Ангелы, демоны, странники. Роман

Татьяна Кутикина

Одни обходят этот дом стороной, других влечет к нему неодолимой силой, третьи приобретают его в собственность. А причина одна – в доме обитает привидение – прекрасная княжна из 18-го века, способная подарить целый мир или затянуть в лунную бездну.Что принесет встреча с демонической княжной Антону и Мстиславу – братьям по отцу с такими разными судьбами?Меж тем оба влюблены в жизнерадостную и взбалмошную Агнию, ставшую ангелом-хранителем для них обоих. Но и Агния всю жизнь ищет своего ангела.

Глава 5

Два рождения

Дети, рожденные Геей-Землей и Небом-Ураном,

Были ужасны и стали отцу своему ненавистны.

Гесиод. Теогония

1

То, что Валентина Казематова родила, спустя несколько месяцев, саму ее повергло в шок. Вернувшись из родильного отделения городской больницы в родную Камышовку, Валентина на три недели затворилась в своей комнате.

Зинаида Ивановна, мать Валентины, спешила окрестить произведенное на свет существо. Она полагала, что тому остается жить считанные дни.

Молодой священник в первую минуту и сам был шокирован зрелищем развернутого перед ним младенца. На какой-то миг он даже усомнился в возможности совершить над этим ребенком таинство крещения. Но, покопавшись в старинном требнике, он объявил, что в данном случае следует крестить двух человек.

Вот мы и подошли к главному. Что же такое произвела на свет Валентина Казематова? Во-первых, сына. Но не только.

Дело в том, что на груди мальчика, прямо под ключицами, располагалось еще одно совершенно крошечное младенческое личико с глазами, носом, кричащим ртом, едва различимыми, наполовину сросшимися с туловищем ушными раковинами. Вросший в грудную клетку второй череп был не больше перепелиного яйца. Где-то в области живота билось второе сердце. Второе человеческое существо обладало лишь органами восприятия и сознания. Это было все, что осталось от ожидавшегося близнеца. Легкие имелись одни на двоих. Вдыхать воздух двуглавый младенец мог как через один, так и через другой нос. Зинаида Ивановна вскоре поняла, что второе лицо внука беспрепятственно можно прятать от любопытных взглядов под одеялом, не опасаясь, что младенец задохнется.

Владелец всего тела был наречен Мстиславом. Валентина успела лишь однажды услышать это имя из обрывков разговора на площади перед золовским театром. Но имя запало ей в душу. Возможно, тем, что, будучи мало привычным, казалось «городским». А, возможно, в нем звучало стремление к мести, которой кипело ее сердце.

Как был назван второй ее младенец, Валентину не заботило. Ведь этот второй был для нее не человеком, а лишь уродством, испортившим ее дитя. Да и в свидетельстве о рождении именовался лишь один ребенок — Мстислав Казематов с прочерком в графе «отец».

— Тяжкий крест, — сказал напоследок священник, — особенно у второго ребенка.

2

Вскоре Валентина вновь засобиралась в Золовск.

— Моченьки моей нету здесь оставаться! — выла она. — В городе народу много, никто никого не видит, я и затеряюсь в толпе. А тут меня каждая собака знает. Все пальцем тычут, а не тычут, так за спиной шушукаются.

— Да, ладно тебе, доченька, — успокаивала ее мать. — Не ты первая, не ты последняя. Вон и у соседей наших дочка тоже в девках родила. Так бабы почесали языки, да и забыли. А малец вон бегает по деревне красивенький да здоровенький, все на него радуются.

Тут Зинаида Ивановна прикусила язык, поняв, что сказала лишнее.

— То-то и оно, что красивенький да здоровенький, — схватилась за ее слова Валя. — А я на всю жизнь останусь для всех матерью чудища болотного.

— Да нельзя ж так, Валенька, про собственное-то дитятко!

— А если я его ненавижу! Если мне это луньевское отродье всю молодую жизнь загубило!

— Ой! — всплеснула руками мать.

— Я, мам, уже решила: через месяц — в Золовск. Устроюсь на стройку сварщицей. А этого, — она кивнула в сторону коляски, — пока тут оставлю, а там видно будет.

3

Тем временем отгремела на весь Золовск роскошная свадьба Альберта и Регины.

Глядя на эти торжества, Валентина, как завороженная, твердила:

— Нет ему без меня счастья, гаду этому, и не будет вовек.

Слышавшие ее слова лишь удивленно качали головами и крутили пальцем у виска. Помешалась, мол, в рассудке после пережитого горя.

Вскоре весь Золовск облетела весть о том, что развалины княжеского дома были выкуплены у городских властей человеком, объявившим себя дальним родственником его исконных владельцев. Родословная новоиспеченного «князя», разумеется, никого не интересовала. Достаточно было сведений о доходах торгово-закупочной фирмы, которую возглавляла его супруга.

Новые владельцы старинной усадьбы подвергли ее самому современному капитальному ремонту. Старый княжеский дом превратился в современное комфортабельное жилище с кондиционерами, качественной бытовой техникой, пластиковыми окнами. Безмятежный уют княжеского гнезда оберегался теперь возведенными вокруг усадьбы мощными каменными стенами.

Семейство Луньевых ожидало пополнения. К рождению наследника супруги спешили отремонтировать большую часть жилых помещений. В положенные сроки на свет родился очаровательный малыш, которого назвали Антоном.

— Ох, и намается в жизни этот парень, — злобно скрежетала зубами Валентина Казематова. — И Алик с Регинкой с ним намаются. Потому, как на всем их роду — страшное проклятие.

— Уж не ты ли, Валь, прокляла? — спрашивали подруги, удостоившиеся ее откровений.

— А хоть бы и я. Слово мое крепко! Сама я свалилась в пропасть. А проклятие, вышедшее из пропасти — ох, какое ужасное!

— Да, ты, Валька, — ведьма!

— А что я-то? И без меня их дом проклят. Никому в том страшном доме не будет ни дна, ни покрышки. А мальчишка этот, Антошка, помается-помается, да и сиганет из окошка, иль удавится, иль вены себе порежет.

— Отчего ж ему в таком-то дворце да с прислугой да красивому и здоровому маяться? — удивлялись подруги.

— Богатство-то и красоту все видят, — пророческим тоном продолжала Валентина, — а душа чужая — потемки. А может, в душе той — пропасть адская, похлеще той пропасти, в которую я со своим уродцем свалилась. Ведь и княжна, та, что привидением стала, в богатстве купалась и красавицей была неописуемой, а вот взяла, да и застрелилась.

4

Перед мысленным взором Альберта Луньева изредка всплывал образ деревенской красавицы Вали. Но воспоминание это было для него так мучительно, что он всякий раз старался скорее выбросить его из памяти. Ведь оно заставляло вспоминать и о совершенной подлости.

Если же по случайности Альберт вдруг встречал на улице постаревшую, огрубевшую, осунувшуюся женщину с выцветшими глазами, он пугался ее, словно привидения. Эта женщина не могла быть его возлюбленной! Она была ее страшным призраком!

Однажды он увидел ее ведущей за руку сгорбленного ребенка. «Он не может быть моим сыном, — говорил себе Альберт, — потому что… это просто невозможно!»

Сознание отказывалось вмещать истину, лишавшую душевного комфорта. Легче всего было думать, что жила когда-то на земле милая девушка Валя, но умерла. Еще легче было не думать вовсе.

Ведь как-никак начиналась новая жизнь с молодой женой.

Поначалу Альберта коробило, что такая «великая личность», как он, продает себя за деньги. Но, совершив бесчестный поступок однажды, легче совершать его снова и снова. После случая с Валей Луньев где-то в самой глубине души потерял самоуважение.

Он видел, что и жена его не уважает. Для Регины муж-альфонс, не помогавший ни в бизнесе, ни в домашних делах, ни в заботе о ребенке, являлся лишь предметом роскоши, красивым, породистым домашним животным. Он был для нее скорее вожделенной вещью, чем человеком. А от вещи, как известно, не ждут ни поддержки, ни любви.

Чем больше Альберт Луньев понимал это, тем неистовее требовал от окружающих внешних проявлений уважения к своему новому социальному статусу.