его пещера стоит прямехонько на единственной тропе, по которой из высокогорья можно спуститься к городу. Крудды людоеда боялись, а как он исчез — совсем обнаглели. До прихода к власти Узранды они нападали на наших людей только вблизи скал, а тут среди бела дня вышли аж на дорогу к Тринстоку. — Обвинитель залпом осушил бокал и запихнул в рот большой кусок мяса.

Возникшую паузу заполнил судья:

— Нам, мирным жителям глубокой провинции, и невдомек было, что крудды принялись за старое, и поэтому о похищенных стало известно не сразу.

Собеседник справа быстро проглотил закуску и продолжил:

— Князь, как узнал, что среди похищенных его жена, собрал два десятка воинов — и в погоню. Прошло более трех суток, а от него — ни одной весточки, хотя почтовых голубей они с собой взяли много. Что теперь делать — ума не приложу.

— Искать не пробовали?

— Что толку? Предгорья мы, конечно, обшарили, а лезть наверх — только время зря терять. Там нет дорог, а блуждать среди камней можно всю жизнь. К тому же если князь с дружиной оттуда не выбрался, то где уж нам…

— Вы считаете, он погиб?

— Этого не знает никто.

— Тогда в чем проблема? Побродит, да и вернется недельки через две, — решил я утешить унылых сотрапезников.

— Даже через неделю будет поздно, — убитым голосом произнес обвинитель.

— Почему?

— Это долгая история. В двух словах и не расскажешь.

— Хорошо, расскажите в трех. А я за это время как раз переведу дух от вашего «гостеприимства».

Оказалось, что построить город в приграничных областях на востоке королевства Хрумстыча — дело непростое. Сначала нужно отыскать кузнеца-чародея и уговорить того выковать волшебный меч. Затем с этим оружием следует истоптать сотню тропинок, пока не отыщется место, где лезвие вспыхнет ярким огнем. Только там можно наконец вонзить меч в землю и приниматься за строительство города. После возведения стен начинаются выборы князя. И тоже довольно странным способом: оружие само определяет себе хозяина. Тот человек, кому удастся погасить огонь на необычном металле, и становится градоначальником.

На первый взгляд — все замечательно. Однако и здесь существовало правило, которое ни в коем случае нарушать было нельзя. Меч бдительно охраняет город и горожан. До тех пор, пока он за стенами, никакие сверхъестественные напасти Гранску не страшны. Но стоит чудо-защитнику отлучиться более чем на десять суток — жди беды. Вся нечистая сила из округи ринется на беззащитный город.

— Нам всем придется покинуть обжитые места и искать приют в других городах, пока не построим новый. Вот почему у нас траур, — закончил печальный рассказ обвинитель.

— Неужели все настолько плохо?

— Куда уж хуже! — вздохнул собеседник.

— Надо было вам меч на цепь посадить, чтобы его из города не вынесли.

— Скажете тоже! Князь свое оружие выпускал из рук только ночью, чтобы никто другой не посягнул на символ власти. Меч ведь не каждому в руки дается, но раньше мы завсегда хотя бы одного человека знали, который мог в случае чего заменить правителя, а нынче…

Да, в любом деле у руководителя быть должен заместитель, даже если он и вовсе не нужен. Меня всегда поражало обилие заместителей у различного рода чиновников, и лишь сейчас я впервые увидел необходимость этой важной должности.

— Меча-то все равно нет. Какая вам польза от другого человека?

— Польза-то есть, но… — махнул рукой обвинитель и опрокинул в глотку содержимое еще одного бокала. — Чего зря говорить, если у нас на сегодняшний день нет ни одного парня, кто бы держал княжеский меч в руках.

— Как это нет? — (И кто меня все время за язык дергает?) — А я?! Или уже не помните?

— Точно! — хором воскликнули сидящие рядом.

Со стула поднялся судья.

— Уважаемые! — обратился он к присутствующим. — Нам, придавленным тяжким бременем ответственности за судьбы обитателей Гранска, предоставляется великолепный шанс на спасение. Алексей только что вызвался отыскать священный меч города. Он — единственный из ныне живущих, кто, помимо нашего князя, держал меч в руках.

Не помню, чтобы я выказывал желание кого-то или что-то искать, но возликовавших за столом мужиков вряд ли интересовало мое желание. Опять же, кто их знает, что тут предусмотрено за отказ? Может, опять суд? Третий раз наступать на надоевшие грабли не хотелось.

Когда «придавленные тяжким бременем», опрокинув по паре бокалов «за удачный поход» и «за удачное возвращение», немного угомонились, я тихо спросил соседа справа:

— Вы мне хоть объясните: в чем отличие человека, державшего в руках княжеский меч, от любого другого?

— Священное оружие само подскажет вам, где себя искать за пределами города. Вы когда отправляетесь?

— Если никто не возражает, то завтра на рассвете, — быстро ответил я. Не хотелось откладывать неожиданно возникшее дело на потом, тем более что прибыл я в королевство Хрумстыча совсем по другому поводу.

— Вот и славно, — подытожил судья, дружески похлопав меня по плечу.

Судя по внешнему виду отцов города, им, изрядно набившим свои желудки вином и мясом, сразу полегчало на душе.

Я наивно полагал, что на поиски градоначальника вместе со мной отправится крупный отряд — ведь на кону стояла судьба всего Гранска. Однако местные обыватели, по-видимому, решили не путаться под ногами у «вызвавшегося следопыта». В помощь мне выделили всего одного человека. Естественно, им оказался…

— Брякун хорошо знает предгорья, к тому же у него нет… — Обвинитель не успел договорить — его дернул за рукав судья, поспешивший закончить фразу:

–…ненужных предубеждений относительно круддов. Мужик он бесстрашный, принципиальный и в таком деле просто незаменим. Нам, добропорядочным гражданам Гранска, не раз доводилось в этом убеждаться, — он непроизвольно коснулся рукой подбитого глаза. — Желаю вам удачи!

«Добропорядочные граждане» быстренько выставили нас за ворота и плотно их прикрыли. У меня сложилось стойкое впечатление, что провожающие опасались, как бы мы не передумали.

— Нет, они определенно хотят выкинуть меня из Гранска! — начал возмущаться мой попутчик, когда стены города скрылись за ближайшим холмом. — Я только позавчера вернулся из дальнего похода — и вот снова в дорогу. Прямо беспредел какой-то! Такова людская благодарность за добро! Ты их уберегаешь от дурных поступков, указываешь верный путь решения проблем, а тебя открыто посылают куда подальше. То в пустыню за красным песком, то за рыбкой с золотым плавником… Давеча ходил в болота спрашивать у тамошних кикимор средство от комаров. Эти кровососы, видите ли, отвлекают князя от нелегких дум! Средство я им притащил, а они в это время самого князя проворонили. Теперь вот с тобой нянчиться приходится. И все Брякун, будто других мужиков в городе нет!

— Если они так часто посылают, что мешает тебе ответить взаимностью?

— Много ты понимаешь, красавчик! — вспыхнул он как спичка. — Честь, возложенную на тебя высоким собранием, нельзя перекладывать на чужие плечи. Сразу видно, что ты не знаешь наших законов.

— А если тебе прикажут пойти туда — не знаю куда и принести то — не знаю что, пойдешь?

— Удивил тоже! Да это самое плевое задание: закрыл глаза, пару оборотов вокруг себя сделал — и вперед. Чего первое неопределимое на ощупь под руку попалось, схватил — и за спину. Потом можешь открывать глаза и возвращаться. Куда ты шел — тебе было неведомо, что принес — не знаешь. Это мы уже проходили, — с видом знатока, объясняющего новичку прописные истины, закончил Брякун.

Подкованный мужичок! На хромой козе к такому не подъедешь.

— Вижу, уважают тебя в городе. Особенно судья.

Козлобородый гордо приосанился:

— Жаль, я ему во второй глаз промазал. Этот тип завсегда мне завидовал.

— Почему?

— Хоть он и судья, а когда князя в городе нет, мое слово в народе весомей, — важно изрек Брякун.

В отношении блюстителя закона у меня также сложилось неприятное впечатление, поэтому я решил поддержать своего спутника.

— Ничего, вернем в город князя — у тебя будет возможность исправить свой промах.

— А ты никак из оптимистов будешь? Аль из дураков? Думаешь, чем сейчас занимаются все жители города? Не знаешь? Вещи собирают в дорогу. Чтобы на исходе десятого дня покинуть Гранск. Мне вот собирать нечего, поэтому и направили с тобой. Всем известно: из высокогорья пути обратно нет. Так что, после того как я доведу тебя до тропы к круддам, можешь идти куда хочешь. Моя задача на этом будет выполнена, а в успех твоей все равно никто не верит.

— Почему это — никто? Есть такой человек. — Мне отчего-то стало ужасно обидно.

— Ну-ка, интересно?

— Я.

— Нет, ты точно будешь не из оптимистов, — сделал заключение мужик.

Вообще-то я и сам понимал, что в его словах есть большая доля правды, но соглашаться с занудой не хотелось. А все почему? Мое кредо — идти по жизни легко — не позволяло поступать иначе. Дал обещание — надо его выполнять, иначе потом тяжесть на душе замучает вконец. Лично мне бороться с трудностями гораздо легче, чем со своей совестью.

— Давай поторопимся. У меня и помимо вашего князя дел полно.

— Ты меня не понял или притворяешься? Повторяю для медленно соображающих: в высокогорье ходить НЕЛЬЗЯ.

— А я никого с собой и не зову. Особенно тех, чье слово так весомо среди жителей Гранска. Говорить-то проще, чем делать.

И откуда в моем голосе взялось столько язвительности? Брякун завелся с пол-оборота.

— Ты это на кого, а?! Да как… э-э-э… вообще соображаешь?.. — Наконец он немного успокоился и речь его стала более связной. — Думаешь, если заимел страшную морду, так все тебя бояться должны?! А вот — шиш тебе! Встречаются парни и пострашнее.

— Ты, что ли? — поинтересовался я.

— Ах, вот ты как заговорил?! Еще никто безнаказанно не обзывал меня уродом. Теперь держись!

Он ринулся в драку, хотя был на голову ниже и особой мускулатурой похвастаться не мог. На меня с бешеной скоростью посыпался град ударов, который, однако, не дал никакого результата. Я стоял, словно в скафандре, и спокойно ждал, когда Брякун устанет и успокоится. Видимо, дочь Хрумстыча своим заклинанием подкорректировала мне не только физиономию, которая теперь явно просила кирпича, но и весь остальной организм, ставший невосприимчивым к обычным ударам. Судя по ощущениям, нужна была по меньшей мере кувалда, а мужичок действовал голыми руками. Ну до чего же настойчивый тип! После десятиминутной молотьбы даже моя задубевшая кожа начала что-то чувствовать. И вода камень точит. Эдак он во мне дыру пробьет!

«Интересно, мне его дали в качестве проводника или массажиста? Первое все же вероятнее. Значит, сейчас он занимается не своим делом».

— Да угомонись ты! — Несильный, как мне показалось, удар отбросил молотобойца на пять шагов.

Сил-то у меня, оказывается, тоже прибавилось! В следующий раз надо будет полегче. Я даже обеспокоился за здоровье своего попутчика.

К счастью, все обошлось. Брякун встал сам и еще раз внимательно осмотрел меня с головы до ног.

— А ты ничего, не хлюпик, — сделал он глубокомысленное заключение. — Но все равно в очереди за идеалом мужской красоты стоишь гораздо дальше меня. Хочешь, я тебе это докажу на простых примерах?

Ощущая легкую вину за избиение более слабого, я по глупости согласился. И началось!.. Козлобородый красавец долго рассказывал о пропорциях куриного яйца, затем привел в пример наиболее грациозных зверей и птиц, прошелся по изящности лучших представителей растительного мира и незаметно вывел определение мужской красоты, согласно которому, он если и не первый в списке на звание «мистер Вселенная», то по крайней мере входит в первую десятку.

— Ладно, — согласился я, поскольку любые возражения означали продолжение затянувшейся дискуссии. — Будем считать, ты меня убедил. В очереди на звание красавца я стою сразу за тобой.

— Не возражаю, — «идеал всех женщин» наконец перевел дух, — но трое, которые занимали за мной раньше, обещали скоро подойти.

— Они не придут, — уверенно заявил я.

— Это еще почему?

— Не думаю, что кто-то рискнет встать между мною и тобой.

Брякун на минуту задумался, а потом расцвел в беззубой улыбке:

— И то правда!

Мы прошли мимо пещеры Хрумстыча, миновали темное ущелье и выбрались на берег мелководной каменистой речки.

— Наступай только на круглые камни. Продолговатые могут оказаться не тем, чем кажутся, — посоветовал проводник.

Я пошел первым. Булыжников под ногами хватало, а потому до противоположного берега удалось добраться, не замочив штанов.

Моему коротконогому спутнику перебираться было сложнее, поскольку длина шага у него оказалась меньшей, и путь Брякуна проходил по какой-то замысловатой траектории. Мало того, когда до берега оставалась всего пара шагов, он поскользнулся и упал в воду.

— Мне, значит, купаться не разрешил, а сам — пожалуйста, — решил подтрунить я над неуклюжим туристом, однако, заметив ужас в его глазах, прикусил язык. Чуть позже обнаружилась причина: овальные «камни» ожили и направились к барахтавшейся в холодной воде жертве.

«Эдак можно и без проводника остаться!» — не особо задумываясь о последствиях, я прыгнул в воду.

— Сюда нельзя! — крикнул Брякун, пытаясь справиться с быстрым течением.

Речка на первый взгляд казалась не глубже чем по колено. На самом деле в том месте, где моему занудливому провожатому наконец удалось ухватиться за камень, я провалился в воду по горло.

К Брякуну тем временем уже подплывал бугристый тип с удлиненной, как у крокодила, пастью. На беду речного хищника его хвост оказался в пределах досягаемости моих рук. Обычно я стараюсь гуманно относиться к любым видам животных и всегда возмущаюсь по поводу их безжалостного истребления человеком. Но сейчас мой гуманизм ничуть не помешал схватить зубастого пловца за хвост и шарахнуть его башкой о ближайший валун.

Еще трое таких же зубастиков, узрев более крупную добычу, выбрали в качестве обеда меня. Им тоже досталось: несколько размашистых ударов полуживой дубиной — и инцидент закончился в пользу человека с шарпеевской мордой.

— Искупались — и хватит. — Я взял проводника за руку и помог выбраться на берег.

— Ты зачем вмешивался?! — дрожа всем телом, начал кричать он. — Думаешь, я сам бы не справился?! А вдруг кто-нибудь из них успел бы тебя цапнуть? Укус щукодила парализует мгновенно. Потом ты бы просто наблюдал, как они тебя ели.

— Щукодил?

— Ну да, помесь щуки с крокодилом. Ты и об этих тварях ничего не знаешь, как всегда?

— Ты же мне сразу не рассказал, а от кого еще я могу тут чего-нибудь полезного узнать?

— А ты больше спрашивай. Мне поручили довести тебя до высокогорья, а не обучать уму-разуму. — Недовольство сквозило в каждом слове знатока местной жизни.

Полуденное солнце быстро просушило одежду, и через полчаса мы подошли к подножию мрачного утеса.

— Вон там, — Брякун указал на верхний край скалы, — начинается высокогорье. А здесь — единственное место, откуда можно подняться в гости к круддам.

— Спасибо, что проводил. — Я протянул руку для прощального рукопожатия.

— Кто сказал, что ты пойдешь один? — Брякун напустил на себя смехотворную, с моей точки зрения, строгость.

— Один умный пессимист с обворожительной улыбкой.

— Вот он пусть и остается, а нам с тобой нужно князя из беды выручать, — важно произнес мой проводник. — Следуй за мной!

Твердой походкой «спаситель» начал восхождение по крутой извилистой тропинке.

Мне оставалось только подчиниться — не уговаривать же его остаться? Пусть нудный, агрессивный и неуравновешенный, но все же — попутчик. Вдруг на обратной дороге опять свалится в реку, и как мне потом в неподбитый глаз судье смотреть? Ведь блюститель закона наверняка обрадуется такому исходу дела. А я не уверен, что, увидев его веселье, удержусь от соблазна внести дополнительный штрих, чтобы на лице облеченного доверием все стало симметричным. К чему это приведет — понятно. Снова суд? Ну уж нет, пусть сами между собой разбираются!

Часа полтора ушло на то, чтобы вскарабкаться на огромный скалистый выступ. Там нашему взгляду открылся завораживающий горный пейзаж.

— Ух ты! Сюда стоило подняться хотя бы для того, чтобы полюбоваться на эту красоту! — воскликнул я.

Видневшиеся где-то на самом горизонте каменные гребни создавали торжественное обрамление, внутри которого разместилась великолепная объемная картина высокогорья. Здесь из огромных холмов, покрытых низкорослыми деревьями и кустарниками, то тут то там торчали остроконечные каменные пирамиды. Высокие и низкие, широкие и узкие, они составляли причудливые композиции, от которых трудно было оторвать восхищенный взгляд. Казалось, стоит внимательнее к ним приглядеться, и тебе откроется какая-то загадка, станет понятным рисунок из хаотически разбросанных осколков… Но нет. Сколько ни всматривался, не смог понять, что мне напоминает эта удивительная мозаика.

— Ты шибко-то не заглядывайся на камни, — вернул меня к действительности шепелявый голос. — Не ровен час, проглядишь супротивника — и весь наш поход насмарку.

— А ты круддов вообще-то хоть раз видел?

— Спрашиваешь! Думаешь, почему у меня во рту зубов малость не хватает? Имел с одним из них беседу. — Довольная улыбка проводника наводила на мысль, что и у крудда после обсуждения всех спорных вопросов также остались памятные знаки.

— Ну и каков был итог?

— Если увидишь здесь урода со скошенным направо носом — моя работа.

— Кто они такие — крудды?

— Хитрые, коварные и жестокие обезьяны, — со злостью ответил Брякун. — Раньше мы завсегда начеку были. Если кого и захватят — тут же в погоню. Редко когда круддам удавалось с добычей домой вернуться. Потом в наших краях появился людоед, и набеги прекратились. Кто ж знал, что он исчезнет не попрощавшись? Вот мы похитителей и проворонили. Те сразу десяток женщин и девиц уволокли, а пропажу только через полдня обнаружили. Какое уж тут преследование?

— Зачем им женщины?

— Этого никто не знает. Могу только сказать, что, когда нам удавалось отбить у круддов их добычу, женщины были целы и невредимы. Ни одну из них обезьяны даже не поранили.

Проводник внезапно остановился.

— Погоди, куда мы идем? — заволновался он, разглядывая развилку из трех едва заметных тропинок.

— Как — куда? Я думал, ты ведешь.

— Так не годится. Меч чудодейственный в руках кто держал?

— Я.

— Значит, тебе и указывать дорогу. — Брякун сделал приглашающий жест, пропуская вперед. — А почему наши уважаемые не выдали тебе никакого оружия? Голыми руками воевать собираешься?

По своей натуре Алексей Рябцев — человек мирный, который ни с кем сражаться и не собирался, но рассказывать об этом агрессивному проводнику не стоило. Вдруг не поймет, сочтет за труса? Я выбрал правую тропинку и, пройдя несколько шагов, обратился к Брякуну.

— Меч-то я в руках держал, но сражаться им не умею. Еще пораню кого ненароком. Ты же вон тоже без оружия.

— Э, нет, не угадал. У меня вот что имеется. — «Спаситель» с любовью продемонстрировал извлеченную из-за широкого пояса плеть. — Подбрось камешек вверх.

Я выполнил просьбу. Раздался звонкий щелчок, и на землю упали две половинки оказавшегося непрочным куска горной породы.

— Здорово! — искренне восхитился я.

— А ты думал! Не смотри, что я худой и ростом не вышел. В Гранске мне соперников нет.

— Теперь понятно, почему тебя послали в горы.

— Поделись соображениями. — Брякун напрягся, ожидая подвоха.

— Здесь, наверное, достойных противников — пруд пруди.

— Точно. Вон уже и первый показался. Не хочешь кости размять?

— Это и есть крудд?

— Он самый.

Не знаю, почему я представлял себе крудда в виде шимпанзе с испорченным характером, но то, что вышло нам навстречу… Моему взгляду предстал рослый тип в укороченных штанах из черной кожи. Его мощный, как у атлета торс, покрытый густой седой шерстью, не сочетался с длинными, абсолютно безволосыми руками, складывалось впечатление, будто он надел на голое тело бараний жилет. Толстая шея сразу переходила в голову, а маленькие круглые глаза на почти плоском лице были едва различимы за редким черным мехом, который закрывал также всю голову, за исключением ушей и носа. Уши у аборигена были действительно как у шимпанзе, а нос имел явный уклон в правую сторону. Если такой начнет разминать кости — без переломов не обойтись.

Незнакомец с отсутствующим взглядом шел, пошатываясь, словно перебрал накануне.

— Приветствую вас. Как поживаете? — Язык мой — враг мой.

— Паршиво поживаю, — не сбавляя хода, ответил крудд, — но скоро все изменится.

— Надеюсь, к лучшему? — не унимался я.

Абориген наконец остановился и сфокусировал взгляд на вопрошавшем.

— Это еще кто такой? — пробасил он.

— Я. Алексей Рябцев. В ваших краях проездом. С кем имею честь беседовать? — Волнение, охватившее меня при виде столь колоритного существа, невольно заставило перейти на официальный тон.

— С кем ты там чего имеешь, мне без разницы. Мне теперь вообще все без разницы. Дай пройти! Не видишь — тороплюсь.

— Обезьяна она обезьяной и остается. Никакого тебе гостеприимства, — вмешался в разговор Брякун. — Человек к нему со всей душой, а тут тебе ни «здравствуйте», ни «будьте любезны». Что за манеры?!

— Это он-то человек? А ты тогда кто?

— Я?! — возмутился мой проводник. — Тоже человек!

— Не вижу сходства. Он на урода похож гораздо меньше, чем ты.

Понятия о красоте у всех разные, потому о ней и не принято спорить, но, похоже, Брякуну этого никто не говорил. Мужик был оскорблен в лучших чувствах и не смог спокойно пропустить оскорбление.

— Ах ты, аспид мохнатый, мало я тебя в прошлый раз учил! Еще хочешь? — Задира закатал рукава.

— Так это ты, малявка?! Вот не ожидал! — Сквозь глубокую апатию в голосе незнакомца появились первые эмоции.

Противники начали водить хоровод вокруг меня, поочередно награждая друг друга «ласковыми» прозвищами. Могучий богатырь и хлипкий мужичок уже знали возможности друг друга, а потому не спешили приближаться на опасное расстояние.

Мне быстро надоела роль безмолвного столба, да и голова начинала кружиться.

— Всем стоять!!! — рявкнул я так, что на пару секунд заложило собственные уши. — Не то сожру обоих! Живьем!

«Доброе» слово, произнесенное с соответствующей «теплой» интонацией, всегда оказывает благоприятное влияние: забияки застыли на месте как вкопанные. Крудд опомнился первым:

— Только сделай одолжение, съешь сначала его. У меня в этой жизни осталось так мало радостей, что не хочется пропустить последнюю.

— Может, я так и сделаю, если ты ответишь мне на несколько вопросов.

— Да, пожалуйста, — покорно отозвался громила и сел прямо на тропинку.

— Нет, вы его только послушайте… — начал по обыкновению бухтеть проводник.

— Заткнись!!!

Есть люди, до которых с первого раза не доходит. Однако второй окрик заставил присесть даже Брякуна. Мне стало не по себе. Авторитет, основанный на грубой силе, — вещь недолговечная, но другого пути я не видел. Удалось избежать драки — уже хорошо.

— Теперь я спрашиваю, ты отвечаешь, — сбавив громкость, я обратился к горе мускулов. — Понятно?

— Угу, — кивнул он.

— Как зовут?

— Грюнд.

— Куда шел?

— К обрыву.

— Зачем?

— Спрыгнуть хотел.

— Зачем? — не понял я.

— А, надоело! Стараешься-стараешься, делаешь им добро… И вдруг появляется выскочка из молодых да ранних и обещает всем несметные блага. И ему верят! — с тоской в голосе начал рассказывать крудд. — Они сразу забыли, кто их вывел из пещер, кто научил строить дома, кто привел в племя первую человеческую самку.

— Так вот кому мы обязаны… — Брякун хотел было встать, но встретился с моей «бьющей наповал» улыбкой и сел на место.

— Зачем вам женщины? Своих, что ли, не хватает?

— Как — зачем?! В хозяйстве это вещь незаменимая. Если хочешь иметь в доме уют и порядок, чтобы твои дети были ухожены, а домашний скот всегда накормлен — заведи себе человеческую женщину и можешь больше ни о чем не волноваться. Знаешь, сколько она стоит на базаре?

— Нет.

— За одну их самку дают трех наших.

— Ого!

— Вот тебе и «ого»! И вот два дня назад появился этот никчемный Страмыг и начал обещать каждой семье по человеческой женщине. Мало того, он воеводе подарил сразу двух, нашему шаману — трех, и еще кое-кому по одной. В племени тут же поползли слухи: дескать, вождь совсем о народе не печется, старый стал. Они втихомолку собрали совет и решили отправить меня на «покой». А вот шиш им! Чтобы выбрать нового вождя, нужен труп прежнего, а я знаю такое место, откуда им мое тело ни за что не достать!

— А мужчин этот ваш Страмыг с собой не приводил?

— Ты о самцах людских?

— Да.

— Хвастался он, что пару десятков лоботрясов поймал, но мужик — товар неходовой.

— Почему это? — обиделся за сильную половину человечества Брякун.

— Самец — тварь ленивая, нечистоплотная и жрет много. А пользы почти никакой. Разве что для развода держать? Страмыг их на базаре оставил.

— Нет, я ему определенно сегодня набью поганую морду, — вскочил с места Брякун.

— Твоя ничем не лучше, — огрызнулся Грюнд.

Ситуация опять начала обостряться.

— А ну закрыли пасть! Оба! Мне подумать надо.

На пару минут воцарилась тишина.

— Ты не думал о том, чтобы вернуть себе власть?

— Думал. — Грюнд вздохнул. — Но как? Боевые крудды подчиняются воеводе, а тот теперь в лучших друзьях у Страмыга. Шаман тоже под его дудку пляшет. Верные мне крудды напуганы. Только один не побоялся предупредить об опасности. А самому мне не раздобыть богатств для возвращения былой власти. Будь у меня с десяток ваших женщин… но где их взять?

— Не сможешь переплюнуть своего врага богатством, сделай его нищим. Что будет, если в твое отсутствие из племени исчезнут все пленницы? — Я выразительно посмотрел на крудда.

— Не хотел бы я тогда оказаться на месте Страмыга. Только как это организовать? — В вопросе свергнутого вожака теперь звучал неподдельный интерес и надежда.

— Сначала нужно освободить «неходовой товар» и использовать его по назначению. Знаешь, что человеческие самцы умеют делать лучше всего?

— Откуда мне знать! Я их только в драке и видел.

— И как?

— Если мы вовремя не успевали подняться в высокогорье, то обычно доставалось нам.

— Вот именно — воевать они и умеют лучше всего, — подытожил я. — Где тут у вас базар?

По пути на местный рынок, где племена круддов обменивались товарами, мы обсудили план действий. Из всех ценностей в нашей разношерстной компании удалось обнаружить лишь одну.

— Такого «красавца», как ты, у нас еще не видели, — заверил Грюнд. — Наверняка можно заломить хорошую цену, особенно если будешь чаще улыбаться. Ты действительно похож на небольшого людоеда, а его у нас сильно уважали.

В этом странном мире так получается, что мне постоянно приходится возвращать утерянное бывшим властителям. Ладно бы еще они являлись клиентами страховой компании, где я имею честь работать, — так нет! Если бы шеф узнал, чем я тут занимаюсь, уволил без выходного пособия.

Однако сейчас меня волновало совершенно другое. Одно дело — продавать свои знания, какие-то услуги, и совершенно другое — выступать в качестве товара, словно щенок или котенок на Птичьем рынке… Можно как угодно легко относиться к жизни, но такой поворот событий обескуражит любого.

Когда впереди показалась базарная поляна, Грюнд связал мне руки за спиной, затем вытащил гребень и полностью изменил укладку шерсти у себя на лице. Редкие волосы он натер маслянистым соком из срезанного в перелеске растения и зачесал их таким образом, что морда приобрела вертикальный гребень, полностью закрывший искривленный нос крудда. Ни дать ни взять — «ирокез» панка, только покороче.

— Так у нас ходят вольные торговцы, — ответил Грюнд на немой вопрос.

— Если с Алексеем случится что недоброе, в высокогорье на одного вольного торговца станет меньше, — предупредил Брякун на прощание. Он остался в укрытии густого кустарника.

— У нас не принято портить товар, — «успокоил» крудд, и мы двинулись на торговую поляну.

Появление невиданного существа вызвало живой интерес торговой публики.

— Ты гляди, кого ведут!

— Краса-а-вец! Какие уши! А лоб…

— Хорош! Очень хорош! Надеюсь, не подделка?

Кто-то бесцеремонно пощупал мои складки на лбу, другой потащил за ухо — прямо хоть вешай табличку: «Товар руками не трогать!» Окончательно мое терпение лопнуло, когда один из торговцев с двумя мини-«ирокезами» на лице потянул за мою нижнюю губу.

— Ты мне палец в рот не клади — отгрызу по самый локоть! — Оскал во всю пасть должен был показать окружающим, что я не шучу.

— Он еще и разговаривает?! — эхом понеслось по толпе любопытствующих.

После такого грозного предупреждения интерес к необычному товару возрос многократно. Правда, теперь желающих подходить близко не оказалось, но толпа вокруг заметно уплотнилась, и начался настоящий торг на ходу. Предложения сыпались одно за другим.

— Уважаемый, что ты хочешь за это чудо?

— Как насчет двух буйволов?

— Уважаемый, хочешь настоящего клешненога и охотничью сеть в придачу?

— Могу обменять на три десятка черных камней и человеческую женщину.

Чего только не предлагали здесь за остроухого монстра! Я с грустью осознал, что вряд ли сумею где-то еще добиться большей популярности и востребованности. Превратности судьбы — куда от них денешься!

По мере нашего продвижения по майдану цена все поднималась и поднималась. Грюнд шагал уверенно и степенно, не обращая внимания на многочисленные предложения.

Наконец процессия добралась до центра поляны, где располагался небольшой шалаш из тонких прутьев. Мой «хозяин» зашел внутрь. Как он объяснил мне по дороге, сначала следовало заявить о своем товаре и оплатить место на рынке. Через полминуты вольный торговец вышел с двумя круддами, у которых на лице имелось сразу по три гребешковых начеса. Один пролегал через нос, а два других тянулись от кончиков глаз к подбородку.

«С ними все ясно, — решил я про себя. — Грюнд сделал себе укладку под ефрейтора торговли. Те, кто вокруг, — младшие сержанты, а эти двое до сержантов дослужились — по три лычки на морде имеют. Будем иметь в виду».

— Они не верят, что ты умеешь разговаривать. — Новоиспеченный вольный торговец дернул меня за веревку.

— Это их личное дело. Я никого не собираюсь переубеждать.

— Фраза сложная, но я не уверен, что твой зверь говорит то, что думает, — скептически произнес один из хозяев «биржи», который был выше своего напарника. — Может, ты его месяц дрессировал?

— Если он еще раз обзовет меня зверем — получит по морде. — Надо было сразу дать понять потенциальным покупателям, чтобы не рассчитывали сделать из меня домашнего любимца. А то обрадуют своих детишек, а те потом будут реветь, когда игрушка сбежит. — Объясни ему, что я не только говорю то, что думаю, но и делаю то, что говорю.

«Сержанты» торгового ремесла восторженно зацокали языками.

— Мы не будем брать с тебя платы за место, — сказал коротышка, — но десятая доля выручки — наша.

Грюнд почесал двумя пальцами правую щеку:

— Ладно, грабители, пусть будет по-вашему. Только место для торгов я выберу сам.

— Конечно-конечно, — поспешил согласиться высокий «сержант».

Свергнутый вождь привязал веревку к колу возле шалаша и пошел выбирать площадку. Купцов возле меня столпилось еще больше. Обладатели одного, двух и трех зачесов на лице устроили настоящую дискуссию, пытаясь определить вид необычного существа. Одни утверждали, что я — продукт скрещивания горной рыси с пещерным волком, другие склонялись к мнению о некоем диком племени небесных круддов, живущих на заснеженных вершинах их края. Однако споры проходили как-то вяло, без энтузиазма. Никто никому грубого слова не сказал, даже голоса не повысил. «Брякуна на вас нет!»

Я все не мог освоиться со своей новой ролью, а потому испытывал некоторое раздражение.

Мало кто рисковал подходить ближе чем на пять шагов, но один щуплый крудд, у которого шерсть была седой не только на торсе, но и на голове, совсем забыл про осторожность. Он смело сократил расстояние до полушага и дотронулся локтя.

— Приветствую тебя, великий Саламутра! Эти недостойные имели наглость лишить тебя свободы! Они забыли, совсем забыли, что случается с нерадивыми.

Смельчак сочувственно вздохнул.

Едва различимый лепет седого коротышки не произвел бы на меня никакого впечатления, но… Во-первых, этот парень не имел торговой прически, а во-вторых, на его поясе болтался тот самый меч, за которым мы, собственно говоря, и забрались так высоко.

— Круддская память недолговечна, — решил я подыграть незнакомцу, поэтому ответил так же тихо. Нежданный собеседник явно не был заинтересован в том, чтобы толпа услышала наш разговор.

— Могу ли я искупить грех своих сородичей до того, как ты преобразишься в свирепого Салимангра?

«Что он несет? Какой еще Салимангр?! Преобразиться я могу только в человека, в облике которого особой свирепостью не отличаюсь. Но седой явно желает помочь. Нельзя же останавливать его в благородном порыве!»

— Моему торговцу нужны человеческие самцы, штук двадцать. Думаю, если ты их приведешь, сможешь вернуть мне свободу.

— Ты как всегда милосерден, Саламутра! Я знаю, где их найти. До встречи.

Он поклонился и ушел.

— Какой-то шаман скупил необходимый нам товар прямо у меня на глазах! — Грюнд вернулся удрученным.

— Ты не пробовал перебить цену?

— Лучше я два раза подряд спрыгну со скалы, чем стану поперек дороги шаману.

— Уважаемый, не уступишь мне сие чудо природы? — раздался знакомый голос. За широкой спиной бывшего вожака стоял седоголовый, а чуть поодаль — связанные одной веревкой два десятка мужиков во главе с князем.

— Если сойдемся в цене — уступлю, почтенный.

— Сойдемся, — уверенно произнес коротышка. — Мой товар видишь? К нему я добавляю двадцать черных камней. По рукам?

Увесистый мешочек из рыжей кожи опустился к ногам седоголового.

— По рукам, — потерянным голосом ответил Грюнд.

Церемония передачи собственности происходила довольно странно: сначала торговцы действительно взялись за руки, затем, пританцовывая, совершили три с половиной оборота, оказавшись каждый спиной к товару другого.

— Что за мной — то мое, — одновременно произнесли крудды, и я перешел во владение нового хозяина.

— Если не ошибаюсь, ты собирался вернуть мне свободу. — Я долго ждал, когда шаман сам начнет разговор на эту тему, но за четверть часа пути от торговой поляны седоголовый покупатель не проронил ни слова.

— Сначала я должен выполнить очищение от скверны, которую наложили на тебя недостойные. Сейчас найдем подходящее место и снимем порчу.

«Лучше бы ты снял веревку!» — мысленно возмутился я, но спорить не стал. Кто знает, к чему может привести слово, сказанное невпопад шаману? Крудд, пусть и не богатырского телосложения, но с чудодейственным мечом, способен на многое. Опять же, вдруг ему действительно удастся снять чары одной весьма привлекательной особы? Ведь все что не делается, делается к лучшему. Главное при этом не обращать внимания на временные неудобства.

— Как зовут моего спасителя?

— Я — Чурван. Из бродячих шаманов, — представился он. — О, а вон и место подходящее.

Мы взобрались на пригорок, где седоголовый воткнул меч в землю по самую рукоятку и привязал к нему веревку.

— Вырвать сумеешь?

Я попробовал.

— Не получается.

Странно. И веревка не толстая, и меч в мягкой земле, а освободиться — никак. Допустим, клинок заколдованный… Минутку, тогда почему оружие у Чурвана?! Оно же не каждому в руки дается! Или на круддов это не распространяется?

— Это хорошо. — Горный чародей потер руки о собственные колени и, громко хлопнув в ладоши, воскликнул: — Приступим!

Он начал ходить кругами, завывая при этом так, что у меня заболели зубы. Потом, не прекращая свои вопли, принялся выплясывать, вызвав в моем организме легкую тошноту, сменившуюся сонливостью, когда Чурван опустился на четвереньки, продолжая выть и танцевать в столь неудобном положении.

«Что-то здесь неправильно. — В засыпающем мозгу возникли смутные подозрения. — Такая сатанинская пляска просто не может привести ни к чему хорошему. Мой освободитель — совсем не тот, за кого себя выдает. Уж не в жертву ли меня приносят?»

Я попытался отогнать дрему, напрягся что было сил, но чудодейственный меч цепко держался за землю, а веревка не хотела разрываться.

— А ну замолчи, леший тебя забери! — крикнул я на воющего плясуна.

Раздался негромкий щелчок, и шаман тут же послушался, завалившись на бок. Устал, наверное. А может, в этих краях обитают невидимые лешие и один из них внял моей просьбе?

— Я же говорил, что без меня ты пропадешь. — Шепелявый голос быстро развеял мои предположения. Хотя… по внешнему виду Брякун как раз очень подходил под мое представление о сказочных хранителях леса: невысокий, беззубый и задиристый.

— Не спорю, — согласился я. — Однако ты мог бы и поторопиться. Еще пару минут такого пения — и я бы начал бросаться на людей. Где остальные?

— На пути в селение Грюнда. Князь спешит освободить свою жену.

— А меня подождать было никак нельзя?

— Он сказал, что если ты от людоеда живым ушел, то шаман тебе не страшен.

— А ты ему не поверил.

— Князю не верить нельзя, но раз уж я к тебе приставлен — должен исполнять свои обязанности.

— У тебя неплохо получается. — Освободившись от веревок, я с трудом вытащил меч из земли.

— Брякун все и всегда делает на совесть, — не мог не вставить он.

— Ах ты, подлый смерд! — Видать, все-таки мой щербатый друг несколько переоценил свои способности, поскольку шаман очнулся и теперь смотрел на нас лютым зверем. — Подохни, двуногая собака!

Седоголовый хлопнул в ладоши и дунул в сторону Брякуна, направляя на «лешего» возникшее из ниоткуда разрастающееся облако. Кажется, теперь пришел мой черед спасать проводника, и я встал на пути почерневшей к этому времени тучки.

— Салимангр, прочь! — крикнул шаман.

Мне действительно захотелось выполнить его приказ, но внезапно вспыхнувший огнем княжеский меч отогнал наваждение и отбросил сгусток черного тумана на своего создателя.

Из тучи, как и полагается, полил дождь, от которого Чурван начал дымиться и моментально потерял растительность не только на голове, но и на торсе. Шаман запрыгал, хлопая себя ладонями по обожженным местам, потом опустился на четыре конечности и убежал.

— А ты силен! Так уделать шамана даже я бы, наверное, не сумел. Хотя… в следующий раз надо будет попробовать.

— Ты же его первый завалил, — напомнил я, указывая глазами на плеть.

— Оно, конечно, верно, но тогда чародей полностью занимался тобой и меня не видел, — неохотно сознался Брякун. — Ладно, пойдем догонять князя, пока они без меня опять в какую-нибудь беду не угодили.

— Веди.

Я ступил пару шагов и едва не рухнул от внезапно накатившей головной боли.

«Кто звал Салимангра?!» В глазах потемнело, а в мозгу, уставшем от танцевально-песенных упражнений Чурвана, начали возникать посторонние голоса.

Все-таки колдуны и чародеи оказывают на меня неблагоприятное влияние. Надо с ними поосторожней.

Когда в глазах прояснилось, я осознал, что иду, опираясь на плечо гранчанина.

— А говорят, княжеский меч не каждому в руки дается.

Брякун нес не только меня, но и чудодейственное оружие, которое тут же выронил.

— Этого мне только не хватало. — Мужик, похоже, до сего момента не задумывался о столь необычном факте. — Смотри, не проболтайся нашему князю.

А он, оказывается, еще и скромняга. Кто бы мог подумать?..

— Ну, держитесь! Теперь я их всех изрублю в капусту! — воскликнул князь, получив из моих рук свое оружие.

— Всех не надо, — возразил Грюнд. — Я тебе покажу пятерых, которых можно не жалеть. Остальных буду наказывать сам.

Мы успели вовремя: недавно освобожденные пленники уже собирались выступить на врага, хотя никакого плана действий, кроме «бей всех, кто под руку попадется», у них не было. Ратники даже не удосужились осмотреться как следует. Тоже мне — «стратеги»! Неудивительно, что они сразу оказались в плену.

Наш небольшой отряд остановился на холме, откуда неплохо просматривалось все селение. Добротные домики из серого камня, стоявшие почти вплотную друг к другу, расположились на плоской равнине, зажатой между двух каменистых склонов. Я насчитал почти полторы сотни строений, потом сбился. Решил уточнить у свергнутого вождя:

— Сколько у тебя бойцов?

— Около сотни будет, — ответил крудд.

— Ты собираешься здесь затевать битву? — спросил я князя.

— Запросто. Видишь, какие со мной ребята. Горы свернем!

— Один раз уже свернули. А сейчас у твоих ребят даже оружия нет.

— Крудды воспользовались тем, что мы провалились в яму и напустили туда сонного дыму. Зато сейчас нас не ждут. А оружие и в бою достать можно.

— Боюсь, после такой битвы меч в город нести будет некому. В каких домах живут человеческие женщины?

Грюнд указал пять самых больших зданий. К счастью, они стояли довольно близко друг от друга.

— Вон в том, с зеленой крышей, теперь обитает Страмыг. Справа дом воеводы, еще через два живет шаман.

— Слушай, Грюнд, кто такой Салимангр? — Меня не отпускали тревожные мысли по поводу недавнего инцидента.

— Салимангр — это мечта любого шамана. Каждый из них хочет иметь свирепого слугу, беспрекословно подчиняющегося своему хозяину.

— Что им, обычных слуг не хватает?

— Салимангр — не просто раб. Он любого шамана одолеть может, а потому дает власть одному колдуну над другими. Тебе-то откуда про него известно?

— Да так, на базаре случайно услышал. — Мне стало совсем не по себе. Еще не хватало: из одного чудовища превратиться в другого. Сколько же можно наступать на одни и те же грабли?!

— Я полагаю, хватит болтать, пора действовать! — Сегодня князь был не похож сам на себя — так и рвался совершить очередную глупость.

— Командовать будешь у себя в городе, — притормозил я его. — А пока давайте вместе хорошо обмозгуем, как без лишнего шума выкрасть женщин. Принимаются любые, даже бредовые, идеи.

Обсуждение затянулось до вечера, и самым интересным предложением, на мой взгляд, оказалась мысль, которую сгоряча высказал один из стражников Гранска:

— По-вашему, выходит — надо быть женщиной, чтобы пробраться в центр селения и спасти пленниц!

— Хорошая идея!

— Но где мы здесь раздобудем девушку? В город, что ли, сбегать? Как раз через два дня вернемся! Если не заблудимся, — возражал князь.

— Никуда бегать не надо. Немного поработаем над одеждой Брякуна, срежем бороду — и из него получится более-менее приличная женщина.

— Не дамся! Я мужиком родился, им и умру. Всем понятно? — Взгляд, которым он одарил окружающих, не сулил ничего хорошего.

— Что ж тут непонятного? Задача действительно сложная, и никто не осуждает тебя за отказ. Понятно, что тут одной смелости недостаточно. Нужно быть очень умным и хитрым мужиком, чтобы враг не догадался, кто на самом деле скрывается под женской одеждой. Да, пожалуй, тебе это не под силу. Ты чуть что — сразу в драку. Никакой смекалки.

Работа страхового агента предполагает умение быстро определять психологию клиента. Сейчас я был вынужден воспользоваться своими профессиональными навыками, поскольку другой кандидатуры на женскую роль под руками не оказалось. Дружина у князя состояла из добротных молодцев, которых как ни наряжай, все одно получится богатырь. Не идти же самому — такому красивому. Днем еще могла помочь последняя ягода, снимавшая заклятие, но после заката никакие переодевания и грим не давали мне даже мизерных шансов.

— У меня нет смекалки?! Он точно бредит. Да я… — Брякун вдруг замолчал, осознав, что попался на мою уловку, но уже не мог себе позволить отступить. — Я кого угодно обведу вокруг пальца! Вы только с одеждой не перемудрите.

— Не бойся, — похлопал его по плечу князь. — Мы сейчас из тебя такую женщину сделаем…

— Еще хоть один назовет меня женщиной, — угрожающе прошепелявил наш разведчик, — пусть сразу прощается со своими зубами.

Угроза подействовала, и мы молча стали работать над маскарадным гардеробом.

Рубаха с самого крупного парня в отряде пришлась щербатому смельчаку впору: длина была достаточной, чтобы прикрыть кривые коленки, но вот с брюками мужик никак не хотел расставаться.

— Я без штанов себя чувствую не человеком.

— Где ты видел… э-э-э, — я чуть не сказал запрещенное слово, — даму в штанах?

— Давайте закатаем.

— А вдруг в самый ответственный момент они раскатаются обратно? Всю операцию провалишь.

Под нажимом неопровержимых аргументов Брякун уступил. Однако даже после этого он больше походил на пугало, чем на представительницу прекрасного пола. Не спасли положение и несколько защипов на рубахе в районе талии.

Чтобы придать лазутчику соответствующие формы, пришлось еще немало поработать, заполняя травой пространство ниже спины и формируя из этого же материала грудь. Фигура получилась на слабую «троечку». Повязав ему платок на голову, решили на этом остановиться. Лучшее — враг хорошего.

— Не первая красавица, но в потемках выглядишь все равно симпатичнее Бабы-яги, — сделал я вывод после беглого осмотра.

— С тобой мы еще поговорим на эту тему, — стрельнув глазами, многозначительно пообещал Брякун.

Не уверен, что наш шпион знал, кто такая Баба-яга, думаю, ключевым для него оказалось слово «баба».

— Человеческие самки после заката устраивают посиделки возле дома шамана. Это единственное время, когда они свободны от домашних работ. Сбежать из селения уже давно никто не пытается, поскольку в наших краях невозможно отыскать дорогу, но один охранник все равно за ними наблюдает — ценности нельзя оставлять без присмотра. — Грюнд был крайне заинтересован в успехе операции, а потому старался выдать максимум полезной информации. — Нужно без шума пробраться мимо внешней охраны. Посты расположены там и там. И еще: не вздумайте бежать, пока не уснет шаман, иначе ничего не получится.

— А как я узнаю, что ваш колдун дрыхнет? — Начисто выбритый Брякун поправил некое подобие платья.

— Об этом спросишь у своих женщин. Они про хозяев все знают.

Получив последние инструкции, наш разведчик отправился на опасное задание. Через полтора часа по грохоту и огненным вспышкам мы поняли, что Брякун возвращается. И не один.

— Все пропало! — запаниковал Грюнд. — Они разбудили шамана!

Затем показались женщины и наш лазутчик со сползшей на живот «грудью».

— Бегите! — крикнул он нам. — Я их задержу.

— Вам действительно нужно уходить, — сказал я князю. — Под угрозой весь Гранск, а мы с Брякуном попробуем что-нибудь сделать. Грюнд, проводи их.

— Спасибо, Алексей, и за меч, и за наших женщин, и за город, — поблагодарил градоначальник, после чего поспешил за круддом.

«Тебя-то куда несет на рожон? Словно других дел нет!» — мысленно ругал я себя, хотя был уверен: по-другому поступить не смогу. Жить нужно легко! Или совсем не жить.

— Ты?! — возмутился щербатый проводник. — Чего тебе опять от меня нужно? Я же ясно сказал — всем уходить!

— Ты сначала «грудь» поправь, а потом кричи на меня.

— И где вы этой травы на мою голову набрали? И если бы на голову, а то… Такой зуд по всему телу, никаких сил нет терпеть. — Брякун одной рукой держал плеть, а другой яростно чесал сквозь ткань «платья» то место, на котором обычно сидел.

Мохнатые преследователи с дубинками, заметив остроухого монстра, остановились в отдалении.

— Из-за тебя никакой драки не получится, — укоризненно бросил мой соратник, продолжая исступленно чесаться.

— Я же не виноват, что им нравлюсь.

— Да, у круддов ты вызываешь явно большую симпатию, чем у жителей Гранска.

К сожалению, очарование владело бойцами недолго. У них выкрали огромные ценности, и каждая лишняя минута сокращала шансы на возвращение. Драка, о которой так давно мечтал Брякун, началась.

Подлый Чурван определенно сотворил со мной какую-то гадость. Особенно остро я это почувствовал, когда удар дубины одного из нападавших не прошел мимо. Я даже не запомнил того момента, когда дубинка мохнатого удальца оказалась в моих руках, зато его расширенные от ужаса глаза запечатлелись в памяти весьма отчетливо. Стража сразу побросала оружие и скрылась.

— Нет, с тобой определенно не повоюешь. Зачем ты их напугал? Я только во вкус вошел, — не смог не предъявить претензий вечно недовольный забияка.

— Да не волнуйся ты, еще придут.

По седой голове появившегося перед нами аборигена нетрудно было догадаться, кто пожаловал. За шаманом выбежали еще десятка три круддов.

— Ты вроде собирался попробовать свои силы на их колдуне?

— Не сейчас. Видишь — я не в форме. — Пользуясь возникшей паузой, Брякун пытался освободиться от травы. Он задрал подол «платья» выше пояса и начал подпрыгивать, надеясь, что чесоточная смесь вывалится сама.

— Ладно, тогда снова моя очередь.

Местный чародей пробормотал какую-то тарабарщину, слепил из воздуха снежок, напоминавший шаровую молнию, и бросил в занятого одеждой мужика — видимо, тот нарушил местные правила приличия.

Хорошо, что я стоял рядом. Никогда раньше не играл в бейсбол, а тут размахнулся и… Огненный шарик отскочил от дубинки, которая от столкновения рассыпалась в пепел, и отправился обратно — прямо в лоб чародея. Мне даже как-то неловко стало за свой поступок.

Конец ознакомительного фрагмента.