Другие. Возрождение легенды

Natali Mats (2024)

Когда-то я была молодой, живой и доброй девушкой, полной надежд и мечтаний. В моем мире магия была чем-то далёким и выдуманным, но всегда привлекала внимание. И вот она постучалась в дверь, и мне открылась Другая реальность, полная загадок и опасностей. Казалось, я готова к вызовам. Научилась управлять своими способностями, стала сильнее и увереннее в себе. Но в жизни за все приходится платить. Я потеряла жениха, а потом отца. Моя свобода стоила непомерно много. Кто бы не ожесточился в таких обстоятельствах? Вот и я опустилась до самого дна, увидела свое низкое, безжалостное нутро. Новые потери заставили меня задуматься, той ли дорогой я иду. Теперь я снова на распутье. Может быть еще не поздно найти путь к себе, к моей истинной сущности. Или такие как я не заслуживают второго шанса?

Глава 4 «Великолепная пятерка»

После позднего ужина отец с Юрием закрылись в кабинете, оставив нас на добрые полчаса. Мне так много хотелось еще спросить у них обоих, но для начала Великим предстояло найти новую формулу взаимодействия.

А затем Платон с Бескудниковой удалились в спальню. Ребята-волки заняли просторный пятачок перед камином, отец вручил им пузатую бутылку столетнего рома. И они возбужденно догонялись крепким спиртным после пережитых потрясений, споря, как мы заживем теперь. Кончилось белое раздолье. Больше Дневные не смогут щемить нас, как было в последний год, говорили они.

Платон отказался от официального возвращения:

— Теперь это твой крест, — широко улыбнулся он, обращаясь к Юрию во время импровизированного ужина. Но не считаться с ним уже никто не сможет. Вернулся Великий. И преимущество, которое с его уходом получили наши соперники, нивелировалось.

Чего нам это стоило, непосвященные навряд ли смогут понять. С огромным трудом отвоевав в Совете мое право на наследство, магическое, разумеется (на человеческое никто не претендовал), Юрий безапелляционно утвердил, что Жезл Аменемхета II он у меня заберет.

Я негодовала. Обижалась на него. Обзывала лицемером и предателем, упирая на то, что он добивался защиты моих прав перед Карателями только ради того, чтобы добраться до мощного артефакта. Но не подчиниться не могла. Он сильнее. И он здесь босс.

Наверное, в первую очередь из-за чувства вины Юра и разрешил собрать мою великолепную четверку, которая непредвиденно трансформировалась в пятерку. Мелкий прилипала Алик, всюду увязывающийся за своим соседом Дамиром, тайно проник на одну из наших тренировок. Дал клятву кровью и стал непрошенным участником банды.

Парнишка оказался не промах. Шустрый, быстрый подобно собственным темно-карим глазам, бегающим в орбите вслед за стремительными мыслями. Алик соображал живо, в опасных ситуациях не терялся. В общем, приняли его на правах младшего брата, которого чужим в обиду не дают, а промеж собой считают кем-то вроде «подай-принеси».

Крови мы Юрию попили, по правде сказать, много. Поначалу Весемир звонил ему чуть ли не каждую неделю. Требовал найти, отловить и выдать банду молокососов, нападающих то тут, то там на слабых белых волшебников и выкачивающих из них большую часть Силы. Каратели грозились развоплотить всю шайку без снисхождения, если она, то есть мы, не придем с чистосердечным. По тяжести совершенных преступлений наши шалости, конечно, на развоплощение не тянули, но уж больно дерзкими показались эти точечные уколы законникам. Они трясли местных оборотней и даже собирались лишить тех лицензий на год. Но «звери» оказались ни при чем. А наказывать невиновных у Других не принято. Чай, не люди!

Юрий был зажат между двух огней: с одной стороны — возмущенная общественность, с противоположной — я с моими учениками, незарегистрированными анимагами. Выдать своих он не мог. Убеждения бы не позволили. Приструнить тоже не сильно получалось. Хотя и я палку не перегибала. Понимала, когда нужно послушаться его и затаиться.

Он продолжал оставаться моим наставником и общим начальником, и его вето было безусловным. Юрий им не злоупотреблял, это позволяло ему сохранить контроль над ситуацией.

Больше того, когда нужно было на кого-нибудь надавить у него под рукой имелась отвязная «гоп-компания», как он в шутку нас называл. Не то чтобы ему сильно нравилось ее наличие; все-таки он обещал моему отцу оберегать и защищать меня. А с регулярными нарушениями Закона с моей стороны, это усложняло задачу. Но Юрий понимал мою боль. Чувствовал, что таким образом я вымещаю свою злость. Иногда он специально отправлял меня на сложные и опасные боевые задания. Морщился, пересиливал себя и посылал в пекло, уступая нашим с Павлом уговорам. Переживал, не спал, даже начал седеть. Но давал добро на разумный риск.

Я заработала несколько новых шрамов и ожогов. И репутацию жесткого, безжалостного боевика.

Я прошлась по лофту. Он так и не стал для меня домом. Я приезжала в квартиру отца нечасто. Обычно, когда тоска по нему нестерпимо щемила сердце. Если душа болела по Андрею, я ехала к маме, а если по Платону — то сюда. Маме о смерти отца я так и не сказала. Сначала не хватало сил. А потом не захотелось объяснять, что произошло.

Мама жила в святом неведении о моих потерях и моей работе. Так было правильно. Ни к чему человеческому сердцу постоянные тревоги. С ними и до невроза недалеко. Вот и получалось, что единственным живым существом, постоянно контролировавшим и переживавшим за меня, был Юрий.

Босс сидел в уединении и задумчиво зажигал и гасил на ладони небольшой огонек. Его фигура то погружалась во тьму, то освещалась теплым желто-оранжевым светом.

— Не помешаю? — Я осторожно приблизилась к большому угловому дивану, на котором одиноко расположился наставник.

— Нет, конечно. Садись. — Он демонстративно подвинулся, освобождая для меня и без того достаточное пространство.

Я села.

— Юр, я хотела извиниться… Прости меня… за Жезл. Теперь я понимаю, как обидела тебя своим недоверием.

Маг коротко кивнул. Настоящая духовная близость заключается как раз в этом. Не нужно слов, чтобы сказать, что извинения приняты. Проехали. Забыли.

Мы немного посидели в тишине.

— Юр… Я боюсь, — наконец решилась я. — Вы ведь не успокоитесь. Мирно жить и радоваться каждому дню, это же не про вас с Платоном?..

Босс ответил вопросом на вопрос:

— И не про тебя, разве нет?

Да. Пожалуй, да. Возвращение отца, которое казалось конечной целью наших совместных усилий и в успешности которого мы даже не были уверены, на самом деле станет началом нового пути.