Ретроспектива

Verelea Mor, 2023

Мира – молодая девушка, наслаждающаяся лучшими годами своей жизни. Как и многие в её возрасте она энергична, сексуально любопытна и охоча до всего неизведанного. Обнаружив в себе интерес к теме БДСМ, девушка решает познакомиться с культурой и находит себе доминанта. Теодор – привлекательный, но пугающе закрытый человек с необычными взглядами и воспитанием. Тем не менее Мира хочет погрузиться в новый для неё опыт сексуальной практики и особенно – в личность своего недавнего знакомого. Ни она, ни Теодор ещё не знают, чем обернётся их встреча и какой путь им придётся пройти, чтобы стать друг другу близкими по-настоящему.

Глава 17

Здание издательства походило на старый музей. Внешний вид его навевал мысли, что это бывшая парадная резиденция королевской семьи. Фасад с двумя ярусами мраморных колонн, высокие тяжёлые двери… Но внутри всё оказалось не таким впечатляющим. Когда-то сияющий песочно-золотой фон помещения побледнел. Потолочные панели потрескались. С плинтусов и лепнин стёрся лоск. Сохранившая здесь архаичность уживалась с современной мебелью и техникой. Тут не хватало ремонта. Но в этой игре в богему и заключалась вся романтика дизайна.

Теодор заметил изучающий взгляд Миры.

— Знаю, снаружи лучше, чем внутри.

— О нет! Здесь классно.

Отделы и служебные комнаты вытянулись в ряд длинного коридора. Где-то в глубинах тренькали телефоны.

Открыв дверь одного из кабинетов, Теодор пропустил Миру вперёд. Помещение, куда они попали, было заполнено книжными стеллажами. Обстановку дополняли рабочий стол, диван, несколько кресел и стульев. В воздух въелся запах кофе и сигарет.

— Теодор! — человек встал из-за заваленного бумагами стола. — Явился! Я начал забывать, как ты выглядишь.

— Ты вынул мою фотокарточку со своего бумажника?

— Жена начала задавать слишком много вопросов.

Они пожали друг другу руки. Теодор пригласил Миру сесть на диван. Сам же вальяжно устроился на стуле.

— Это Мира, мой редактор, — с уверенной важностью представил он. — Кстати, заплати ей.

Лицо его собеседника рассеянно вытянулось. Затем он расхохотался.

Ирония Вермеера долго доходит не только до меня.

— Здравствуйте, Мира. Я Джон, главный редактор издательства.

— Приятно познакомиться, — Мира пожала протянутую руку. — И я не редактор, Теодор преувеличивает. Я просто даю ему свои комментарии.

— Он действительно стал писать больше. Ещё учитесь? Работаете?

— И то и другое. Учусь на факультете журналистики. Подрабатываю в «Артазарт».

— В самом деле? Искусство — ваша стезя? Или пробуете перо?

— О нет, я не из тех, кто мечтает дорасти, чтобы писать о политике. В направлении искусства пойду дальше.

— Как интересно вы говорите! — восхитился Джон.

— А я не шутил. Заплати этой девушке.

— Ты же знаешь, если сотрудник не в штате… — Джон сделал многозначительную паузу. — И кстати, комиссионные не вмещают в себя…

— В издательстве на семьдесят третьей улице мне предлагают больше. Просто напоминаю.

— Ты пользуешься моей безграничной любовью, засранец! Что за «вынь да положь» с порога? Кстати. Зачем тебе комментарии? При живом-то редакторе!

— Писательство — это алхимия. Творческий поток направляет меня, я на ходу определяю маршрут. Но временами меня заносит в пучину безрассудства, а Мира помогает не потерять изначальный путь. Как карта. Как маяк.

— Почти убедил.

Мира едва улавливала настроение их беседы.

Подтрунивают друг над другом? Панибратничают?

— Раз уж мне представилась возможность пообщаться с тем, кого оценил такой привереда, как Вермеер… Мира, скажите что-нибудь об этом заголовке.

Джон протянул ей напечатанный на листке текст.

— Хитрец. Сначала заплати, — вмешался Теодор. — Она бесплатно советы не раздаёт.

— Я не с тобой разговариваю! Это ты у нас за каждую строчку требуешь деньги.

— Странно, что тебя это удивляет. Слово — наш хлеб. Не подсовывай ей ничего, она только моя!

Внутри Миры всё сладко перевернулось — между словами Теодора вилась ревность?

Джон по-простецки отмахнулся от него.

— Мира?..

— Топор. Она посоветует топор. Отрубить эти два марателя бумаги, именуемые руками.

Джон снял очки и потёр глаза.

— Теодор вот вообще шутить не умеет, — в голосе, тем не менее, прозвучала вдохновлённая нежность.

— Согласна, — Мира вызвала ответную улыбку Джона.

— Уже спелись против меня? — Теодор с досадой вздохнул. — Схожу за кофе. Мира?

— Да, спасибо.

— Кухня переехала в противоположное крыло, — крикнул ему вслед Джон.

Мира окинула кабинет взглядом в надежде за что-то зацепиться и найти тему для обмена репликами.

— Работа редактора обмельчала, — первым начал Джон. — Последнее время только и делаю, что всех стимулирую писать. «Ну принесите новые главы, братцы, сроки горят».

— Творческий кризис, — справедливо вставила Мира.

— Кризис… А работа стоит! Что с ними со всеми делать?

— Когда у меня нет сил заниматься целой статьёй, я говорю себе: просто напиши абзац. И вот я уже обнаруживаю, что один абзац превратился в два, а два ведёт к трём. И в конце концов — работа выполнена.

— Ну, ваш метод действует до поры до времени. Потом себя сложно обмануть.

— Наша работа требует тренировки. Мы думаем, нужно правильное настроение. А на самом деле любое сгодиться. Обмануть себя нелегко, соглашусь, но подкупить — вполне реально, — она неловко потёрла колени. — На крайний случай пригрозите опоздунам сроками контракта. Стимулирует.

— Не могу я, — печально объяснил Джон. — У нас атмосфера дружбы и поддержки.

Несколько минут висела тишина.

— Что-то Теодор долго.

Мира согласно кивнула.

— Пойду поищу.

Теодор нашёлся в конце коридора. «Типография» — значилось на табличке стеклянной двери. Компанию ему составляла девушка. Занятые беседой, они не заметили Миру у брошенного в проходе картонного стенда. Отсюда она ничего не слышала. Зато могла понаблюдать. Незнакомка держала в руках толстый портфель. Её короткие волосы были уложены в причёску Жанны д’Арк, которая ей не шла. Как и костюм, словно с чужого плеча. Но на вид девушка казалась молодой, просто состаренная безвкусным образом. Прямо воплощение этого здания — старое в неуклюжем сочетании с новым. Но в отличие от издательства эта особа заведомо Мире не нравилась.

Незнакомка вдруг рассмеялась и погладила Теодора по лацкану пальто. Глаза Миры заслонило красным. Кто эта девушка, стало до прозрачности очевидным: знакомая при определённых обстоятельствах. Мира не понимала, как сделала этот вывод, но точно знала, что не ошибается.

Отойди от него! Он сейчас не на работе.

— Извините, мисс, — мужчина потащил за собой стенд, отобрав у Миры её укрытие.

Пора обнаружить себя.

Теодор с незнакомкой обратились к неожиданно выросшей перед ними фигурой.

— Привет, — беззаботно поприветствовала Мира.

Незнакомка посмотрела на неё с поддельным интересом. Мира ощутила на своей талии ладонь Теодора. Успокаивающий, тёплый жест.

— Это Мира, мой редактор. Точнее, не совсем редактор. Мне просто нравится так её называть. Она даёт комментарии моей новой работе.

Девушка жеманно улыбнулась ему. Затем ей.

— Шерон, — представилась она.

Европейский акцент? Нет, просто странная манера говорить. Или нежелание говорить вовсе, оттого слова выделялись сухой интонацией. Но, возможно, Мира просто приписывала её поведению то, что хотела.

— Что ж… — заключила Шерон, и Теодор подхватил:

— Да, нам тоже пора.

— Была рада увидеться, Теодор.

— Взаимно.

Мире Шерон только вежливо кивнула, прежде чем скрылась за стеклянной дверью типографии.

Привлекая внимание, Теодор снова погладил Миру по талии.

— Выпьем кофе у Джона?

***

На небе скопились заунывные тучи. Погода испортилась буквально за час. Спрятавшись от ветра, Мира подняла воротник. Теодор же шёл с прямыми плечами и спиной. Руки держал глубоко в карманах своего длинного пальто.

— Ты молчаливая, — заметил он. — Всё в порядке?

— Да.

— Значит, что-то задумала, — он всмотрелся в её безэмоциональное лицо. — Ну точно что-то задумала.

Мира ощущала себя странно разориентированной. Отравляющие мысли плодились с бешеной скоростью. У неё не было взвешенных оснований так расстраиваться и позволять эмоциям взять вверх, но они оказались сильнее неё.

Плечом к плечу они продолжили путь вверх по улице. Дорога длилась бесконечно.

— Это была твоя клиентка? — выпалила Мира, пока сомнения не заткнули ей рот навсегда.

Теодор шёл и смотрел вперёд. Вопрос его не удивил, словно ему было заранее известно, о чём его спросят.

— Не совсем, — спокойно возразил он.

Догадки Миры трансформировались в более неприятные версии.

— Бывшая девушка?

— Не совсем.

Разговор немного забавлял Теодора. Что такого уморительного, Мира не понимала, начиная сильнее раздражаться.

— Чем бы оно ни представлялось, это вовсе не то, что ты себе нафантазировала.

— Я ничего ещё не фантазировала.

— По лицу вижу.

— Просто это не так легко, как казалось.

Теодор остановил её, взяв за руку.

— Говори, — сказал он серьёзно, но без нажима. — Я знаю, ты хочешь.

У Миры не было глупых иллюзий. Она сотни раз повторяла себе: люди, до встречи с ней, не существуют в вакууме. Каждый несёт свой набор из дорог, чувств, ошибок, опыта. Но это была лишь стерильная теория. Реальность же била наотмашь. Мысль, что этот человек не принадлежал ей всецело, скребла душу. Мира стала свидетелем сцены, которую никто бы не смог проигнорировать.

— Мне нечего говорить. Я обещала не трясти твои тайны и не задавать вопросы о тех вещах, которые ты пока не готов обсуждать.

Теодор покачал головой, словно Мира озвучивала не относящийся к делу сюр.

— Тебя мои прошлые проблемы никак не коснутся. Я тебя от этого уберегу.

Ты собираешься вымерять, что говорить, а что нет. И называть это «заботой».

Мира не смела сдвинуться с места. Теодор замер напротив. Его пальцы погладили её запястья, бережно нажимая на пульс. Но это не успокоило.

— Здесь рядом торговый центр. Пойдём прогуляемся? Или поедим. Всё равно. Давай уже покинем этот тротуар.

Она отстранённо кивнула.

— Мира, — Теодор не дал ей даже шагнуть. — Не стоит переживать об этом.

— О чём?

— Что бы ты там себе ни придумала. Тебе не о чем волноваться. Обещаю.

— Неужели?

Злость обожгла грудь. Банальное «Успокойся» предсказуемо подействовало как красная тряпка на быка.

— Конечно, я ведь всё напридумала. А ты ничего такого с ней не делал.

— Делал. Но между нами были другие отношения, а не то, о чём ты подумала. Вот что я пытался донести.

Мира окончательно запуталась. Она хотела знать, но и подробностей не жаждала.

— Что ей нравилось? — спросила она с раздражённой решительностью.

Теодор заметно ощетинился.

— Что за вопросы?

— Не хочешь — не буду спрашивать.

— Сделай одолжение.

Как бы Мира ни хотела звучать равнодушно, между её фразами прорывалось обвинение.

Перестань! Он не виноват. Благодаря тому, что тебя так взбесило сегодня, ты с ним однажды познакомилась.

Прошлые отношения Теодора не обижали её. Скорее, расстраивало то, что ей не удастся узнать его до конца. Ведь это не тот случай, когда скажешь: «Мне кажется, что-то не так, поговори со мной об этом». Между Мирой и Теодором простиралась черта, за которую нельзя заходить. И неясно, изменится ли это позже.

Задавай вопросы, а не провокации, заставляй за ними следовать, а не выводи на эмоции — старая проверенная тактика. Но в минуты отчаяния Мира не умела ей пользоваться.

— Ладно, плевать, — она поёжилась от порыва ветра, от неуютности, сковавшей их разговор. — Это ерунда всё. Я сую нос не в своё дело…

Теодор вновь перегородил ей дорогу, не давая идти.

— Она никто. Я приехал из Европы в Штаты, никого здесь не зная, кроме отца. Мы с ней познакомились в издательстве. Позже — сошлись на общих интересах. Она меня познакомила со многими людьми из тусовки. Отчасти благодаря ей у меня появились клиентки.

Какие могут быть между людьми отношения, чтобы вдруг «сойтись» на теме бдсм-практик?

Это незрелые рассуждения. Остановись!

— Ты не сразу начал этим зарабатывать?

— Я не занимался этим исключительно ради заработка. Я тебе уже говорил. Просто озвученная цена часто всё упрощает. Да, поначалу снимал спецстудии. Потом появились постоянные клиенты, и я принимал их дома. Арендовал приспособления. Некоторые купил. Но у меня всегда имелась основная работа — ты побывала там сегодня. Ты всё и так знаешь.

— То есть, эта дама просто однажды решила помочь совершенно постороннему человеку подзаработать? С чего бы?

— Мы подружились.

— Думаю, это не совсем так. Просто странно, что ты это отрицаешь.

Теодор не понял истинной эмоции Миры. Лицо его разгладилось, стало привычно спокойным.

— Сейчас это неважно. Она мне даже не друг. Мы просто болтали. Она рассказала, что открывает свою галерею современного искусства. Всегда её хотела.

Очередная студия современного искусства… Троекратная безвкусица…

— Мы давно не виделись, редко пересекаемся в издательстве. Перекинулись парой фраз, поделились новостями. Я просто был вежлив.

Миру замутило, она отвернулась.

— Почему ты сердишься? — Теодор коснулся её волос.

— Не сержусь.

И она правда старалась.

— Я не сержусь. И не дуюсь.

Он шагнул ближе, серьёзно посмотрел в её лицо, как если бы готовился услышать важное.

— Я ревную. Вот верное определение. Это всё, что я хотела сказать.

Мира резко осознала, что утратила над собой контроль. Но случайно обронённое слово «ревность» принесло за собой облегчение.

Она ожидала лекции. Злости. Ответных обвинений. Но Теодор улыбнулся.

— Ревность — это нормально. Ревность — вполне естественная реакция на раздражитель.

Мира неверяще перевела на него взгляд.

— Ты ничего не можешь с этим сделать, как бы ни старалась. Знаю, о чём говорю. Тем более, тебе всего двадцать два. Ты горяча на проявление эмоций. Не сдерживайся. Однажды тебе придётся научиться этому. Но пока позволь чувствам кипеть и выходить на поверхность.

— Ты не злишься?

— Ещё посоревнуемся. Ты не представляешь, насколько ревнив я. А мне уже пора уметь держать себя в руках.

Теодор поцеловал её лоб.

— Хочешь, расскажу свой самый страшный секрет? — он поддел носом опущенный нос Миры.

Она заинтересованно обратилась в слух.

— Я не умею готовить. Вовсе. Абсолютно. Я пытался.

Мира хмыкнула. Напряжение немного спало с её плеч. У Теодора получилось разрядить накалённую обстановку.

— В прошлый раз вкусно вышло.

— То, что ты пробовала, невозможно испортить. Жареный хлеб, ветчина, сыр, соус…

— На звезду Мишлена не тянуло, но ты придираешься к себе.

— Нет. Я правда не умею готовить. Мне это просто не дано.

Он потёр её ладони в своих. Мечтательно рассмотрел объятия их рук.

— Идём.

Переплетя их пальцы, Теодор повёл Миру за собой.

— Странно вышло. Хотел показать тебе свою работу. Провести с тобой больше времени. Но в итоге познакомил не с кем надо. Это не входило в мои планы. И перепалка — тоже.

— Ты часто сталкиваешься где-либо со своими клиентками?

— Почти никогда. Я не очень-то много езжу за пределы своего района. К тому же, даже если бы и сталкивался, я не со всеми могу болтать. Некоторых просто нельзя узнавать. У них семьи, бойфренды. Вдруг они где-то поблизости. Первое время дико притворяться слепым. Ведь среди этих девушек есть твои приятельницы или даже любимицы. Боишься невольно среагировать. Но, как оказалось, случайно столкнуться со знакомым человеком в мегаполисе — непреодолимая роскошь.

— Ты сказал, любимицы?

— У многих есть свои любимицы.

— Разве так можно? Заводить любимец.

— Это неизбежно. Кто-то нравится больше. Кто-то меньше.

— И кто любимица у тебя?

— Ты, — без запинок ответил Теодор.

— Что? Нет.

Он вздохнул.

— Почему бы тебе не быть ею?

— Я неумеха дёрганная.

— Как бы это помешало тебе стать моей любимицей?

Мира пожала плечами.

— Я ничего не умею. Неинтересно, наверное, возиться с малоопытным экземпляром.

Голос, просочившийся сквозь пухлые губы Теодора, коснулся её уха. Интимный и густой.

— Меня с ума сводит то, что именно я тебя всему научил.

У Миры помутнело в глазах. Мелкая обида, так и не набрав свои силы, и вовсе ушла в пустоту.

Мне нравится, что ты можешь успокоить меня. Так бережно и аккуратно.

Опережая Теодора на несколько шагов, Мира зашагала спиной вперёд.

— Ты сказал всем сегодня, что я твой редактор.

Теодор усмехнулся, но несмело. Заявление его насторожило.

— Ты хотела, чтобы я представил тебя иначе?

Мира отвернулась. Бросила через плечо взгляд.

— Значит, я твой редактор?

Теодор улавливал сарказм, но искал в нём подвох. К тому же дистанция, которую теперь сохраняла Мира, ему не пришлась по вкусу.

— Я твой редактор. Хм. Хорошо. Прекрасно. Да будет так…

Прибавив шагу, Теодор поймал её за талию. Мира не сдержалась и захихикала.

***

Они гуляли на расстояние вытянутой руки. Обменивались игривыми взглядами. Улыбались, точно идиоты, смеющиеся с одной им понятной шутки. Мира не смогла бы ответить, что её так веселит. Но улыбка не сходила с её лица.

Было сложно не заметить: прохожие девушки обращали внимание на Теодора. Возможно, у Миры сегодня просто обострились ревностные чувства, но она больше склонялась к другой версии. Привлекательность Теодора выделялась среди привычной красоты, среди стандартных эталонов. В нём сосредоточилась природная элегантность, и образ её не портили беспорядок на голове или небрежно расстёгнутое пальто. Эта элегантность была раскрепощённой, сражающей, изящной в своей свободе. Она, провокационная в своём молчании, тихо существовала в этом человеке. Именно так Теодор и действовал на окружающих. Теодор — это тот случай, когда слова лишние. На него достаточно просто взглянуть.

Иногда они останавливались у витрин. Перекидывались парой комментариев. Мимолётно касались рук друг друга.

Мира откинулась спиной на стену. Теодор повторял её позу. Рядом с ним за стеклом возвышался женский манекен, одетый в нижнее бельё и чулки. Сверху на Теодора падал тёплый свет ламп.

— Чудесно смотришься, — Мира вытянула ладони, изображая рамку. — В детстве я хотела стать фотографом. Мне подарили полароид. Розовый. Я обклеила его наклейками. Но однажды уронила его в воду, и он перестал печатать. А потом меня отдали в художественную гимнастику, — Мира достала телефон. — Стань ближе к этой леди.

Теодор обернулся на манекен, затем снова посмотрел на Миру.

— На тебе бы это всё выглядело лучше.

Мира сделала пару снимков, утолив желание запечатлеть Теодора для личной визуальной хроники. Затем оценила манекен скептичным взглядом.

— Чулки я бы не купила.

— Почему?

— Обычно только парни с ума сходят по этой синтетике и кружевам. Но трахаться в чулках — то ещё занятие.

Формулировка, брошенная так непринуждённо, Теодора удивила.

— Ужасно неудобно, — деловито продолжила Мира.

— Рвутся?

— Жарко.

Они изучали манекен как препарированный научный объект.

— Меня это никогда не заводило, — философски признался Теодор. — Это же просто тряпка. Как она может возбуждать больше обнажённого тела?

— Эта тряпка подчёркивает красоту тела, вот как это работает.

— Красота на то и красота, она не нуждается в дополнительных стимуляторах.

— Ладно, не покупаю. Значит, сегодня так и останусь без «стимуляторов»…

Тут же пойманная в объятия Мира захихикала.

— Ты сказал, тебя это не заводит.

— Меня не заводит бельё. Его отсутствие меня очень даже волнует.

— У тебя руки холодные.

— Прости. Но мне нужно проверить.

Пальцы пролезли под пояс джинсов, заставив Миру выгнуться.

— Нет, нет, всё, я пошутила. Пошутила! Слышишь? — Мира замерла в ловушке рук. Чужие ладони на ней тоже остановились.

— Ты дразнила меня?

— Просто шутка.

— Ты заслуживаешь суровое наказание, — шепнул Теодор, прежде чем отпустить её.

В очередной раз Мира удивлялась, как безобидное заявление способно спровоцировать целую лавину реакции Теодора. И как его оставляли безмятежным объективно серьёзные вещи.

Мира зашла за витрину. Теперь их с Теодором разделяло стекло. Они были похоже одеты. Казалось, она смотрит в своё отражение, только то было на голову выше.

— Ты сказала, тебя отдали в художественную гимнастику. Сейчас ты учишься на журналистике.

— Да.

— Бросила спорт?

— Да.

— Почему?

— Бывальщина: получила травму, долго восстанавливалась. Даже в школе пришлось повторить год. Но я давно хотела бросить тренировки, так что несильно расстроилась. Родители со скрипом, но поддержали.

Они вновь зашагали мимо витрин. Мира ощущала, что и ментально они с Теодором тоже ближе, чем обычно. Такой шанс нельзя упустить.

— Откуда именно ты приехал сюда?

Она знала. Но Теодор должен был озвучить это сам. Мира не хотела однажды нечаянно выболтать то, что ей не говорили. Ситуация, где придётся признаваться, что она сталкерила Теодора на фейсбук, не самая приятная.

— Амстердам, — подтвердили её догадки.

— Зачем ты уехал из Европы?

Теодор посмотрел на неё с триумфом.

— За счастьем.

Мира не отреагировала. Она ждала продолжения.

— Здесь люди кажутся счастливее. Хотя все доказывают мне обратное.

— Переводишь тему?

— Я её развиваю. Хочешь обсудить социальный лифт, который поднял меня в этом городе?

— Нет. И не перехватывай инициативу в разговоре.

— Я не…

— Делаешь. Постоянно. Вывешиваешь некий тизер новой темы, так, чтобы мне стало интересно. И, конечно же, мне интересно, почему тебе здесь живётся счастливее. Тем самым ты ловко пропускаешь свою очередь отвечать.

Теодор одобрительно хмыкнул. Мира не сдавалась:

— А даже когда я задаю прямые вопросы, ты вкладываешь в ответ готовые выводы. Оттого ты и вечно неуязвимый в разговоре. Например, я спросила, у вас с этой Шерон что-то было? Ты сказал: «Тебе не о чем переживать». Просто поставил заключительную печать в нашем диалоге. Но я сама хочу подвести этот итог на основе твоего рассказа.

— Что за поток сознания?

Теодор широко улыбался, качая головой. Мира его обескураживала, когда становилась госпожой прокурором.

— Ты задала непрозрачные вопросы, поэтому и получила туманные ответы, — начал исправлять он. Предсказуемо. — Что-то конкретное ты лишь подразумевала, но не произнесла вслух. Не спрашивай, зачем я уехал из Европы. Это слишком обширно, а, значит, есть риск получить размытый ответ. Спроси что-то чёткое: почему я приехал именно сюда. Чем я занялся здесь. Почему я уехал так далеко. Это даст больше информации.

— Я тут журналист, эй! И я умею задавать вопросы. Ты просто ловко увиливаешь. Прирождённый политик — говоришь обо всём и ни о чём одновременно. И хватит улыбаться!

На какое-то время они замолчали. Вскоре Теодор коснулся плечом плеча Миры.

— Всё в порядке?

Волнуется.

— Да.

— Мне не нравится эта загадочная тишина.

— Почувствуй себя в моей шкуре.

Задрав голову к потолку, Теодор рассмеялся. «Ты меня сделала» — читалось в его насмешливом взгляде.

Он собирался с мыслями. Затем начал:

— Я приехал из Амстердама несколько лет назад. Пожил немного в Лос-Анджелесе с отцом. Затем перебрался сюда. Причина переезда в Штаты банальна: я просто хотел начать всё заново. Планировал только писать. Потом встретил Шерон.

Он пропустил паузу.

— Поначалу это было просто развлечением. Потом люди стали всё чаще спрашивать обо мне. Были те, к кому я привязался. Мне нравилось проводить с ними время. А ещё мне нравилось, что это занятие исключало возможность завести романтические отношения. Мне это подходило.

— Почему исключало отношения?

— Любая девушка будет ревновать к клиенткам.

— А ты был против заводить отношения?

Теодор ответил не сразу.

— Не хотел.

Мира стало неуютно.

— А теперь? Ах да, ты же нашёл себе редактора.

Неловкая шутка плохо вписалась в настроение беседы.

Теодор остановил Миру в уже привычном мягком жесте — взял за руку, потянул на себя.

— Мира…

— Я просто шучу, — прибавила она быстро.

Теодор сделал вид, что и так это понял.

— Знаю.

— Конечно, — Мира сжала губы, пряча улыбку. — И что было потом? Тебе надоело?

— Уже говорил: я не могу заниматься этим вечно. И заявляя, что новеньких не беру, я не врал.

— Если на момент нашей первой встречи ты распускал свой кружок, почему принял меня?

— Кружок, — Теодор усмехнулся. — Об этом я тоже говорил. Просто почувствовал, что ко мне просится привлекательная девушка, и не устоял.

Для того, кто юмор понимает лишь чуть, Теодор слишком расшутился. Нервничает? Внешне он оставался невозмутим.

— Решил, что безопаснее забрать тебя себе, — добавил Теодор уже серьёзнее. — По крайней мере, так ты не попала к незнакомцам, к которым лучше вообще не соваться.

— Почему?

— Потому что они незнакомцы. Доверять им — сомнительное занятие. Исключения допустимы в очень редких случаях.

— Ты тоже был незнакомцем.

— Себе-то я доверяю. А потом ты пришла и сказала: «Я не знаю, чего хочу». Попади ты в лапы кому-то не тому, с большой вероятностью всё бы плохо кончилось. Многие понятия не имеют, что делать с новичком. Или твоей неопытностью могли воспользоваться. Худший вариант — очутиться наедине с неадекватным представителем. Для таких главный принцип «безопасность, разумность, добровольность» — пустые слова.

— Значит, ты решил меня спасти, забрав себе.

— Уж я бы тебя не обидел. Но кто-то другой с лёгкостью мог переборщить. Самое важное — оговорить границы. Твоё «я не знаю» — это большой риск, усиливающийся в разы, если тебе не повезёт и придётся иметь дело с психопатом.

Теодор быстро справился с нарастающим отвращением.

— Позже я подумал, что тебе это вообще не нужно. Но ты вдруг попросила увеличить количество встреч. Хороший сигнал, подумал я. Один из аспектов принципа добровольности — требование, чтобы боттом сам просил о встречах.

— Боттом?

— Нижний партнёр.

— А. Я знала, — вернула она фразу Теодору. — Это важно? Раз ты главный, то ты и решаешь, когда и сколько.

— Главная ты. И именно ты должна контролировать свою готовность, продолжать или нет.

— Если ты так боялся за меня, зачем позже предлагал встретиться с другими?

— Во-первых, ключевое здесь — я предлагал. Я знал, кого рекомендую. Во-вторых, это произошло после знакомства с тобой. Я уже был в курсе, что ты отлично понимаешь, где игра переходит границы.

— Я — бывшая спортсменка. А нам нужно вовремя уметь сказать: «я так больше не играю». Кстати, я подумала, что мне это всё нравится, потому что я спортсменка и привыкла к острым ощущениям.

— Не исключено. Как и не исключено, что это может быть вообще не связано.

Они снова замолчали. Мира подыскивала подходящий вопрос. Она не хотела, чтобы волнующая её тема остыла.

— Занимался этим со своими девушками?

Она откуда-то заранее знала, что ответ ловко обойдут. Но не могла промолчать.

— Девушками… Ты удивишься, — Теодор задумчиво усмехнулся. — У меня были отношения только раз в жизни.

Веди за собой, заставляй следовать. Парируй. Тогда люди охотнее отвечают.

— У меня был такой период. Я просто поняла, что должна остаться одна. Хотелось чувствовать умиротворение от того, что личное пространство только моё. Не иметь дело с чужими эмоциями. А ещё есть обязанности, которые идут рука об руку с отношениями…

— Не думаю, что это обо мне, — отмёл Теодор предложенную версию. — Наверное, я просто редко влюбляюсь.

Мира пыталась связать это заявление с тем, что он намеренно занимался практикой доминатрикса, потому что это исключало романтические отношения. Смятение отчётливо отражалось на её лице. Но скрывать его Мира не хотела. Она сказала то, что думала:

— Это отчего-то провоцирует у меня ещё больше ревности. Должно быть наоборот: чем больше девушек, тем больше ревности. Но одна? Это может многое значить. А может — самое худшее. Например, ты влюблён в неё до сих пор…

Она говорила без зла и волнения. Показывая, что мир не разлетится вдребезги, если её предположения окажутся правдой.

Теодор долго молчал. Мира уже решила, что тема закрыта.

— Тебе не о чем беспокоиться, — сказал он равнодушно. — Она мертва.

Ужас ошпарил Мире затылок.

— Это произошло в Европе?

— Да.

Теперь разговор был точно окончен. Тема Европы — болезненная территория.

— Пойдём отсюда?

— Да, — Мира быстро сориентировалась, отряхнув со своего пальто несуществующие соринки. — Подбросишь меня домой?

— Мира… — Теодор нечасто закатывал глаза. Но это всегда смотрелось обворожительно. — Что значит, домой?

— Дом — то место, где твои вещи. Твои любимые простыни, родные чашки и всё такое…

— Дом — это то место, где тебя хотят и ждут. И сейчас это по другому адресу.

— Завтра в университет. Мне понадобятся ноутбук, конспекты.

— Мы съездим за всем необходимым и вернёмся ко мне.

— И ещё мне нужно работать над статьёй. И над дипломной. Дел невпроворот просто.

Теодор быстро коснулся её губ своими, прерывая несвязный трёп.

— Что происходит?

— Я же сказала, что не буду больше за тобой бегать.

— Я буду бегать за тобой. Мы уладили этот вопрос?

— Хм, — Мира сделала вид, что взвешивает варианты. — Этого никто не смеет тебе запретить. Разве что судебное решение о запрете приближаться ко мне.

— Тогда пока не объявляй обструкцию моим попыткам за тобой бегать.

— Как твой редактор, исключительно редактор, хочу заметить, что подобное поведение непозволительно в наших отношениях.

— Мира. Ты не мой редактор.

— Ты разве не так сказал?

— Хватит улыбаться!

— Мне что теперь улыбаться нельзя?

Теодор провёл носом по её виску, коснулся его губами.

— Дразнишь меня?

— Нет.

— Значит, отыгрываешься теперь за все мои отказы.

— Вот это ты о себе возомнил! Мир не вращается вокруг вашей бесценной персоны, мистер Вермеер. У людей в самом деле могут быть дела. Их поступки — это не всегда направленная на вас поддёвка.

— Твой флирт бесподобен. Но ты слишком затягиваешь эту шутку.

— Теперь мне ещё и перестать шутить?

— Перебарщиваешь.

— Я сумею принять решение, даже если ты не будешь гладить меня по животу, — Мира отстранила ладонь Теодора от себя. — И вообще, эти побудительные ласки на меня не действуют.

— Действует, ты плохо знакома с силой моего убеждения.

Его прикосновения в самом деле становились гипнотизирующими. Провоцировали сладкую дрожь.

— Тебе не кажется странным, что твой редактор стоит к тебе так близко? Это за рамками профессиональных отношений.

— Быть может, я не против зайти за них?

— Но пока ты всем обозначаешь меня в качестве своего редактора, я и позиционирую себя как твой редактор.

Теодор устало вздохнул.

— Тогда я приглашу тебя на ужин? Не деловой ужин, — на опережение сказал он, пока Мира не ввернула новую шпильку остроумия. — Со всеми вытекающими последствиями.

— Это ухаживания?

— Более-менее. Так я могу?

— Ну попробуй. Никогда не узнаешь, пока не попробуешь.

— Попробовать? Ах. Попробовать пригласить. Я опять попался на твою уловку.

Они улыбнулись друг другу.

— Мне правда нужны мои вещи на завтра. И статья не написана.

— Хорошо. Просто ужин, а затем я отвезу тебя домой.

— О! — театрально изумилась Мира. — Ты согласился?

— Ты имеешь надо мной власть.

Мира поцеловала его по-настоящему. Крепко и глубоко. Но вскоре публичность смутила Теодора, и он отстранился.

— Насчёт нашего разговора, — Мира опустила подбородок. Голос её стал тише. — Я обещала, что не стану выведывать твои тайны. Но иногда я буду задавать вопросы.

— Знаю.

Его согласие заставило что-то расцвести в груди.

— Иногда сложно только начать говорить. Прожить какие-то моменты заново — это проработать их. Возможно, твои тайны слишком тёмные. Ты убил человека, и это…

— Что? — Теодор резко отшатнулся от неё. Мира вся сжалась, ощущая себя так, будто натворила что-то непростительное.

— Ты сказал.

— Я сказал, что виноват в смерти. А не причастен к убийству.

Холодность на его лице переросла в… страх? Замешательство?

Они смотрели друг на друга рассеянно, дико. Как с разных сторон расколовшейся земли, не зная, что делать дальше.

Глаза Теодора опасно сощурились.

— Ты что, была готова контактировать с убийцей?

Мира думала, что его реакция всё прояснит. Но брошенная ею провокационная фраза только породила ещё больше вопросов. Теодор не сказал однозначного «да» или «нет». Он задал свой вопрос. Такие, как он, пользуются неопределённостью слова, чтобы уходить от ответа.

Страшные мысли вторгались в искажённое рассеянностью сознание. Она в самом деле была готова контактировать с убийцей?

— Я не знаю, — прошептала Мира.

Время будто замерло. Теодор смотрел сильно и почти грубо. Такой устремлённый взгляд мог лишить рассудка.

Лицо его постепенно становилось неверящим, а затем — и вовсе пустым.

— Извини.

— За что? — Мира знала, что ответа не существует. Это не поддаётся словам и пониманию. Это тот момент, когда нужно чувствовать, а не думать.

— Ты всё ещё хочешь ужинать со мной?

— Конечно. Я ведь сказала.

Теодор поднёс её пальцы к своим губам и быстро поцеловал. Миг, и его лицо преображала только улыбка.