Волонтеры в Средневековье

Риина Юлман (2024)

Мечтать надо аккуратно. Конкретно и обдуманно. Потому что вас слышат. Всегда. Если было бы можно сделать мир совершеннее, людей добрее, прогресс прогрессивнее … Победить все болезни, увеличить урожайность! Накормить голодных и вырваться в будущем наконец- то на оперативные просторы космоса! Да чтобы работать добровольно, просто по велению сердца и души, да с дружной командой! И совершенно бескорыстно, ну разве только стать богаче всех, для дальнейшего развития. Мечтали? Нате вам, кушайте, на здоровье! Раз целой компанией умудрились вляпаться в Средневековье, после войны и накануне Чумы…Что делать то остается? Правильно! Арбайтен!

Глава третья

Еще час мы наваливались, простукивали, пинали стену. Я предложила принести столб из пыточной и бить им, как тараном. Нам, вшестером, это оказалось даже по силам. Стена вела себя как скальный монолит. Только отскакивали мелкие крошки камня. Какой она должна быть толщины? Там негде разместиться такому объёму! Миша придумал скрести раствор между камнями крюком из снаряжения. Несколько песчинок за следующий час были ему наградой. Телефоны совершенно естественно в глубоком подземелье не ловили. Осознание ужаса ситуации приходило медленно. Но верно.

— Так, народ! Спокойно! Нас хватятся, будут искать, по следам найдут. Следы в пыли с той стороны стены кончаются, да спасатели по камушку её разнесут! Это не я, это мой Голос разума говорит. Я ему не верю. Не знаю почему, чуйка кричит — снаружи помощи не ждите!

— Ой, Амелиндочка, правда, конечно, обязательно скоро найдут, мы выйдем! Прямо легче стало. Сейчас поедим, вот салфетки и бутеры берите.

Усевшись на бывший пыточный столб — таран, мы перекусили, попили горячий сладкий чай, решили не метаться, спокойно посидеть, отдохнуть. Умаялись от безуспешных попыток выбраться. Оставили один фонарь. Сразу стала давить обступившая темнота, слышны монотонные звуки капель. Ребята тихо переговаривались о текущих делах, как будто ничего не случилось. Я оптимистично думала о том, что воздуха и влаги со стен здесь достаточно.

От жажды не умрём, быстро не задохнемся. Будем дооолго с голоду подыхать, мёрзнуть. В кромешной первозданной тьме, в спертом, выдышанном воздухе, собственной вони. Сколько метров земли над нами? Сколько времени нужно, чтобы потерять человеческое лицо от безнадёжности? Ослабеть от голода? Кто первый попросит его убить, а кто сможет это сделать? Кто тот счастливчик, что сойдет с ума? Мисаил сидел рядом, молчал, мы одновременно посмотрели друг на друга, в его глазах я прочла те же вопросы. Врач и психолог поняли друг друга.

Мы здесь уже четыре с лишним часа, этого времени недостаточно, рабочие могут подумать, что мы уехали по своим делам. Операцию по спасению начнут, скорее всего, завтра. Или когда по закону в Германии положено пропавших взрослых искать? Не знаю. Обсудили, чем занять время до сна, решили снова обследовать ограниченное стенами пространство. Надо было двигаться, стылый холод и сырость лезли под теплую одежду. Говорили скупо, нарочито спокойно. Ничего интересного, даже хлама не было. Разрядился первый фонарь.

Туалет определили в углу возле дальней стены, где не было плит. Витька выкопал сапёрной лопаткой неглубокую ямку в глине. В другом конце начал рыть подкоп под стену, землю стаскивал в ближнюю комнату. Значит, не я одна в спасении сомневаюсь. Почему меня гложут сомнения, ведь обязательно должны искать.

— Мужики, давайте в комнату спать уйдем.

— Точно, Миш. Когда будут стучать услышим.

— А если взрывать?

— Тогда точно услышим. Север, Миша и Виктор ушли в комнату.

Устроились с Идой и Андреем полусидя, возле треклятого столба, тесно прижавшись.

— Не в такой обстановке мечтал к тебе прижаться, Идочка.

— Спи уже, Дон Жуан!

Вот вам ещё один известный психологический аспект: осознав неотвратимость смерти, при возможности люди всегда занимаются любовью.

Проснулась в туалет, тело уже при жизни находилось в состоянии трупного окоченения. Со скрипом встала на ноги, распрямиться не смогла, так и пошла согнувшись,, подсвечивая себе фонариком. Моча была прохладной, плохи дела, общее переохлаждение. В пальцы ног как будто воткнули иглы, шею свело набок, неловко заснула. Надо будить всех, надо двигаться, поесть, попить. У нас нет столько припасов, нечего экономить, растягивать. Если спасут, то это будет скоро, сейчас важно не заболеть.

Если не спасут… Не поймут, куда исчезли…Невозможно предположить, что группа людей прошла сквозь стену. Скорее всего, отверстие, где мы начали спуск, тоже сейчас представляет из себя просто пол. Рабочие сначала сами всё хорошенько затопчут, потом спасателей позовут. Мы в этом каменном мешке по моей вине. Я нашла это место, созвала хороших ребят на жуткую погибель. Истеричкой никогда не была, но…это называется паническая атака.

Я их погубила. Умирать будем вместе. Долго. Страшно. Тихо, без слёз, исказив уродливой гримасой лицо, каким то сухим клёкотом плакала женщина у стены, молотя её кулаками, сбивая их в кровь и не чувствуя боли. Сползла без сил, щекой и ладонями ведя по равнодушному ледяному шершавому камню. Это всё ещё Я???

Я лечу в безграничном космическом пространстве с непостижимой скоростью.

Лететь удобно, приятно. Это длится вечность. Времени нет. Тела нет. Только осознание себя — Я есть. Вокруг темнота, чёрный бархат, но не отсутствие света. Цветные, крупные, яркие звёзды быстро приближаются, удаляются. Целые миры и Галактики. Ветер… свежий, тёплый, нежный легчайший ветер бережно обдувает мою душу. Вперёд и немного вниз, вот вектор моего полёта. Хорошо! Как же хорошо! Хочу быть здесь всегда! Я чувствую — меня любят! И не оставят никогда своею Любовью.

Лежу на полу. Включила фонарь, из комнаты тоже бьет луч света. Все тихо собрались вместе, молчали со счастливыми, блаженными лицами. Говорить об этом было не нужно, неправильно, всё ясно без слов.

— Мальчики, а где стена?! Нас уже спасли?