Соперничающие и сосуществующие компоненты истины можно найти также в характерной для акмеизма взаимосвязи юмора и серьёзности и в природе
акмеистической иронии.
Другой яркий пример
акмеистического снятия – мандельштамовское понимание природы слова.
Эти последние строки могли бы служить точным описанием – с символистской точки зрения –
акмеистического неприятия попыток символистов преодолеть разрыв между божественным и земным.
Первое издание «Камня» (1913) имеет совсем иную структуру: здесь «Нет, не луна…» служит вехой, отмечающей поворот книги к акмеизму, и границей, отделяющей
акмеистические стихи от символистских.
К тому времени победно
акмеистическое стихотворение «Notre Dame» нельзя было считать даже условным итогом его поэтического развития, и новая открытость поэта элементам символистской поэтики становилась всё более очевидной.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: потетёшкать — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
На колеблющихся весах
акмеистического баланса мандельштамовские стихи 1912 г., особенно в том порядке, в каком он был склонен располагать их в сборниках начиная с 1915 г., являются сознательной демонстрацией процесса растянутого во времени и труднодостижимого «преодоления».
После
акмеистической полемики 1912–1914 гг.
Это понимание истины как одновременного присутствия противоположных точек зрения и чувство способного многократно возрастать ассоциативного потенциала языка лежат в основе
акмеистического диалогизма – его широко известной подтекстовой поэтики.
В этом смысле стихи 1912 г. из «Камня» (1916) могут быть представлены как маятник, раскачивающийся между полюсами символизма и акмеизма и с каждым взмахом продвигающийся всё дальше к
акмеистическому полюсу.
Это спор расслышать непросто – ведь одно мировоззрение рождалось внутри другого, вырастало из него, как и поэтика
акмеистическая рождалась внутри символистской, из неё вырастала.
Одно из главных недоразумений истории русской литературы XX века заключается в том, что в качестве петербургской par excellence воспринимается
акмеистическая поэтика.
Акмеистический образ более предметен, он вбирал в себя черты повседневной реальности вплоть до мелких деталей быта.
Если им порой недостаёт оригинальности, то с технической точки зрения они почти безупречны: автору всегда была мила
акмеистическая точность.
До её первых стихов
акмеистической поэзии!
Последний раз в 1931 году поэт иронически-печально попрощался с прошлой жизнью, с «военными астрами», с «барской шубой», с «маслом парижских картин» и «рыжей спесью англичанок», отряхнул со своих ног остатки
акмеистической пыли и шагнул навстречу грозной судьбе, чтобы чувствовать себя не попутчиком, не небожителем, а летописцем эпохи и даже соучастником стремительного хода истории.
Будущие
акмеистические стихи должны писаться сообразно с заранее возвещёнными правилами.
Однако
акмеистическое внимание к предмету, к «простому, земному, здешнему» не означало отказа от духовных поисков.
В нём показано бессилие «потенциала» акмеизма в том, что касается культурной памяти, а присущая
акмеистической структуре диалогичность превращается в то, что на первый взгляд кажется банальным диалогом, а на самом деле, оказывается допросом.
Сколько раз уже слушала это стихотворение в исполнении автора, сама перечитывала, но остаётся в нём какая-то дивная тайна, несмотря на всю его
акмеистическую прозрачность.
Вот-вот станет общим местом упоминание
акмеистической тоски по мировой культуре.
Старые, ещё символистские, и новые,
акмеистические стихи составили книгу «Камень» (1913, 2-е дополненное издание, – 1916).