Клятва на пламени

Мила Сангина, 2023

Сильвина была младенцем, когда ее мать поклялась отдать дочь на служение колдунам. Прошло много лет, прежде чем о нарушенном обещании стало известно. Маги явились взыскать долг и в один миг лишили Сильвину семьи. Теперь ее ждет новая жизнь среди чужих людей и по странным правилам. А еще Сильвине не дает покоя один несносный лорд, которому явно нравится ее мучить.

5.

— Долго еще она будет голосить?

— Да кто ж знает… Я, конечно, слышал, что вересдольские девки горластые, но не думал, что в этом смысле. И ведь кляп не разрешают ей вставить.

— М-да. Нашли с кем церемониться.

Сильвина с трудом разлепила веки и потерла переносицу. После короткого тревожного сна она медленно приходила в себя, однако в какой-то момент осознала, что негромкий разговор двух ворчливых всадников ей не почудился. К сожалению, моральных или физических сил вновь начать свои завывания у нее попросту не осталось. С самого начала Сильвина решила вести себя так, чтобы ее похитителям жизнь медом не казалась. Она осыпала магов такими проклятиями, что у самого языкастого безбожника уши заполыхали бы. Колотила в дверь кареты, вопила, ругала всех магов и их родственников до седьмого колена, а когда видела понурые лица своих спутников, внутренне ликовала. Они еще пожалеют, что обидели ее! Сильвина кричала и рыдала, как вдова на похоронах, и в конечном итоге довела себя до хрипоты. Когда она осознала, что говорить получается с трудом, вновь ударилась в слезы, и, как выяснилось, плакать она тоже могла очень громко.

Поездка давалась ей тяжело. Ночь, когда ее похитили, Сильвина прорыдала, кляня жестокую судьбу, а когда немного успокоилась, увидела, что маленький кортеж уже удалился от города. Теперь отряд магов путешествовал по не слишком хорошей лесной дороге. Сильвина не сразу привыкла к тряске кареты, ставшей для нее темницей. Поначалу она часто проваливалась в беспамятство, ее отчаянно мутило. От пережитого потрясения у нее даже случилась короткая лихорадка, а из-за неудобной позы все тело ныло.

Поначалу Сильвина отказывалась от еды, уверенная в том, что ее вывернет наизнанку, если она проглотит хоть ложку каши. Граф Астер приказал выдать ей медовую воду, и горячая пряная жидкость кое-как поддерживала силы. И сейчас Сильвина крохотными глотками поглощала терпкий сладковатый напиток, лелея надежду на то, что голос окрепнет.

Если ее подсчеты были верными, они в пути уже больше пяти дней, и это путешествие, а точнее страх и отчаяние, которые не отпускали Сильвину, грозили подорвать ее здоровье. Ее лицо опухло, горло саднило, а по голове точно мешком с мукой ударили. Она осознавала, что слишком устала, чтобы продолжать визжать и лить слезы, и замкнулась в траурном молчании. И теперь Сильвина сидела на жестком сиденье, низко опустив голову, и размышляла о своем безрадостном будущем, а за окном кареты плясала буйная лесная зелень, в которой время от времени мелькал солнечный луч.

— Как тебя зовут? Напомни.

Звук этого голоса подействовал на нее как подзатыльник. Сильвина медленно повернулась и увидела в окошке того самого волшебника, который спас ее от разъяренной мачехи. Одарив его по-настоящему бешеным взглядом, Сильвина презрительно поджала губы и вновь уставилась на свои стиснутые на коленях руки.

— Как твое имя? — настаивал лорд.

— Никак, — голосом простуженного пьяницы отозвалась она.

— Никак… Ужасное имя. Ну ничего, сейчас придумаю тебе новое. Хм… Брунгильда? Впрочем, нет. Пенелопа. Люч…

— Сильвина, — процедила она сквозь зубы. — Меня зовут Сильвина.

— Уже лучше.

Она бы отдала половину жизни за возможность расцарапать ему лицо. Как же бесит его самодовольство!

Все еще насупившаяся, Сильвина искоса посмотрела на мага в вишневом плаще и буркнула:

— А вас как зовут?

В выражении его лица промелькнуло изумление, будто он и не представлял, что кто-то может не знать его имени. Но он тут же очаровательно улыбнулся.

— Меня зовут лорд Киран Астер, но ты можешь называть меня «милорд», «мой господин» или просто «хозяин».

И вновь она выпрямилась и с гордым видом уставилась перед собой. Пару минут они провели в молчании. Киран сдерживал коня, заставляя того практически топтаться на месте, а Сильвина упрямо разглядывала свои колени, стараясь даже не моргать, из-за чего очень быстро заслезились глаза.

— Яблоко хочешь? Сильвина.

Боковым зрением Сильвина различила затянутую в кожаную перчатку руку, в которой краснело яблоко. Выглядело оно очень аппетитно.

— Хочу, — отозвалась она. — Глазное. У вас вырвать.

В ее голосе прозвучали такие кровожадные нотки, что всадник опешил на мгновенье. Потом он коротко фыркнул.

— Экая ты злючка. Ну и сиди голодная.

Он подстегнул коня и скрылся с глаз Сильвины. Какое-то время она прислушалась к скрипу колес и топоту копыт на фоне неумолкающего птичьего гомона. Иногда до нее доносились и обрывки разговоров, но она с трудом разбирала слова.

Когда стало ясно, что лорд не вернется, Сильвина плотнее закуталась в выданный ей одним из слуг плащ и в который раз задумалась о покинутом доме. Что теперь делает Велена? Поняла ли она, что погорячилась? Может быть, ее муж уже отправил своих людей на выручку свояченице… А если и нет, Сильвина сама найдет способ сбежать.

Но вдруг граф Астер сказал правду? И магия, которая спасла Сильвину, оказалась мстительной силой, способной навлечь беду на ее близких? Неужели эта магия погубила ее мать? И как выплатить этот долг? Или она уже никогда не будет свободна? Останется в заложницах у безжалостных колдунов, которые сами считают ее обузой, но не желают ничего…

Тут Сильвину отвлекли от горьких раздумий. Она подскочила на сиденье, когда что-то круглое упало на ее колени. Оправившись от испуга, она осторожно взяла красное яблоко и поднесла его к лицу. Потом поджала губы и высунула голову из окна, чтобы от души отругать назойливого шутника, но быстро поняла, что это глупая затея. Лорд Киран Астер на своем вороном жеребце красовался в самом начале процессии.

***

Через два дня кортеж графа Астера присоединился к торговому каравану, который тоже двигался на юго-запад. Для Сильвины это событие стало сюрпризом. Укачанная дорожной тряской, она крепко заснула в карете, а очнулась уже в сумерках. К тому времени отряд остановился, и теперь путешественники готовились к ночлегу. Стук топора и треск костра тревожили Сильвину, и спустя несколько минут она стряхнула с себя остатки сна и неохотно села. Руки и спина ныли от напряжения, поэтому Сильвина решила пройтись и немного размяться. В последние дни ее уже не запирали, чем она была рада воспользоваться. Нашарив ногами башмаки, Сильвина толкнула дверцу кареты, спрыгнула на землю и вскрикнула от ужаса, когда ее лицо оказалось в опасной близости к украшенной внушительными рогами черной морде.

— Прекрати верещать, — прозвучал строгий приказ. — Быков никогда не видела?

Сильвина поежилась, сделала шаг в сторону от животного, которое поглядывало на нее с выражением спокойного превосходства, и обратилась к отчитавшему ее лорду Астеру:

— Откуда здесь быки? Мы на какой-то ферме?

— Нет. Оглянись.

Она послушно посмотрела вокруг и увидела вдоль дороги запряженные лошадьми и быками повозки с бочонками, тюками и доверху наполненными корзинами. Купеческий караван растянулся далеко: тут и там мелькали огни факелов и диковинных дорожных фонарей. Некоторых путешественников не смущало скорое наступление темноты: они, не замедляя хода, проезжали дальше на своих поскрипывающих телегах. Другие примкнули к лагерю, в котором готовились к ужину и ночлегу.

За все время пути граф Астер и его отряд ни разу не побывали даже в самом маленьком городе, однако теперь Сильвине стало ясно, что цель путешествия близка. Вряд ли такое количество народа прибыло из лесной чащи. Карту материка она помнила смутно, но знала: до Анемополиса осталось совсем немного.

Купцы активно перебрасывались приветственными фразами, обсуждали последние новости. Какие-то акценты Сильвина понимала с трудом. Сейчас она впервые по-настоящему осознала, как далеко оказалась от родины. Всё в этих людях казалось чуждым. Их наряды, их говор, даже та вольность, с которой они общались друг с другом.

А веселиться, как показали следующие дни, торговцы умели. Во время стоянок разжигали костры, жарили мясо, пели песни. Очень скоро к каравану присоединился цирк с бродячими артистами, среди которых были акробаты, поразившие Сильвину трюками, проделанными тут же у костра. Изящные танцовщицы и певицы пользовались особым вниманием путешественников. Высокородные волшебники, к удивлению Сильвины, не гнушались общаться с торговцами и артистами.

Очень долго лес казался бесконечным, однако наступил день, когда свежий аромат весенней травы сменился запахом тины и торфа. Теперь кортеж двигался среди лесных болот, над которыми стелился серый туман. Это недружелюбное место действовало Сильвине на нервы, и она с трудом засыпала по ночам.

С Кираном Астером они говорили редко. Сильвина решила бы, что он совсем потерял к ней интерес, если бы не находила постоянно гостинцы на сиденье своей кареты. Когда она просыпалась, она видела рядом яблоки, мешочки с орехами и изюмом, разные сладости. Создавалось впечатление, что для самодовольного лорда Астера Сильвина стала подобием ручной белки, однако она не торопилась демонстративно швырять угощения в окошко.

Однажды ее одарили оранжевым фруктом с толстой коркой. Запах этого фрукта понравился Сильвине до умопомрачения. Она постоянно брала в ладони оранжевый шарик и вдыхала аромат. Это не укрылось от внимания одного из слуг магов, и очень скоро все потешались над тем, что бедные вересдольцы никогда не видели апельсинов. В другой раз Сильвину ужалила пчела, притаившаяся в корзинке с вишнями. И это несчастье Сильвина внесла в длинный список страшных грехов магов из Анемополиса.

Очень скоро по обрывкам разговоров Сильвина смогла убедиться в том, что они близки к цели путешествия. Эта новость неожиданно воодушевила. Ей все еще казалось страшно несправедливым то, как с ней обошлись Астеры, но теперь она осознала, что истериками горю не поможешь. Когда они приедут в Анемополис, она расспросит графа о том, как разделаться с долгом, а потом постарается скорее вернуться домой. Кажется, ее смирение не осталось незамеченным. Когда во время очередной стоянки Сильвина выбиралась из кареты, на нее никто не обращал внимания. Впрочем, что она могла учудить?

Они все еще двигались вдоль болот. В канун весеннего равноденствия стоянка затянулась дольше обычного, караванщики устроили настоящий лагерь. Все были заняты делом: поили и чистили животных, проверяли колеса или готовили в походных котелках. Сам граф Астер с хмурым видом беседовал с оружейником. А вот Кирана нигде не было видно. Сильвина уже порядком устала от одиночества, но навязывать свое общество никому не хотела, поэтому решила прогуляться.

Поначалу она побаивалась наткнуться на змею, но ей навстречу не выбегали даже самые безобидные животные. Тоскливое место. Редкие деревья словно чахли здесь, хотя Сильвине удалось собрать горсть желтых диких слив, которые оказались непривычно горькими.

Спустя полчаса Сильвина осознала, что далеко ушла от лагеря, однако до нее все еще доносились отдельные выкрики. Поэтому когда лес вдруг окутала мертвая тишина, Сильвина мгновенно ощутила перемену. Она порывисто оглянулась, едва не споткнулась, и сливы выскользнули из ее ладони и рассыпались по земле.

Скованная ужасным предчувствием, Сильвина затаила дыхание, словно это могло прогнать морок. Серая дымка клубилась вокруг, воздух жалобно дрожал, и над замершей землей пронесся звук, которого Сильвина боялась больше всего на свете.

Первая трель словно вернула Сильвину в прошлое. Мертвое лицо матери промелькнуло в ее сознании. Этот образ и помог справиться с оцепенением. Сильвина метнулась к ближайшему дереву, в надежде укрыться под его ветвями. Она коротко дышала, а сердце заходилось от боли.

Вслед за вторым криком пришла тень. Сильвина зажмурилась, чтобы не видеть, как над ней пролетает птица-горевестница, пророчица несчастий, способная закрыть крыльями солнце.

Третий крик прозвучал далеким эхом. Птица парила высоко над лесом, а Сильвина все еще дрожала. Когда она смогла снова двигаться, побежала к лагерю не разбирая дороги.

Она уже слышала ржание лошадей и треск костров, когда впереди меж деревьев мелькнул знакомый вишневый плащ. Ее затопило облегчение, и она была готова броситься вперед, чтобы попросить — чего? Защиты? Утешения? Этого Сильвина не знала, но и долго думать ей не пришлось. Киран был не один: он уткнулся лицом в вырез рыжеволосой певицы в цветастом платье. Это зрелище заставило Сильвину замереть, точно ее сразила шальная стрела.

Гнев полыхнул в ней неожиданно, но вытеснил и страх, и растерянность, и чувство жалкого одиночества. Сильвина выразительно хмыкнула, развернулась и пошла к лагерю кружным путем.