Раздевайся, мышка

Элина Витина, 2023

– Раздевайся, мышка, – командует мне босс, а я испуганно пячусь назад. Уверена, мне послышалось, но ноги на всякий случай несут меня подальше от этого зверюги. – Ззачем? – голос, как и все телов принципе, дрожит от одной мысли, что он не шутит. – Фильм для взрослых будем снимать, – хохочет он, но видя мою реакцию добавляет: – Ну чего ты трясёшься? Сама же сказала, модель сломала ногу. Значит тебе придётся ее заменить в рекламе нижнего белья. Снимай давай свои рейтузы по-хорошему, а не то мне придётся их с тебя сорвать насильно. Сначала босс заставил меня раздеться. Перед камерой!!! А потом предложил стать его фиктивной невестой, чтобы спасти фирму. Любая здравомыслящая барышня на моем месте бы точно отказалась, но что, если у меня нет выбора? Допустим, фирму мы сохраним, а вот что насчет моего сердца? В книге присутствует нецензурная брань!

Глава 15 Алексей

Вот не зря говорят, что понедельник — день тяжелый. И если утром у меня было довольно хорошее настроение, то сейчас, глядя на пустующее место мышки, я понимаю, что есть доля правды в народной мудрости.

Ну и куда она запропастилась? В робкое «приболела», которым меня одарила Сонечка, я не верю.

Вот же трусишка. В принципе, я не удивлен. После того, как в пятницу она удрала, сверкая пятками, я вообще ожидал найти заявление на увольнение на своем столе.

Да, переборщил маленько я тогда. Но как сдержаться-то было? Мне, по идее, премию надо было выписать за то, что не взял ее прямо в этой студии, когда она в моей кофте на голое тело появилась. И медаль заодно. Только не на шею, а на то самое место, которое и пострадало больше всего от перенапряжения.

Сначала я думал, что все выходные придется провести под холодным душем, даже всерьез подумывал набрать полную ванну ледяной воды и спать прямо там, потому что прекрасно понимал — если наяву мышка меня так будоражит, то и во сне в покое не оставит. Исключительно из соображений безопасности отбросил эту идею, о чем и пожалел впоследствии, когда утром проснулся с дичайшей головной болью и с не менее дичайшим стояком.

Благо, есть у меня один проверенный способ, как хорошенько прочистить голову и избавиться от навязчивых мыслей. И нет, это не то, что вы подумали. Хотя, судя по тому, как на меня сейчас смотрит отец, лучше бы все-таки воспользовался более легким способом.

— Я думал, что время, когда я краснел за твою физиономию, давно прошло, — вздыхает он, глядя на рассеченную бровь.

— Тот факт, что после окончания школы учителя перестали тебе звонить, чтобы пожаловаться на мою рожу, совсем не значит, что я забросил борьбу, — отвечаю ему с улыбкой и обнимаю. Я успел навестить его в клинике еще в субботу, до того, как мы с Артемом устроили замес на ринге, поэтому был в курсе, что его выписывают. Но в офисе так быстро увидеть не ожидал. Мать мне все уши прожужжала о том, как много сил отнимает у него компания, так что я был уверен, что ей удастся уговорить его хоть на минимальный отпуск.

Но судя по тому, что утром я обнаружил его в кресле, к которому странным образом успел прикипеть всего за несколько дней, маман в этот раз проиграла битву. По идее самое время порадоваться и возвращаться в свое собственное кресло в другом районе города, но странным образом я чувствую какое-то противное разочарование, которое очень быстро перерастает в ужас, когда отец произносит:

— Я решил продать фирму.

— Почему? Зачем? С чего вдруг так резко? — вопросы сыплются из меня со скоростью света.

— Не хочется показаться банальным, — усмехается он, — но, побывав на грани жизни и смерти, я смог неплохо расставить приоритеты. Чего я только не обещал себе в первый день, пока в реанимации лежал. И пусть в итоге все закончилось хорошо, но задуматься мне этот случай помог.

— Возьми отпуск, — предлагаю. — Чего сразу рубить с плеча?

— Ты же меня знаешь, — говорит он с улыбкой, но какой-то грустной. — Если сейчас не обрежу все веревки, дальше не смогу. Сколько я уже собирался на покой? Сколько «вот еще один контракт, и все» у меня было?

Сжимаю челюсти до хруста и очень жалею, что находимся мы не в моем офисе. Там у меня есть груша. Там можно легко выпустить пар. Вот же черт! Как не вовремя!

Умом понимаю, что отец прав. Да и в любом случае, фирма его, а значит, делать с ней он может все, что угодно. Но…

Вот всегда есть это мерзкое «но».

Почему именно сейчас?

И дело ведь не только в Марьяне, которую будет гораздо легче затащить в постель, если мы будем работать вместе. Дело в том, что за те три дня, что посидел в кресле отца, я успел примерить костюм супергероя и нарисовать в голове вполне правдоподобный сценарий того, как вытаскиваю его фирму из задницы. Дела у компании реально неважные, но пара-тройка удачных контрактов, и мы снова на плаву.

Азарт. Гребанный азарт. Сколько раз в жизни я попадался на этот крючок?

Но приходится признать, за эти дни я позволил ему снова впрыснуть ядовитый раствор в мою систему, и сейчас намерения отца приносят мне буквально физическую боль.

— Я смотрел бумаги, — продолжаю упорствовать, — не все так плохо. Дай мне хотя бы попробовать.

— Я хочу уйти достойно, сын, — вздыхает он. — «Роялти» предлагает довольно адекватную сумму. Не самую высокую по рынку, конечно, но… Не хочу я закончить как Кочетов.

— Кочетов был придурком, — цежу сквозь зубы. И не вру ведь. Они с отцом когда-то начинали вместе, но потом разделили бизнес и если у отца дела пошли в гору, то Олег Кочетов был любителем сомнительных сделок и контрактов. Когда у руководства «Роялти» только появилась идея-фикс монополизировать рынок, они предлагали выкупить у него компанию, но тот отказался и в итоге погряз в долгах. Даже репортаж по телеку выходил о том, как он свалил куда-то, оставив работников без зарплаты. — И ты в любом случае как он не закончишь. Я тебя подстрахую, пап.

— Предлагаешь мне подачку? — отец картинно хватается за сердце и даже голос повышает, что ему несвойственно. — Дожил — на старости лет деньги у сына просить!

— Да при чем тут просить? Мы с тобой сейчас как бизнесмены разговариваем, а не как родственники. Я предлагаю тебе подождать с продажей фирмы, а все риски беру на себя. Считай это очередным инвестиционным проектом.

— А как же твое золотое правило «никогда не вкладывать деньги в дело, в котором сам не разбираешься?», — с подозрением спрашивает он.

— Ну так разберусь, какие проблемы?

— Какие проблемы? — срывается отец. — Хочешь сказать, что я тупой придурок, который довел фирму до ручки, а ты такой умный в сияющих доспехах ее спасешь?? То есть я за тридцать лет в этом бизнесе не разобрался, а ты сейчас за недельку все тут разрулишь??

— Отец, ну перестань, а? Тебе волноваться нельзя вообще-то. Ну выразился я не так, бывает. Чего кипятиться-то сразу?

— Вот поэтому я и хочу продать фирму, — вздыхает он и снова падает в кресло, из которого вскочил в порыве гнева. — Не могу я спокойно к этому относиться. Это для тебя просто бизнес. Для меня же это… ребенок, что ли.

— Которого ты решил продать? — смешно округляю глаза, пытаясь перевести все в шутку.

— Скорее, выпустить в свободное плавание, — смеется отец. — Как тебя когда-то. Ты всегда говорил, что мы с матерью тебя душим своей опекой.

— Покажи мне хоть одного подростка, который ни разу в жизни не выдал эту пафосную фразу, — закатываю глаза.

Батя еще ладно, но маман реально пыталась контролировать мою жизнь до мелочей, поэтому, едва окончив школу, я собрал свои манатки и отправился, как выразился отец, «в свободное плавание». Всякое бывало, не спорю… Иногда мне реально хотелось, поджав хвост, снова вернуться под крыло родителей и просто прожигать жизнь на их бабло, как поступало большинство моих друзей. Но в итоге я, разумеется, ни о чем не жалею.

— Давай так, — поднимаю руки в примирительном жесте. — Вы с мамой отправляетесь в долгожданный отпуск. Куда она там хотела? На Филиппины?

— Вроде бы, — вздыхает отец. — Нашла какой-то пляж на Боракае и все уши мне прожужжала.

— Вот и отправляйтесь туда на пару недель, а лучше на месяцок. Если за это время дела не пойдут в гору, продашь фирму по приезде. Договорились?

Отец протяжно вздыхает, и еще до того, как он открывает рот, чтобы возразить, я напоминаю:

— Все риски я беру на себя.

Подумав с минуту, он, наконец, кивает, а я выдыхаю с облегчением. Самое сложное позади, осталось дело за малым — реанимировать фирму и вывести ее на первые места по рынку. Мелочь, право слово. Тем более я, кажется, знаю, кто мне в этом поможет.

Отец созывает собрание на двенадцать часов, и я несколько раз акцентирую внимание его помощницы на том, что на нем должны быть абсолютно все сотрудники. Включая стажеров, разумеется.

Софья громко сглатывает и обещает, что сделает все, что в ее силах. Затем снова смотрит на мою физиономию и клянется, что все точно будут, даже если ей придется самой притащить их сюда за шкирку.

Вот так-то лучше. Расслабились они тут все.

Отец сидит в своем кабинете, а я, как придурок, слоняюсь по офису, ожидая начала собрания. И главное — когда все сотрудники соизволят появиться на месте. Мышка не единственная, кто отсутствует сегодня, но, разумеется, именно ее присутствия мне не хватает больше всего.

За это время я успеваю выпить три чашки кофе и разорить бухгалтерию на все их запасы шоколада. Эти дамы, словно кондитерские баронессы, хранят в своих ящиках тонны конфет и шоколадок. Впрочем, совесть меня ни капельки не мучает, им полезно поделиться.

За десять минут до собрания ноги сами несут меня к лифту, и я совсем не удивляюсь, когда из него выходит Марьяна. А вот чему я удивляюсь, так это ее внешнему виду. Не думал, что фотосессия в нижнем белье раскрепостит ее настолько, что она выбросит свои бесформенные балахоны. Этот сарафан, конечно, тоже далек от того, что обычно носят девушки с ее внешностью, но по сравнению с тем мешком на прошлой неделе — уже прогресс. Юбка довольно длинная, зато сверху все настолько в облипку, что, кажется, будто мы снова перенеслись в студию, и я вижу ее голое тело, покрытое тонким слоем золота. Кажется, все будет еще проще, чем кажется. Мышка не просто идет, она бежит в мою мышеловку.

Правда, при виде меня она резко останавливается и замирает посреди дороги. Хорошо хоть из лифта успела выйти, не то бы точно пришлось спасать от участи быть зажеванной металлом.

— Ну и чего ты удивляешься? — с ухмылкой интересуюсь. — Неужели не ожидала меня здесь увидеть?

— Что с вами произошло? — с сочувствием спрашивает она, и я понимаю, что ее удивление вызвано не моей персоной, а разбитой рожей, о которой я уже успел забыть.

— Что, что? Гопников встретил, пока за тобой по всему району бегал, — с трудом сдерживая смех, поясняю.

Собираюсь добавить «шутка», но ее рука тянется к моей брови, и я застываю с открытым ртом. Она нежно проводит пальцами под бровью, и от этого мимолетного движения мне буквально сносит крышу, а пульс дуреет, напрочь заглушая какофонию офисных звуков.

Врать нехорошо, я в курсе, но уже в следующее мгновение из моего рта непроизвольно вырывается: — Семеро на одного.

Мышка громко охает и, сделав шаг назад, начинает пристально разглядывать меня на наличие других увечий. Я же начинаю судорожно вспоминать, какие удары от друга еще пропустил. Вроде в солнышко мне неплохо прилетело, пока я его в захвате держал…

С готовностью задираю футболку и демонстрирую ей небольшой кровоподтек чуть ниже грудной клетки. Ее рука тут же взлетает вверх, и в следующее мгновение кожу прожигает прикосновение ее ладони. Она накрывает синяк, словно магией пытается заставить его исчезнуть, а я мысленно сокрушаюсь, что других увечий на мне нет.

Вот же хрень! Если б знал, какой эффект мои синяки произведут на нее, ставил бы Теме меньше блоков, а так и продемонстрировать-то нечего.

— Сильно больно было? — едва слышно спрашивает она.

— Безумно, — хриплю я, накрывая ее ладонь своей. Я честно пытаюсь восстановить самообладание, но рядом с мышкой это просто невозможно сделать. От ее взгляда, запаха и прикосновений меня безостановочно фигачит двести двадцать. Словно голыми руками за фазу схватился. Поэтому, не отрывая взгляд от ее напряженного сочувствующего лица, я веду ее ладонь вниз и позволяю нащупать небольшую полоску неровной кожи у самой кромки джинсов.

Конец ознакомительного фрагмента.