Лудингирра

Сергей Николаевич Фирсов, 2023

Шумерское царство после Великого потопа. Восстановление страны идет тяжело, обостряется борьба за власть. Чтобы объединить непокорные шумерские города, царь Утухенгаль решает воздвигнуть огромный храм на земле, принадлежащей Лудингирре, которого под ложным предлогом высылают к диким племенам амореев, заточивших его в шахтах. Но Лундигирра не может смириться с несправедливостью судьбы, а вернее богов, на службе у которых он оказался. Ему предстоит пройти путь от простого раба до воина, осмелившегося бросить вызов самим богам за право властвовать Шумерским царством.

Часть первая. Пляски Инанны¹

Глава первая

Полуденный зной дрожал над пустыней. Каменистая почва безжалостно сбивала неподкованные копыта лошади, что неслась во весь опор, разбрызгивая пену. Энасир, облаченный в короткую красную тунику то и дело погонял кнутом. Стегал так, будто намеревался загнать животное до смерти. Из-под медного конического шлема, съехавшего на бок, ручьем стекал пот. Силы были на пределе и у всадника, и у коня.

Утром у Энасира состоялся неприятный разговор со старшим дозора. Тот, обойдя границу заявился в казарму и выпятив пузо, дыхнул перегаром прямо ему в лицо:

— Господин начальник городской стражи! Пограничная стелла низвергнута!

Энасир вздрогнул во сне:

— Чего? Ты это сам видел? — переспросил он, продирая глаза и поднимаясь с жесткого деревянного кресла, на котором задремал лишь под утро. Мало того, что ночью сон не шел, так еще этот вояка со своею вонью и худыми вестями!

— Да, уважаемый господин, сам видел…

— И кто это может подтвердить? — полюбопытствовал Энасир, а сам подумал: «Пропади ж ты куда-нибудь!»

— Мои воины…

— Когда ты это случилось?

— Поздно вечером… вчера.

— А почему я об этом узнаю только утром?! — рявкнул Энасир. — Ты хочешь сказать, что ночью видел разбитую стелу среди пустыни? А твои глаза тебя не подводят? Ты хоть понимаешь, что это значит?

Старший дозора втянул толстую шею в узкие плечи и приготовился услышать множество туго закрученных выражений столь же красноречивых, сколь и непристойных.

— Да, господин. Понимаю… — затряс он лысой головой,

— Где твои люди? — продолжал напирать Энасир.

— Спят, после ночного…

— Давай их сюда!

Начальник дозора стал мяться на месте, подыскивая нужные в таких случаях слова.

— Чего? — спросил Энасир.

— Ну так… это… они же после дозора спят… — пояснял старший.

— И что?

— Ну… просто… вот…

— Что? Пьяные? Уже? — Энасир старался прочитать по глазам мысли вояки. — Оба что ли?

— Но ведь не на службе… — оправдывался старший.

— Бараны!

Теперь Энасир скакал, очертя голову. Ему очень хотелось видеть стелу невредимой. Он уже подумывал с каким удовольствием, вернувшись, посадит всех троих дозорных в яму дней на десять, чтоб стелы разбитые не мерещились во тьме.

По дороге он обогнал какого-то старика в изодранной тунике, что влачился рядом со своей старой трухлявой арбой. Вез ее худосочный ишак раза в два меньше самой телеги. Старик отпрянул в сторону, чтобы пропустить всадника и, наглотавшись пыли из-под копыт, продолжил свой путь.

Энасир мысленно проклинал лагашцев, потому, как никому другому не придет в голову низвергать пограничную стелу и настолько увлекся своими злыми помыслами, что когда опомнился — понял: границу уже пересек — впереди замаячили скалы враждебного Лагаша.

На обратном пути он увидел того самого старика. Он возился подле телеги и что-то загружал.

— Эй! — крикнул Энасир, переводя коня на шаг. — А ну поди сюда!

Старик бросил свое занятие и пошел навстречу.

— Хвала Энлилю, почтенный господин! — сказал он кланяясь.

— Ты что тут делаешь?

Старик выдохнул из себя неопределенный звук и обернулся на свою арбу.

Подъехав поближе Энасир увидел, что рядом с арбой лежала огромная серая плита, расколотая на несколько частей. На ней клинописными знаками был высечен текст: «Энменлуанна Великий — царь, венчанный на трон всемогущим Энлилем, воздвиг этот камень в знак вечного мира между городами Эреду и Лагаш. Границы их навек определены и нерушимы. Правители их в том клятву дали именем Энлиля. И пусть отныне ни один из них не присвоит себе чужой земли. Тому же, кто осмелиться нарушить мир, кто задумает отнять то, что не принадлежит ему по праву, владыка небес и земли кару великую ниспошлет и низвергнет его в страну теней и вечной скорби.» Рядом со стелой лежало черное знамя с желтым львом.

— Твоих рук дело? — спросил Энасир, прекрасно понимая, что этому старику в одиночку такую стелу разбить невозможно.

— Нет, почтенный господин… она тут и лежала так…

— А ты здесь чем занимаешься? — надавил суровостью Энасир.

— Я-то? — сказал старик простовато. — А я тут мимо ехал… Вот, решил немного отдохнуть.

— Нашел место! Ты хоть знаешь, что на ней написано?

Старик виновато согнулся:

— Так… я грамоте-то не обучен, уважаемый господин…

Энасир заглянул в арбу и увидел пару огромных кусков камня, отколотых от плиты.

— А это что у тебя? — Энасир достал плеть.

Старик еще сильнее согнулся, исподлобья взглянул на кнут, на военного и запел:

— Добрый господин! Я ничего дурного не сделал. Я всю жизнь свою исправно работал на благо нашего царя… Да, продлят боги дни его жизни! Просто я подумал, раз уж так вышло, что стелу разбили, зачем, думаю, камню пропадать? А мне на дом сгодиться может…

— Дом, строить будешь? А ты знаешь, что бывает, когда разбивают приграничные стелы?

Старик весь затрясся, и в его взгляде Энасир прочел: «Только бы не кнутом!»

— Когда низвергают приграничную стелу — начинают войну! — сказал Энасир, понимая, что большего от старика не добиться. Он прыгнул в седло, хлестнул коня и галопом в обратный путь.

— Войну? — рассеянно переспросил старик сам себя. — Дом-то все равно строить надо… — он взял следующий кусок и кряхтя бросил его на арбу.

Энасир мчался в город и на ходу соображал, как будет обо всем докладывать. Но сначала весь дозор в яму! Плетью по хребтине и в яму!

******

В зале эдуббы² на длинных, сложенных из грубого кирпича скамьях сидели ученики. Мальчики были разного возраста, все в белых туниках, обмотанные цветными субату³. Кто-то ерзал на месте и смотрел во все глаза, кто-то намеренно отвернулся и уставился в окно, но все хором считали:

–… пять, шесть, семь, восемь…

Розги со свистом резали воздух и в такт счету стегали спину ученика. Когда счет дошел до пятнадцати. Уммия⁴ изрек:

— Достаточно. На сегодня хватит.

Паренек, что подвергся экзекуции натянул на плечи одеяние, подпоясался и собрался было занять свое место на скамье.

— Нинмар! — остановил уммия. — Не забудь поблагодарить старшего брата за урок!

Старший брат был взрослее остальных учеников, довольно плечист, с широкой нижней челюстью и весьма близко посаженными глазами, один из которых заволокло бельмо.

Нинмар вытер сопли и слезы встал перед публикой и начал декламировать благодарность, изредка прихлипывая носом и поглядывая на помощника уммия:

— Спасибо тебе, старший брат, за то, что преподал мне добрый урок. Я обещаю, что… что…

И тут в тишине раздался чей-то шепот:

— Что твои труды не пропадут даром!

— Не надо там подсказывать! — прикрикнул наставник.

— Что твои труды не пропадут даром! — повторил Нинмар с поникшей головой. — И я больше не буду… буду…

— Не буду опаздывать на занятия… — снова шепнул кто-то.

— Не… Не буду опаздывать на занятия, — с дрожью в голосе выдавил из себя Нинмар. — И стану всегда с должным усердием учить то, что мне задают.

— Вот и хорошо. — заключил уммия с благообразным видом. — Теперь очередь Шибкини.

Высокий светловолосый мальчуган поднялся со скамьи и подошел к наставнику. Уммия взял его табличку со своего стола и сказал:

— Ты переписывал гимн и допустил три ошибки. Следовательно, заслужил три удара. Не так ли?

— Да, учитель!

Уммия посмотрел на него внимательно и изрек:

— Мы отложим твое наказание до завтра. А на сегодня занятия окончены. Хвала Энлилю⁵!

— Вечная хвала! — хором сказали ученики.

Нинмар взял холщовую торбу с табличками и вместе со всеми направился к выходу. По дороге домой его догнал Шибкини.

— Сильно попало? — с сочувствием спросил он.

— Терпимо… Правда, еще и дома достанется. А тебе завтра попадет…

— Это пустяки.

— Ты домой? — спросил Нинмар.

— Какое там! К отцу в корчму! А ты?

— Домой.

— Везет же! — вздохнул Шибкини.

— Пойдем, нам по пути.

Оба неспешно побрели вдоль улицы, а следом за ними на почтительном расстоянии увязались четыре мальчугана.

— Эй, стоптанные сандалии! — крикнул один из них и тут же в Шибкини полетел камень.

Он схватил камень и швырнул его обратно в сторону обидчиков. Горстка сорванцов рассыпалась в разные стороны как горох.

— Почему тебя дразнят «стоптанные сандалии»? — полюбопытствовал Нинмар.

— А! — махнул рукой Шибкини. — Это давняя история. Все из-за того, что на мои ноги сандалий не напасешься — рвутся быстро. Вот поэтому.

Нинмар посмотрел на его сношенную обувь и сказал:

— Хочешь, возьми мои и тебя никто больше не будет дразнить.

— Спасибо, — улыбнулся Шибкини. — Но они мне слишком малы. А в эдуббу можно ходить и без сандалий. — сказал он и выкинул рваную обувь подальше…

— Я давно хотел тебя спросить: почему ты подсказываешь мне всегда правильно, а когда сам задания делаешь — ошибаешься? Получается, ты знаешь правильный ответ! — рассуждал Нинмар. — Зачем наставника обманываешь?

Шибкини остановился:

— Ты это только моему отцу не говори. Хорошо?

— Хорошо, но почему? — допытывался Нинмар.

— Как только мой отец узнает, что я научился грамоте, он больше не станет платить за мое обучение. — грустно высказался Шибкини.

— Как так?

— Моему отцу нужен помощник, а не ученый… По мне так уж лучше получать палкой по спине, но учиться, чем у отца в корчме целый день смотреть на пьяные рожи. А хочешь пойдем со мной, посмотришь, как я умею готовить мясо с мелуххскими травами?

Они прошли насквозь тихий храмовый квартал, где располагались жреческие склады с пристройками и вышли на рыночную площадь. Народу было — не продохнуть. От хоровода запахов кружилась голова: тут и специи, и жаренная птица, и свежий хлеб, и прокисшее вино. Мимо хаотично установленных прилавков сновали женщины и мужчины, покупатели и продавцы с огромными корзинами, да мешками. Они наступали друг другу на ноги, ругались, спорили, торговались и при этом ловко подсчитывали барыш.

Шибкини с Нинмаром с трудом продирались сквозь людей и в итоге оказались перед одноэтажным зданием, слепленным кое-как из сырца. Первым вошел Шибкини. Внутри было намного жарче, воздух был пропитан запахом пива, печеного теста и бараньей похлебки. Посетителей было немного: всего двое солдат.

— Чего так долго? — спросил пухлый человек с круглым лицом, что суетился за стойкой.

— Я был на учебе, отец. — ответил Шибкини.

— От твоей учебы мало прибыли, убытки они…

— Я не один… с другом.

— Хвала Энлилю, почтенный Шешкала! — поздоровался Нинмар.

— Что еще выдумал? — этот вопрос корчмарь адресовал своему сыну. — Лучше помоги мне!

— Отец, это Нинмар, сын Лудингирры.

Хозяин тут же натянул мину добродушия.

— Сын почтенного Лудингирры?! Энлилю вечная хвала! Так что ты стоишь, в дверях? Приглашай гостя за стол!

Пока Шибкини возился на кухне, Нинмар стал невольным свидетелем разговора военных. Не то чтобы он понимал все, о чем шла речь, но отдельные фразы долетали до его ушей.

–… да гарнизон Эреду маловат…

— Это точно… если начнется… всем достанется…

— А если еще амореи…

— Да уж… они тут устроят… если, конечно, царь не…

Пообедав, военные ушли. У Нинмара эти взрослые разговоры пробудили любопытство.

— Жаренная баранина с мелуххскими травами! — объявил Шибкини подавая блюдо.

— Выглядит вкусно! — одобрил Нинмар и тут же шепнул: — Слушай, тут сидели два солдата. Они говорили… в общем я не знаю, но мне кажется они говорили о войне. На Эреду⁶ могут напасть. Представляешь?

Шибкини оглянулся по сторонам и в полголоса сказал:

— К отцу недавно приходили люди… с виду амореи, но не из местных. О чем-то беседовали, долго. Отец ничего не сказал. Вроде он собирается ведать провизией для военных. Здесь в корчме придется справляться мне одному.

— Представляешь, война будет! Посмотрим, как наши сражаются! — сказал с гордостью Нинмар, — Пойду отцу расскажу!

— А мясо?

— В другой раз попробую!

Жилище, где обитал Нинмар было огромным двухэтажным особняком и располагалось рядом с храмовым кварталом в центре Эреду. На пороге его встретил пожилой слуга Эннам; совершил омовение ног и проводил во внутренний двор. Здесь раскинулся сад с небольшим прудом, где в кристальной воде плавали золотые рыбки. В тени деревьев за накрытым столом сидели отец и мать.

Глава семьи имел ухоженный вид. Под ногтями его грязи с роду не водилось, волосы свои он завивал и собирал на затылке в пучок с хвостом. Смуглый овал благородного лица не имел бороды, и в сочетании с наивным взглядом больших карих глаз являл признаки, человека скорее легкомысленного, нежели умудренного жизненным опытом.

— Как успехи в эдуббе? — спросил Лудингирра.

— Нормально.

— Учишься прилежно?

— Ну да. — неопределенно ответил Нинмар.

— Покажи-ка спину! — приказал отец.

Нинмар с обреченным видом выполнил приказ.

— Это результат твоего прилежного обучения? — спросил Лудингирра, глядя на свежие ссадины. — Эннам! Мой сын сегодня провинился, не приноси ему ужин.

— Да, господин. — ответил слуга, проводя рукой по коротким седым волосам.

Нинмар посмотрел на отца с немым вопросом: «В этом все наказание?» и счастливый убежал к себе наверх.

— Ну зачем ты так? — супруга попыталась взять руку мужа.

— Дамгула!.. Не лезь! — одернул Лудингирра. — Пусть приучается…

Супруга встала из-за стола и молча покинула сад.

Лудингирра остался один. Он мог сидеть у пруда хоть целый день напролет, думать о своем и бросать рыбкам ячменный хлеб. Но солнце уже садилось и надо было потихоньку направлять свои стопы в опочивальню.

Дамгула уже расплетала свои густые черные кудри сидя на краю ложа.

Лудингирра подошел к жене обнял за плечи и нежно стал снимать с нее тунику. Дамгула одернула его и резко встала.

— Что с тобой?

— Я не желаю, чтобы мой сын лег спать голодным! — заявила она.

— Ах вон оно что! Нинмар провинился, и ты это знаешь. Или ты хочешь вырастить из него простолюдина, что не ведает ни ремесел, ни наук?!

В опочивальню осторожно постучали и на пороге появился Эннам.

— Я принес Нинмару пирог с патокой и молока. Всё как ты и велел, господин.

— Благодарю, Эннам, ступай.

Добрая весть смахнула с лица Дамгулы тревогу. Она легла на свое место и поманила мужа. Однако Лудингирра не спешил.

— Что с тобой?

— Я видел по городу ходят военные, набирают войско. — ответил он. — Не нравится мне это…

— Может обойдется? — возразила жена.

— Завтра на совете все будет известно…

Примечания

1

Инанна — (шумер.) богиня войны.

2

Эдубба — (шумерск.) школа.

3

Субату — платок.

4

Уммия — наставник.

5

Энлиль — верховное божество шумеров.

6

Эреду — город.