Лудингирра

Сергей Николаевич Фирсов, 2023

Шумерское царство после Великого потопа. Восстановление страны идет тяжело, обостряется борьба за власть. Чтобы объединить непокорные шумерские города, царь Утухенгаль решает воздвигнуть огромный храм на земле, принадлежащей Лудингирре, которого под ложным предлогом высылают к диким племенам амореев, заточивших его в шахтах. Но Лундигирра не может смириться с несправедливостью судьбы, а вернее богов, на службе у которых он оказался. Ему предстоит пройти путь от простого раба до воина, осмелившегося бросить вызов самим богам за право властвовать Шумерским царством.

Глава вторая

В зале дворца чувствовалось напряжение. Старейшины сидели на длинных полукруглых скамьях белого мрамора и в ожидании царя полушепотом переговаривались друг с другом. Все разговоры сводились к гаданию: быть ли войне. Лишь один человек сохранял внешнее спокойствие и сидел на первом ряду в одиночестве — коренастый с небольшим животом, одутловатым лицом на котором криво пристроился широченный нос. Пальцы его толстые в тяжелых перстнях перебирали ожерелье из крупного жемчуга. Это был начальник гарнизона Эреду почтенный Лумма — вояка с ног до головы.

Он с молчаливым пренебрежением наблюдал как высокий и худощавый старейшина Алулим вышел к собравшимся и сказал:

— Почтенные сыны Эреду! Лагашцы бросили нам вызов — разбили стелу. Ту самую, что до потопа Энменлуанна Великий установил дабы обозначить границы наших земель. Они дали нам понять, что не собираются больше подчиняться царю и попирают древний договор.

— Почему именно лагашцы? — раздался голос из зала. — Кому известно, что именно они разбили стелу?

— Во-первых, — ответил Алулим. — На месте стелы было воткнуто копье с их знаменем, во-вторых, как вы все знаете у нас с ними давние споры за территорию, а в-третьих — хозяин корчмы некий Шешкала подтвердил, что видел собственными глазами отряд лагашцев у наших границ. Что скажите, почтенные собратья?

Тут начальник гарнизона встал и громогласно заявил:

— А что тут говорить?! Какой может быть разговор с теми, кто нарушил древний завет? Лагашцы за одно с амореями — это всем давно известно. Надо собрать войско и двинуть на Лагаш. Как только энси⁷ мятежников попадет в плен, разговор будет окончен. Это послужит хорошим примером — остальные города тоже присмиреют.

— Хочу сказать! — поднял руку Лудингирра. — Многоуважаемый Лумма думает осадить Лагаш и оставить наш город без войска? Так?

Старый вояка скрипнул зубами и скорчил на Лудингирру злобную мину, мол, кабы не публика отвесить бы тебе, хорошенечко и, откашлявшись, произнес:

— Я полагаю, что почтеннейший Лудингирра предлагает сидеть за высокими стенами и ждать, пока лагашцы с амореями возьмут нас в кольцо. Но знайте, кто свою голову прячет, тот ее первым и потеряет!

— Что ты этим хотел сказать, уважаемый?! — закипал Лудингирра. — Что ты храбрее всех нас?

— Ты, купец и сын купца… каким оружием владеешь? — рассвирепел начальник гарнизона. Лудингирра молча сел. — Удел торгашей — базар, а не война!

Один из старейшин поднялся и заявил:

— Хочу сказать! Гарнизон Эреду маловат и без наемников нам не обойтись. Во что встанет нам такой поход? Может разумней договориться с лагашцами?

— О чем говорить с бунтовщиками? — крикнул кто-то с места. И все почтенное собрание начало гудеть кто во что горазд. И поверх этого гвалта Алулим поднял руку и заявил:

— Мое слово! Почтенный Лумма — храбрый воин. Это правда. Он истинный сын Эреду и на его счету много побед.

— Какова цена этих побед? — крикнули с задней скамьи.

Гвалт начал усиливаться. Кто-то спорил, доказывая, что надо идти на Лагаш, кто-то говорил, что уводить солдат из города — верная гибель для Эреду, иные предпочитали отмалчиваться и наблюдать чем дело кончиться.

И вдруг шум утих. Старейшины встали как по команде, а почтенный Алулим поклонился — в зал вошел Утухенгаль — царь Киэнгира⁸. Он был высок, светлая кожа, лишенная морщин, резко контрастировала с короткой темной бородой. Большие зеленые глаза обладали магическим насквозь проникающим взглядом. Этот взгляд… Он любого приводил в трепет может от того, что каждому, кто осмеливался смотреть ему в очи казалось, будто царь знает все его тайные помыслы. А может потому, что сам облик царя мало походил на типичного жителя Киэнгира, кто знает? Его побаивались все, не исключая Лудингирру.

Много времени прошло, со дня появления Утухенгаля в Эреду, но вот что удивительно — старость обошла его стороной. Еще сказывали, что царь любит дорогие ткани, а украшенья не признает. Тиару надел только однажды — по случаю восшествия на престол…

— Великий царь! — сказал Алулим. — Собрание старейшин приветствует тебя!

Утухенгаль долго молчал, вглядываясь в лица, а потом чуть слышно произнес:

— Нам бросили вызов. Не так ли?

И собрание замерло. Все надеялись, что вот сейчас царь скажет нечто такое, что сможет предопределить судьбу всей страны и каждого ее жителя в отдельности. Но вместо этого слово взял Лумма.

— Великий царь! Все знают: лагашцы издревле хотели подчинить себе Киэнгир. Когда Энменлуанна Великий воевал с амореями они не прислали ему подмоги. Они всегда были в стороне. У них самая плодородная земля, но им этого мало… Если их не обуздать это послужит дурным примером остальным городам.

— Ты уверен в своих воинах? — спросил Утухенгаль.

— Да, великий царь. Нынче, как никогда.

— Тогда веди их на Лагаш! — заключил царь.

— Войне быть! — провозгласил Алулим. — Хвала Энлилю!

— Вечная хвала! — отозвалось собрание.

Лудингирра возвращался домой в паланкине в крайне удрученном состоянии. Предстоящая война не сулила ему ничего хорошего. Он с роду не управлял боевой колесницей, да и мечом владел… так себе владел.

В саду его встретила Дамгула.

— Что ж, значит так угодно богам. — сказала она, когда выслушала что решил Утухенгаль. И печаль слегка коснулась ее благородного лица. Но и в этой печали она была хороша. Ухоженная, стройная, в ней чувствовалась порода. Её миндалевидные глаза с поволокой, слегка прикрытые в чувственной неге и бархатистая кожа, что подчеркивала соблазнительные формы — вся она являла собой олицетворение женственности, украшение любого мужчины.

— Мне тоже придется идти в поход. — констатировал Лудингирра.

— Так решил царь. — согласилась Дамгула. — Верь Утухенгалю и не забывай: твой отец тоже был им спасен. Боги выбирают пророков только из самых достойных мужей.

— Да, ты права… волю богов нам не дано познать. Вели подать мне вина.

Дамгула печально улыбнулась и ответила:

— Я сама тебе принесу.

И Лудингирра остался со своими мыслями наедине. Он сидел на гладкой диоритовой скамье смотрел на пруд и рассуждал. Дамгула говорит дело: Утухенгаль не простой человек. В Киэнгире он появился незадолго до Великого потопа, и никто до сего времени не знает откуда он пришел в наши края. Устроился на службу в храм. И как-то раз во время утренней молитвы объявил, что боги открыли ему день грядущий. Через него они сообщили людям: страшное бедствие постигнет весь Киэнгир. Наводнение, равных которому не было во веки, обрушится на наши земли. Над Утухенгалем стали насмехаться. Верховный жрец был взбешен, отстранил Утухенгаля от службы и, обвинив в богохульстве, назначил ему в наказание пятьдесят ударов аморейским кнутом. А поскольку в отличии от обычной плети, амореи традиционно вплетали в кнут острые металлические грузики по всей длине — наказание было весьма тяжким. Но даже когда на базарной площади двое солдат истязали Утухенгаля, боги продолжали говорить его устами: «Кровавая луна принесет Великий потоп. Кто не скроется в горах — погибнет».

В ту пору отец Лудингирры почтенный Тимахта торговал зерном. Он был суровым и набожным человеком; небогатый трудяга от зари до зари. Увидев полумертвого Утухенгаля, сердце его сжалось; он отнес бывшего служителя храма к себе домой в убогую лачугу и оплатил лекаря. Правда, в необходимости последнего Тимахта усомнился. Утухенгаль сам наставлял какие травы нужно взять и как сделать из них целебные мази и отвары.

Там, в отцовском доме Лудингирра впервые и увидел будущего царя. Утухенгаль посмотрел на маленького Лудингирру, приподнялся с ложа, провел тяжелой рукой по детской щеке, улыбнулся сквозь боль и сказал несколько слов, на своем родном языке. Это были резкие лязгающие звуки будто молотом по наковальне…

Отец делил с Утухенгалем свой хлеб и кров. Бывало будущий владыка Киэнгира играл с маленьким Лудингиррой. Он прятал в руке некий предмет и спрашивал: «Угадай что у меня в руке?». За неправильный ответ Утухенгаль тихонечко щелкал паренька по носу. И только раз Лудингирра победил — угадал что спрятал Утухенгаль — это была серебряная монета. И она досталась победителю… Лудингирре нравилось играть с Утухенгалем. Родному отцу, почтенному Тимахте такими пустяками заниматься было некогда.

Поправился Утухенгаль довольно быстро. А потом с теми немногими, кто все же поверил ему ушел в горы. Хорошо, что первым из них был Тимахта.

Те же, кто остался — горько пожалели в свой последний час, ибо все случилось так, как и было сказано в пророчестве: Идиглат и Буранун⁹ вышли из берегов и все живое погибло.

В аморейских горах, куда привел людей Утухенгаль, они жили сорок дней и сорок ночей. И Тимахта рассказывал, как будущий царь удивлял всех своими знаниями. Он без труда отыскивал среди камней подземный источник воды и отличал съедобное растение от ядовитого. А когда потоп ушел и надо было заново создавать города, рисовал на глине схемы, исправно зная строительное ремесло и мог в уме складывать и перемножать огромные числа.

Однажды спросили Утухенгаля: кто научил его разным наукам, на это был краткий ответ — «боги».

Мой отец почтенный Тимахта — да будет к нему благосклонна Эрешкигаль¹⁰ — уважал Утухенгаля и был одним из тех, кто возвел его на престол. И Утухенгаль, надев тиару, добро не забыл — сделал моего отца своей правой рукой. Все крупные закупки оружейной меди и строительного камня шли через моего родителя…

И как я теперь могу сомневаться в том, что Утухенгаль — правитель, дарованный богами нашему народу?! Неужто я последний глупец? Дамгула права: лишь достойнейший из мужей может стать пророком на троне!

Примечания

7

Энси — (шумер.) глава города.

8

Киэнгир — название Шумерского царства.

9

Идиглат и Буранун — реки Тигр и Евфрат.

10

Эрешкигаль — шумерская богиня загробного мира.