Другие. Возрождение легенды

Natali Mats (2024)

Когда-то я была молодой, живой и доброй девушкой, полной надежд и мечтаний. В моем мире магия была чем-то далёким и выдуманным, но всегда привлекала внимание. И вот она постучалась в дверь, и мне открылась Другая реальность, полная загадок и опасностей. Казалось, я готова к вызовам. Научилась управлять своими способностями, стала сильнее и увереннее в себе. Но в жизни за все приходится платить. Я потеряла жениха, а потом отца. Моя свобода стоила непомерно много. Кто бы не ожесточился в таких обстоятельствах? Вот и я опустилась до самого дна, увидела свое низкое, безжалостное нутро. Новые потери заставили меня задуматься, той ли дорогой я иду. Теперь я снова на распутье. Может быть еще не поздно найти путь к себе, к моей истинной сущности. Или такие как я не заслуживают второго шанса?

Глава 8 «Услуга за услугу»

— Как ты думаешь, Игорь, а не может Ксения Хрумова иметь отношение, хотя бы косвенное, к совершенным преступлениям? — загадочно спросил Весемир подчиненного.

Игорь явился к шефу, чтобы доложиться о проделанной работе и обозначить бесперспективность дальнейшего расследования в случае, если нападения не возобновятся. Стая затаилась, следов не оставила. И ее поимка, по мнению Морозова, представлялась делом гиблым, если только псевдо-оборотни не совершат непоправимых ошибок. На что рассчитывать особо не приходилось.

— Никаких признаков ее причастности к произошедшим нападениям не выявлено. Я проверил на всякий случай. На один эпизод у нее даже есть алиби. А свой негатив она сливает во время дежурств, сами же знаете, двое ваших оперативников пострадали в момент ссоры на улице Гиляровского и еще один во время задержания за превышение полномочий на Кузнецком мосту.

Весемир сделал вид, что не заметил дистанцирования Игоря от родного отдела. Сейчас на первом плане для него было другое:

— Помню. Но чисто теоретически мы можем ее привлечь как подозреваемую?! — Игорь недоуменно посмотрел на Великого. Он говорил абсолютно серьезно, без стеснения и ложной стыдливости. — Буду откровенен: мне важны любые упоминания ее в негативном ключе.

— Для чего, если не секрет? — Раньше Морозов ни за что бы не позволил себе лезть в подноготную внешней политики Детей Дня и размышлять о причинах, подтолкнувших их лидера к тем или иным решениям. Сейчас же он упорно искал, к чему бы прицепиться.

— Дети Ночи официально тащат ее на вакантное место в Совете.

— Что? Да… как? Как такое возможно?! Она же убийца! — Игорь поздно спохватился. Точное слово безвозвратно слетело с его уст. Большинство, если не все члены Совета, имели кровь на руках, некоторые даже — небольшие кладбища за спиной. Это обуславливалось их длинными, непростыми жизнями, посвященными старой войне Алой и Белой Розы, в нашем случае, белых и черных магов. Но вслух перечислять чужие грехи было не принято. À la guerre comme à la guerre[1]. — И разве в Совет могут входить не Великие?

— Почему нет? Подразумевается, что участники Совета Особых должны обладать определенным жизненным опытом, хорошо знать и соблюдать Статут и Правила, иметь вес в сообществе Других. А для этого нужно потоптать эту землю, пройти тернистый путь побед и испытаний. Только ведь опыт не всегда определяется прожитыми годами. У Хрумовой за спиной насыщенный отрезок, пусть и короткий. Плохо, что тормозные механизмы у этой личности почти не развиты, а негатив, как ты заметил, по отношению к Детям Дня присутствует в полном объеме. Поэтому я считаю, рано ее допускать до решения серьезных вопросов. Согласен?

Игорь ошарашенно кивнул.

Нет, где это такое видано?! Какому идиоту вообще могло взбрести в голову подобное? Шеф угадал мысли Морозова:

— Юрий упорно предлагает ее кандидатуру на голосование.

— Ну, да, конечно. Куда же без Ворона…

— Так что, найдешь, как связать ее с расследуемыми тобой происшествиями? — уточнил Весемир, лукаво склонив голову.

— Попробую.

Почти неделю Игорь буквально рыл носом землю. Встретился со всеми пострадавшими, еще раз съездил к Михаилу Александровичу за советом. Пересмотрел личное дело Хрумовой и к очередному совещанию набросал в блокноте небольшой список идей и версий для шефа.

— Концепция изменилась, — заявил Весемир на встрече с серьезным видом. — Найдите мне в ней что-нибудь позитивное. Что-то на чем можно обосновать перемену позиции, не потеряв лицо.

Наталья Павловна, присутствовавшая на этот раз в кабинете начальника, всплеснула руками. Игорь понял, что глава Аналитического отдела сердится вовсе не из-за сути приказа, как раз наоборот, она явно симпатизировала Ксении, несмотря на ее сложную, взрывную натуру. Может быть, на девушку проецировалось теплое отношение Палей к Юрию. А, возможно, в ней она узнавала себя молодую? Как бы то ни было, Наталья Павловна не считала нужным скрывать свои редкие контакты с представителями верхушки Детей Ночи. Ее лояльность к противнику откровенно раздражала некоторых коллег. Весемир же ограничивался колкими нечастыми замечаниями на этот счет.

Иногда Морозову казалось, что шеф вместе с главой Аналитического отдела напоминают ему собаку с кошкой, живущих по воле хозяина под одной крышей. Собака рьяно прогоняет от дома чужих котов, а кошка снисходительно терпит сторожа на своей территории.

Непостоянство в поведении шефа было оправдано полезной гибкостью, и задевало Палей вовсе не это. Она могла понять неприязнь Весемира к врагам: Юрию, Ксении, когда-то к Платону. Могла принять необходимость в чем-то договариваться — компромиссы неотъемлемая часть политики. Но резкие метания из одной крайности в другую приводили ее в бешенство.

— Можно узнать, чем вызвана такая перемена? — с неприязнью в голосе спросила дама.

Шеф недовольно поерзал в кресле.

— Черные оказали нам услугу. И я не хочу затягивать с ответной любезностью. Кроме того, я надеюсь, новый статус заставит Хрумову быть сдержаннее.

— Или подтолкнет к еще более дерзкому поведению, — вставил Игорь.

— А вот о вероятности такого развития событий нам и поведают аналитики. Завтра вечером у меня на столе должны быть ваши доклады. — Шеф хлопнул ладонью по деревянной поверхности, подытожив встречу.

Буквально полыхая негодованием, Палей вышла из кабинета Весемира и вместо свойственного ей молчаливого порицания прямо в коридоре излила Игорю свое недовольство шефом:

— Нет, как вам нравится?! «Концепция изменилась»! Бессовестный интриган. Лицо он не хочет потерять!..

— Наталья Павловна, не стоит кричать об этом прямо у дверей его кабинета, — миролюбиво заметил Игорь, слабо надеясь утихомирить бушевавшую волшебницу.

— Ну уж нет, молодой человек, Палей никогда не тихушничала за спиной! Пусть все слышат!

От греха подальше Морозов все-таки увел правдолюбку в ее же собственное подразделение, где они и продолжили откровенный разговор:

— Я считаю, Весемир ничем не лучше Платона. — Волшебница по привычке все еще говорила о последнем, как о живом. — К чему лицемерить?! Мы все здесь не без греха. Каждый сам про себя знает, где смалодушничал, потворствовал или промолчал, когда творилось зло или беззаконие. Где пошел на сделку с собственной совестью.

Игорь сглотнул. Слова Палей попали в точку. Он про себя это, и правда, знал.

— Так зачем делать вид, что ты святее Папы Римского?! — Наталья Павловна имела в виду абстрактное «ты», но мысленное самобичевание Морозова уже было не остановить.

— Я с вами полностью согласен. Мы такие же, как они. Возможно, даже хуже. И, если честно, я решил прекратить это притворство. Весемир попросил меня изловить для него стаю оборотней, сосущих Силу из наших самых незащищенных собратьев. Я сделаю это, а после уйду из Детей Дня.

— Вы думаете, он вас так легко отпустит? — Наталья Павловна не пожелала скрывать сарказм, переполнявший ее.

Игорь пожал плечами. Конечно, он понимал, Весемир будет искать новые и новые аргументы и рычаги, чтобы удержать его. Не потому, что он такой незаменимый. Просто служба Морозова стала чем-то вроде идефикс для шефа. Маленький грузик на весах справедливости, подтверждающий допустимость неких уловок и компромиссов.

Палей с годами не растеряла своей категоричности. И с ней Игорь мог открыто обсуждать все, что его тяготило и терзало. Опытная волшебница старалась никогда не кривить душой и не притворяться. За это ее и уважали. Она была, несомненно, спорной фигурой, но абсолютно каждый, кто работал с ней мог быть уверен: ошибалась Наталья Павловна или была правой в своих поступках. она делала это искренне. Никто не мог ожидать от нее удара в спину. Даже враги, может быть, не заслуживающие такого великодушия.

[1] (франц.) На войне как на войне.