Перстень принцессы

Робин Каэри

«Вы можете на меня положиться» – обещание, прочное, как алмаз, было дано принцессе вместе с перстнем. Это обещание пережило смену эпох, а рыцарь, давший его, прошёл через многие испытания.Канули в лету имена тех, о ком рассказывает легенда о Перстне Принцессы. Сам перстень перешёл из рук принцессы к её дочери, а от той к её дочери – юной Генриетте Стюарт, нежной и чистой, как майская роза. Кто станет её верным рыцарем и другом, на которого она может положиться?Февраль 1661. Англия, Лондон.

Глава 6. Король и его фаворит

После полудня. Уайтхолл, кабинет короля

— Сюда, Джордж! — Карл позвал фаворита, когда тот, вместо того, чтобы идти вместе с ним, неверной походкой направился к выходу вслед за Сурреем и де Руже.

— Чарли, он уводит нашего посажённого жениха! — тон этого восклицания пробудил нешуточную тревогу среди толпившихся в зале придворных, словно герцог указал на вора, убегающего с драгоценностями, украденными у зазевавшейся красавицы.

В больших чёрных глазах Карла мелькнула досада, но уже в следующую секунду он со смехом начал громко хлопать в ладоши:

— Браво! Браво же, мой дорогой герцог! Вы выиграли!

— Что? Я выиграл? — Вильерс застыл с раскрытым ртом, но вместо слов послышалась рассмешившая толпу икота.

— Выиграл, конечно же! Стоило тебе крикнуть о краже, как все сразу же поверили в твою выдумку, — для чутких к фальши ушей смех Карла показался бы наигранным, но разобрать это среди шума общего веселья мог бы только музыкант или актёр. Сам же Бэкингем, ведомый королём под руку к выходу из зала, не знал, что и думать обо всём происходящем.

— Н-да, невоздержанность в питье может погубить всё дело! — пробормотал лорд-канцлер, хмуро посмотрев вслед удаляющейся свите короля.

— Вы полагаете, что это всего лишь невоздержанность? — недоверчивый тон в вопросе герцога де Креки выдавал его озабоченность больше, чем он того желал. Ещё бы, ведь на карту был поставлен престиж сватавшегося к английской принцессе Филиппа Анжуйского, да что там Филиппа, Людовика и самой Франции, в конце концов!

— О, если за этим кроется нечто большее, то это не замедлит проявиться, — вполне убедительным тоном заверил его лорд-канцлер и, вежливо поклонившись, пригласил следовать за ним.

— Я бы этого вовсе не хотел, — пробормотал де Креки и, поставив пустой бокал на поднос проходившего мимо слуги, пошёл вслед за лорд-канцлером.

***

Весёлая процессия во главе с королём очень быстро достигла покоев Карла, успев, однако, поднять невероятный гвалт в анфиладе залов, которые они пересекали. Карл был в весёлом расположении духа. Он шагал, размахивая тростью, которую позаимствовал у одного из своих дворян, и со стороны возглавляемое им шествие было похоже на импровизированное театральное представление, в котором он играл главную роль.

— Господа, мы будем праздновать! — объявил он о своём намерении продолжить банкет по случаю помолвки Генриетты и Филиппа, при этом с силой ударив тростью об пол.

— Да! — как-то неестественно и чересчур весело выказал свой энтузиазм Джордж Вильерс, качнувшись в противоположную сторону от поддерживавшего его короля.

— Вина всем! И пригласите музыкантов! Гамильтон, Сакли! Распорядитесь, чтобы никто не остался сухим или в поникшем настроении, — широким взмахом руки Карл описал тростью круг перед собой, после чего подбросил её вверх в сторону Гамильтона. Тот ловко подхватил брошенную ему трость и ответил королю церемонным поклоном.

— Принимайте ваш жезл командующего войсками, герцог! — рассмеялся король и похлопал по плечу Бэкингема, икнувшего ему прямо в ухо.

— Идём, Джордж! Сейчас мне будет нужно всё твоё внимание.

Воспользовавшись захлестнувшей всех атмосферой всеобщей суматохи, созданной игрой скрипачей, явившихся на зов молодого лорда Сакли, Карл повёл Бэкингема из приёмной в сторону своего личного кабинета.

Едва только двери захлопнулись у него за спиной, король тут же преобразился в лице. Вместо весельчака и добряка Чарли, каким его видели при дворе, и знало не понаслышке большинство подданных, в кабинет вошёл погружённый в размышления молодой мужчина, привлекательный и полный обаяния, который очаровывал окружающих его людей, несмотря на наметившиеся уже суровые складочки в уголках губ, всегда готовых к улыбке.

— Джордж!

— Да, Чарли? — в светлых глазах Бэкингема блеснули искорки понимания, но для короля этого было недостаточно:

— Выпей воды, Джордж. Сейчас мне необходима твоя голова. И ясное сознание в ней.

— Голова, руки… Я весь в вашем распоряжении, мой король! — заплетающимся языком отшутился Вильерс и плеснул в чашку немного жидкости из графина, стоящего на столе. — Боги! Это же простая вода! — он чуть было не вылил воду обратно в графин.

— Понятное дело. В своём кабинете я предпочитаю работать, Джорджи. А для королевской работы требуется ясная голова, — огрызнулся Карл и позвонил в колокольчик.

— Ну, положим, — нехотя согласился Бэкингем, но пить воду не стал.

— Итак! — король жестом указал фавориту на стул, который стоял возле массивного рабочего стола, а сам предпочёл ходить по кабинету.

Кабинет представлял собой длинный прямоугольник, в дальнем конце которого было широкое трёхстворчатое окно. Оно было застеклено цветными кусочками витражного стекла в виде эмблем алой и белой роз, вправленных в ромбики в шахматном порядке. Напротив окна располагался массивный рабочий стол, а возле него кресло из черного дерева, простое и удобное, единственным украшением на котором были подлокотники, вырезанные в виде когтистых лап хищника. Вдоль стен по обе стороны от стола были расставлены книжные шкафы, заставленные, помимо старинных фолиантов с потускневшей позолотой на корешках, всевозможными диковинками и несколькими моделями кораблей королевского флота Англии.

— Ну? — все ещё не воспринимая всерьёз сурового тона Карла, Джордж откинулся на жёсткую деревянную спинку стула и с вальяжным видом закинул ногу на ногу.

В это время в кабинет заглянул паж, и Карл жестом подозвал его к себе, чтобы шепнуть что-то на ухо. Паж кивнул, и король отпустил его, но не через дверь в приёмную, откуда тот появился, а открыв для него неказистую дверцу слева от стола, которой обычно пользовались слуги и доверенные лица короля, когда он не хотел, чтобы в приёмной заметили их визит к нему.

— Итак, герцог! Вы готовы послужить своему королю?

Тон этого вопроса был далёк от ожидаемого Бэкингемом шутливого разноса за чрезмерное налегание на вина во время приёма послов у принцессы. Герцог даже поставил правую ногу на пол, выпрямился и слегка подался вперёд.

— Чем могу? — пробормотал он, но осёкся под строгим взглядом короля, наклонил голову и примирительным тоном произнёс:

— Я всегда готов служить тебе, Чарли. Ты же знаешь. Это навсегда. Я был и есть твой самый преданный друг. Я же был с тобой там! И через всё прошёл вместе с тобой! — он поднял голову, прояснившимся взором глядя прямо в глаза королю.

Тот с шумом выдохнул, заложил руки за спину и прошёлся по кабинету. Не ответив ничего на это напоминание о той преданности, которую Вильерс выказал ему в годы эмиграции, Карл прохаживался взад и вперёд, изредка останавливаясь, словно для того, чтобы присмотреться к названию одной из книг или разглядеть маленькую диковинку из коллекции в шкафу.

— Чарли? — тихо позвал его через некоторое время Бэкингем, отчасти придя в себя.

— Не то, Джорджи! Всё это не то! — заговорил Карл, не оборачиваясь к нему. — Теперь кто угодно может напомнить мне о лояльности по отношению к короне и верности моему отцу. А как же иначе! Двор полон вернувшихся из эмиграции погорельцев. И Джорджи, ведь не каждому удалось ухватить немалый кусок приданного вместе с рукой дочери республиканского генерала!

— Что? — Бэкингем даже привстал, но вовсе не от гнева за то, что ему указали на брак по расчёту с дочерью ярого кромвелиста — врага номер один покойного короля.

— Я всё сказал! — ответил на это Карл, продолжая отмерять шагами длину кабинета.

— Да что в том такого? Я вернул своё же наследство. Не забывайте, Ваше величество, я ведь, так же как и вы, потерял всё! И пока состояние моего отца не перешло в руки к сыну какого-нибудь пивовара, я позаботился о том, чтобы вернуть его в семью. И только!

— Баста, всё! Хватит, Джордж! — вскричал Карл и вернулся к столу. — Теперь поговорим, — с этими словами он сел на край стола рядом с Бэкингемом.

— Поговорим! — с апломбом повторил за ним Джордж, хмуро посмотрев в лицо наклонившегося к нему короля.

— Мне необходим этот брак, Джордж. Мне и Англии. Ты это понимаешь?

На лице Бэкингема отразилось окончательное прояснение, а вместе с тем и начало мыслительного процесса. Посерьёзнев, он всё так же в упор, не мигая смотрел в глаза короля, будто они играли в «гляделки»: кто кого пересмотрит.

— Но я не желаю, чтобы всё это выглядело, как дешёвая сделка с французами, — пояснил Карл. — Нет! И тем более я не хочу, чтобы сами французы думали, будто бы оказали нам великую милость этим сватовством. Ты понимаешь?

— Нет, — честно признался Джордж и выпрямился, расправив плечи. — Я ничего не понимаю. С чего им так думать? Это ведь они прислали своих послов. Разве это не так? Или?

— Нет, — глухим голосом ответил Карл и резко отодвинулся от него. — Нет! Чёрт побери, нет! Трижды нет! — выкрикнул он, на каждой фразе громко хлопая ладонью по столу.

— Ну… И что с того? — не желая показаться тугодумом, Джордж наморщил лоб, вдумываясь в сказанное Карлом.

— Матушка использовала все доступные ей средства для того, чтобы вложить эту блестящую идею в голову королеве Анне. Это всё козни прохвоста Мазарини! Вот кто мешал этому браку. Как знать, если бы ни его медовые речи, произносимые близко от сердца и ушей королевы Анны, тогда, может быть, я и получил бы руку герцогини де Монпансье вместе со всем её наследством! И тогда я вернул бы себе трон гораздо раньше. О, Анна-Мария сделалась бы королевой, как и мечтала, а я… Ай, да что там, всё пошло прахом! Но, Джордж! Этот прохвост не должен помешать нам сейчас. Ты понимаешь?

— А разве он против? — Джордж внимательно следил за мимикой подвижных черт лица Карла, пытаясь угадать то, что оставалось недосказанным.

— Как только я увидел этого де Креки в зале Совещаний, то сразу же понял, что дело нечисто. У него есть какой-то план. И я хочу знать, что он затевает.

— Хотел бы и я узнать об этом, — проговорил Джордж, ослабляя узел пышного банта, завязанного у него на шее.

— Я поэтому и настоял на том, чтобы этот молодой де Руже был назначен женихом по доверенности. Де Креки — старая ворона. Он не только стар и уродлив. Он способен превратить эту помолвку в сущий ад для Минетт!

— Что? — в лице и в голосе Бэкингема отразилась ярость, и не будь Карл занят собственными мыслями, то непременно обратил бы внимание на столь неоднозначную реакцию фаворита.

— Да, да! Мне нужна твоя помощь, Джордж, — продолжал свою мысль Карл, вновь принявшись ходить по кабинету. — Ты обязан! Нет, ты просто должен сделать всё возможное для того, чтобы Минетт увлеклась идеей о браке с французским принцем.

— Точнее, чтобы она увлеклась этим французским генералом, не так ли? — недовольно переспросил Джордж.

— Нет. Этого не нужно. Нам необходимо только то, чтобы Минетт увлеклась мыслью о браке с Филиппом. Им самим, если возможно. А лучше, если бы он стал принцем её мечты! Понимаешь? Счастье моей сестры — это самое важное в этом деле.

Это показалось нелогичным самому Джорджу. Только что речь шла о политическом расчёте и браке, который должен был предоставить им союз более глубокий и крепкий, нежели все подписанные меморандумы и договоры — это династический брак! И вдруг Карл заговорил о личном счастье своей сестры! Всё это никак не укладывалось в понимании Бэкингема, и он обернулся к королю, который стоял напротив книжного шкафа и с рассеянным видом изучал корешки книг.

— Если эта помолвка будет счастливым и желанным событием в мечтах принцессы, то весь двор, а за ним и Парламент, и вся Англия, и вся Европа — все воспримут это как счастливый и очень романтичный союз двух сердец. Оба юны и практически выросли вместе. Они ещё и красивы к тому же. А что ещё нужно для волшебной сказки?

— Ну… если вы так говорите, — промямлил Джордж, думая о своём.

— И никто не вспомнит о том, что нам необходим союз с Людовиком больше, чем все эти матримониальные нюансы. Конечно же, и матушка, и я сам желали бы для Минетт корону, а не тиару принцессы. Понимаешь? Так было бы надёжнее. Но как знать! Пока что Филипп является дофином Франции. Как знать!

Джордж вытер горячей ладонью взмокший лоб. Хмельного опьянения в голове у него как и не бывало. Зато там гудел целый рой мрачных мыслей о предстоящем браке Генриетты.

— Но имеется одно значительное «но» во всей этой идиллии, — снова заговорил Карл.

— Я полагаю, — тяжело вздохнул Джордж, удивившись, что Карл так долго кружил вокруг да около, не приступая к самому животрепещущему вопросу, касающегося лично новоиспеченного жениха Генриетты.

— Де Креки, судя по всему, преследует совсем другие цели. Он может высказывать сколь угодно любезностей мне в лицо. Но я прекрасно помню французский двор, Джордж! Эти люди, даже плюя тебе в спину, прошепчут проклятия с любезной миной на лице. Все они лицемеры, каких свет не видел!

— Так уж и все? — с намёком спросил Бэкингем.

— Как мы могли убедиться, нет. Не все. Этот Арман де Руже, к примеру. Он — человек совсем из другого теста.

— Вы уверены в нём? — прищурившись, спросил Джордж.

— Да это же видно по его лицу! Ни капли ложной любезности. Да хоть какой-нибудь любезности! Он скорее на эшафот взойдёт по обвинению в оскорблении короны, чем лишний раз улыбнётся даже мне, если у него нет для этого настроения.

— Ну, пожалуй. Но каким образом он сумеет помочь в вашей затее? Как по мне, так худшего представителя для Филиппа и невозможно найти. Он действительно слеплен из совершенно другого теста!

— Вот! И это так! — с этими словами Карл патетическим жестом вскинул обе руки — наконец-то он добился понимания от своего фаворита.

— Нет, не может быть! Это не сыграет, — тут же ответил ему Джордж. — Ну нет же! Да ведь он всё испортит. А хотите, я буду посажённым… Женихом по доверенности?

— Брось, Джордж! Ты же мой лорд-адмирал, нет! Но вот де Руже — лучший кандидат. И для этого ему вовсе не надо быть похожим на Филиппа, — Карл обратил долгий взгляд в сторону миниатюры с изображением нежного с виду юноши в пастушеском хитоне, и этим досказал то, о чём предпочитал не говорить вслух.

— Не во всём, уж это точно, — буркнул Джордж. — Но разве её высочество не дала своё согласие на помолвку? Она и за старика выйдет, чтобы угодить вам и королеве-матери.

— Ты не понимаешь, Джордж. Мне важно не её согласие. То есть это, безусловно, необходимо. Но ещё важнее, чтобы она сама желала этого. Чтобы это стало её сбывшейся мечтой. Счастливая помолвка принцессы — вот что обрадует наш двор. Парламент это одобрит. Народ будет ликовать. Французы тоже будут довольны.

— Да уж, — протянул Джордж, глядя на короля со скептичной усмешкой.

— С другой стороны, если между женихом и невестой будет разлад или хотя бы намёк на недопонимание, то будут все шансы вставить клин между ними ещё до свадьбы.

— Ну, это же не повод для того, чтобы отменить помолвку, — в голосе Бэкингема послышалось не то чтобы сожаление, но толика недовольства, на что Карл не обратил внимания, погрузившись в собственные размышления.

— Я опасаюсь скандала, Джордж. Мы ещё недостаточно укрепили свои позиции, чтобы пренебрегать общественным мнением.

— Скандал? Но как? И причем тут де Креки? Да и как, по-вашему, кардинал вообще может устроить скандал? И к тому же, Карл, вы уверены в этом? — Бэкингем потёр за ухом и развернул стул в ту сторону, где стоял король. — Вы уверены, что кхм… Лаете у того дерева? Тут могут быть замешаны совсем другие люди. В интересах кардинала добиться союза Франции и Англии, да поскорее! Не иначе. А вот кто хочет помешать этому, — он обвёл рукой широкий полукруг и ткнул на огромный глобус, стоявший возле стола. — Взгляните на карту и обратите внимание на соседей вашего кузена Людовика, короля Франции. А теперь ответьте мне, Чарли, кто первым поднимет бокал, чтобы отпраздновать ваш разлад с ним?

— Ну да. Вот видишь! Ты понимаешь теперь? — согласился Карл и приподнял брови. — Если этот старый проныра служит не кардиналу, то кому-то, для кого очень важно рассорить меня с Людовиком. Он дипломат. И не глупый. Не будет он открыто выступать против интересов короны. Но если его убедили в том, что у Франции может быть больше, чем один вектор интересов, то вот тогда…

— Запутанно и сложно, — констатировал Джордж и встал. — И в чём же вы видите мою роль во всём этом, Ваше величество?

— Рядом с нашим женихом по доверенности, конечно же! — ответил на это Карл. — Это же очевидно, разве нет? — он похлопал герцога по плечу и приобнял его. — Да ты и сам уже положил начало. Хорошо. Очень хорошо! И пусть этот де Руже отлично проведёт время в Лондоне. Позаботься об этом, Джордж!

— А дальше?

— А дальше ты будешь сопровождать Минетт во Францию.

— Я что же? Я буду представлять Ваше величество? — Джордж тяжело сглотнул, но так и не произнёс того, о чём больше всего опасался даже подумать.

— О нет! Можешь прямо сказать, Джордж. И нет, этого от тебя не потребуется. Посажённым отцом будет лорд-канцлер. Или лорд Райли. Я не решил ещё, кто из них. Гамильтон тоже неплох. Он ведь герцог.

— Я тоже.

— И ты. Да, и ты тоже, — задумчиво произнёс Карл. — Подумаем ещё об этом. Самое главное сейчас смотреть в оба и не позволить случиться ничему, что может послужить даже малейшим поводом для скандала. Это понятно?

— Куда уж понятнее, — пробормотал Джордж упавшим голосом.

Чем дольше они с Карлом говорили о браке Генриетты, тем больше он ощущал тяжесть у себя в груди. А слова о счастье юной принцессы и вовсе заставили его поперхнуться на вдохе, словно он уже ревновал малышку Анриетт к её жениху. Ревновал! Но бывает ли ревность без любви? Как это вообще возможно? На этот вопрос ответа не было, как и на вопрос о том, а можно ли вообще любить, не ревнуя при этом ни к кому?

— Уже уходишь, Джордж? — спросил король, когда Бэкингем отошёл к двери и уже с порога слегка поклонился.

— Да. Пойду, отыщу нашего жениха! Следует позаботиться, чтобы он не скончался от пресных шуточек Суррея.