Перстень принцессы

Робин Каэри

«Вы можете на меня положиться» — обещание, прочное, как алмаз, было дано принцессе вместе с перстнем. Это обещание пережило смену эпох, а рыцарь, давший его, прошёл через многие испытания.Канули в лету имена тех, о ком рассказывает легенда о Перстне Принцессы. Сам перстень перешёл из рук принцессы к её дочери, а от той к её дочери — юной Генриетте Стюарт, нежной и чистой, как майская роза. Кто станет её верным рыцарем и другом, на которого она может положиться?Февраль 1661. Англия, Лондон.

Глава 10. Ох уж эта Пэг!

После полудня. Уайтхолл. Комната мисс Суррей и гостиная Генриетты

— Пэгги, малышка моя! А ну-ка, беги сюда! Ко мне, Пэг!

Звонкий девичий голосок раздался в унисон с радостным тявканьем собачки. Та неистово виляла длинным, похожим на крысиный, хвостиком и просилась на руки к хозяйке.

— Ах, боже мой! Да что же это такое? Мистер Роули!

Неожиданно от умильных сюсюканий очаровательная особа перешла к грозной отповеди в адрес виконта, и вот уже вместо нежных ноток в её голосе звенел металл.

— Мистер Роули! Подойдите-ка сюда!

Хозяйка измазанного от ушей и до кончика хвоста милого создания строго подозвала к себе нерадивого выгульщика собак.

Тот не спешил выйти из-за двери в надежде, что вот-вот появится одна из подруг мисс Суррей и отвлечёт её разговорами о каких-нибудь пустяках.

— Роули! Я жду!

— Мисс Кэтти, — не выдержав, молодой человек вошёл в комнату и, слегка смущённый, поклонился.

— Так-так, виконт! Я всё знаю, — заявила мисс Суррей, отгоняя от себя левретку. — Вы снова отпустили мисс Пэгги выкапывать мышиные норки на клумбах! Да? И куда же вы смотрите, когда выгуливаете её? И почему, скажите на милость, каждый раз после прогулки с вами наша бедная мисс Пэгги похожа… Похожа…

К полной неожиданности для себя юноша услышал всхлипы. Он потянулся за платочком и с виноватым видом вложил его в протянутую к нему ручку мисс Суррей:

— Теперь она похожа на поросёнка, — подсказал он, вызвав не то громкий всхлип, не то внезапный смех. — Мне очень жаль, мисс Кэтти. Пэгги сорвалась с поводка. Она побежала прочь. Я насилу догнал её. Уже в саду. Возле большой сосны. Да. Неудачно вышло.

Рассказывая о своих злоключениях, Роланд вспомнил и о странном разговоре, случайно подслушанном им в глубине сада. Это расстроило его гораздо больше, отчего на лице отразились отчаяние и страх. Приняв это состояние молодого человека на собственный счёт, добрая мисс Кэтти отняла мокрый платочек от глаз и всхлипнула напоследок. Урок был усвоен. Уже совсем успокоившись от охватившего её приступа гнева, она предложила перемирие:

— Ну же, Роули! Не стоит так расстраиваться из-за пустяка. Но лапки мисс Пэгги вам придётся помыть. Я не могу держать такую грязнулю на руках. И уж тем более я не могу позволить себе принести её в покои принцессы Генриетты!

Она легонько подтолкнула поскуливающую собачку назад к Лауделлу.

— Поторопитесь! Я приглашена на полдник к Её высочеству. Я хочу представить там мою мисс Пэгги! А вдруг она понравится Её высочеству? И она возьмёт меня в свою свиту, когда поедет во Францию!

— Это вряд ли, — не своим голосом отозвался Лауделл, взяв присмиревшую собачку под мышку.

— Как это?! — вспыхнула мисс Кэтти, готовая расплакаться вновь, и на этот раз она не станет поддаваться на пустые уговоры этого грубияна — вот ещё! Пусть приучается к женским слезам!

— Да вот так, мисс Суррей, — к её досаде Роланд даже не обратил внимания на влагу, навернувшуюся в зелёных глазах. — Кое-кто страшно не хочет, чтобы свадьба Её высочества состоялась. То есть… — заметив пристальный интерес к своим словам, Роланд осмелел и выложил всё, прежде чем успел подумать о последствиях, а точнее, о девичьем любопытстве.

— Так что же? — спросила мисс Суррей, выслушав всё до конца и при этом ни разу не прерывая рассказ виконта.

— Есть люди, которые хотят расстроить эту помолвку во что бы то ни стало, — подытожил Лауделл.

— Ха! Удивили! Вот прямо так и расстроить? — недоверчиво шмыгнула носом мисс Кэтти, и Роланд вернул ей платок, уже мокрый от слёз.

— Но я бы и не стал вам всё это пересказывать, не будь всё так серьёзно, — сказал он в своё оправдание. — Нет, это же вообще не моё дело. Подумаешь, свадьбу отменят! Просто эти господа хотят расстроить Её высочество, а вот это как-то нехорошо. И к тому же, какое может быть дело каким-то голландцам до нашей принцессы и её свадьбы!

— Что? Какие голландцы? — прочистив носик, мисс Суррей точным броском отправила скомканный платок в корзинку для мусора.

— Такие! Этот барон — он голландец и есть. Его-то я увидел. А вот как выглядит второй, и кто он такой, так вот этого я не знаю, — молодой человек потёр затылок. — Вроде бы говорил он, как англичанин. Но может быть он шотландец. Но я уверен, что он не джентльмен!

— Ох, так вы и это успели выяснить, — хмыкнула мисс Кэтти и повернулась к двери. — Помойте лапки мисс Пэгги и принесите её ко мне в гостиную Её высочества, — распорядилась она, уже стоя на пороге. — И, конечно же, сами переоденьтесь. Право же, Роули! Вот вы — виконт, а похожи на бродягу или разбойника с большой дороги. Кто бы рассуждал о других, джентльмены они или нет!

Проглотив обидное замечание насчёт его джентльменского достоинства, виконт Лауделл поплёлся прочь из комнат, которые занимали сёстры Суррей, неся под мышкой брыкающуюся Пэгги. Его обида быстро сошла на нет, стоило ему задуматься о чистом камзоле. Вот уж действительно катастрофа! Ведь в запасе у него имелся всего один камзол, парадный и вовсе не рассчитанный на то, чтобы носиться в нём с собачкой на руках. Даже страх перед неизвестным голландским бароном и тот померк в сравнении с этой ужасной проблемой. Впрочем, он успокаивал себя тем, что это была уже не его проблема, а мисс Кэтти. Если ей так хочется поехать во Францию в свите Её высочества, то пусть позаботится о том, чтобы и помолвка принцессы с герцогом сохранилась, и их свадьба состоялась!

***

В гостиной принцессы в это же самое время готовили небольшой приём с угощениями для молодёжи, рассчитывая в первую очередь на аппетиты юных фрейлин. На приземистых столиках, расставленных полукругом в центре гостиной, стояли вазочки с булочками и корзинки с пирогами, неглубокие блюдца с кремами, взбитыми до практически воздушного состояния, и даже небольшие чашечки с густым сиропом, в котором плавали кусочки засахаренных фруктов. На каждом столике красовались высокие графинчики с напитками. В основном это была лимонная вода, подслащенная мёдом и густым грушевым или ягодным сиропом. На отдельном столике, который возвышался напротив венецианского окна, выходящего в сад, был сооружен постамент с трехъярусным тортом, выглядящим, скорее, как белоснежная гора сливочного крема, совсем непохожая на десерт.

Из приглашённых гостей в гостиную уже явились дамы, фрейлины, а также представленные ко двору незамужние девицы из почтенных дворянских семейств. Каждая из них лелеяла надежду получить для себя место в свите Генриетты. После объявления о помолвке шансы многих дочерей из родовитых, но обедневших семей на обеспеченную жизнь при дворе в качестве фрейлины сестры короля Англии упали до нуля. Лишь несколько самых счастливых из них могли надеяться быть назначенными в свиту принцессы и остаться с ней после её замужества в качестве придворных дам, последовав за нею во Францию. Поэтому в свете объявленных на всю последующую неделю торжеств в честь помолвки принцессы и прибытия французских послов, обсуждения в покоях Генриетты были на редкость бурными и шумными, не лишёнными обычного легкомыслия и веселья.

Мисс Кэтти, как и её старшие сёстры, также рассчитывала получить место фрейлины в свите Генриетты при английском дворе. И если её сёстры уже были помолвлены с уважаемыми господами из свиты короля Карла, то сама мисс Кэтти пока ещё оставалась девицей на выданье. Перспектива выйти замуж за старика, скучного и обрюзгшего, какими казались ей английские придворные, вовсе не радовала её. А вот шанс попасть в свите принцессы Генриетты ко двору французского короля, слухи о котором не переставали наводнять лондонские гостиные, казался ей очень заманчивым. Даже пожилой и потрёпанный жизнью старикан, будь он французским придворным, казался девушке в разы привлекательнее, чем английские красавцы. И к тому же лично у мисс Кэтти имелись кое-какие преимущества перед соискательницами места фрейлины в свите Генриетты. Она была из числа тех немногих девушек, которые воспитывались в монастыре во Франции, в аббатстве святой Женевьевы в Руане. Невысокого роста, русоволосая и зеленоглазая мисс Кэтти Суррей прекрасно изъяснялась по-французски и даже знала немного испанский. Кроме того, она получила неплохие познания в литературе и искусстве, благодаря личным усилиям матушки Жозефины, аббатисы монастыря, женщины просвещённой и мудрой. Матушка Жозефина была несклонна видеть своих воспитанниц в роли послушных горлиц, для которых уготована жизнь в провинциальной глуши или прозябание в монастыре. Приглашённый по её настоянию отец Марсан учил девушек латыни, изящному письму и азам испанского языка. А одна из послушниц, которая незадолго до того была принята в аббатство, обучала воспитанниц светскому обхождению, правилам придворного этикета и танцам. Конечно же, о последнем, как о преподаваемой дисциплине, предпочиталось не говорить за пределами обители, чтобы не привлечь внимания родственников воспитанниц, а тем более суровых отцов церкви, которые непременно запретили бы излишне легкомысленные занятия. По прошествии нескольких лет скромная воспитанница аббатства Святой Женевьевы мисс Суррей получила самое прекрасное образование, доступное девице благородного происхождения, и была подготовлена к блистательной роли придворной дамы. Вот только английский двор не устраивал её, так как по рассказам подруг в монастыре, а впоследствии и самой Генриетты, он значительно уступал двору короля Франции. И ведь недаром Людовику дали прозвище Король-Солнце! В воображении мисс Суррей рисовался образ блистательного и прекрасного во всех отношениях молодого человека, высокого и божественно неотразимого. Мечты о том, чтобы яркой звездой взлететь на небосклоне двора Лучезарного короля казались недостижимыми ровно до того момента, когда этим утром король Карл объявил о помолвке Генриетты и Филиппа.

Так что теперь мисс Суррей вошла в гостиную принцессы с печальным лицом, всецело погружённая в тяжёлые думы о том, что рассказал ей Лауделл. Может быть в глазах виконта всё это и было всего-навсего мелкими кознями каких-то там дворян, недовольных жизнью при новом короле. Но для мисс Кэтти с её планами и радужными мечтами увидеть себя при французском дворе эти интриги грозили обернуться настоящей катастрофой. И вот она с сожалением размышляла о том, что бестолковый Роули не удосужился узнать имена тех злопыхателей, которые вознамерились сорвать свадьбу принцессы. Да и вообще, если подумать, то он толком ничего и не узнал! Только пожаловался на бедняжку мисс Пэгги и что-то ещё сказал о втором заговорщике, который «не джентльмен вовсе».

— О чём это вы так сильно задумались, мисс Суррей?

Вопрос прозвучал столь внезапно, что она вздрогнула. Или ей только показалось, что обращались именно к ней? Но прежде, чем подумать об этом, мисс Кэтти вскочила с низенькой банкетки и поспешно присела в реверансе.

— Ой, я прошу прощения, Ваше высочество! Я так задумалась, что не услышала, как вы изволили войти. Простите меня!

— Так о чём же вы так глубоко задумались, мисс Суррей? — поначалу Генриетте и не было никакого дела до мыслей одной из её фрейлин, но мисс Кэтти сама заговорила об этом, пробудив её любопытство.

К тому же, со слов миссис Уэссекс, мисс Кэтрин Суррей была из числа воспитанниц католического аббатства в Руане и претендовала на место фрейлины в свите будущей герцогини Анжуйской. Словом, стоит присмотреться к ней поближе, а может и подружиться.

— Дело в том, Ваше высочество, — Кэтти открыла рот, но тут же осеклась. А что, собственно, она могла сообщить принцессе, кроме пустых подозрений, известных ей со слов бестолкового секретаря её брата?

— Так в чём же, мисс Суррей? — ещё больше заинтригованная Генриетта вопросительно подняла брови.

— Мне кажется, Ваше высочество, что вам нужно кое-о-чём узнать, — шепнула мисс Кэтти. — Но сначала я должна расспросить кое-кого.

— Кое о чём, кое-кого, — передразнила этот таинственный тон Генриетта и улыбнулась. — Ну вот, теперь моё любопытство на пределе. Так что, мисс Суррей, уж постарайтесь не затягивать с рассказом!

— Это большой секрет, Ваше высочество! — шепнула та.

— Разумеется! — отозвалась принцесса и отошла к столику у окна, чтобы полюбоваться на красовавшийся там огромный торт.