Четвёртое крыло для бабочки

Rin Ashow, 2023

Майя работает во флористической мастерской и мечтает о приключениях. Но совсем не радуется, когда они неожиданно появляются в её жизни: ведь теперь приходится скрываться от группы людей, ненавидящих всё живое и называющих себя «кордтеррами», – «Сердцем земли», – учиться пользоваться непрошенным даром, из-за которого исчезла способность понимать человеческие языки, и ждать пробуждения Матери-Природы.На пути Майю поджидают новые и старые друзья, опасные враги, бесконечная череда неприятностей и поиск не только загадочной Матери, но и самой себя.

Глава 11. Пепел былых времён

Нейтрализовать Софию с Денисом оказалось легко: распив две бутылки ракии под бесконечные тосты, они заметно опьянели. Эмиль, из вежливости пригубив напиток, сослался на усталость и удалился на веранду. Перед уходом он продублировал руками свои слова для Майи, и девушка кивнула, хотя и так поняла, что сказал Штайнманн.

Диалог Сони и Кречетова становился всё более откровенным: то один, то вторая нет-нет да начинали шутить с подтекстом. Они чувствовали себя в безопасности, думая, что Майя их не слышит, а она уже не находила себе места. Мешать флирту вовсе не собиралась, втайне радуясь, что старый друг открыт для новых знакомств — а значит, скоро забудет, что заваливал Майю письмами. Но быть свидетелем зарождающегося партнёрства оказалось не особо приятно: шутки на уровне пояса кажутся смешными только тем, кто заинтересован в этом самом «поясе».

Не выдержав очередной намёк, сопровождающийся предложением Сони выпить на брудершафт, Майя наигранно зевнула. Встав со стула, она прислонила сложенные ладони к щеке. Соня помахала ей, не отвлекаясь от стакана. Денис попытался встать, чтобы проводить, но был усажен обратно Софией.

Пряча усмешку, Майя поднялась по ступеням в дом. Внутри неё бушевало ликование: занятые друг другом Соня и Денис не обратят внимание на её уход. Дополнительной радостью стал и тот факт, что теперь Майя могла без стыда думать о Ярославе, ничем не обязанная Денису.

Она прислушалась к себе, выискивая хотя бы мимолётный укол ревности. Пусто. На этот раз история с Денисом на самом деле завершилась. Не осталось ни горечи, ни боли, ни надежды на воссоединение, мучающие Майю много лет. Стоило лишь найти того, кто смог привлечь внимание, заполнить мысли. Даже если им оказался тот, кто тесно связан с кордтеррами. Одно воспоминание о появляющихся на щеках ямочках вызывало тёплую улыбку.

Несмотря на туманное будущее, в котором Яра могло и не оказаться, Майя была благодарна ему за появление в её жизни. Охотник дал ей возможность вырасти над собой, осознать, что она — человек с даром, о котором всегда мечтала, даже если наделённая им случайно.

Зайдя в свою комнату, Майя переоделась и собрала рюкзак. Неизвестно, сколько займёт по времени поездка. Стоило подготовиться, сложить всё, что может пригодиться: запасной свитер, сменное бельё, расчёска. Ещё требовались деньги. Испытывая чувство вины, Майя решила взять немного наличных у Эмиля — ровно столько, чтобы хватило на билеты и непредвиденные обстоятельства И пообещала признаться в этом сразу, как вернётся.

Также, подождав, пока София с Денисом скроются в дальней комнате, Майя позвала Пёсика. Молодой кобель пришёл не сразу, для приличия покрутив носом.

— Пёсик, есть дело. — Майя поплотнее закрыла дверь. — Но обещай, что никому не скажешь!

Пёс снисходительно глянул на Майю:

— Может, и сказал бы. Только не могу.

— А, тьфу. Точно. В общем… Мне нужна твоя помощь.

— Нет уж. — Пёсик обиженно отвернулся.

Майя знала, что просто не будет. Но выдумывать не собиралась, полагая, что лесть и притворство Пёсик почувствует сразу.

— Ну прости, что накричала. Ты прав был: я хотела не тебе всё высказать, а Ярославу. Так и бывает в жизни. Мы обижаем других, когда сами чувствуем обиду. Хотим сделать так, чтобы не только нам было больно. Это глупо и эгоистично, но уж как есть. Нужно обладать огромным великодушием, чтобы избавиться от жажды мести окружающим, когда страдаешь в одиночестве. У меня его нет. Но я очень-очень постараюсь взрастить. И ещё одна правда: я не могу тебя заставить что-то делать. Выслушай, пожалуйста, предложение. Потом можешь отказаться, и я не буду против. Только за тобой решение. Лишь попрошу сохранить в тайне. Пока что.

Пёсик слушал внимательно. Всё ещё делая вид, что не заинтересован, он напрочь забыл про контролирование хвоста, а тот уже в нетерпении стучал по полу.

Майя подавила улыбку. Простил.

— Чего задумала? — сдался Пёсик, разворачиваясь к девушке.

— Мне нужно уехать. Ненадолго, — опередила она ощетинившегося пса. — Только туда и обратно. Я бы могла попросить тебя отвлечь всех, кто в доме… Но хочу предложить другое: поехали со мной. Компания лишней не будет. К тому же, может так оказаться, что я заплутаю в незнакомом месте — а ты сориентируешься быстрее по запаху. Я посмотрела по картам маршрут. Нам надо добраться до вокзала, а оттуда уже идёт поезд до Белграда. Не знаю, как поступить с паспортом, правда. По поезду ночью ходит контроль. У меня документы с собой — как знала, что пригодится когда-нибудь привычка носить их в сумке, — но вот как быть с твоими…

— Тот, седой, мне сделал что-то! Это после того случилось, как ты снова перестала на человечьем говорить. Видел, как седому что-то дал человек в форме, книжку какую-то. Сначала на меня смотрел, ухо пощупал, второе попытался найти, потом отдал книжку. А седой ему — бумажки жёлтые. Несколько штук.

— Эмиль заплатил за твой паспорт? — Майя нахмурилась. — Но как смог? На границе есть ветеринарный контроль, но я сомневаюсь, что они занимаются оформлением документов… Ерунда какая-то. Ты точно ничего не путаешь?

— Я похож на путанника?

Майя фыркнула:

— Нет такого слова. И всё же, ты ведь раньше не видел документы, мог и ошибиться. Вдруг Эмиль просто свой паспорт давал?

— Нет же, — упёрся Пёсик. — Ваши тёмные книжечки я уже знаю. А этот другой был, белый. Седой что-то тихо сказал человеку в форме, тот кивал, кивал, кивал, потом ушёл. А вернулся с другим человеком. Тот нёс книжечку. Они вместе что-то писали в ней.

Майя потёрла лоб. Столь мощное влияние Эмиля показалось ей странным. С другой стороны, он не был ограничен в деньгах, что и доказал здесь, в посёлке, всеми покупками, арендой яхты и прочим. Как развита коррупция в Черногории Майя не знала, но могла предположить, что деньги — сильный мотиватор в любой стране.

— Так, как бы нам достать с тобой твой паспорт тогда… Знаешь, где Эмиль его прячет?

— Ага.

— Покажешь?

Пёсик задумался ненадолго.

— Нет. Я лучше сам принесу. На меня седой не подумает.

— Это значит, что ты согласен поехать? — Майя присела перед псом на корточки, и тот удивлённо вскинул морду:

— А как же! Я обещал охотнику, что буду тебя защищать.

Майя почувствовала лёгкое разочарование.

— Только потому, что Яр…

— Нет, — Пёсик не дал ей договорить. — Я обещал. Сам захотел. Охотник не просил. Пойду искать книжечку.

— Ой, Пёсик, — спохватилась Майя. — Подожди. Мне нужны деньги ещё, так что я с тобой пойду.

— Не надо, принесу. Это ведь те жёлтые бумажки?

— Разные: и жёлтые, и зелёные… Нужно посчитать.

— Трудно. Давай я целиком всё достану, а потом верну?

Майя решительно направилась к двери:

— Пойдем, я покараулю, чтобы никто не увидел нас. План такой: ты тащишь бумажник Эмиля — это такая коричневая… сумочка. Или нет, скорее, тоже как маленькая толстая книга.

— Да понял, понял.

— Так, дальше забираешь свой паспорт — белый и с…

— Знаю. Потом всё отношу обратно.

— Кроме паспорта.

Пёсик недовольно фыркнул:

— Я не глупый. Повторили всё уже. Жди.

Он почти неслышно сбежал по лестнице. Майя проследовала за ним, периодически останавливаясь и прислушиваясь. Никого. В дальней комнате звучал смех Софии, на веранде — посапывание Эмиля. Идеальное время для исполнения задумки.

Пёсика не было несколько минут. Майя заволновалась. Попадись он Эмилю — проблемы гарантированы. И тогда по совету Николины в «Велики брод» не попасть. Впрочем, Эмиль ещё может понять: всё-таки именно он к ведунье и отвёз. Но Майя сомневалась, что он возьмёт на себя ответственность и не расскажет об этом Софии и Денису. Или того хуже — захочет сам отвезти.

Майя решила в очередной раз довериться интуиции, а та мигала изо всех сил: этот путь нужно пройти самостоятельно, не посвящая в дела никого из людей. На счёт Пёсика же интуиция молчала.

«Яр бы меня убил, узнай он, что задумала, и даже никого не предупредила, — Майя недовольно поморщилась, в очередной раз укоряя себя за мысли. — Стоп! Сейчас не до того! Если Яр цел, то максимум, что сделает при встрече: как обычно накричит и надуется. А если нет, то ему уже без разницы, что я делаю. Но пусть… Пусть лучше кричит. И стену разломает, если захочет. Я найду способ его успокоить. Лишь бы живой был».

Её размышление прервала появившаяся тень. Пёсик, припав животом к полу, выполз из комнаты. В пасти у него был зажат ремешок от поясной сумки Эмиля. Майя бесшумно подхватила сумку, одними губами благодаря Пёсика, и осторожно расстегнула молнию.

Внутри лежал кошелёк. Перебрав купюры, Майя отсчитала сотню евро и с десяток монет. Спрятав деньги в карман, она вернула Пёсику сумку. Тот скрылся за дверью, всё так же не разгибая лап, и Майя едва сдержала смех. Ниндзя-пёс выглядел уморительно. В воспоминаниях мелькнула смешная белка на крыше дома родителей — она вызвала точно такое же чувство неконтролируемого веселья и желания запечатлеть кадр. И снова момент оказался неподходящим для фотосъёмки.

Майя на секунду загрустила: сколько же всего случилось с тех пор, когда она познакомилась с Хозяином леса и своровала вещи родителей… Наверное, мама была в растерянности, не найдя сушащееся бельё на верёвке.

Сейчас все обиды отошли на задний план. Ссоры, взаимные упрёки, нарочитое игнорирование общения — это казалось настолько бессмысленным по сравнению с настоящими проблемами, что Майя твёрдо решила: когда всё закончится, она непременно приедет в свой старенький дом. Привезёт творожный торт, который любит отец, но редко может себе позволить из-за крошечной пенсии; купит матери сертификат в магазин одежды, тем самым возвращая кражу. И обязательно извинится. Даже если они не смогут восстановить близкие отношения, то хотя бы расстанутся не врагами. Врагов вокруг и так предостаточно, незачем их создавать самостоятельно. Всегда можно просто стать чужими. Главное — вовремя сказать, что беспокоит. Успеть до того момента, когда будет уже поздно. Ярославу она так ничего и не сказала, а теперь может и не…

«Да успокойся же ты! Будто свет клином на нём сошёлся! Жив твой Яр, сидит себе в укрытии и просчитывает варианты! Тем, что ты его заранее хоронишь, никому лучше не сделаешь! Только себя накрутишь, потеряешь концентрацию и попадёшься. Как случилось с Ронни. Помнишь, что говорил Пёсик? Вот и сфокусируйся на деле!».

Но от бездействия мыслей было слишком много, и они давили, вызывая головную боль. Хотелось начать двигаться. На помощь снова пришёл Пёсик, показываясь в коридоре. Они отошли подальше от комнаты генетика, чтобы ненароком не разбудить.

Убедившись, что их никто не услышит, Майя с готовностью выхватила белую книжку. Раскрыв, она поднесла первую страницу к глазам и разочарованно выдохнула. Книжка оказалась не паспортом животного, а заполненного по-сербски документа с адресом дома, в котором компания остановилась.

— Пёсик, это «белый картон»! — склонившись к псу, шепнула Майя.

— Кто?

— Карточка с данными о временной регистрации. Просто все наши совместили и сложили пополам, вот и выглядит как маленькая книжка… Вот же…

— Я ошибся?

Майя подавила рвавшееся наружу согласие. Пёс не виноват. Он, всю свою жизнь скитавшийся по улице, не видел никогда ветеринарный паспорт, потому и не смог отличить. Тут же пришло облегчение: значит, Эмиль не всесилен. Точнее, влияние имеет — их всех пропустили же как-то в страну, — но подделкой документов прямо на границе не занимался.

— Нет, малыш, ты угадал: это нужная вещь. Просто в данный момент нам не пригодится. Пойдём, мы и так уже опаздываем на поезд.

Пёсик насторожился:

— Как тогда поеду? Ты же говорила, что не пустят.

— Непредвиденные траты намечаются прямо сейчас, но я к ним была готова. Сделаю вид, что не могу найти в рюкзаке твой паспорт, начну плакать, пообещаю оплатить штраф на месте. Выкрутимся. Так, я за вещами. Жди меня тут. И смотри, не идёт ли кто.

Пёсик промолчал и послушно занял пост, хотя было видно, что он расстроен и недоволен собой.

Майе хватило пары минут, чтобы забрать рюкзак. Спустившись, она снова прислушалась: в комнате Софии по-прежнему раздавался смех, а вот Эмиль перестал сопеть.

«Не спит? Или просто перевернулся на другой бок?», — Майя попыталась предположить, не рискнув заглянуть в щель.

Но на раздумья времени не оставалось. Понадеявшись, что Штайнманн ничего не заподозрил, девушка пропустила Пёсика вперёд себя и следом выскользнула из дома.

Тёмное небо с раскиданными по нему облаками, в ночи казавшимися грязно-серыми, возвышалось над головой. Луна пряталась в дымке, от чего ночь казалась мрачной и неуютной — не спасали даже уличные фонари, расположенные по краям от дома. Мелкий холодный дождь тихо стучал по каменной плитке. Ветер трепал ветви деревьев, норовя сорвать ещё неокрепшие первые листочки. Именно в такие ночи происходит всё самое страшное.

Майя натянула на голову капюшон. Одна часть её сознания иезуитски шептала, что стоит вернуться, посчитать совет Николины бредом сумасшедшей отшельницы, дождаться… Чего именно дождаться, сознание не подсказывало — видимо, волшебного исчезновения кордтерров и дара. Вторая же часть упорно тащила вперёд, намереваясь сделать хоть что-то для прояснения ситуации. Именно за неё Майя и ухватилась, подбадривая себя.

До автобусной остановки они с Пёсиком добрались быстро. Нужный автолайн прибыл через пятнадцать минут беспокойного ожидания — последний по маршруту до Бара. Ткнув пальцем в нижнюю надпись на табличке, Майя заплатила за проезд. Усатый водитель что-то забормотал, указывая на Пёсика, но Майя не смогла разобрать слов — не потому, что отвар ведуньи перестал действовать, а потому что-то никогда и не знала сербский язык. Посчитав, что двойная сумма успокоит водителя, Майя снова полезла за деньгами. Это помогло.

Людей в автолайне почти не было: две женщины с тяжёлыми на вид сумками о чём-то щебетали друг с другом, а с краю, у самых дверей, дремал старик, опираясь руками на клюку.

Майя расположилась в самом конце кабины, у окна, закинув рюкзак под ноги. Пёсик предпочёл залезть под соседнее сидение.

Они должна были прибыть на вокзал почти за полчаса до отправления поезда. Это должно было хватить на покупку билета и поиск нужной платформы. Майя боялась запутаться, но надеялась, что единственный поезд до Сербии отыскать сможет. В крайнем случае — спросит у мимо проходящих людей, куда идти. Лучше потратить ограниченную часть способностей отвара, чем потеряться и не воспользоваться им вовсе.

Всю дорогу Майя пыталась дремать, прислонившись к окну, но лишь несколько раз действительно смогла провалиться в короткий сон. Оставшееся время мучила себя размышлениями. Смешанными с фантазией и надоевшими до оскомины. Капли стекали по стеклу, рисуя причудливые узоры, и в них Майя видела пророческие для себя дорожки: вот одна слилась с другой, третья резко оборвалась, подхваченная встречным ветром, следующая задрожала, расплылась по поверхности.

«Всё как у меня: путь, вроде бы, есть, но вечно меняется по воле случая. И конца ему не видать».

Пёсик же спал крепко, качаясь в такт движению. Майя с нежностью посмотрела на него. Оторванный от своры, в чужой стране, с посторонними людьми… Ему, несомненно, было тяжелее, чем Майе, хоть за псом и не охотились помешанные и ослепшие фанатики. По крайней мере, явно. Но они так же не пощадят, если поймают, и никто не станет заступаться. Личные Яр, София, Денис и Эмиль Пёсика остались далеко. Сидят в охотничьем домике, терпеливо ждут возвращения. Или прячутся вместе с Ярославом от кордтерров.

«Их пятеро, — внезапно осенило Майю, и она даже ахнула от осознания. — Как нас всех! Каждому по собаке… Вот бы было здорово, если бы псы обрели хозяев. Надо будет поговорить с другими. Рик-то уж точно от Яра никуда — это и так ясно. Венделл… Ну, они, два медведя, наверняка поладили бы с Денисом. У них даже схожесть внешняя есть: ретривер с золотистой шерстью, Денис — рыжеватый блондин. Бэйли отлично подойдёт Софии — такая же яркая и бойкая. Вожак и Эмиль вообще словно близнецы: вдумчивые, умные, берущие на себя ответственность за других и помогающие вопреки здравому смыслу… А кого же бы я попросила остаться с собой? — Она снова взглянула на Пёсика и улыбнулась: — Ну, тут без вариантов. Даже будь у меня выбор, я всё равно не хотела бы другого пса. Жили бы вместе в квартире, ты бы мне её разнёс, конечно… Тебе же привычней на открытом пространстве, чтобы и побегать, и поохотиться, и ёлку позлить. Отлично подошёл бы дом Яра. Может, и мне там нашлось бы место? Тогда не нужно бы было вас делить со сворой… Хоть я почти десять лет живу в городе, душа всё равно рвётся на природу. Мне там хорошо. Спокойно. Дом в лесу, мы с Яром, свора вместе… Нет, не буду ничего загадывать. Но… Но помечтать-то можно? Разве никто и никогда не представлял себе идеальную жизнь перед сном?».

Баюкая себя тёплыми думами, Майя снова задремала. И даже не догадывалась, что улыбается во сне.

До вокзала доехали быстро — и днём машин было не так много, а уж ночью дорога и вовсе оказалась пустынной. Водитель не гнал, опасаясь плохой видимости из-за дождя, но всё равно приехал вовремя.

Разбудив Пёсика, Майя вышла из маршрутки. Здание вокзала находилось слева, за ним железнодорожные пути окружал высокий решетчатый забор.

Подойдя к кассе, Майя досчитала до трёх и протянула деньги в маленькое окошко:

— Белград.

Женщина за стеклом начала молча отсчитывать нужную сумму.

— Со мой собака. — Майя махнула вниз, но сотрудница вокзала, судя по растерянному виду, не поняла. — Собака. Пёс.

— Пас! — Женщина посветлела лицом. — Ньегов пасош?

— А? Извините, я не…

— Паспорт.

— Мой?

— Нэ. Пса.

— Минутку. — Майя сделала вид, что копается в кармашке рюкзака. — Вот чёрт, он же был здесь… Ну, да где же ты…

Кассирша терпеливо ждала, протянув руку к окошку. Майя изредка бросала на неё взгляды, наблюдая за реакцией. Но женщина не проявила сочувствия. По крайней мере, внешне.

— Блин. Наверное забыла. Извините. Я бы вернулась за ним домой, но ведь поезд уже уходит! Может быть, как-то можно… Ну, так, без паспорта? Пожалуйста, нам очень нужно в Белград! Мой пёс, он же… — Майя покосилась на Пёсика. — …он же на выставку опоздает! Нас там ждут. Мы специально из России ехали!

— Выставка? — с интересом переспросила кассирша. — Пас будет… будет узети награду?

— Да! Да, конечно. Это уже пятая медаль должна быть. Юбилейная. — Майя осознавала, что ложь слеплена криво, и рассыпется от любого вопроса. Но остановиться уже не могла. — Если он эту медаль не получит, мы лишимся всего! Поймите же, прошу! Войдите в положение!

— Во сколько выставка?

— Утром! Мы как раз успеем, если сядем на поезд, который вот-вот отойдёт.

Кассирша внезапно нахмурилась:

— Воз йе био у седам часов. Следующий утром. Мислила сам, на него надо билет.

— Что? — Майя непонимающе глянула на женщину. — Как в семь и девять? Я же смотрела расписание! Есть ещё ночной — в полночь отправляется, в Белград прибывает как раз к десяти утра!

— Нэ, этот воз летом. У туристичкой сезони. Сейчас вечером у седам, утром у девет.

— Чёрт, чёрт…

Майя беспомощно посмотрела на Пёсика. Тот, склонив набок голову, внимательно прислушивался, но не издавал ни звука. Решение же проблемы никак не находилось.

Пока не заговорила кассирша:

— Волим псе. Мой тата йе желио да… — она замолчала, подбирая слово. — …ехать утром у Београд. Может вас отвезти. Попрошу сейчас ехать.

— Правда? — Майя не поверила своим ушам. — Вы не обязаны…

Женщина улыбнулась и повторила:

— Волим псе. Пусть получит медаль. Ждите у кафе, я позову вас.

— Но паспорт…

— Татов брат поможет, он ради на граници.

Майя не стала уточнять, ради чего, и послушно направилась к кафе, сердечно поблагодарив перед этим кассиршу. Пёсик весело махал хвостом, предвкушая поздний ужин. Судя по виду, он особо и не волновался из-за заминки: его делом было сопровождать Майю, а куда, зачем и как долго — вопросы, от которых только свербело под хостом.

Ждать пришлось недолго. Не успела Майя дожевать сосиску в тесте, как в дверях показалась уже знакомая кассирша, позади которой маячил высокий полный мужчина с залысинами, и поманила пальцем. Майя отдала остатки еды Пёсику. Тот, казалось, ещё чуть-чуть — и улыбнётся. Свою порцию он уже съел, но был не прочь получить добавку. Майя закинула рюкзак на плечо и вышла из кафе.

— Здравствуйте. Спасибо огромное, даже не знаю, что могу для вас сделать…

— Ничего не нужно, — отмахнулась женщина и указала на отца: — Мой тата, Никола.

— Майя. И Пёсик.

Никола вежливо улыбнулся:

— Очень приятно. Я хорошо говорю по-русски, наше поколение почти всё его знает. Молодёжь не интересуется, им нравится английский. Готовы выезжать?

— Да… Да, конечно! Простите, что навязываюсь, но я забыла паспорт Пёсика дома… Не успею забрать, а нам очень надо быть в Белграде утром.

— Иванка предупредила. Я позвонил Дражену. Это мой брат, — пояснил Никола. — Он работает на границе, в Добраково. Туда поедем.

— Спасибо, спасибо вам огромное!

— Не надо, — Никола легонько потрепал Пёсика по холке. — Наши народы — братья. Должны друг другу помогать. Интересный пёс. Потерял ухо?

Майя прикусила внутреннюю часть щеки. Вот сейчас и начнутся несостыковки. Одноухий кобель на выставке, получающий пятую медаль — нонсенс. Но никогда не имевшая собак Майя сама удивилась, как плавно лилась ложь. Будто кто подсказывал. Вероятнее всего — в очередной раз расшалившаяся интуиция.

— Да, на одной из выставок — второй, как помню, случилось непоправимое: одна из выставочных собак набросилась на Пёсика! Жюри попытались их разнять, позвали на помощь кинологов, но опоздали — ухо было уже не спасти. Нам компенсировали затраты на лечение и выдали сертификат, в котором указали нюансы происшествия. Без него дальнейший путь к наградам был бы закрыт.

— Ох, беда… Жаль пса. Красивый.

— Ничего, он уже привык. И теперь это его изюминка, — Майя рассмеялась, но прозвучало не вполне искренне.

Никола хлопнул в ладони:

— Что же, пора ехать. Куда вам нужно в Белграде?

Как добирались через границу, Майя помнила смутно. Дождь заливал окна, и от сырости хотелось закутаться в плед и уснуть возле обогревателя. Сон урывками лишь вымотал, лишил последних сил.

Никола не обманул — проблем с отсутствием собачьего паспорта не возникло. Его брат вошёл в положение, судя по тому, как быстро их пропустили, и лишь для формальности осмотрел машину.

К Белграду подъехали на рассвете. Дождь закончился, вместе с ним растаяли и тучи, оставив место редким облачкам и холодным лучам солнца. Никола ловко лавировал между автомобилями на узких улицах, и безустанно сыпал байками, рассказывая то про путешествия по советским странам, то про посиделки в многочисленных барах с братскими народами.

Майя кивала, особо не вслушиваясь. Чем ближе была конечная цель, тем сильнее нарастало напряжение внутри. Что за «Велики брод», как он связан с кордтеррами, что там находится, способное пролить свет на историю… Или кто.

«Главное, чтобы ресторан не принадлежал кордтеррам. Или и того хуже — их главарю, — нервно усмехнулась Майя. — С остальным справимся».

Никола высадил их у остановки, соседствующей с нужной улицей, и радушно предложил разделить и обратный путь, если смогут подобрать удобное для всех время. Насколько всё затянется Майя не знала, поэтому они договорились встретиться к вечеру на этой же остановке.

«Погуляю по городу, если что. Когда ещё будет такая возможность?» — решила Майя, и помахала отъезжающему Николе.

Пёсик двинулся вверх по улице, с любопытством разглядывая витрины и вывески. Принюхивался к ароматам, добродушно вилял хвостом при виде оказывающих ему внимание людей, громко лаял на нахохлившихся голубей, пугая их.

Майя же любовалась архитектурой старых улочек, не забывая высматривать нужную вывеску. Удача настигла их ближе к центру города, когда мест для питания стало так много, что разбегались глаза.

— Вот он! — ахнула Майя, останавливаясь возле деревянных дверей. Над ними покоилась резная вывеска с рисунком корабля и надписью «Veliki brod». Пёсик в нетерпении запрыгал:

— Пойдём скорее!

— Тише, тише! Не шуми. Помни: никто не должен слышать, как именно мы общаемся. Я постараюсь обращаться к тебе только на Аглице. Если не запутаюсь, конечно. Не представляю, что мы тут найдём, но ведунья сказала: ответы, которые… Которые то ли позволят заглянуть глубже, то ли прольют свет на чужую тайну. Честно говоря, я особо не поняла. Поверим на слово. И проверим на деле.

Договорив, Майя сглотнула, досчитала до трёх и вошла в ресторан. Внутри он выглядел больше, чем снаружи, и оказался стилизован под морскую тематику: стены прятались под растянутыми на них сетями, на потолке медленно раскачивались светильники в виде маленьких буйков. Два огромных аквариума с лангустами расположились ближе к кухне — Майя видела, как мужчина в белом колпаке, выудив одного ракообразного из воды, скрылся за двойными дверями. Роль скамеек возле столов играли распиленные пополам лодки, по краям свисали грубые на вид верёвки, связанные узлами. В самом центре ресторана, возвышаясь на постаменте, блестел лакированный штурвал.

Найдя незанятый столик в углу, Майя присела за него, нервно теребя молнию куртки. Пёсик замер рядом, с любопытством оглядываясь вокруг.

По просторному помещению скользили официанты, все как один в белых рубашках и повязанных поверх брюк коричневых фартуках с эмблемой ресторана. В большинстве своём это оказались улыбчивые мужчины старше сорока. И лишь одна — невысокая женщина с усталым лицом и некрасивыми морщинами у рта.

Она же и подошла к Майе, с неодобрением косясь на разлёгшегося возле стула Пёсика.

— Добар дан. Зовем се Ина. Шта изволитэ? — Женщина положила перед Майей меню в деревянной обложке.

— Э-э, извините, я не говорю по-сербски…

Майя поискала взглядом знакомые слова в меню и ткнула наугад в строчку с кофе.

— Вот этот.

— А-а, рускинья, — женщина поджала губы. — Кхм, я подзабыла… Подзабыла язык, давно не была в России.

— Путешествовали?

— Родилась там. Но уехала.

Майя почувствовала, как забилось сердце. Хотя земляков, наверняка, в Сербии хватало как среди туристов, так и жителей, что-то в этой женщине было странное, смутно знакомое: то, как она сводит к переносице тёмные брови, хмурясь, или цепкий взгляд светло-карих глаз. Будто Майя уже видела женщину, но в то же время лично не знала. Никого с именем Ина у неё не было ни в одной из жизней — ни в обычной, ни после получения дара. Неспроста ведунья направила именно в этот ресторан.

— Только кофе? — Ина кинула взгляд на меню и попыталась сдержать недовольный вздох. Не получилось.

Майя решила расположить официантку к себе:

— А можно мне что-то на ваш вкус? Я совсем не разбираюсь в местной кухне, а хотелось бы познакомиться с ней поближе… Что посоветуете?

Взгляд Ины не потеплел, а лицо не приобрело добродушное выражение. Наоборот, стало ещё более усталым.

— Не знаю, что вам хочется. Выберите любое, тут вся кухня местная. За европейской надо не сюда идти, а в «Дольче Виту». От фонтана налево, у почты.

Неприкрытая неприязнь стала заметна не только Майе, но и Пёсику. Он чуть привстал, напрягаясь, но тут же был уложен обратно одним движением руки.

— Извините, мой пёсик тоже голодный. Давайте тогда… Ну, может, салат? Вот этот, — Майя указала на строчку. — Там шпинат, да?

— Да. И баклажаны.

— Отлично. А ещё десерт. Есть у вас «Тирамису»?

— Европейская кухня у почты, — с раздражением повторила официантка. — У нас только сербская.

— Ну, пирожное какое-нибудь?

— Бундевара, гомбоче, Васина торта…

— Торт! — Майя обрадовалась, услышав знакомое слово. — Ведь «торта» — это именно торт, да?

— Кусочек. Значит, кофе, салата, Васина торта. Это всё?

— И, если есть мисочка, можно Пёсику воды? И что-то… мясное. Не сильно прожаренное, без специй.

— Добро. — Ина забрала со стола меню. — Пет-десет минута, принесу кофе.

— Спасибо!

Но официантка даже не оглянулась.

Майя чуть наклонилась к столу, чтобы никто не заметил, как она разговаривает с псом. Не собьётся ли с Аглица на Амуш — не знала, а рисковать не хотела.

— Что думаешь?

— Противная. Грубая. — Пёсик звучно чихнул и заскрёб мордой лапу.

— Что-то ты расчихался в последнее время. Не простыл?

— Не. Запахов много. Не все вкусные. Щекочут изнутри.

— Нам нужно понять, что мы тут вообще делаем. Зачем Николина отправила именно в этот ресторан. Точнее, кости её эти… Я почти физически чувствую, что дело в Ине. В голове пульсирует, когда смотрю на неё. Ну не может быть совпадением. Только вот как узнать… Что-то не особо официантка горит желанием пообщаться. Идеи есть?

Пёсик задумался.

— Могу на кухню пойти. Послушаю.

— И что, поймёшь сербский? Вряд ли на Амуше тут болтают! — Майя отчего-то рассердилась, и тут же поняла причину: — Это какой-то сюр! Я снова и снова поддаюсь на манипуляции и оказываюсь наивной дурочкой! Да и сама хороша: повелась ведь на россказни гадалки, не задумалась, что может обмануть! И тебя с собой потащила.

— Не тащила.

Но Майя не слушала.

— Теперь сидим в дорогущем ресторане, где за заказ придётся отдать все украденные у Эмиля деньги, пока София и Денис, как пить дать, костерят нас на чём свет! И для чего? Чтобы приоткрыть прошлое? Найти ответы? А на что, какой из вопросов? Например: сколько можно влипать в приключения и почему мне спокойно не сидится на одном месте?

Внезапно раздался грохот. Майя подпрыгнула, оборачиваясь на звук, и увидела уронившую поднос официантку. Её обувь залил кофе, но женщина даже не вскрикнула. Она с ужасом смотрела на Майю, едва шевеля губами, и дрожала.

— Вы… С вами всё хорошо? — Майя поднялась с места, желая помочь, но Ина дёрнулась в сторону, не переставая беззвучно бормотать.

На шум уже спешили другие официанты. За ними семенила уборщица с метлой.

— Ты… Он… Он послал…

Майя прислушалась и с трудом разобрала обрывки фраз. Но не поняла, к чему они относятся.

— О чём вы?

— Ты… Ты с ним… Ты с ним? Нашёл, да? Прислал убить. Всё понял…

Ина расхохоталась. Воздев руки к потолку, она рухнула на колени и что-то нечленораздельно крикнула. Майя растерянно оглянулась на Пёсика, но тот не сводил глаз с Ины.

Один из официантов попытался поднять женщину, но та на удивление сильно его отпихнула и ткнула пальцем в сторону Майи:

— Он тебя прислал, да? Хочет мести. Понял, что случилось… Думала, сбегу, скроюсь, забуду всё, что с ним связано… Не получилось, да? Не получилось? Чёртов Орт, будь ты проклят трижды…

У Майи ёкнуло сердце, как только она услышала имя главы кордтерров. Нет, не солгала Николина. Привела куда нужно.

— Вы… — Майя прочистила горло, которое, словно оковами, сжал спазм. — Вы знаете Орта? Главного «Сердца земли»?

Ина снова расхохоталась. Официанты топтались поодаль. Опасались к ней приближаться, перешёптывались, крутили у висков пальцами. Посетители начали спешно собираться, переживая, что обезумевшая женщина вытворит нечто опасное, и на всякий случай прятали острые предметы.

— Ненавижу… Ненавижу это уродство. Ваш язык. Леса, дрянной Матери-Природы, чтоб ей было пусто. Из-за языка все беды. Из-за него мне пришлось пойти на такое. Из-за него я лишилась семьи! — женщина закричала, срывая голос, и стукнула по кафельному полу ладонями.

— Подождите! — Майя воровато огляделась по сторонам. Персонал не оставлял попыток помочь, но то, как они смотрели на Ину, выдавало степень страха. А от страха люди могут действовать необдуманно: например, вызвать ненужную сейчас полицию. Или того хуже — врачей. И тогда предсказание ведуньи останется без разгадки. — Вы и так привлекли внимание. Хотите исповедаться? Поищем место побезлюдней.

— Поищем, поищем… Там меня и убьёшь, да?

— Нет, — Майя понизила голос. — Скажите коллегам, что я старая знакомая, которая огорчила вас… Ну, плохими новостями. Пусть думают, что вы просто в шоке, а не умом тронулись. Не тяните же!

Ина послушно начала говорить, обращаясь к симпатичному мужчине, вышедшему вперёд — видимо, владельцу ресторана. Он переводил заинтересованный взгляд с Ины на Майю, и с каждым услышанным словом становился всё мрачнее. В конце речи, что-то коротко бросив замершим позади официантам, мужчина принялся обходить гостей заведения, извиняясь и объясняя ситуацию.

Ина с трудом встала с колен. Майя хотела помочь ей, но вовремя себя одёрнула. Бывшая соотечественница могла оказаться кем угодно, и приближаться к ней вплотную — идея не из лучших. Словно прочитав мысли девушки, Ина с презрением выплюнула:

— Брезгуешь? Или боишься? Сама хотела уедине… Удеи…

— Уединиться, — подсказала Майя. В голове тут же промелькнул план — жестокий, неприятный. Мысленно укорила себя, что действует подобно кордтеррам — давит на больные точки в угоду личным нуждам. Но не воспользоваться им Майя не могла. — Ваша правда. Только вот Орт предупредил, что вы не так просты, как кажетесь. Непредсказуемы. Безопасней и для вас, и для меня — разговаривать при свидетелях. Только вот помилования вы можете заслужить, если расскажете всё без утайки. А этого на людях не сделать.

— Он узнал, — откликнулась похожим на карканье голосом Ина. — Так и думала. Пошли. Вон, за дверью чёрной. Кладовка.

Майя последовала за ней. Наказав Пёсику сидеть снаружи и за всем наблюдать, за что получила от официантки ещё один полный ненависти взгляд, Майя нырнула в приоткрытую дверь и чуть не столкнулась с Иной. Та отодвинула вёдра для мытья полов к стене, а сама присела на краешек одинокого стула. Майе же пришлось довольствоваться одним из вёдер, перевернув его и усевшись сверху.

Кладовка была такой маленькой, что они сидели, сопрягаясь коленями. На потолке мигала одинокая лампочка, в углах скопилась паутина, на полках покоились канистры с жидкостью для уборки. Не хватало воздуха. Ина удостоверилась, что дверь закрыта плотно, и повернулась к Майе. На лице у неё промелькнула плохо скрытая злость.

— Слушай, девочка, что я скажу. История будет долгой. Может, поймёшь, что не по своей воле сделала. Поверишь. Вижу по тебе: не злая. Глаза светлые, чистые. Открытые. И всё Орту расскажешь своими словами. А он позволит дожить, как человеку. Его вины много. Не одной мне за всё отвечать. И так уже наотвечалась.

Майя почувствовала раздражение. В голосе Ины сквозили лесть и страх. Не начав говорить, она уже оправдывалась. Это не могло не натолкнуть на мысль, что постарается выставить себя в наилучшем свете. Значит, её слова стоило делить надвое.

— Вы говорите, а там посмотрим.

Ина чуть помолчала, сцепив узловатые пальцы. Взгляд стал пустым, обречённым. В глазах словно погас свет.

— Много лет назад было. Плохо помню. Подробности стёрлись почти, что смогу — скажу. Мой муж связался с группой людей. Плохих людей. По глупости, конечно. Наивности. Он неплохой человек… Был. Но втянул в это ещё и моего брата. Они что-то натворили — мне не докладывали. Но за это пришлось отвечать перед основателем группы, Ортом. — Ина передёрнулась. — Страшный человек. Да и человек ли? С виду — да. Видный мужик, на лицо красивый. А внутри — падаль. Ты и сама знаешь, раз он тебя подослал. Только вот, говорили ли, почему так его звали? Имя-то не из настоящих, в словаре не найдёшь.

— Не знаю, — обронила Майя, с удивлением подмечая, что действительно не задумывалась над этим. И уж точно не могла предположить, что «Орт» — это всего лишь прозвище.

— Потому что считал себя основой сердца. Аортой. По одному этому понятно, как себя любит. Чуть ли не богом мнит. И с теми, кто провинился, как бог себя вёл. Судьбы решал, будто семечки щёлкал. Сказал, что простит и мужа моего, и брата, если они ему помогут в нужный момент. Мужу пришлось пообещать. Мы много лет жили спокойно. Начали забывать, на милосердие понадеялись. Родился сын. Думали, что всё обошлось, выдохнуть можно. Но однажды Орт объявился. Потребовал долг… За который пришлось расплачиваться мне. Я уехала в их подземные убежища. Целый месяц там провела. Сначала ничего, терпимо было. Помогала просто. Тут убрать, там. Постирать что-то, подготовить комнату для собрания… У них женщин не было почти, всё мужчины без глаз. Уж не знаю, за что их Орт так наказывал… Всем приказал зашить, а сам-то нормальный ходил. Я наблюдала за ним. Гадала, для чего всё делает: и сборища эти, и люди подозрительные, и пещеры… Почему наружу почти не выходит. Он заметил, что интересуюсь. Позвал меня как-то к себе. Сказал, что видит, как мне сложно. Предложил дать свободу раньше, если соглашусь на предложение. Надо было ему помочь в каких-то опытах. Я согласилась. Думала, так, цифры считать придётся. А Орт… Он начал проводить надо мной какие-то… Опять забыла слово. Мани… Манику… — Ина сдалась. — Приёмы. Плохо их помню. Что-то вводил в кровь. Трубки ставил. Много спала после них, голова болела, тело жар охватывал. Будто пьяная ходила. Орт потребовал, чтобы никому не рассказывала. И если начну говорить странно, не как обычные люди, мы должны тут же позвать его. Потом отпустил. За мной брат приехал, отвёз домой. Я всё ждала, когда проявится что-то, каждое утро молилась, чтоб не произошло. Услышал Бог мои просьбы. Миновало. Потом узнала, что снова беременна. Сын родился раньше срока, но ничем не отличался вроде. Мы так думали. Хотя я чувствовала, что он не такой, как другие. Боялась. Он с рождения был… странным. Но надеялась, что мы с мужем воспитаем его правильно. И всё было хорошо. Сын рос как обычный мальчик. Плакал, болел, любил сказки… Я думала, что из-за сказок всё и произошло. Поверил в них. В три года, как начал говорить осознанно, часто играл у деревьев, что-то им шептал, смеялся. Посчитала, что сочиняет — все дети выдумывают приятелей. Но он… Он убеждал, что слышит птиц. И цветы слышит, и как сосны поют ночью. И они отвечали ему. Я приняла за глупость, фантазию. Ругала за ложь, наказывала. Объясняла, что это всего лишь игра. Не помогало. Плакал и говорил, что не врёт. Злил меня. Я перестала выпускать его из дома. Думала, со временем забудет, перерастёт, наиграется. Пока мой старший сын не рассказал, что тоже слышит лес. Может с ним говорить. Но только когда Ярик берёт его за руку.

— Что? — Майя не заметила, как подскочила. Ведро накренилось и треснуло, но девушка даже не повернулась. В горле пересохло, и пришлось откашляться, прежде чем задать вопрос: — Вашего сына… Как вы сказали, звали вашего сына?

— Младшего? Ярик. Ярослав. Или ты про старшего? Он Влад. В честь моего деда. Чего вскочила? — с подозрением покосилась Ина. — Знаешь же и так, Орт из-за этого ведь прислал!

«Невозможно. Просто невозможно. Просто совпадение, имена не из редких. Но… Два брата. Два, чёрт возьми, брата, один из которых понимает Амуш! Как? Яр говорил, что его мать погибла в пожаре вместе с отцом и каким-то кордтерром, которого приняли за Яра как раз. — Мысли и воспоминания путались. Майя пыталась разделить их, чтобы сложить картину воедино, но не выходило. — Так вот почему она показалась мне знакомой: тот же цвет глаз, да и черты лица похожи… Нет, это бред. Не может она быть жива! Кто же тогда сгорел в доме? Господи, Яр свихнётся, если узнает…». — Майя села обратно, стараясь распределить вес, чтобы ведро не сломалось вовсе. Ина же не замечала смятения девушки, и, не дождавшись ответа, продолжила исповедь:

— Влад всегда защищал брата. Даже когда я запретила упоминать о фантазиях. Видела, как они сидят вдвоём и шепчутся. Думают, что их не видят — снова бегут в лес. Я знала точно: это плохо. Это влияние того, что делал Орт со мной. Дурную кровь вливал. Начала думать, что не просто он опыты проводил. Ему нужен тот, кто умеет говорить с природой. Зачем? Не знаю, не знаю… Зато уверена была: дойдут слухи, и он непременно придёт и заберёт Ярика. Муж был против. Сказал, что сын не должен расплачиваться. Я злилась. Он прав был: не Ярик должен отвечать. И не я. Всё натворили Витя с Димой. Но выкрутиться сами не смогли. И выходило так, что мы с сыном остались должны Орту. Я сказал об этом, напомнила причину. Витя ругался. Звонил Диме. Они уехали вскоре, снова мне не доложили ничего. Вернулись поздно. Сказали, что всё готово, Дима смог в медицинской карте подправить что-то. Орт не узнает, никто не узнает. Обманули его. Они всё сделали, чтобы никто не догадался о Яриковой способности. Я не верила. И ещё сильнее боялась сына. Он рос, замыкался в себе, с нами почти не общался, только с Владом. Знал, что я не люблю, когда он упоминает свой… свой…

Не сдержавшись, Майя подсказала:

— Дар.

— Дар, — скривилась Ина. — Какой уж там… Одна напасть. Про что я… Неважно. Дома Ярика уже было не удержать. Витя стал на охоту с собой брать. Вроде как начали сближаться. Влад не любил животных убивать, ему жалко было, а Ярик всю обиду на меня там выплёскивал. Но однажды… — Ина запнулась. Майя и так знала, что произойдёт дальше, но не перебивала женщину. Той нужно было выговориться. А Майе — узнать правду. Скрытую, забытую. Страшную. Продолжила Ина короткими фразами, обрывочными. Будто не могла найти слов. — Я окна мыла на втором этаже. Витя уехал в город — у него договор был с фабрикой, что занималась… Нет, не вспомню слово. Принимала от охотников добычу. Так вот, я заметила, что к нам зашли два человека. Я сразу поняла, что от Орта. Парень в повязке на глазах был. Девчонка нет, но держалась рядом. Они увидели, как Ярик разговаривает с лесом. Я хотела спуститься, но не успела. Девчонка стала уходить, а парень, наоборот, направился к Ярику. Тот попытался что-то объяснить, показал на дерево… Парень развернулся — я знала, что они расскажут Орту. Но тут… — Ина сжала руки в кулаки. Голос у неё сорвался. — Влад появился. Внезапно, из ниоткуда. Оказывается, колол дрова. Взмахнул топором — и из шеи парня кровь брызнула. Облила всего. Он упал. А рядом и Ярик упал — испугался. Не двигался совсем. Я подумала: зацепило. Девчонка начала кричать. Влад повернулся к ней. Она побежала, споткнулась об корень. Влад дошёл до неё. Медленно, тихо. Будто раздумывал. На Ярика оглянулся и… И снова опустил топор. Я решила, что с ума схожу. Ноги подкосились. Хотела сбежать вниз, но не могла. Оцепенела. Стою — ни жива ни мертва. В глазах темнеет. Только и могу, что смотреть. Тут машина подъехала. Это Витя оказался. Он быстро всё понял. За домом закопа тела. Хотел позже увезти куда, чтоб не нашёл никто, или волкам отдать… Влада увел. Потом Ярика тоже. Он в себя пришёл, но не помнил ничего почти. Только людей, которые приходили. Как Влад убил — нет. Я думала: обошлось. Но ночью Владу стало плохо. Закрылся в мастерской. Я не знала. Ярик его нашёл. Испугался, кричал. Витя услышал их. Попытался успокоить. Меня позвал, я уложила Ярика. Дала ему снотворное. Сильное очень. А сама упала. Витя нашёл меня на полу, отнёс на кровать. Я плакала. Места себе не находила. Не верила, что Орт не будет искать посланцев. Нужно было что-то сделать. Спрятаться, уехать. Насовсем. Давно хотела. Я просила Витю, умоляла. Но он сказал, что нельзя. Что Орт заподозрит точно. Надо делать вид, будто ничего не случилось. Я не выдержала. Сказала, что Ярика нужно отдать. Всё равно Орт узнает, нам будет хуже. Влад слышал нас. Под дверью сидел. А потом зашёл и сказал, что сам пойдёт к Орту. Скажет, что у него дар, но появляется редко. Думал, что Орт его отпустит, как поймёт, что ничего нет. Что уснула способность. Хотел запутать. Спасти Ярика. Я была против. Не хотела, чтобы сын так рисковал. Но Витя посчитал, что может получиться. Меня не слушали. Витя помог Владу собраться. Позвонил Диме, объяснил. Тот был в ужасе. Но поверил, согласился помочь. Отвёз Влада к Орту. И я… Я больше не слышала ничего о нём. Витя запретил спрашивать. Сказал, что так нужно. Что Влад сильный, справится. Найдёт способ вернуться. Что одного сына хотя бы должны спасти. Не согласились бы — приехали бы и за Яриком, и за Владом. Узнали бы, что он убил. Я не хотела так. Но молчала. Витя с Димой виноваты, а вины не признавали. Мы совсем перестали разговаривать. Витя покой потерял. Я их с Яриком не видела почти — в лесу допоздна бродили. Что там делали? — Ина усмехнулась. — Мне не докладывали. Приходили полумёртвые. Мне всё равно стало. Мой сыночек был не дома. Не за себя страдал. Что с ним — только представлять оставалось. Так и жили. Пока Дима не позвонил. Влад не заговорил ни разу там. Орт догадался. Просмотрел, что не вернулись посланцы. Опросил других. Кто знал, сказал, что уехали к нам. Сверил всё. И теперь сам едет разобраться. Витя прогнал Ярика. Чтобы тот спрятался и переждал. Я поняла, что раз Орт едет, то уже нет моего… — Ина всхлипнула, но слёзы так и не появились. Лишь лицо потемнело от горя. — …сыночка. Нет больше Влада. Он Орту не нужен стал. Витя отдал одного сына взамен другого. Я разозлилась. И его хотела разозлить. Сказала про опыты. Что Ярик не такой, как мы думали. Он… Он эксперимент, — Ина почти выплюнула последнее слово. — И не может считаться настоящим сыном. А Влад — настоящий. Без лекарств, без чужой крови, без влияния. Родной, добрый. Нормальный. Думала: услышит. Не услышал. Сказал, что знал это с самого начала, что не просто так я в пещеры ездила. Что Орт не уборкой бы взял плату. И что Ярик всё равно сын, даже если с особенностями. Я поняла, что надо действовать. И пока Витя спускался по лестнице, ударила его сзади. Сильно. Он упал, покатился. Повсюду кровь была. Я пошла за дом. Нашла, где прятал посланцев — земля не примялась ещё. Еле откопала тела. Перенесла внутрь. Они гнить уже начали. Кожа слоями отходила. Меня вырвало сильно. Думала — не смогу. Но смогла. Нельзя было, чтобы заметил кто-то…

— Это вы… — Майя сжала ладонь в кулак. Ногти впились в кожу, разодрали до крови. Боль помогла прийти в себя и понять, что произошло. — Вы подожгли дом!

— Угадала, — медленно кивнула Ина. — Огонь всё скроет. Я продумала. Три человека: двое мужчин, одна женщина. Жили тоже так. Всё подойдёт. Надо было бежать. Никому не говорить. И я убежала. Сначала в город. В метро украла паспорт. Сменила имя. Была Арина — так та умерла в доме. Сгорела. Стала Инна. Уже когда тут оказалась — Ина. Убрала ещё одну букву. Отсекла насовсем. И думала, что никогда больше не услышу это проклятье. Но тут ты пришла. Говоришь так же: шепчешь, листвой шелестишь. Давно не слышала, но навсегда запомнила. Значит, и Орт придёт. Потребует ответов.

— Придёт, — мстительно пообещала Майя, наблюдая, как меняется лицо Ины. Хотелось уколоть женщину так, чтобы она действительно потеряла от страха рассудок. — Обязательно придёт. Он мне приказал вас не трогать, лишь расспросить. Узнать, на что именно вы способны. Вижу — на многое. И, знаете, что самое важное? Вы не раскаиваетесь. Ни в ненависти к неповинному ни в чём младшему сыну, ни в убийстве мужа, который хотел сохранить остатки семьи. Вам даже Влада-то не жаль, на самом деле. Иначе бы вы всё сделали, чтобы его вызволить. Но вы предпочли спрятаться в своей раковине, переложить ответственность на всех вокруг и сбежать. Но всегда найдётся тот, что бегает быстрее.

Майя больше не могла выдерживать жуткое и мерзкое ощущение, находясь в одном помещении с Иной. Она чувствовала отвращение, и еле сдерживалась, чтобы не влепить пощёчину женщине, которая так легко убила собственного мужа и отказалась от сына. Хотелось с громогласным криком рассказать, что Яр справился: выжил, вырос и смог найти себя. Ещё и Влада пытается найти. Понять боль было можно. Посочувствовать навалившимся бедам — тоже. Принять решения — нет.

— Уходишь? — вяло поинтересовалась Ина, блуждая взглядом по помещению.

— Да.

— Доложишь?

Майя выдохнула через нос. Блефовать дальше не было сил. Казалось, что весь воздух вышел из лёгких. Осталось одно желание: просто уйти и помыться. Стереть ощущение гари на коже.

— Нет.

— Почему?

— Честно? Потому что я не от Орта. Никогда его не видела, и, надеюсь, что не увижу. — Майя не выдержала: — Но я знакома с Яром. И лишь из-за уважения к нему сейчас не плюю вам в лицо.

Ина вскинула голову:

— Яром… Ярославом? Ты знаешь моего сына? Он… жив?

— Не вашего, — отрезала Майя, вставая с ведра. — У вас сына нет. Вы его сожгли вместе с домом. Но он восстал из пепла, собрал себя по кусочкам. И вырос хорошим человеком. Видимо, не в вас пошёл.

Не проронив больше ни слова, Майя вышла из коморки. Пёсик, изнывая от скуки, завилял хвостом, но ничего не спросил. Понял по взгляду, что не время. И в очередной раз доказал, что имеет чувств не меньше, чем человек.

***

В тишине и беспокойстве Майя бродила по городу до самого вечера. Её внимание не привлекла ни болтовня Пёсика, ждущего подробностей разговора, ни зазывающие на прогулку экскурсоводы, ни красивые пейзажи.

В машину подъехавшего Николы она села молча. Тот с пониманием отнёсся к состоянию, ни о чём не спрашивая, и лишь протянул бутылку воды. Майя махнула рукой, отказываясь, и отметила про себя, что не понимает надписей на этикетке — видимо, отвар послужил ровно столько, сколько потребовалось для разговора с Иной.

По дороге до Бара, а за тем и на маршрутке до посёлка Майя никак не могла ни уснуть, ни договориться с собой. Одна часть требовала рассказать всё Яру при встрече: что не Мать-Природа откликнулась на зов и сожгла дом с его обитателями, а настоящая, родная мать. Та, что всю жизнь не воспринимала Яра как человека. Та, что боялась. Та, что бросила его на произвол судьбы. Другая же часть требовала скрыть правду, приводя в доводы невозможность что-либо уже изменить.

Пёсик, хоть и ощущал исходящее от девушки смятение, с советами не лез. Лишь сочувствующие лизнул ладонь, за что Майя была ему благодарна.

Рассветное солнце слепило глаза, заставляло их слезиться. Майя тихо вошла в дом, надеясь, что все ещё спят — на разговоры жестами сил не осталось. Пёсик широко зевнул и скрылся в гостиной, намереваясь восполнить пробелы в отдыхе.

Поставив рюкзак у двери, Майя разулась, прошла на кухню и замерла. Спиной к ней, у окна, стояла София. Услышав звук, она резко повернулась — бледная, с растрёпанными волосами. В руках у неё сидела нахохлившаяся голубка. У Майи перехватило дыхание, а сердце забилось сильнее. Либо Соня заделалась в ветеринары, подобрав где-то раненую птицу, раз та не смогла сопротивляться, либо голубка принесла весть. Весть, которую мог отправить только один человек: Яр.