Ретроспектива

Verelea Mor, 2023

Мира – молодая девушка, наслаждающаяся лучшими годами своей жизни. Как и многие в её возрасте она энергична, сексуально любопытна и охоча до всего неизведанного. Обнаружив в себе интерес к теме БДСМ, девушка решает познакомиться с культурой и находит себе доминанта. Теодор – привлекательный, но пугающе закрытый человек с необычными взглядами и воспитанием. Тем не менее Мира хочет погрузиться в новый для неё опыт сексуальной практики и особенно – в личность своего недавнего знакомого. Ни она, ни Теодор ещё не знают, чем обернётся их встреча и какой путь им придётся пройти, чтобы стать друг другу близкими по-настоящему.

Глава 13

Первое, что ты должен знать, дорогой друг: всё, что произойдёт с главным героем, никогда и нигде не случится ни с кем более.

Эта история о поиске счастья.

***

Человек стоял на перроне. Стуча колёсами, поезд ещё издалека оповещал о своём приближении. Но Человек не засуетился, не кинулся к своему чемодану, даже когда поезд перед ним остановился.

Длинная плохо освещённая платформа быстро пустела. Плотный людской поток рассеивался по вагонам. И только Человек ждал, чтобы войти последним.

— Счастливого пути, — сказал проводник, проверив билет Человека.

«Счастливого пути… Вот как получается…», — подумал Человек. — «Мне пожелали счастья».

Человек сел в кресло у прохода. Свою единственную ношу — чемодан — он поставил у ног. Прямо перед ним мужчина в баклажановом пальто прятал лицо за книгой.

Через пару минут поезд, дёргаясь и скрежеща, тронулся. Пассажиры зашуршали бесплатными газетами, что взяли на станции.

Вскоре город остался позади. В окнах теперь проплывали поля и водопроводные башни. На повороте поезд кренился, замедлял ход на красный сигнал семафора.

— Куда путь держите? — заговорили с Человеком. Это был мужчина в баклажановом пальто.

— Я еду на поиски своего счастья, — поделился Человек.

Мужчина опустил свою книгу и придушенным голосом спросил:

— И что будете с ним делать?

— Заберу. Оно же моё, — сказал Человек, назвавшийся Искателем.

— А куда вы его сложите?

— Вот в этот чемодан, — Человек похлопал по крышке своей единственной ноши.

— Не маловат?

— Мне не нужно большое счастье. Мне нужно моё.

Мужчина в пальто усмехнулся.

— И где же оно, ваше счастье?

— Я не знаю, — застенчиво ответил Искатель. — Но я его найду.

— А на какой станции вам сходить?

— Я не знаю.

— Ну, а если найдёте, то что делать-то с ним будете?

Это Искатель знал.

— Оно поможет излечиться. Мне так часто бывает плохо. Вот здесь, — он сжал на груди кулак, — всё свербит. А временами ноет. А бывает там такая пустота, что даже страшно становится.

Мужчина в пальто полистал свою книгу и начал читать вслух:

— «Были времена в моей юности, когда я, видя гнойные язвы нищих, жалел их, нанимал им целителей, покупал притирания и мази. Караваны везли ко мне золотой бальзам с дальних островов. Но потом я увидел, что нищие расковыривают свои болячки, смачивают их навозной жижей, — так садовник унавоживает землю, выпрашивая у неё багряный цветок, — и понял: смрад и зловоние — сокровище попрошаек. Нищие гордились друг перед другом своими язвами, бахвалились выручкой, и тот, кто получал больше других, возвышался в собственных глазах, чувствуя себя верховным жрецом при самой прекрасной из кумирен. Только из тщеславия приходили нищие к моему целителю, предвкушая, как поразится он обилию их зловонных язв. Защищая своё место под солнцем, они трясли изъязвлёнными обрубками, попечение о себе почитали почестями, примочки — поклонением. Но выздоровев, ощущали себя ненужными, не питая собой болезнь, — бесполезными, и во что бы то ни стало стремились вернуть себе свои язвы. И вновь сочась гноем, самодовольные и никчёмные, выстраивались они с плошками вдоль караванных дорог, обирая путников во имя своего зловонного бога»².

— Зачем вы всё это мне говорите? — Искателю сделалось грустно, как никогда прежде. Огонёк в нём, что зажёгся с ожиданием поездки, задрожал от неуверенности, как от дуновения ветра.

— Люди любят свои раны. И очень нехотя отказываются от боли, даже если она делает им очень плохо. Она есть часть них. Вот найдёте вы своё счастье. Вылечитесь. И тогда что будете винить в своих проступках, если ран не останется? Они — удобное оправдание всему тёмному, что творят люди.

У Искателя вновь не нашлось ответа.

Поезд заехал на мост. Внизу расстилалось море, что несло свои воды к горизонту. Искатель не любил море и плавать никогда не умел. Вода пугала его. И пока пассажиры, приковав взгляды к окнам, любовались видами, он смотрел на подсвеченную солнцем тучку пыли в воздухе.

***

Мира закрыла вкладку с главой. Тема книги Теодора её удивила. Она могла предположить, что он напишет о чём угодно, только не об этом. Мира не до конца понимала, что её так смутило. Казалось, она приоткрыла створки чужой личности, за которыми скрывалось что-то ранимое и сокровенное. Можно ли ей пробраться дальше? Теодор сам попросил у неё помощи. Значит ли это, что он намеренно или бессознательно хочет рассказать ей о чём-то?

Мира не была психологом, но этого и не требовалось, чтобы понять то, что практически сочилось между строк.

Сколько же в тебе скрытой боли. Кто же тебя так сильно обидел?

Она забила в поисковую строку гугла: «Теодор Вермеер». Запрос выдал «Amazon»-ссылки на несколько сборников детских рассказов. Мира наугад купила «Городские легенды». Ей просто понравилось название. Возможно, сказки в исполнении Теодора окажутся чуть-чуть повеселее.

Первая история повествовала о городе, из которого исчезли почтальоны и дворники. Ох, какой хаос это спровоцировало. Хороший посыл. Старая, но не потерявшая актуальности классика — все профессии важны.

Мира отметила, как умело автор рассказывал от лица ребёнка. А это, насколько она могла судить, не так уж легко. Не каждый авторский слог приветлив к интерпретациям.

Прочитав ещё пару рассказов, Мира собиралась выключить компьютер, но взгляд упал на оставленную во вкладках страницу поиска. Она листнула ниже. По запросу «Теодор Вермеер» нашёлся профиль на фейсбуке, закрытый под друзей. В конце первой поисковой страницы был ещё один профиль Теодора. Этот оказался открыт, но заброшен какое-то время назад. Хроника пустая. Друзья: ноль. Ссылка на инстаграм: отсутствует. Место жительства: отсутствует. Дата рождения: отсутствует. Только в галерее висело единственное фото. Мира щёлкнула по нему и ахнула. На снимке Теодор обнимал какую-то девушку. Позади них фоном простиралась знакомая локация. Это были амстердамские каналы, соединённые мостами. Очень узнаваемое место. Оно, как олицетворение города, часто изображалось на открытках, буклетах, в туристических путеводителях по Европе.

Почувствовав себя помешанной сталкершей, Мира закрыла крышку ноутбука. Разумеется, она не думала, будто Теодор до встречи с ней существовал в вакууме. У него были и есть другие стороны жизни за стенами дома. Такой же человек, как и все. Но Мире показалось, она случайно подглядела за чем-то важным. Толстый барьер между ними вдруг превратился в бумажную ширму.

Есть много причин, почему люди заводят новый профиль в соцсетях. Но почему бы перед этим не удалить старый? Выглядело так, словно владелец не просто потерял доступ к странице, а почистил её и ушёл. И фото… Тут мысли расходились. Быть может, Теодор нарочно его не тронул, ведь эта девушка что-то значила для него. Или значит до сих пор.

***

В больших окнах виднелось небо. Его свет окончательно растаял, и даже безмятежные сумерки в это время уже отдавали законные права вечерней темноте.

Кофе сегодня вышел особенно вкусным, точно хорошее настроение Теодора передавалось всему, что он делал. Он был ближе к Мире, чем обычно. Физически и ментально. Во всяком случае, Мира так чувствовала. Не исключено, что эти ощущения связаны с её сталкерством. Ей начало казаться, что теперь Теодор рядом намного чаще. Но крох фактов и предположений об этом человеке стало Мире безобразно мало.

— У тебя всегда так спокойно и тихо? — начала она издалека.

Теодора отчего-то всегда удивлял интерес в его сторону. И этот раз не стал исключением. Он посмотрел на Миру, но так и не отыскал в простом вопросе подвоха. От его пронзительного взгляда Миру пробрала дрожь. Привычной такая реакция становится только когда рядом человек, который небезразличен. Когда между двумя людьми не сплошная голая физиология.

— Ты из тех, что любит уединение и тишину?

— Почему ты так решила? — Теодор слегка улыбнулся, по обыкновению ответив вопросом на вопрос.

— Ты поселился в самом тихом спальном районе города. Тут, наверное, даже слышно по ночам, как ветер траву шевелит.

Теодор с любопытством засмотрелся на Миру и пересел к ней поближе на диван.

— Продолжай.

— Просто интересно, как ты справляешься. Один. Постоянно один. К тебе никто не приходит? — намёки Миры не отличались изяществом, а были очевиднее некуда.

— Приходили. И ты об этом знаешь.

— Я не клиенток имею в виду. Я говорю о друзьях, например.

— У меня нет друзей.

Мира засмеялась, но её не поддержали.

А как же вечеринка, которую он устраивал для собратьев по интересам?

— Ну, а твои родители? Или ещё кто…

— Кто?

— Возможно, с тобой кто-то живёт.

— Кто?

Издевается. Ну ладно.

— Девушка? — сказала Мира с вызовом.

Губы Теодора поджались в усмешке.

— Думаешь, я прячу девушку в шкафу, пока мы тут упражняемся?

— Нет конечно.

Вот же любитель валить всё с больной головы на здоровую! Будет увиливать, пока к стенке не прижмут.

— Ты так незамысловато пытаешься что-то выведать? — спросил Теодор с колебанием.

— Нет.

— По-моему, очень даже да.

— Я просто так, болтовни ради. Можем о чём-то другом поговорить.

Теперь Теодор был полностью поглощён созерцанием Миры, словно она говорила что-то увлекательное и забавное, и оторваться от неё — выше его сил. Мира уже привыкла к этому временами беспардонному и почти неприличному вниманию.

— Я начала работу над твоей главой, — она была уверена, Теодора заинтересует тема, и их беседа станет легче.

— Поговорим об этом позже, — равнодушно отреагировал он. — Сейчас ведь твоё время.

— Ну и что? Можем обсудить наше дело.

— Или обсудить другое наше дело. Если не против. Или предпочитаешь делать это только в комнате?

— Нет, подойдёт и здесь. А что нам обсуждать?

— Прошлый раз.

— И что с ним? — Мира слегка напряглась.

— Ты была потрясающей.

— А, — облегчение смешалось с неловкостью. — Да?

— Ты разве не поняла, что произошло?

— Что?

Теодор задумался.

— Так даже лучше. Значит, для тебя случилась вполне естественная вещь.

— Какая вещь?

— Ты теперь умеешь отпускать себя… Ты наслаждалась. По-настоящему. Без стимуляции. От одной порки. До самого пика.

Разволновавшись, Мира нервно заулыбалась.

— Откуда ты знаешь, что до самого пика?

— Подобное ты не умеешь скрывать. Во всяком случае, от меня. Есть мелочи, которые тебя выдают.

Мира всерьёз опасалось, что Теодор читает мысли. Вовсе не она ведёт себя очевидно — просто этот человек умел пролезать под черепную коробку.

— Ты действительно любишь то, что с тобой делают. Тебя это возбуждает. Порка, подчинение и тому подобное.

Мире стало жарко. Она сжала коленями сложенные ладони и тихо добавила:

— Ну, думаю, дело не совсем в этом. Или не только в этом.

— А в чём же?

— Например, в тебе.

Теодор вопросительно прищурился.

— Дело в том, что именно ты делаешь со мной все эти вещи, — объяснила Мира. — Поэтому мне и хорошо.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что по большей части меня возбуждаешь ты.

Мире стал надоедать этот пустой от непонимания взгляд.

Давай же, ответь что-нибудь!

— Ты ведь мне нравишься, — она скомкано усмехнулась. — Конечно, мне будут нравиться и твои прикосновения.

Что-то изменилось вокруг.

— Я тебе нравлюсь?

Напряжение сгущалось с каждой секундой. Несмотря ни на что, Мира ответила облегчённо:

— Конечно.

Лицо Теодора стало похоже на безжизненную восковую маску.

— И ты возвращаешься сюда из-за меня? Потому что тебе нравится, что именно я с тобой всё это делаю?

— Да. А ещё я скучаю по тебе.

Договаривая эту фразу, Мира уже понимала, что сказала что-то не то. Но отступать было поздно.

— Разумеется, ты нравишься мне, — она фыркнула. Ей приходилось объяснять такие банальные вещи. — Странно, что ты вообще этому удивляешься. Я свою симпатию всячески проявляла.

Теодор туманно смотрел на поверхность журнального стола перед собой, словно ему изнутри заслонили глаза. Под тонкой кожей на шее билась жилка.

— Так быть не должно, — заговорил он. — Одно дело, если я нравлюсь тебе в роли. Другое дело, когда симпатия выходит за рамки наших занятий.

— И что теперь? Вышвырнешь меня? — в голосе Мире прозвучала издёвка.

Теодор встал и сунул руки в карманы. На рефлексах Мира поднялась следом.

— Да. Уходи.

Нервный смех вырвался из её груди. Это такая шутка?

— Серьёзно, — перехватил он слово, что Мира не успела произнести.

Паника ожила внизу живота. Мира несколько раз осеклась.

— Что на тебя нашло?

— Озарение. Спасибо, что честно призналась во всём. Я не уследил за тем, что происходит. Снова.

— Можешь нормально объяснить? Без всех своих финтов!

Ей нравились его нетипичная речь и манера строить предложения. Но не сейчас. В этот момент была необходима прозрачная ясность.

— Если нужно развёрнутое объяснение, я его сформулирую. Немного позже. Сейчас тебе лучше уйти.

— Мы ведь ещё ничего не сделали даже.

— Не сегодня. Встреча отменяется. Идём, я тебя провожу.

Теодор направился к выходу. Поспевая следом, Мира бросила ему в спину:

— По-твоему, нормально так меня выставлять?

— Прости, — остановившись, сказал он с искренним раскаянием. — Уйди, пожалуйста.

Мире было плевать на тон. Вежливо или грубо её прогоняют — какая разница. Сам факт, что её выживают за дверь, бил наотмашь.

В тёмных глазах напротив не было ничего. Она безразлична ему. В этот же момент Мира решила, что не задержится здесь ни на минуту. Схватив свои вещи, она вышла на улицу. Теодор последовал за ней.

— Где твоя машина?

— Нет её. Вызову такси.

Лицо его сделалось отчаянным, почти диким. Он едва сдерживался, хотя было неясно, от чего, и что так выводило его из равновесия. Но Мира уже однажды видела Теодора таким при похожих обстоятельствах.

— Я сам вызову.

Он не дожидался согласия. Достал из кармана свой телефон и, дозвонившись, назвал адрес.

–… и пришлите водителя женщину. Это обязательно. Да. Спасибо.

Мира опешила.

— Женщину? Почему?

— Пожалуйста, как доберёшься, напиши мне.

— Да с какой стати? Ты на мои вопросы не отвечаешь и при этом требуешь, чтобы я тебе отчитывалась?

— Я не требую. Я прошу.

Мира беспомощно посмотрела на него.

— Объясни, наконец, что такого ужасного произошло? Мои чувства — это так плохо?

— Нужно просто успокоиться. И лучшее, что можно для этого сейчас сделать — это прерваться.

— Я не хочу успокаиваться. Я хочу ответ.

Теодор выражал собой завидную отстранённость. Лишь в глубине чуть прищурившихся глаз затаились опасные огоньки.

— Всё дело в том, что ты снова немного забылась, — грустно констатировал он. — Ничего, такое случается. Там в комнате, со мной, ты бываешь понятой и принятой, стыд перестаёт доминировать, и это расслабляет. Ты обретаешь свободу для любых чувств, даже самых нежелательных.

— Это твой ответ? — Мира раздражённо тряхнула головой. — Я не спрашиваю, что стряслось со мной. Я спрашиваю о тебе. Что с тобой? Что тебя так оскорбило?

— Со мной ровным счётом ничего. Я просто предпринимаю соответствующие ситуации действия.

Мира растерялась от злости. Ей буквально приходилось объяснять, почему красное — красное.

— Что за трусость на ровном месте?

— Это не трусость. Жаль, что ты это таковым считаешь.

— Что плохого в том, что ты мне стал нравиться?

— Это значит, цели наших встреч разошлись. Мне не подходит подобное.

Ох, а это довольно больно.

Перед Мирой мелькнуло нехорошее видение: сегодня их последняя встреча. В носу предательски защипало. Она отвернулась, пытаясь взять себя в руки, чтобы окончательно не сорваться в крутой штопор.

Стало тихо. Казалось, если постараться, то можно услышать, как бурлит жизнь за пределами самого спального квартала города.

Мира знала, что пожалеет. Она должна была вытрясти из Теодора ответы, а не смириться. Но обида сдавливала горло и не давала выговориться.

По закону подлости, такси приехало слишком быстро. Его не дождёшься, когда оно так сильно нужно, и оно тут как тут в моменты, которые хочется поставить на паузу.

Теодор открыл для Миры пассажирскую дверь.

Ещё пинка мне дай для ускорения.

Он жестом попросил водителя опустить стекло.

— Добрый вечер. Вас устроят наличные?

Женщина за рулём кивнула.

— Отвезите эту мисс куда она скажет.

Какая рьяная забота после того, как ты вышвырнул меня!

Теодор жестом попросил и Миру открыть пассажирское окно. От одного его невозмутимого вида глаза Миры застилала ослепляющая злость.

— Позвони мне, как доберёшься. Пожалуйста.

***

Грейс как всегда опаздывала на обед. Но сегодня это оказалось кстати. Мире хотелось подумать в одиночестве.

Теодор — диковинный музыкальный инструмент с правилами вместо струн. Каждое прикосновение к ним рождает противоречие, сигналы «Опасно», «Нужно остановиться».

Ну вот такой он. И причины наверняка есть.

Всеми силами Мира призывала себя к эмпатии. Думать трезво и без эмоций. Теодор никогда на симпатию Миры не отвечал. Но и не отвергал её категорично. Он имел право раз и навсегда пресечь поползновения в его сторону. Вместо этого предпочитал находить им объяснения, которые вписывались в рамки, и всячески увиливать, балансируя на грани между «ещё можно» и «уже чересчур». С другой стороны, объяснением всему могло быть его джентльменское воспитание. Если у него заскок ни в коем случае не обижать женщину, он не отойдёт от своих же установок, даже если эту женщину нужно срочно осадить.

Это не человек, а его подобие с безупречными настройками. Мутный тип, покрытый сотнями слоёв, которые годами придётся снимать. Он тебе не подходит.

Мира пялилась в свою тарелку, мысленно находясь в другом месте.

Ни один парень не стоит того, чтобы сходить по нему с ума.

В противовес себе же, Мира схватила телефон и набрала номер.

— Алло.

— Привет.

— Здравствуй, — сдержанно, не холодно. Значит, не сильно сердится.

Мира заговорила медленно и по-интимному тихо.

— Извини, что не перезвонила вчера. И что проигнорировала все твои звонки — тоже. Это было невежливо. Я не собиралась заставлять тебя волноваться.

Молчание.

— И прости, что вспылила. Это тоже было невежливо. Ладно?

— Лучше так не делай больше. Люди уродливы в гневе.

Зато на людей похожи, а не на бесчувственную машину. Любому другому Мира сказала бы всё, что захотела. Но не ему.

— Встретимся? — спросила она робко.

— Нет.

— Почему?

— Ты знаешь, почему.

Мира начала закипать.

— Подробные объяснения будут?

— Произошло то, из-за чего нам нужно прервать наши встречи. Так бывает. Когда громадная энергия не может найти выхода, она трансформируется, давит изнутри. В безопасных условиях, таких как сессии, она устремляется наружу в самых неожиданных проявлениях. Как в нашем случае. Да, произошло смещение. Наши отношения вышли за рамки оговорённых. Клиент вымещает агрессию, страсть, нереализованные желания или другие эмоции, чтобы в результате получить разрядку. Но ты сконцентрировалась на мне как на человеке. И в результате хочешь уже не просто разрядку. Ты ждёшь от меня взаимности. Если не сейчас, то потом. Это неизбежно. Поэтому наши встречи для тебя не станут ничем хорошим. Я уже не проекция подходящего человека, который исполнит твои потаённые желания. Я для тебя человек конкретный. Всё это время я создал тебе безопасное пространство, где ты отпускала себя. А границу при этом пересечь очень легко.

— А ты не пересекал границ?

— Пересекал. И я раскаялся. Возможно, именно тот случай ввёл тебя в заблуждение, будто у нас своего рода отношения. Но мой интерес был физиологическим. Срыв из-за тяги тела к телу. Твоя же симпатия в голове.

— Да на хер твою психологию! — вскрикнула Мира. Посетители за ближайшим столиком оглянулись на неё.

На другом конце линии раздался вздох.

— К сожалению, ты и сегодня не готова слушать. Я лишь пытался объяснить, что произошло, но тебе это не нужно. Ты задаёшь вопрос ради вопроса.

— Я просто пытаюсь выяснить, почему ты стал вести себя как задница!

— Мира, я вешаю трубку.

Безразличие убивало её. Всё это время она была наедине со своими нежными чувствами. Нет, нельзя так ошибиться, это невозможно!

— И что, на этом всё? Мы просто разбежимся?

— Мы возьмём перерыв.

Мира всё больше чувствовала себя героиней дешёвой мелодрамы.

— На какой срок?

— На несколько месяцев.

— Что?! Нет!

— Ты не обязана возвращаться ко мне после.

— Мне не нужен перерыв, я в порядке.

— Я тебе нравлюсь. Вряд ли ты так быстро совладала с чувствами.

— Совладала, я способная.

— Значит, перерыв нужен мне. Я не снимаю с себя ответственности за то, что сорвался однажды. И тебя за твои чувства тоже не виню. Повторюсь в третий раз: так бывает. У нас атмосфера насквозь пропитана эротикой и сексом. Поэтому границы и подстёрлись. Теперь ещё и симпатия подключилась, а это может далеко завести.

От злости очертания предметов стали расплываться.

— И что? Если это и случится, что такого?

— Мира…

— Оставь свою психологию для кого-нибудь другого! Корчишь из себя слепого и ничего не понимающего придурка, лишь бы отрицать очевидные вещи… — она бросила трубку и на эмоциях вскочила из-за стола. — Кретин, что за кретин?!

— Эй-эй!

Её плеча коснулись, усаживая Миру на место.

— Это всего лишь я. Чего ты так кричишь? — Грейс плюхнулась на соседний стул. Кивнула на телефон Миры. — Парень?

— Нет. Да. То есть, нет. Один клоун задвигает мне психологический анализ в качестве объяснений.

— Лапша на уши, если коротко.

— Давай не будем об этом?

— И не собиралась.

Взяв вилку, Грейс принялась подворовывать еду из тарелки Миры.

— Тебе пора расслабиться и хорошенько оторваться. На хрен всех. Пойдём в пятницу в клуб. Как ты там назвала его? Сборище девиантов города. Крутая вечеринка намечается. Обещаю отгонять от тебя всех извращенцев.

У Грейс на всё одно лекарство. Мира хотела сказать, что тусовки каждую неделю — это не про неё. Или уже не про неё. Но вспомнила, что в самом деле давно никуда не выбиралась.

***

Торчать у дома Теодора пришлось недолго. Спустя пару минут, как Мира приехала, у ворот припарковался знакомый чёрный автомобиль.

— Что ты тут делаешь? — Теодор раздражённо захлопнул водительскую дверь.

— Сегодня пятница. У нас встреча.

— Нет у нас никакой встречи, и тебе это известно.

— Это ты так решил?

Раздражение в голосе Теодора быстро сменилось на холод — его привычное проявление отстранённости.

— Да. Я объяснил тебе, почему нам нужно прекратить встречаться. Могу повторить.

— Лучше объясни, наконец, что случилось с тобой? Разве ты не догадывался всё это время, что между нами?

— Нет.

— Врёшь.

— Не вру.

— Я только клиентка для тебя?

— Ну разумеется. А кто же ещё?

Это всё ещё так же больно, как и в первый раз.

— Ты просто был вежлив со мной? И ничего больше?

Теодор молчал. Хуже всего, что он в самом деле никогда не давал повода думать иначе. Едва они сближались, Теодор тормозил их. Он признавался, что Мира ему симпатична, и что иногда он всего лишь человек, всего лишь мужчина. Мира сама вложила в это вселенское значение.

— Я люблю то, чем мы занимались. Не потому, что это делаешь конкретно ты. Точнее, не только поэтому. И если ты профессионал, то должен был увидеть, наслаждаюсь я или придуриваюсь. Ты — это ещё не всё. Я сказала так, не подумав.

Расстановка в словах и уверенность Миры успокоили Теодора.

— Хорошо.

Он открыл дверь машины и, перегнувшись через сиденья, достал из бардачка ручку и блокнот. Выписал что-то из своего телефона и протянул вырванный листок. Мира взяла клочок бумаги, на котором теперь были выведены цифры.

— Позвони ему. Он с удовольствием примет новую клиентку, и ты сможешь продолжать без ненужного тебе перерыва…

Разорвав листок на кусочки, Мира смяла их в ком и с брезгливостью бросила Теодору в грудь.

— Как хочешь, — припечатал напоследок он и направился к входной двери.

Мира последовала за ним. Её невольно отшатнуло назад, когда Теодор резко развернулся и прошипел:

— Не смей преследовать меня!

Наконец-то хоть какая-то человеческая эмоция.

Никогда прежде Мира не испытывала такой вспышки злости. Расправив плечи, она угрожающе шагнула ближе к Теодору. Его фигура высилась над ней, но Мире казалось, именно она смотрит на него сверху вниз.

— Если думаешь, что я буду бегать за тобой, то ты серьёзно проебался.

Глаза Теодора блеснули.

— Тебе не следует так разговаривать со мной.

— Да что ты?!

— Да. Ты ничего не знаешь обо мне. И отказываешься что-либо слушать. В тебе ещё не остыла обида, понимаю. Но и я человек, и у меня тоже есть чувства. Поэтому уважай их.

— Нет у тебя ни чувств, ни сердца. Я ничего и нигде не задела. Ты орать-то хоть умеешь? Нет? Конечно нет! Ты хренова машина с правилами и настройками. Пошёл ты!

Развернувшись, Мира устремилась прочь и сразу же услышала поспевающие за ней шаги.

— Куда ты? Где, чёрт возьми, снова твой автомобиль?

— Продала.

— Как ты доберёшься?

— Тебя это волновать не должно!

— Мира.

— Поймаю машину.

— Нет. Подожди, — Теодор схватил её за локоть, заставив остановиться. — Я сам тебя отвезу.

— Нет уж, не будет этого! Играться с собой я больше не позволяю. Так что катись к дьяволу.

— Пожалуйста, Мира, не нужно разъезжать с незнакомыми людьми.

— Какое тебе дело теперь, с кем я езжу?

— Послушай, — почти взмолился он, словно ему причиняли боль, — я сам тебя отвезу, ты на взводе.

Мира грубо вырвала из его захвата свою руку.

— Нет. И не смей преследовать меня!

Возвращённую издёвку Теодор понял. Обезоруженный, он остался стоять на месте, пока Мира не скрылась за углом улицы.

Примечания

2

Антуан де Сент-Экзюпери, «Цитадель».