Лето перемен

Татьяна Павловна Гутиеррес, 2020

Как же ошибается Рива, возвращаясь домой с последней дискотеки в году, и думая, что целых три месяца не увидит Антона, в которого она тайно влюблена. Судьба сводит ее с ним в самом неожиданном месте, но уже спустя какое-то время она начинает сомневаться: так ли он хорош изнутри, как и внешне? Терзаемый внутренними демонами, он способен на странные и необдуманные поступки, принять которые бывает не так легко. А беременность лучшей подруги Ривы от отца Антона делает все в разы сложнее.

Глава двадцатая

Антон

Мысли об этой странной девчонке не покидают меня уже несколько дней. Что в ней такого? Нет, я прекрасно знаю — что. Она другая. Она искренняя. Она смешная. Она вполне могла бы стать мне подругой.

Я усмехаюсь своим мыслям. Подругой. Ни одна девчонка не может быть мне подругой. Рано или поздно, если она не совсем уродина, я затащу ее в постель. А это все испортит. Но, попробовать-то можно? Неужели я настолько омерзителен, что не могу просто общаться с интересным человеком?

И вот я, как мальчик, стесняющийся взять конфетку у Деда Мороза, стою у калитки, жду, когда же она выйдет. Уже поздно, и возможно, она читает в своей постели. Нет, только не об этом…Иначе мне будет тяжело придерживаться только что придуманного правила. Я и Рива — исключительно друзья. Я могу держать себя в руках. И даже если я ей буду нравиться, я не смогу быть с ней долго. И она не заслуживает в парни такого кретина как я.

Я обхожу дом вокруг и протискиваюсь через забор, там, где он совсем прогнил и лишился одной доски. Нагибаюсь, чтобы пролезть под видавшим виды гамаком, и спотыкаюсь о корень какого-то уродского дерева.

Отлично. Теперь меня поймает бабка Ривы грязного, распластавшегося на ее участке, и решит, что я пришел воровать киви, которыми оплетен какой-то странный сарай.

— Какого хрена?

О, нееет.

Я поднимаю голову, и Рива хватается за сердце.

— Ты меня офигеть как напугал.

— Ты думала, это воры пришли стырить ваш…гамак?

Да, гамак — лучше, чем киви.

— Какого черта ты здесь делаешь? Хорошо, дед тебя не нашел. Получил бы дробь по заду.

Я сажусь на землю и смеюсь.

— Мне было скучно. Я решил проведать тебя.

— Тебе спеть, как обычно, или что другое?

Что другое! Черт, нет, я не хочу этого. Я точно не хочу этого.

— Послушай, я дико устала, у меня был очень странный день, вздыхает она.

Мне кажется, или ее лицо опухло от слез? Я провожу пальцем — и точно: слезы.

— Расскажешь?

— Пожалуй, нет.

— Пройдешься со мной? Хоть немного? Хочешь, я тебя с мамой познакомлю? — Я нервно смеюсь. — Нет, хорош же я буду, приведя девушку на свидание на кладбище.

— На свидание? — глаза Ривы округляются, и я улыбаюсь. Какая же она милая.

— Ладно, не пугайся. У меня к тебе предложение: я к тебе приставать не стану, но и ты в меня не влюбляешься. Как тебе?

— Вот же нахал! Звезда, твою мать! — Она пихает меня в плечо, прилично так.

Ого! Я не думал, что выведу ее из себя! Да еще как! Ее глаза блестят от гнева. Она хороша сейчас. Настолько, что я готов забрать свои слова обратно.

— Ну, мне нравится с тобой проводить время. И я не хочу портить все. Честно, Рива, мне с тобой очень здорово. Пожалуйста, не прогоняй меня!

Я смотрю на нее снизу вверх, все еще сидя на земле.

— Ты пьян, что ли? Хотя, не похоже. Просто свихнулся, наверное? — Она смотрит на меня, прищурив глаза, и в конце концов, видимо, что слишком уж много мне чести. — Поднимайся. Я, к слову, не против познакомиться с твоей мамой. Обычно, девушек водят знакомиться с родителями на стадии подготовки к свадьбе, — Рива смеется в голос. — Но, думаю, тут особая ситуация.

— Класс! Прости, пожалуйста, иногда я такой кретин!

— Да, я заметила.

Я бросаю на нее многозначительный взгляд.

— Что, правда? Мне казалось, я всегда мил.

Но Рива в подтверждение своих слов только качает головой.

— У тебя сейчас голова отвалится, ты так активно ей качаешь.

— Это чтобы у тебя сомнений не осталось.

Я слышу, как отворяется дверь дома. Черт, только бы не ее дед.

— Рива, ты ужинать будешь? — откуда-то с веранды доносится голос бабки.

— У меня, между прочим, в животе урчит, — шепотом говорит она, и делает забавное лицо, мол, я во всем виноват. — Нет, Ба, не хочется, повожусь тут еще немного с деревяшками, — выкрикивает она.

— С деревяшками? — я прыскаю от смеха и вопросительно смотрю на нее.

Рива машет рукой — очевидно, желая сказать, что это не важно. Эта девчонка весьма забавная.

— Пойдем поедим где-нибудь в городе?

Я подпрыгиваю на ноги, иначе навсегда останусь здесь.

— На кладбище?

Я морщу нос.

— Оставим маму в покое. Звучит не очень, да?

— То есть ты зовешь меня ужинать?

— За мой счет, естественно.

— За счет твоего отца, ты хотел сказать?

— Ну почему же? За мой счет.

— То есть ты зарабатываешь деньги? — Она так естественно удивляется, что мне хочется погладить ее.

Я улыбаюсь. Это очень наивная девочка. Я, кажется, таких вообще не встречал.

— Мне платит группа отца за то, что я сочиняю им песни. А еще я выступаю в клубах на разных джемах. И за это мне тоже платят деньги.

— Ого, и еще ты серьезно занимаешься плаванием, и учишься на отлично, так ведь?

— Я вижу, ты сделала домашнюю работу. Пятерка тебе. Пойдем? Я не хочу наблюдать твою голодную смерть.

Рива бросает придирчивый взгляд на собственную одежду. Да, конечно, в приличное место так не пойдешь: рваные джинсы и майка без рукавов. Кажется, на ней…опилки?

Я сдерживаю порыв отряхнуть их, но она это замечает и просит подождать ее. Спустя несколько секунд — рекорд для обладательницы двойной Х хромосомы — она выходит в чистой одежде. Короткие джинсовые шорты и милая белая маечка, сквозь которую просвечивает спортивный бюстгальтер. Рива отслеживает мой взгляд и скрещивает руки на груди. Даже в темноте вижу, что она успела нанести блеск для губ. Интересно, это для меня?

Мы, словно банда яблочных воров, протискиваемся через лаз в заборе и заговорчески хихикаем. Похоже, у кого-то тяга к приключениям! Рива идет рядом со мной, и мне до безумия хочется взять ее за руку. Мы проходим несколько домов, пока мое сердце не пропускает несколько биений. Ворота Лауры открыты, и из них выезжает знакомый автомобиль. Твою мать. Это же красный Опель Арсена…Ему его подарили на восемнадцатилетие, почти год назад. И он его боготворит. Я еще никогда не видел, чтобы за машиной так ухаживали. Пытаюсь вглядеться в темноту, и несомненно — она с ним.

Какой-то чертов порыв заставляет меня схватить Риву и прижать к себе. Мои губы находят ее, и язык проникает в ее рот. Этот поцелуй оказывается столь неожиданным для Ривы, что она издает глухой звук. Или это стон? Все еще прижимая ее к себе, шепчу на ухо:

— Только не бей меня, ладно?

— Какого черта, Антон? Ты же говорил… — Она задыхается от волнения.

Какой же я кретин! Может, девочка еще никогда не целовала никого? Я бы в это поверил!

— Надеюсь, я не испортил тебе первый поцелуй, — шепчу ей в шею.

Она почему-то опускает глаза. Надеюсь, она не заплачет.

— Ты не мог бы отпустить меня и объясниться?

Черт, ее тон обещает мне много неприятностей.

— Прости. Просто там мой друг…и моя бывшая девушка. Я хотел, чтобы они думали, что я про них забыл. Что у меня другая…Прости, пожалуйста. Я нагло тобой воспользовался. Только бей не больно, ладно?

— То есть это представление — ради них? — Она кивает на машину.

— Пожалуйста, делай вид, что мы их не замечаем. Может, поцелуешь меня еще раз, — робко говорю и сам смеюсь от собственной наглости.

— Ок, но ты — мой должник по самые уши.

И с этими словами она наклоняет голову, обвивает руки вокруг моей шеи и так чертовски нежно целует меня, что мои джинсы моментально становятся мне тесными.

Ладно, это явно не был ее первый поцелуй. Дебил я такой. Тоже мне, возомнил. Но я никак не ожидал, что она это сделает.

Когда она отстраняется от меня, я не могу двинуться. Звезд на небе не хватит, чтобы пересчитать всех тех девушек, которых я целовал за свои почти девятнадцать лет. Но этот поцелуй просто волшебный.

— Они уехали. Пошли. И пожалуйста, больше не вспоминай об этом.

Наверное, именно так чувствуют себя девушки, когда я провожу с ними вечер и потом машу рукой на прощание. Мне хочется схватить ее за руку, и вернуться на минуту раньше. Но я сам предложил ей быть друзьями, и на данном этапе жизни для меня это важнее любых других чувств.