Раздевайся, мышка

Элина Витина, 2023

– Раздевайся, мышка, – командует мне босс, а я испуганно пячусь назад. Уверена, мне послышалось, но ноги на всякий случай несут меня подальше от этого зверюги. – Ззачем? – голос, как и все телов принципе, дрожит от одной мысли, что он не шутит. – Фильм для взрослых будем снимать, – хохочет он, но видя мою реакцию добавляет: – Ну чего ты трясёшься? Сама же сказала, модель сломала ногу. Значит тебе придётся ее заменить в рекламе нижнего белья. Снимай давай свои рейтузы по-хорошему, а не то мне придётся их с тебя сорвать насильно. Сначала босс заставил меня раздеться. Перед камерой!!! А потом предложил стать его фиктивной невестой, чтобы спасти фирму. Любая здравомыслящая барышня на моем месте бы точно отказалась, но что, если у меня нет выбора? Допустим, фирму мы сохраним, а вот что насчет моего сердца? В книге присутствует нецензурная брань!

Глава 11 Марьяна

— Я, наверное, лучше такси вызову, — предлагаю я и зачем-то пячусь назад, обратно в студию. Кулаков меня пугает. Он и в обычное-то время выглядит устрашающе, а сейчас и подавно: глаза блестят, дышит как-то тяжело и, несмотря на то, что даже не шевелится в данный момент, что-то мне подсказывает, что стоит мне дернуться в сторону — он тут же кинется следом. Снова меня не покидает ощущение, что я имею дело не с человеком, а с какой-то зверюгой. Хищником на охоте.

— Голожопая в такси? — он с ухмылкой приподнимает брови. — Захотелось приключений на одно место? То самое, которое голое…

От этого беспардонного замечания я еще больше краснею, причем не только лицом, но, кажется, даже той самой частью тела, о которой идет речь. И он серьезно рассчитывает, что после этого я сяду в его авто?

— Таксист же не будет знать, что я… эм, что на мне нет белья, — мнусь я и уже про себя добавляю: «в отличие от вас».

— Ну-ну, — хмыкает босс, скользя взглядом по моим голым ногам. — Ты в мужской кофте, мышка. Тут и к бабке ходить не надо, что у тебя там ничего нет.

— Таксист может подумать, что это кардиган унисекс, — упрямо возражаю.

— Насчет уни не знаю, но о сексе он стопудово подумает. С тобой, ясен пень. Точно этого хочешь?

— Нет, — возмущаюсь я, — разумеется, нет!

— Тогда хорош ломаться и поехали. Время позднее.

— Ладно, — вздыхаю и иду к своему столу за сумкой. Ее курьер, надеюсь, не увез по ошибке?

К счастью, сумка лежит там, где я ее и оставила. Правда, кроме кошелька, мобильного телефона и ключей от квартиры, там ничего нет.

Когда-то я читала, что французские женщины всегда носят в сумочке новую пару колготок на случай, если пойдет стрелка, и сейчас очень жалею, что не взяла себе такую привычку. Не уверена, что прозрачные капронки меня бы особо спасли в данной ситуации, но хоть немного уверенности бы точно придали.

Делаю себе мысленную пометку притащить, как минимум, два комплекта сменной одежды в понедельник и смиренно двигаюсь к выходу, по пути успокаивая себя.

Ну что такого может произойти по дороге? Босс действительно спешит домой, вон как к лифту бежит. Домчит меня прямиком до подъезда, чтобы не светила нигде своими прелестями, и поедет по своим важным делам. Может, его вообще жена дома ждет. Ну или девушка. Кольца-то на пальце нет. Я чисто на автомате проверила еще вчера.

Однако, стоит нам зайти в кабину лифта, как я вдруг понимаю, что произойти по дороге может многое. Во-первых, мы можем застрять. Вон как натужно скрипит эта металлическая коробка под весом здоровяка.

Во-вторых, я могу элементарно задохнуться. Сейчас, в закрытом пространстве, запах этого мужчины множится, словно плесень во влажной среде. И я бы хотела соврать, что аромат этот вызывает у меня такое же отвращение, как и она, но нет… пахнет Кулаков потрясающе. Тогда, в студии, когда он наносил шиммер на мое тело, вокруг было много других посторонних запахов, которые волей-неволей перетягивали внимание на себя. Сейчас же даже мои духи выветрились после душа и вкупе с его кардиганом на мне, можно смело сказать, что запах босса доминирует. Как и он сам, в принципе. Стоит прямо посередине и, даже несмотря на то, что я вжалась в дальний левый угол, между нами жалкие сантиметры.

Неосознанно рассматриваю его. Каждую черту лица сканирую. Загорелая кожа, упрямый подбородок, высокие скулы, покрытые свежим слоем щетины. Он красивый. Черты лица хоть и грубые, я бы даже сказала, суровые, но приходится признать, что мой временный босс весьма привлекательный мужчина.

К счастью, наш офис расположен всего на седьмом этаже, поэтому поездка занимает лишь несколько секунд. Я даже дыхание без труда задерживаю зачем-то. Из чистого упрямства, похоже, потому что его запах и так умудрился заполнить собой не только ноздри, но и легкие.

Жаль, что в машине этот трюк с задержкой дыхания уже не повторишь. До моего дома нам ехать минут двадцать и боюсь, столько времени без кислорода я не протяну. Поэтому, едва забравшись в черный внедорожник, с шумом тяну воздух и понимаю, что кабина лифта — это были цветочки. Салон автомобиля — вот где настоящая пытка.

Здесь я уже не могу сказать, что посторонние запахи отсутствуют, но от этого не легче. И кожаная обивка, и сладковатый запах ароматизатора — отголоски этих ароматов так или иначе чувствовались и раньше, а теперь сошлись в пазл так, что я против воли начинаю представлять, как утром босс принимал душ, стоя перед запотевшим зеркалом в ванной, причесал короткие волосы своей огромной пятерней, а затем дважды распылил этот вкусный парфюм. После этого он оделся, схватил с вешалки кардиган, в который я сейчас завернулась, словно в кокон, и уселся в свой автомобиль, где так же, как и сейчас, слушал тихий рок и… нет, думаю, утром он все же смотрел вперед, а не на пассажирское сиденье. Иначе, в офис бы так и не доехал.

— Дорога — там, — аккуратно тычу пальцем в лобовое стекло. Пока мы только выезжаем с парковки, но дальше трафик уже явно будет более плотным, а значит, ему лучше не отвлекаться.

— Я в курсе, мышка, — уголки его губ снова растягиваются в улыбке. — Я все жду, что ты мне адрес свой скажешь. Или тебя сразу ко мне везти?

— Ой, — смущенно прикрываю глаза, — извините. Нам в Черемушки, я потом покажу куда ехать.

Босс кивает и выруливает на проспект, а я утыкаюсь взглядом в окно, в надежде, что ночные огни города отвлекут меня от мыслей о том, как начался день босса, да и как продолжился тоже. Вообще, от мыслей о нем, желательно. Потому что фантазия у меня хорошая. И раньше я на это никогда не жаловалась, наоборот, в моей работе без фантазии никуда. Но сейчас я впервые испытываю сожаления по этому поводу, слишком уж живо я все это представляю. Будто сама находилась рядом, как сейчас.

К счастью, слишком далеко эти мысли меня завести не успевают. Завидев знакомые очертания своего района, я командую:

— Вот там, за остановкой, налево. Потом направо.

Кулаков послушно выполняет мои команды, но когда я в очередной раз прошу его свернуть направо у детской площадки, угрюмо интересуется:

— Куда, блин?

Хлопая ресницами, я снова выглядываю в окно и понимаю, что на автомате повела босса по своей обычной дороге. Той самой, по которой каждый день иду домой от остановки. Пешком.

Сейчас его внедорожник заехал в узкое пространство между детской площадкой, через которую я всегда прохожу, и тротуаром с высоким бордюром с другой стороны. Впереди дорога продолжает сужаться и для того, чтобы выехать, боссу придется сдавать назад.

— Извините, — пищу я. — Я просто… задумалась.

— О чем, интересно? — с ухмылкой интересуется босс и тут же добавляет: — Судя по тому, как ты покраснела, это было что-то пикантное. Ну же, мышка, колись.

— О рабочем проекте, конечно, — вру я. — Спасибо большое, что подвезли. Дальше я уже сама добегу.

Его слова, а главное, взгляд вгоняют меня в натуральную панику. Я нервно тянусь к ручке и толкаю дверь от себя. Однако, вместо того чтобы выпустить меня на спасительную свободу, она с противным скрежетом задевает низкий заборчик детской площадки и отказывается открываться шире. Я смотрю на тонкую полоску улицы шириной максимум десять сантиметров и перевожу испуганные глаза на босса.

— Застряла, мышка? — с какой-то издевкой интересуется он.

— Вы бы не могли немного сдать назад? — невинно интересуюсь, втайне надеясь, что он не услышал, как я вмяла дверцу в заборчик. Хотя, судя по его выражению лица, вряд ли босс страдает глухотой.

— Неа, — с напускной печалью в голосе отвечает он и кивает на зеркало заднего вида.

Что он там в нем увидел, я со своего места разглядеть не могу, поэтому разворачиваюсь на сиденье и смотрю назад. Там, в нескольких метрах от нас, находятся мусорные баки и именно сейчас к ним подъехал мусоровоз. Я будто в трансе слежу за тем, как двое мужчин выпрыгивают из кабины и не спеша подходят к контейнерам, выкатывают их с постамента и помогают прицепить специальные «клешни». Водитель так вообще вышел и решил покурить. Судя по всему, они абсолютно никуда не торопятся и готовы хоть всю ночь здесь провести. А вот я — нет.

— Выпустите меня, пожалуйста, — жалобно молю.

— Так не терпится прогуляться по райончику с голым задом? — с усмешкой интересуется он и выразительно смотрит на мои бедра. Только сейчас я понимаю, что, когда я развернулась для того, чтобы посмотреть на нашу помеху сзади, кардиган безбожно задрался, и боссу открылся прекрасный вид на мои голые ноги.

— Здесь недалеко, — резко одергиваю злополучную кофту вниз.

— Ну ладно, выходи, — благодушно соглашается он, но с места при этом почему-то не встает.

— Дверь с моей стороны заблокирована, — напоминаю ему. — Вам придется выйти и выпустить меня.

— Что-то мне не хочется, мышка, — лениво протягивает он. — Выходи так.

— Как так? — округляю на него глаза.

— А вот так, — он пригласительно хлопает себя по бедрам. — Перелезай.

— Ч-через вас??

— Ну а почему бы и нет? — пожимает он плечами. — Можешь назад перебраться и выйти через заднюю дверь.

Я с ужасом представляю, как будет смотреться мой голый зад, когда я буду перелезать через коробку передач, и отчаянно мотаю головой.

— Что, не так и спешишь уже? — усмехается он. — Получается, и дверь только зря поцарапала.

— Спешу, — возражаю я и слегка морщусь при упоминании двери. Может, там и царапины-то нет, у него такой внедорожник, что это еще заборчик надо проверить на предмет урона.

— Ну, тогда вперед, — он нажимает на какую-то кнопку, отчего его сиденье с легким жужжанием отъезжает назад. Сейчас между его ногами и рулем довольно много места, и я убеждаю себя, что смогу выйти из машины, даже не задев его. В любом случае, находиться здесь опаснее. Вон как хищно его глаза блестят в полумраке салона.

Решительно киваю, но как только заношу ногу над коробкой передач, Кулаков тянет за нее, и в следующее мгновение я оказываюсь у него на коленях.

Из легких весь воздух разом вылетает. Схватившись за его плечи, я пытаюсь подняться, но его лапищи, словно гвоздями приколачивают меня и не позволяют двигаться. Одна моя нога все еще находится слева от консоли, а вторая лежит на нем. И если слева мне в бедро упирается рычаг переключения передач, то справа….

Ой, мамочки!

Я судорожно тяну вниз кардиган, пытаясь одновременно и ноги прикрыть, и затолкать его между бедер, создав как можно более плотную преграду между нами. Потому что поза, в которой я оказалась, не просто компрометирующая. Она на грани. Даже нет, за гранью. Далеко за ней.

— Ты такая неуклюжая, мышка, — на лице Алексея расползается довольная улыбка и, не разрывая зрительный контакт, он слегка толкается бедрами мне навстречу.

Я громко вскрикиваю и чувствую, как сердце делает кульбит и приземляется прямиком в животе, где, судя по всему, разбивается в лепешку, растекаясь горячей лужицей. Как еще объяснить этот невероятный прилив жара внизу живота?

Я снова пытаюсь отстраниться, но чувствую, будто попала в капкан. «Мышка в мышеловке», — услужливо подсказывает мне собственное сознание. Или даже нет, не просто в мышеловке. Это была бы слишком легкая смерть. Эта мышка попала на растерзание коту. Ловкому, боевому, наглому… который сначала наиграется с ней, а потом уже растерзает и съест.

Кулаков наклоняется вперед и аккуратно перетягивает и вторую мою ногу к себе. Отчасти, мне становится легче — давление рычага исчезает. Зато другое давление, то самое, которое я чувствую даже сквозь грубую ткань его джинсов, вонзается в мою кожу с еще большей силой.

В очередной попытке отстраниться, я кладу руки на его мощный торс, но он будто не чувствует никакого сопротивления. Наоборот, притягивает меня еще ближе. Дышит в шею, проводит по ней языком, и я натурально чувствую, как удары его сердца отдают эхом в моей груди. А если учесть, что он и дышит, как паровоз, то я начинаю всерьез беспокоиться о его здоровье. Как бы он вслед за отцом не отправился в больницу…

Видимо, проблемы с сердцем — это у них наследственное.

Впрочем, мое сердце тоже как-то странно барахлит. Потому что, когда он, наконец, убирает свой влажный язык с моей шеи и хрипло произносит «такая вкусная мышка», оно заходится в самом настоящем приступе тахикардии.

— Вы… вы извращенец, — безрезультатно молочу кулаками его грудь.

— Чего это? — возмущается он. — Извращенцем я бы был, если бы не хотел тебя. Как можно вот это не хотеть-то?

При этих словах его рука нагло ползет вверх по моему бедру и, несмотря на то, что я с силой пытаюсь свести ноги, останавливаться, кажется, не собирается.

— Не надо! Пожалуйста, — шепчу я, уверенная, что никакие мольбы этого зверюгу не остановят.

Но на мое удивление его рука тут же замирает, и он вкрадчиво интересуется:

— Ну чего ты боишься? Я же вижу, что ты тоже меня хочешь!

— Неправда, — слабо возмущаюсь.

— У тебя мурашки — раз, — он демонстративно загибает один палец.

— Это от страха.

— Соски торчат так, что дыры в моей кофте скоро просверлят, — он загибает второй палец.

— Это от холода! — возмущаюсь я, вспыхивая, как факел.

— Дышишь часто, — в ход идет третий палец.

— Вы меня взяли в заложники и не отпускаете. Я перепугана до смерти, — упрямо заявляю.

— Интересно, что ты скажешь на это? — ехидно интересуется он и неожиданно подается вперед.

Как и с ногами раннее, я честно пытаюсь сжать губы, но, видимо, мое тело решает окончательно подставить меня, потому что стоит его языку нахально толкнуться в мой рот, как тот послушно раскрывается и принимает его внутрь. От неожиданности, разумеется.

Я моментально проигрываю эту битву и позволяю нашим языкам сплестись под его безумным напором. Сердце колотится так, что вот-вот выпрыгнет из груди, а в ушах бешено молотит пульс.

Это далеко не первый мой поцелуй, но почему-то сейчас мне кажется, что все, что было до этого — не считается. Так меня еще никто не целовал. Детские игры с ровесниками закончились и сейчас я имею дело с настоящим мужчиной. Зверем. Он доминирует, полностью контролирует ситуацию и, кажется, даже не собирается останавливаться. Я громко ахаю, впиваясь ногтями в ткань его футболки, но почему-то позволяю ему неистово себя целовать.

Мои собственные ощущения повергают меня в еще больший шок, чем сам факт поцелуя. Не просто поцелуя! С боссом! С этим мужланом! Но вместо отвращения и возмущения я испытываю какой-то странный восторг. Будто трение колючей щетины совсем не доставляет дискомфорт, а его самоуверенность не сминает мои личные границы. Будто все происходящее не ужасная ошибка.

Умом я понимаю, что ошибка, еще какая. Но вот насчет ее «ужасности» у меня, по крайней мере, в этот момент огромные сомнения.

Безумие какое-то. Самое настоящее.

Он целует меня, будто не в силах остановиться. Жадно, с вызовом и каким-то первобытным голодом. Но самое удивительное это то, что я сама не уверена, что смогу остановиться. Крепко зажмуриваюсь, но вместо того, чтобы сконцентрироваться на своих мыслях, еще больше растворяюсь в ощущениях. В том, как на языке играет пряный мужской вкус, как сильные руки мнут мои ягодицы, а что-то твердое упирается между моих ног. Не просто упирается, толкается, вырывая из горла какие-то странные пошлые стоны.

Это меня пугает. Очень сильно. Но, видимо, все-таки недостаточно для того, чтобы я смогла остановить это сумасшествие. Я лишь слегка приподнимаю бедра, чтобы разорвать этот порочный контакт наших тел. Но, потеряв битву на одном «поле боя», Кулаков не сдается, и его руки тут же тянутся к моим плечам, растягивая по ним и без того постоянно сползающий ворот кардигана. Он нежно ведет пальцами по ключицам, спускается ниже, очерчивая линию декольте и когда его ладони уверенно накрывают мою грудь, я с криком вскакиваю, больно стукнувшись головой о потолок автомобиля.

Господи! Что мы творим?? Что я творю? Яркие фары позади нас давно исчезли и пространство вокруг накрыла практически кромешная тьма. Но сейчас она страшит меня гораздо меньше, чем Алексей. Его глаза горят просто безумным огнем, а сквозь приоткрытые губы вылетает рваное горячее дыхание, которое оставляет самые настоящие ожоги на моем лице. Этот зверь натурально облизывается и снова тянется ко мне, но я успеваю схватиться за ручку двери и, с силой толкнув ее от себя, буквально вываливаюсь наружу.

Успеваю отбежать от машины на несколько метров, когда из нее появляется Кулаков и хрипло просит:

— Мышка, не дури.

Я продолжаю пятиться назад, понимая, что несмотря на длинные ноги и на то, что этот район я знаю гораздо лучше него, далеко убежать мне вряд ли удастся. А в том, что просто так он меня не отпустит, сомнений нет. Продолжая хищно сверкать глазами, он до хруста дергает шеей и, делая шаг вперед, тянет дверцу машины на себя. Вот только она не поддается, и мы с ним одновременно переводим взгляд вниз — туда, где она вплотную соприкасается с высоким бордюром. И еще до того, как с его губ срываются первые ругательства, я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и начинаю бежать.