Дежавю

Настя Бонс (2024)

Однажды она его нарисовала — того, кого могла бы полюбить. Свой идеал. Он существовал только в ее снах и на портрете. До тех пор, пока она не встретила его наяву. Что это? Случайность? Чья-то шутка? Или они всё же уже встречались раньше?

Глава 23. Ласточка

— Твоя очередь, — улыбнулся Тимур и протянул ей кисть с шелковыми щетинками.

Он стоял так близко, что она могла чувствовать аромат его кожи.

Аромат, который рассказывал о янтарном пляже, песке и море. О том месте, куда бы она мечтала рвануть на своей неукротимой «Хонде». Испачкаться в дорожной пыли. Окунуться в соленую бездну. Никуда не спешить. Целоваться с ним… Она впервые мечтала быть с кем-то, а не в одиночестве.

Поэтому Максимилиана вовсе не рассчитывала так скоро освободиться из плена его объятий.

— Сначала я хочу посмотреть… — оправдалась Максим, оттягивая неизбежный момент ее освобождения и момент прикосновения к нему.

Прикосновение, после которого она совершенно точно потеряет контроль над собой. Она была уверена в этом.

— Разве в этом храме художников и скульпторов нет зеркал? — поинтересовался Тимур, оглядевшись по сторонам в поиске предметов с отражающей поверхностью. — Похоже, они пропали вместе со здешними творцами. Остались лишь мы вдвоем.

— На улице лето. Все художники творят на природе. Разбрелись по любимым местам, паркам, курортам, — объяснила Максим. — Мне нравится бывать здесь одной. Здесь тихо. Нравится это безмолвие. Запах макового масла и сезама. Нравится слушать тишину и рисовать.

Тимур ни разу не перебил ее и не пытался остановить, чтобы что-то спросить, потому что Максимилиана впервые делилась с ним чем-то близким, сокровенным, почти интимным. Она впервые не стремилась что-то скрыть от него или убежать. Впервые не подозревала, не злилась, не молчала.

— Я очень хочу найти такое волшебное место, где почувствую себя как дома. Мое место вдохновения, — Максим опустила глаза, вспомнив старый бабушкин дом, бабушку, знакомый обрывистый берег у самой реки.

— Такое место, как ласточкин утес? — Тимур задал вопрос, на который не требовалось ответа. Он прочитал в ее глазах, что был прав.

— Мне иногда кажется, что ты читаешь мои мысли… — заключила Максимилиана, встретившись с ним взглядами.

— Очень хочу этому научиться, Максим.

— Я обманула тебя, что не бывала там, Тимур, — призналась она.

— Я знаю, Максим.

— Откуда?

— Я видел твой блокнот.

— Он у тебя, — Максимилиана отреагировала абсолютно спокойно, будто давно знала его масонскую тайну. — Что еще ты там нашел? — на ее лице просиял намек на счастливую улыбку, которую она попыталась скрыть от него.

— Очень хотел найти тебя…

— В блокноте? — переспросила Максимилиана.

— В жизни, Максим. В жизни.

Его слова, как магниты находящиеся близко к приборам, сбивали с толку и заставляли забыть о том, что Максимилиана уже долгое время сидела на неудобной деревянной тумбе, которая гнусно поскрипывала направляющими колесиками. Колесиками, не желавшими безучастно стоять в сторонке, не нарочно подталкивающими Максим еще ближе к Тимуру.

Чтобы избежать потери управления над шатким объектом «передвижения», Максим поднялась с капризно ерзающей тумбы, тем самым оказавшись с Тимуром лицом к лицу.

— Ты можешь просто сфотографировать рисунок, — предложила она. — Если хочешь, конечно.

— С удовольствием, — выдохнул Тимур, отступив назад, чтобы взять сумку с фотоаппаратом.

Теплое закатное солнце озаряло всю комнату золотисто-рубиновым светом. Светом, который, отражаясь от выложенных блестящей мозаикой стен, рассеивался на множество радужных солнечных зайчиков, безудержно пляшущих тут и там.

Сделав пару кадров, Тимур подошел к Максимилиане.

— Теперь у меня есть твое фото, безумный художник, — улыбнулся он.

— Я сделаю вид, что забыла о том, что ты снимал «гонки Хантеров», — ядовито подметила Максимилиана.

— Это фото отличается, — объяснил Тимур. — Это фото попросила сделать ты, Максим.

Тимур обошел ее со спины и вновь заключил ее в кольцо своих рук, в которых держал камеру.

Она почувствовала обжигающее тепло его тела, его дыхание на щеке.

— Я хотел показать, что получилось. Именно поэтому подошел поближе… — прошептал он у самого ее уха.

Максим с точностью до ста процентов была уверена, что в этот момент он улыбался, хотя она не могла видеть его лица.

— Будем думать, что я поверила этим хитрым ямочкам на твоих щеках, Тимур, — заговорщицки прошептала Максимилиана в ответ.

— Обожаю, когда ты зовешь меня по имени. Иногда жестко, иногда ласково. Я начинаю привыкать к этому, — Тимур щелкнул кнопкой и включил камеру. — Еще пару раз — и я не смогу без этого жить, Максим.

На экране Canon появилось фото. Застывший портрет Максимилианы с парящей длиннокрылой ласточкой на шее.

— Обещай, что мне ты тоже нарисуешь ласточек, — еле слышно добавил Тимур. — А еще лучше — место, куда они стремятся…