Лето перемен

Татьяна Павловна Гутиеррес, 2020

Как же ошибается Рива, возвращаясь домой с последней дискотеки в году, и думая, что целых три месяца не увидит Антона, в которого она тайно влюблена. Судьба сводит ее с ним в самом неожиданном месте, но уже спустя какое-то время она начинает сомневаться: так ли он хорош изнутри, как и внешне? Терзаемый внутренними демонами, он способен на странные и необдуманные поступки, принять которые бывает не так легко. А беременность лучшей подруги Ривы от отца Антона делает все в разы сложнее.

Глава семнадцатая

Рива

Сколько времени необходимо заниматься спортом, чтобы твое тело стало рельефным? Ммм, судя по отражению в зеркале, трех недель недостаточно. Я стою, задрав майку до спортивного бра, и пытаюсь оценить свой вклад в усовершенствование тела. Конечно, бабуля заставляет меня пропалывать укропы-редиски каждый день, и, чтобы время не проходило совсем уж в пустую, я это делаю в купальнике, получая хорошую дозу южного загара. Так что, школьная бледность уже совсем сошла на нет. Особенно заметен загар на моем лице. Всматриваюсь в зеркало, вплотную прижавшись к нему носом. Никогда не могла точно сказать, какого же цвета мои глаза. В зеркале московской квартиры, при искусственном свете лампы накаливания, они всегда выглядят болотными. Стоит одеть что-то зеленое или синее, они тут же становятся чистого зеленого цвета…зеленки. На фотографиях же они часто кажутся темными, почти карими. А сейчас, на фоне загорелой кожи они моего любимого светло-бирюзового цвета. И все же, не занимай они половину моего лица, было бы в разы лучше. На секунду задерживаюсь, размышляя не подвести ли их стрелками, чтобы сделать чуточку уже, но тут же отметаю эту мысль. И так сойдет. А если уж совсем честно — мне до жути лениво это делать. Интересно, понравлюсь ли я Рафу с макияжем? Может, так я буду выглядеть старше? Надо будет завтра попробовать.

— Рива, долго ты там будешь любоваться собой?

От неожиданности я подпрыгиваю. Чей голос я не ожидала услышать, так его. Я и забыла, что стою у умывальника на улице. Моя бабуля не любит ходить с грязными руками в дом, поэтому у нас на улице стоит железный рукомойник, и по всем традициям русского садовничества — над ним висит зеркало.

Черт, у меня прямо-таки талант выставлять себя идиоткой перед этим парнем…

— Я пытаюсь оценить степень своего загара и его влияние на цвет моих глаз, — откровенно говорю я, словно все внутри меня не клокочет от радости, что снова вижу Антона.

— Звучит как название научной диссертации. А я бы предпочел до сентября вообще не включать голову.

Тут я зачем-то выдаю ему свою теорию про переменчивый цвет своих глаз. Я могу только списать это на волнение, которое возникает внутри меня при приближении к Антону.

— Дай-ка я посмотрю, — произносит он, приподняв мой подбородок так, чтобы я посмотрела ему в глаза.

— Вот у тебя они чистого голубого цвета. — Я заметно нервничаю, поэтому не могу молчать.

— Такого не бывает.

— Бывает — у тебя.

— А у тебя они и правда необычные. Они просто огромные.

— Да знаю я, — отдергиваю подбородок и отворачиваюсь. Хотя признаться, мне безумно нравится его прикосновение и то, как он смотрит на меня.

Кажется, я теперь краснее рака, и никакой загар не скроет моего волнения. Сердце готово выломать ребра — так сильно оно бьется. Его взгляд я буду вспоминать весь день. Ладно, гораздо дольше. По всему телу у меня прокатывается волна тепла. Мне вдруг безумно хочется обнять его.

Да что же такое со мной?

Вчера я таяла от того, что Раф собирался меня поцеловать. Собирался ли?

А сегодня готова броситься на шею Антону…Боже, я плохая, плохая. Я просто кошмарная.

И тут я вдруг задумываюсь: кто же мне больше нравится? Раф или Антон?

И тот, и другой…Э…Просто великолепно. Только вот с Антоном шансов ноль.

Он вдруг заливается смехом.

— Дуреха, да они безумно красивые. Твои глаза. Обрати внимание, если я это сказал, значит так и есть. Я не раздаю комплименты девушкам направо-налево. Если честно, из меня не выжать их. Но тут даже я признаю: твои глаза офигенные.

Хорошо, может, чуть выше нуля. Процентов так пять…?

— И тебе они не кажутся слишком ммм…навыкат? — Я старательно выпучиваю глаза, от чего Антон смеется еще больше.

— Ты забавная. Все, сегодня ад, пожалуй, замерзнет. Я сделал два комплимента одной и той же девушке. Давай, побежали, иначе я выставлю себя полным дураком. А мне с тобой весело, и я не хочу, чтобы ты меня пнула под зад.

— Бегать, да…Как же не хочется бегать…

— О, давай же. Я больше недели тух у себя в комнате. Мне жизненно важна эта пробежка. Вперед, лемур!

— О, только не это, — ною я. — Меня вcю начальную школу сравнивали с различными большеглазыми животными. Я понимаю, что тяжело сдержаться, но ты не оригинален.

— Хорошо, будешь у меня «ля мур». Так лучше?

Я издаю слабый стон — это значит я сдаюсь. Лучше уж три километра бега, чем продолжать этот странный разговор.

— Я вижу, ты подготовилась сегодня, — Антон кивает на мои кроссовки.

— Да, хочу произвести впечатление на одного парня.

— Ну, это точно не я.

Антон бросает на меня взгляд, и тут же отводит его. Я же усердно бегу, загибая руки как было велено в прошлый раз, и делаю вид, будто не замечаю ничего. Все обдумываю его замечание и решаю уточнить.

— Почему ты так сказал?

— Потому что я видел ради кого ты так стараешься.

— Что? — Я останавливаюсь в недоумении.

— Тот парень на спортивной тачке. Несколько дней назад. Это он? Ради него все? Бег, новые кроссы, занятия серфингом? Аааа, погоди… — Антон резко тормозит и оказывается прямо передо мной.

Боже, как же приятно от него пахнет.

— Это и есть тот парень, что учит тебя серфингу?

— Не угадал, Шерлок. Серфингу меня учит Пам. Из «Спасателей Малибу», — Я смеюсь в голос. Вид у Антона озадаченный.

— Да ну, теперь поподробнее.

— Не могу. Я и так еле дышу. Приходи и сам посмотри. Это оказывается еще и весело.

— А парень тот, что привез тебя?

— Ты что, шпионил за мной?

— Если бы я за тобой шпионил, то зачем бы сейчас рассказал, что видел тебя с ним?

— Твоя правда. Он учит меня скейту.

— Да нуууу. Серьезно? Ну ты, Рива, молодец.

Антон резко разворачивается и чешет вперед, а я остаюсь позади, силясь понять, что же он имел в виду. У меня сбилась дыхалка, и, кажется, нет ни малейших шансов его догнать. Я оглядываюсь назад, оценивая ситуацию: вернуться обратно, или же припустить. До дома совсем недалеко. Он стоит на возвышенности, как почти все дома в Сочи, и с балкона открывается вид на небольшое ущелье на километры и километры во все стороны. А если встать самый его угол, то можно увидеть море. Оно, как и мои глаза, все время меняет цвет. Это одно из моих любимых мест. Я чувствую себя маленькой девочкой, возвращаясь сюда, и смотря на стареющие дома, которые наблюдала отсюда всю жизнь. Время, конечно, идет, и кое-где выросли многоэтажные дома. Но вот дорога на море осталась неизменной. Извилистая, заросшая у заброшенных участков пальмами, орехом и олеандрами. Вся эта густая смесь борется за жизнь рядом со всепожирающим бамбуком и вьющимися растениями, стремящимися ввысь по всему, за что можно зацепиться. Эта дорога, как и вид из окна — часть моей жизни. Она видела все: и слезы от того, что забрали с пляжа раньше, чем мне этого хотелось бы — в самый разгар игры с новой знакомой девочкой, — и первые разочарования в подругах, и одиночество, и радость от того, что бабуля со мной, всегда готовая выслушать о моих проблемах с друзьями или о вселенской несправедливости. А чаще всего откровенную чушь. И теперь эта дорога становится свидетелем моего общения с мальчиком, на которого я целый год пускала слюни. И одна мысль не дает мне покоя: как получилось, что я его раньше не видела?

Решаюсь задать этот вопрос, и припускаю, чтобы догнать Антона.

— Антон, — выкрикиваю, потому что я могу еще двадцать минут предпринимать попытки поравняться с ним. Он останавливается, и я спрашиваю: — Скажи, когда вы сюда с семьей переехали?

— У нас всегда здесь был дом.

— Но, мне кажется, я никогда тебя не встречала до школы. Это странно как-то, ты не думаешь?

— Нет.

— Нет, и все?

— Нет, и я не люблю разговаривать, пока бегу.

Серьезно? До этого он мог болтать, и даже не запыхаться, а теперь он не может говорить, потому что бежит? Что-то тут не гладко.

Остаток дороги я дохожу пешком. Антон уже искупался и выходит из воды. Ну и пусть. Мне все равно. Сажусь на камни и снимаю кроссовки. Боже, как же приятно ощутить прохладную воду на своих ногах после этой дикой тренировки. Нет, все же, спорт — это не мое.

— Что расселась? Давай — ка в море! Ты говорила, что опозорилась, потому что не умеешь правильно плавать, и теряешь время вместо того, чтобы учиться серфингу. Так давай, я научу. Это легко.

Предложение, и правда, заманчивое. Тем более, признавшись, что я что-то делать не умею, мне потом не стыдно за то, что не получается. Я скидываю с себя майку и шорты и с головой ухожу под воду. На миг ощущаю это блаженство, которое всегда испытывала, окунаясь в море. Огромное пространство вокруг меня и я, такая маленькая, в толще воды. Легкий ветерок у меня вызывает те же эмоции, что и простынка, наброшенная на меня сверху мамой, когда она играла со мной. Перехватывающее дух мгновение. Снова ныряю, словно ребенок, и тут меня подхватывают руки Антона.

— Тебе может, еще и круг бросить? — смеется он.

— Честно, я бы с удовольствием, — говорю чистую правду, и хихикаю. — Иногда я скучаю по времени, когда можно было делать, что тебе приходило в голову, и не думать о том, что скажут люди.

— А тебя сильно это волнует?

— Что?

— Что скажут люди?

Я пожимаю плечами.

— Пожалуй, я не смогу расслабиться и получить удовольствие.

— Давай проверим?

— Что? — хохочу в голос я.

Тут Антон выскакивает из воды. Сегодня он не в шортах, а в купальных плавках — боксерах. Интересно, у всех пловцов роскошные задницы? Хихикаю себе под нос, и буквально насильно заставляю себя отвести взгляд.

Антон тащит огромный надувной круг розового цвета, с какими-то лепестками и блестками внутри. И не просто тащит, он втискивается в него, и смотрится настолько нелепо, насколько это вообще возможно.

Не без удовольствия, Антон плюхается на воду, и начинает кружиться.

— Боже, где ты это взял? — задыхаясь от смеха произношу я, но похоже, Антон меня не слышит, а откинув голову назад, наслаждается своей дикостью. Потом все же вытаскивает руку из воды и показывает пальцем на девушку, которая, как и я смеется, наблюдая за ним.

— Она сказала, что не против одолжить нам его ненадолго. Так что поторопись, иначе не успеешь.

Антон протягивает мне розовое безобразие, и я с некоторым сомнением беру его. Но, натянув его через голову, понимаю, какой это кайф.

— Боже, это бесподобно! — выкрикиваю я, забыв обо всем.

— Ладно, давай вернем это надувное чудо хозяйке, пока ты его не порвала, и займемся делом.

Антон заставляет меня поднять руки и стаскивает круг. У меня снова перехватывает дыхание. Как это выходит, что стоит ему подойти ко мне так близко, и у меня подкашиваются ноги?

Следующие полчаса мы проводим в воде, и Антон настолько хорош, как инструктор, что я почти забываю о своей реакции на него, и послушно выполняю все указания. К тому же не хочу выглядеть полной бездарностью. Кажется, у меня даже начинает получаться.

Домой возвращаемся усталые, но словно старые друзья, мы не испытываем неловкости от длительных пауз. Мне с ним хорошо, как же мне с ним хорошо! И если не выйдет у нас никакой романтики, мне будет ужасно жаль потерять его как друга.