Академия сумерек. Темное пламя

Александра Гринберг, 2021

Лишь самым достойным магам королевства Астрэ дозволяется из своей искры разжечь пламя. Мне, дочери светлых магов, эта честь была уготована с рождения. Но… моё пламя оказалось темнее безлунной ночи. Чернокнижница? Для меня это прозвучало как приговор. Дочь лорда, невеста стража? Теперь я – изгой, безродная чужачка. Защитить меня некому, спасти от тех, кто желает мне смерти, – тоже. Смогу ли я выжить на факультете тёмных магов? Вряд ли. Но выбора у меня нет.

Глава 1

Солнце плыло к горизонту — медленно, но неотвратимо. Совсем скоро лето сменится осенью, день — ночью, а моя жизнь…

Ну, моя жизнь останется при мне. Однако прежней уже никогда не будет.

С нервным вздохом вернув на место тяжёлую портьеру, я отошла от окна и окинула взглядом уютную девичью спальню в нежно-голубых тонах. Наверняка я вернусь сюда ещё не раз, но… больше не смогу назвать поместье Сеймуров своим домом.

На ближайшие шесть лет моим домом станет Академия. Да и фамилию Сеймур мне осталось носить не так уж долго.

— Ох, великие звёзды! — всплеснула руками матушка, едва вошла и увидела меня. — Лили, почему ты до сих пор не одета? Роберт прибудет с минуты на минуту!

— Ничего, подождёт, ему полезно, — буркнула я, неохотно обуваясь в новые туфельки. — Мама, не суетись ты так! Я готова, всего-то осталось влезть в платье — слава всем небесным сферам, мы не в эпоху кринолинов живём!

Мама чуть нахмурилась, удивившись несвойственной мне резкости, но тут же улыбнулась и стиснула меня в объятьях. И я поневоле расслабилась. Как ни строй из себя почти-что-замужнюю леди, а материнская забота приятна в любом возрасте. Кто говорит иначе, тот просто лукавит. Ну или выпендривается перед друзьями.

— Отчего ты так волнуешься, милая? Тебя ведь приняли, осталась лишь формальность…

Прибыть на торжественную церемонию посвящения. Пройти через Горнило Небесного Огня… на глазах у всей Академии Сумерек.

Воображение — вот же зараза! — охотно нарисовало картину маслом: я иду к пылающим вратам и заваливаюсь бесформенной кучей, запнувшись о какой-нибудь камешек. Или, что ещё лучше, запутавшись в собственных ногах. Я становлюсь жутко неуклюжей, когда нервничаю.

— Я уверена, ты в своё время волновалась ничуть не меньше.

— Твоя правда, милая, — не стала спорить мама. — Но могу тебя заверить — бояться нечего! Ожидание — худшая часть.

Сделала пару глубоких вдохов, успокаиваясь, и не без помощи матушки облачилась в специально пошитое для этого вечера платье — чудесный летний наряд из переливчатого мелантского шёлка цвета лаванды, что придавал моим голубым глазам лиловый оттенок. И кольцо прекрасно смотрится.

Я взглянула на то самое кольцо — крупный розовый бриллиант, обрамлённый россыпью камней помельче, на свету переливался всеми цветами радуги. Роскошное украшение, но на моей маленькой руке выглядит нелепо. И будь выбор за мной, я бы предпочла что-то поскромнее, да только…

Ну да. Глупо ожидать, что наследник благороднейшего и древнейшего дома Лайтнинг будет скромен хоть в чём-нибудь.

Ладно, и с этим тоже можно смириться. Если уж я научилась любить Роберта, то и это страшно красивое кольцо как-нибудь полюблю.

— Ты выглядишь чудесно, моя милая девочка, — поспешила уверить мама, по-своему истолковав мои гримасы. — Прекрасна, как упавшая с неба звезда! Роберт будет сражён наповал!

Окинула критическим взором своё отражение в ростовом зеркале, улыбнулась чуть надменно. Я не из тех девиц, что озабочены лишь своим внешним видом — по крайней мере, мне хочется так думать, — однако свою красоту принимаю как данность. К чему скромничать? Я и впрямь хорошенькая. Может, менее высокая и стройная, чем хотелось бы, но всё же вполне довольна тем, что есть.

— Надеюсь, что так.

Откровенно говоря, куда больше встречи с женихом меня волновала церемония посвящения. Роберт от меня уже точно никуда не денется, а вот пройти через Горнило можно лишь раз в жизни!

Стать посвящённым — заветная мечта любого астрийца. Любого из тех, в ком есть осколок павшей звезды. Небесная искра. Вот только не каждому изначальному магу позволено из своей искры разжечь пламя. Лишь самым достойным… ну, или самым обеспеченным.

Но порой и деньги ничего не решают — не всякая искра горит достаточно ярко. Я, дочь потомственных светлых магов, могла бы и не переживать на этот счёт, но…

Я набрала в грудь побольше воздуха и подарила своему отражению свирепый взгляд. Никаких «но», Лисандра Элайн Сеймур. Академия Сумерек — твоё право по рождению, и тебе абсолютно нечего бояться.

Мама церемонно взяла меня под руку и вывела в полутёмный коридор. Мы спустились вниз по широкой лестнице, миновали парадную залу и вышли в главный холл, где нас уже ожидал отец.

— Ваша дочь, милорд супруг, — произнесла мама торжественно. Правда, вышло так себе — её голос немилосердно дрожал от едва сдерживаемых слёз и явного избытка эмоций.

Конечно же, Аделаида Сеймур, в девичестве Мартин, — настоящая леди, как и подобает всякой дочери высокого дома. Однако никакие правила и титулы не могли по-настоящему совладать с её характером — живым, легкомысленным и подчас вздорным. Отца, впрочем, это лишь забавляло, и матушку он искренне любил — хотя, казалось бы, двух более непохожих друг на друга людей не сыщешь во всём Астрэ.

Это утешает. У нас с Робертом тоже не слишком много общего, но, глядя на родителей, я верила, что наш брак будет не менее счастливым. Почему бы и нет?

— Сферы небесные, Лита! Ты провожаешь дочь в Академию, а не в гроб, — проворчал отец. Однако сам оглядел меня с явным удовольствием и даже будто бы чуточку растроганно.

— Ты красавица, Лили. Совсем как твоя мама, когда я впервые её увидел.

Я улыбнулась и поблагодарила отца, хотя, похоже, в нём говорит сентиментальность. Между мной и матерью есть сходство, но лишь поверхностное — светлые волосы, светлая кожа, голубые глаза. А ещё миниатюрное сложение и весьма… женственные формы.

«Помяни моё слово, Роб — спустя два десятка лет и пару детишек твоя невеста жутко расплывётся!» — любила съязвить на этот счёт Ребекка, вредная младшая сестрица моего жениха.

Может, так оно и было бы — я отнюдь не худышка, обожаю сладкое и ничего не имею против пары-тройки детишек… ну, не сейчас, но когда-нибудь. Да только магия — штука хлопотная и энергии потребляет немерено, что с полнотой не очень сочетается. Вот и матушка выглядит прекрасно, несмотря на шестой десяток лет, троих детей и любовь к сладостям, которую она разделяет со мной и моими младшими братьями.

С Карлосом и Кристофом мы ладим не в пример лучше, чем Роберт со своими сестрицами. Жаль, что они уже уехали, и вдвойне жаль, что увидимся мы нескоро. Если Академию разрешено покидать на выходные, то в Лирайском военном училище имени Бреннера Линча такой роскоши не дождёшься. Одни великие звёзды знают, когда я теперь увижу братьев.

И зачем только было отсылать их в такую даль? Мама тоже не в восторге, однако отец в своём стремлении сделать из мальчиков «настоящих мужчин и достойных сыновей рода Сеймур» был непреклонен. Счастье, что я родилась девочкой и отучилась в обычной частной школе-полупансионе!

И минуты не прошло, как мажордом доложил о прибытии Роберта. Наконец-то мы с матушкой распрощались — ну в самом деле, будто я уезжаю не на пять дней, а на пять лет! — и отец повёл меня через холл к парадным дверям поместья.

— На полчаса раньше, а? — усмехнулся он. — Мелкому проходимцу прямо-таки не терпится наложить загребущие лапы на мою дочь.

— Папа, Роберт — порядочный человек!

— Роберт — несдержанный мальчишка, а ты куда красивее, чем он заслуживает. Невозможно тут быть порядочным, — снисходительно возразил отец, глянув на меня как на неразумное дитя. — Если тебе важно услышать это вслух, то я не против его… непорядочности.

Я едва не сбилась с шага. Не может же строгий и бескомпромиссный лорд Гаррет Сеймур в самом деле?..

— Что?

— Что? — он пожал плечами и снова посмотрел так, словно я… не блещу интеллектом, в общем. — Я знаю, каковы современные нравы, и знаю, каков твой Роберт. Он чуть душу из меня не вытряс, требуя назначить дату свадьбы и угрожая похитить тебя прямо из спальни. Думаешь, я поверю, что до дня середины зимы вы будете целомудренно держаться за руки? Дорогая, он тебе просто не позволит.

Он мне не позволит? А что насчёт моего позволения?!

Хотя… не уверена, что жажду знать ответ.

— Папа, ты же не серьёзно?

— Лили, он женится на тебе, хочет он того или нет. А он очень хочет. Я знаю, твоя мать — настоящая леди и тебя воспитала соответственно, но ваш с Робертом брак — вопрос решённый. Потому я лишь надеюсь, что вы будете осторожны. Понимаешь, о чём я? — Я машинально кивнула, всё ещё пытаясь осмыслить тот факт, что мой отец спровадил меня в постель человека, которому лишь предстоит стать моим мужем. — Хорошо. Теперь идём, пока этот нахальный юнец не взял наш дом штурмом.

Как бы отец ни прохаживался насчёт Роберта, очевидно, что он в нём души не чает. И какой лорд откажется иметь такого сына — сильного и мужественного, посвящённого мага с хорошей репутацией и благородным нравом…

А то, что Роберт упрям как сотня боевых грифонов, бесцеремонен и самоуверен до безобразия — ну… Как говорит моя матушка: когда это было недостатком для мужчины? По крайней мере, сами мужчины именно так и считают. А я… что ж, я научилась любить Роберта с его недостатками. Это было не слишком трудно, когда он смотрел на меня так, словно я зажгла луну, солнце и все звёзды небесных сфер.

Прямо как сейчас, да.

Он едва ли не подбежал ко мне, стоило спуститься с каменных ступеней парадной лестницы. Замедлил шаг лишь в последний момент, чтобы чинно поклониться моему отцу, после чего столь же чинно, будто мы не подле моего дома, а на приёме у королевы, коснулся губами моей руки. По телу пробежала стайка мурашек, приятных и тёплых — Роберт, возможно, и не любовь всей моей жизни, но он мне приятен, симпатичен… нравится. Да и как может не нравиться кто-то вроде него?

Наследник почтенного и уважаемого лорда Ричарда, хозяина Блавенорских островов, красив ещё не мужской, но уже и не мальчишеской красотой, от которой впечатлительным девам впору падать в обморок и томно вздыхать в надушенные платочки. Высокий рост, каштановые кудри, пронзительно-синие глаза, черты лица столь идеальны, что впору выбить их в камне… Роберт безусловно красив, столь же безусловно богат, и из него наверняка выйдет идеальный муж, о котором просто обязана мечтать всякая девушка.

— Лили, ты выглядишь великолепно, — восхищённо проговорил он, так и не отпустив моей руки.

— Ты… тоже, — отозвалась я, улыбнулась ему. Возможно, менее радостно, чем стоило бы, но когда впереди самый важный день в твоей жизни, любовные интересы отходят на второй план.

— Ну же, Лили, разве так встречают своего жениха? — пожурил отец, отчего я изрядно смутилась.

Вот уж что-что, а прилюдные проявления чувств я считала чем-то неприличным. Всякие чувства любят тишину, будь то любовь или же злость. К чему демонстрировать то, что потом непременно будет обсуждаться во всяких гостиных? И отец об этом прекрасно знает. Что, впрочем, не помешало ему смотреть на меня эдак осуждающе.

Вздохнув, я всё же коснулась губами щеки Роберта, на что тут же получила его сияющую улыбку. Будто последние недели, что мы не виделись, он только и ждал именно этого. Будто я сделала ему величайший подарок в мире.

Что ж, кажется, мужчинам для счастья не так уж и много нужно. Особенно если они влюблены и мысленно уже наверняка устроили ремонт в супружеских покоях.

— Роберт, — протянул мой отец, смерив будущего зятя нарочито грозным взором. — Добрался без происшествий?

— Да, сэр.

— Что ж, полагаю, я могу доверить тебе свою единственную дочь?

— Конечно, сэр!

Выдержав положенную пытку дежурной светской беседой и передав наилучшие пожелания от лорда и леди Лайтнинг, Роберт чинно распрощался с отцом и открыл передо мной дверь экипажа, запряжённого четвёркой белоснежных крылатых коней аркинарской породы. Одарив папеньку-сводника тяжёлым негодующим взглядом — тот лишь ухмыльнулся, наверняка вновь видя во мне образ своей вздорной супруги, — я забралась в карету.

Вскоре Роберт присоединился ко мне, и карета плавно поднялась в воздух. А я… я глазом не успела моргнуть, как очутилась на коленях у ретивого женишка!

— Роб, прекрати! Платье помнёшь!

— Да и Пекло с ним, цветочек мой, — хрипло рассмеялся Роберт, даже не думая выпускать меня из своей хватки. Я же жарко краснела, как и положено девице на выданье, и сама не знала, хочу прижаться к нему крепче или же оттолкнуть подальше. — Тебя одевать — только портить. А теперь поцелуй меня как следует.

Я послушно выполнила наглое требование, однако у моего жениха имелось своё представление о «как следует». Он всегда был напорист, но на сей раз словно брал штурмом неприступную крепость. Хотя… как-то так оно и есть.

Может, и впрямь я должна ему уступить? На мою невинность явно наплевать всем, кроме меня. Должно быть, в глазах Роба и всех прочих я выгляжу старомодной дурочкой, но…

Но хотя бы этот выбор я бы предпочла оставить за собой. Не потому, что являюсь поборницей чистоты до брака — вовсе нет. Просто все прочие выборы у меня уже отняли.

Дочь высокого лорда может иметь едва ли не всё на свете. Однако свобода в этот длинный список не входит.

— Роб!

— Тихо, мисс Зануда, не верещи. Неужели ты совсем по мне не скучала?

— Скучала…

Да! Скучала. Наверное.

Я люблю Роберта, честно. Да вот никак не могу отделаться от мысли, что мне его навязали. Выбрала бы я его по своей воле?..

Не знаю. В одну минуту мне хочется прильнуть к нему тесно-тесно, а в другую — бежать сломя голову. Слишком уж часто Роберт смущал меня своим напором и вынуждал чувствовать себя добычей. Глупенькой мышкой в лапах голодного кота.

Но бежать некуда. Хотя бы потому, что прямо сейчас мы высоко над землёй.

О, точно.

— Боги, Роб, ну… мы же в карете!

— И могли бы славно провести время, не будь ты такой врединой, — похабно ухмыльнулся Роберт. — Поверь, это было бы незабываемо…

Он запнулся и зашипел, когда мои пальцы зарылись в его непослушные волосы и с силой потянули.

— Не понаслышке это знаешь, да, Роберт?

— Не только вредина, но и ревнивица, — посетовал он, старательно сдерживая смех. — Одарил же батюшка невестой!

— Ой, кто бы говорил!

Ну правда. Сам же норовит влезть в драку всякий раз, стоит какому-нибудь несчастному болвану чересчур заглядеться в вырез моего платья. А происходит это довольно часто — скромность, когда-то украшавшая девушку, нынче совсем не в моде; да и, признаться, посмотреть у меня есть на что. Очень даже.

Моего грозного взгляда Роберт ничуть не устрашился — напротив, одарил меня очередной ухмылочкой из тех, с которыми отпускают дамам не самые приличные комплименты. Погладил моё плечо, медленно потянул вниз шифоновый рукав…

— Ну уж нет, — заявила я, соскакивая с его колен и спешно усаживаясь напротив. Демонстративно расправила подол платья, прижала к коленям ридикюль. — Не в карете, не в воздухе, не за полчаса до прибытия в Академию, мистер Лайтнинг!

— А, то есть варианты всё же рассматриваются? — тут же нашёлся с ответом Роберт.

Вот ведь пройдоха! Но я в долгу не осталась:

— Их буду рассматривать только я. И только после распределения, — и демонстративно уставилась в окно, из которого открывался захватывающий дух вид на Весперас, столицу королевства Астрэ.

Роберта, разумеется, хватило ненадолго — он пробурчал что-то себе под нос, тоже поглазел в окошко, а потом подсел ко мне, тесно прижавшись. На колени к себе больше не тащил, но за плечо приобнял и ладонь на моем колене устроил. Ну ладно, против этого я, пожалуй, ничего не имею. Когда Роберт взялся рассказывать об Академии, стало совсем хорошо — рассказчик он превосходный (ну и ещё то трепло, по мнению моих братьев), а мне очень интересно узнать, где и как я проведу следующие шесть лет своей жизни.

Разумеется, об Академии я знала и прежде. О её нравах и быте, о трёх факультетах, с которых выпускались лучшие маги нашего королевства. О предметах, сложных, если искры в тебе недостаточно, и более лёгких, если магии в тебе много. Во мне — много, по словам школьных учителей и матери, которая без устали твердила, что я непременно пойду в неё и отца. Что буду такой же сильной и, если повезет, знаменитой, что попаду ко двору королевы и буду блистать. Такова судьба леди благородного дома, способной, усердной, светлой…

Всё это я знала, однако не смогла сдержать восхищенного вздоха, когда карета наконец опустилась на землю, а передо мной предстали ворота Академии Сумерек — внушительные, кованые, высокие настолько, что перелезать через них не взялись бы ни Карлос, ни Кристоф, те ещё бесстрашные шкодники. Вместо опор у ворот две статуи. Царица Ночи — прекрасная женщина, что держит в руках луну и звезды; и Сына Зари — великий рыцарь, принёсший свет в королевство Астрэ и весь подлунный мир. На самих же воротах выкован герб Академии: перекрещенные посох и свиток, символы знаний и магии.

Возле ворот постепенно собирались люди — мы с Робертом не были ни первыми, ни последними прибывшими. Кто-то выходил из карет вроде нашей, и те тут же взмывали в воздух снова, чтобы не занимать подъездную дорожку; кто-то выходил из переливающегося белым и синим портала, расположившегося на небольшой площадке возле ворот. Кто-то же материализовался прямо из воздуха с небольшим хлопком. То были счастливые владельцы редчайших и очень дорогих артефактов — телепортов, стоящих так дорого, что даже в нашем доме, отнюдь не самом бедном, на всю семью имелся всего один и хранился в отцовском сейфе. На крайний случай.

Почти все из прибывших были знакомы друг с другом: здоровались и обменивались впечатлениями, или же ограничивались взглядами и кивками, если знакомство было поверхностным. А кое-кто и косился на других с нескрываемым недовольством.

— Эй, Лайтнинг! — послышался чей-то нахальный голос. — Кто это с тобой? Ещё не всех красоток перебрал, а?

— Шёл бы ты, Фарли, с демоном любиться! — огрызнулся Роберт вспыхнув в самом буквальном смысле этого слова — рой золотисто-оранжевых искр закружился возле нас. Огонь — ключевая стихия стражей, это всем известно. — Не слушай эту образину, тёмным лишь бы гадость какую ляпнуть…

— Сам брехло, — радостно парировал этот самый Фарли — добродушного вида громила. Никогда не подумаешь, что и впрямь тёмный. — Бросай этого светлого зануду, милашка! Я повеселей буду, и в постели тоже!..

Я в ужасе уставилась на жениха, который всё больше смахивал на тлеющую головёшку, и приготовилась разнимать драку, но тут громила испуганно втянул голову в плечи — к нему стремительной походкой подошёл другой парень. Высокий, стройный и очень красивый. Чёрные глаза смотрели грозно и цепко, а аккуратно причёсанные тёмные волосы отливали рубиново-красным.

Приметные волосы. Будь я проклята, если его фамилия не Сангстер.

— Ну-ка извинился! — рыкнул он, влепив знатную затрещину ойкнувшему здоровяку. И тут же, ухмыльнувшись, прибавил: — Перед леди Лисандрой. Лайтнинг обойдётся.

— Мои извинения, леди Лисандра, — Фарли на удивление изящно раскланялся. Гипотетический Сангстер смерил Роберта надменным взглядом, кивнул мне и, цепко ухватив за локоть своего дружка, поволок того куда-то.

— Везёт же всяким светлым мудакам! — разорялся тот, не трудясь понизить голос. — А это точно Лисандра? Не похожа на Сеймуров-то…

— Значит, в мать пошла. Девицы Мартинов недаром славятся как первые красавицы королевства.

— А…

— Дики, я не пойму, тебе жить надоело? Иди на ту сторону, братца встречай, раз делать нехрен!

— Ладно, ладно!

— Придурки, — сердито фыркнул Роберт и повёл меня дальше, кого-то высматривая в толпе. — Одним словом, тёмные!

— А по-моему, довольно милые джентльмены, — заметила я мстительно — пассаж про красоток не прошёл мимо моего внимания. — Особенно тот красненький.

— Тибериус Сангстер, потомственный некромант — милый?! Ох, девчонки…

Как по мне, так любой тёмный, некромант или нет, в разы милее Бекки и Роуз, сестёр Роберта, к которым он меня потащил. Нет, они очень… хорошие девушки. Наверное. Безусловно светлые, с безупречным воспитанием и вкусом. Однако задаваки жуткие и меня откровенно недолюбливают. Почему? Понятия не имею. Скорее всего, дело в обычной женской ревности: матери и сёстры не слишком любят, когда в семью попадает другая женщина и отбирает внимание одного из их мужчин.

По счастью, долго общаться с будущими родственницами мне не пришлось: я лишь поздоровалась с ними и, едва завидев свою лучшую подругу Элизу Холгер, поспешила к ней. Элиза в этом году тоже поступает на первый курс. Мы обе не знали, что будет дальше, обе до дрожи в коленках боялись Горнила и распределения: а ну как вредный артефакт отправит к практикам? Нет, к практикам у меня никаких претензий, они очень полезные маги, и когда-то я даже мечтала стать артефактором, но… С артефактами у меня вообще беда. Сколько прежние учителя ни бились надо мной, я так и не смогла добиться худо-бедно пристойных результатов.

Кроме того, все были уверены, что я пошла в Мартинов и стану целителем, как мама. И заодно твердили, что негоже дочери светлого рода мечтать о судьбе нейтрала. Находились и такие, что звали их серостью и обслугой. Никогда не понимала подобного лицемерия, ведь без «обслуги» не было бы ни современных лекарств, ни телепортов, ни элегантно плывущих по воздуху карет… Да много чего!

В целители меня определили… ну да, потому что якобы вся в матушку. Послушная и женственная, деликатная и миролюбивая. Всегда милая со всеми. Одним словом, мягкая и податливая, как вода.

Вот только я-то знаю, какова я на самом деле. Скрытная и скептичная, недоверчивая и ревнивая. Всегда себе на уме. Непоколебимая стихия земли, привечающая артефакторов, подошла бы мне куда больше. А Роб вечно хихикал, что с моим упрямством и педантизмом хорошо бы в клерики, святое слово зубрить…

Оттого я, должно быть, и волнуюсь. Горнило — не родители, не жених и не подружки. Его не обманешь. Оно всем расскажет, кто я есть.

Бекки вскоре к нам присоединилась, а вместе с ней и наша общая подруга — надменная рыжеволосая красавица Лорел. Ну, я и не надеялась надолго избавиться от этой парочки: мы все ровесницы, дочери порядочных светлых семей, знаем друг друга едва ли не с детства… Словом, деваться некуда. Ни мне, ни Бекки.

— Красивое платье, — заметила она чуть ворчливо. По-видимому, тоже поняла, что от меня уже не избавиться. — Цвет тебе очень к лицу.

— Спасибо…

— Точно! — поддакнула Элиза. — Говорила же тебе, фиолетовый — твой цвет! Смотри-ка, глаза сияют, как сумеречные алмазы… Или всему виной не платье, а лихой женишок?

Девчонки лукаво переглянулись и дружно захихикали, даже сестрица Роберта неохотно присоединилась.

— Тьфу на вас, трещотки! Одни женишки на уме, — упрекнула я шутливо. — Как вы можете думать о чём-то кроме распределения?

— С трудом, — посмурнела Элиза, а Бекки недовольно фыркнула.

— Ничего с нами не сделается, Лисандра. Не отправит же нас эта штука на тёмный факультет? Ну вот и ладно.

Оглядевшись, я поняла, что возле ворот остались одни лишь первокурсники. Старшие, за исключением старост, в числе которых я заметила Сангстера, уже успели пройти в замок. Точнее, в два замка — Академия Сумерек хоть и представляла собой цельное здание, однако же левое и правое крыло отличались друг от друга настолько разительно, насколько позволял хороший вкус древнего архитектора.

Крыло тёмных — сплошь устремлённые вверх башни и шпили, чьи своды поддерживали основательные, но изящные контрфорсы, на которых через одну красовались статуи грифонов и горгулий. Тёмные твари, прямо как те, кто учится на факультете чернокнижников.

Крыло светлых — всё те же башни, только куда более приземистые и как будто бы… светлые, да. То есть нет, конечно, камень всюду был одинаков, просто… ощущение такое, что ли. И простора куда больше: всюду колоннады и галереи для прогулок, сами здания выглядят основательнее и больше. Оно и верно. Это тёмные издавна стремятся забиться в нору поглубже или в башню повыше, светлым же нужны простор и свобода.

Пока я пялилась на Академию (невесть зачем — учиться мне тут шесть лет, успею налюбоваться), нам навстречу вышла… отчего-то захотелось окрестить женщину ведьмой, однако это слово я даже про себя произнести побоялась. Да и на ведьму, по крайней мере ту, что из страшных детских сказочек, она вовсе не похожа — скорее уж на леди какого-нибудь знатного дома. Очень красивая, высокая, с великолепной осанкой и на таких безумных каблуках, что каждая из девчонок непременно пожелала бы узнать, кому тут можно продать душу, чтобы расхаживать на таких по местной брусчатке, не переломав при этом ноги. Леди, безусловная леди… Разумеется, если допустить, что леди из знатного рода станет носить мужской брючный костюм (даже с галстуком!) и стричь светлые густые волосы куда выше плеч.

— Это Кейт Гримвард, — зашептала Ребекка. — Редкостная сука, как говорят…

— Для вас я — магистр Гримвард.

Я понадеялась, что она просто решила представиться, а не услышала Бекки — заранее портить отношения с преподавательницей мне уж точно не хотелось. Надеяться, впрочем, не приходилось — ледяной взгляд серых глаз скользнул по нам обеим, и я невольно поёжилась.

— Коль уж я вытащила короткую соломинку и мне выпала невероятная честь, — в этом слове я явственно услышала неприкрытый сарказм, — сопроводить вас на церемонию распределения, введу вас в курс дела. Подробности о жизни факультетов вам расскажут те, кому не будет лень, поэтому экскурс будет кратким. Итак, Академия Сумерек состоит из трёх факультетов. Факультет чернокнижников — для благородных тёмных магов, желающих посвятить свою жизнь некромантии, малефицизму, ментальной магии и демонологии. Факультет чародеев — для магов ещё более благородных и охочих до подвигов разного рода. На нём обучаются клерики, стражи, заклинатели и целители. И наконец, факультет практиков — для тех, кому суждено активно работать руками и головой. То есть зельеваров, алхимиков, монстрологов и артефакторов. Самые полезные люди, как по мне, незаслуженно недооцененные в нашем равноправном обществе. Каждый из присутствующих здесь, безусловно, обладает искрой. Иначе вы бы просто не получили приглашение в Академию Сумерек. Осталось только выяснить, какова именно ваша склонность.

Магистр Гримвард сделала короткую паузу, давая тем, кто не знал всего этого, уложить информацию в голове. Я вот знала, однако всё равно облегчённо выдохнула на словах об искре в каждом из нас. Значит, я останусь в Академии, меня не отправят с позором домой, как бесполезную дочь своего рода.

— Всем вам предстоит пройти через Горнило Небесного Огня. Не ждите экзаменов, испытаний или чего-то такого. Не думайте, что вам удастся его обмануть или уговорить отправить вас туда, где вы хотите учиться. Некоторые из вас, — взгляд магистра снова скользнул по Ребекке и почему-то по мне, — наверняка думают иначе, но я вас уверяю — зря. Горнило видит не ваши прежние достижения в науках, не ваши оценки в школах и даже не ваши желания. Оно видит вашу суть. И никогда не ошибается. После распределения вы обзаведетесь своими первыми татуировками. У тёмных магов они будут чёрными, у светлых — белыми, у практиков — серыми. Со специализацией и профильными предметами вам помогут определиться чуть позже. Вопросы есть? Отлично. Следуйте за мной.

Она развернулась, махнула рукой — ворота Академии приглашающе распахнулись перед нами, — и с невиданной легкостью, уж как для обладательницы таких туфель, направилась в сторону замка.

Все важные события должны вершиться в сумерках.

Солнце уже почти село, однако во внутреннем дворе старинного замка было светло, почти как днём. Горнило Небесного Огня представляло собой высокую каменную арку, испещренную множеством рун, половину из которых я знать не знала. В школе мы изучали лишь один из четырех рунных алфавитов — Изначальный. Внутри же арки сияло серебристо-белое пламя.

Даже смотреть больно. Как прикажете нырять туда целиком?

Спокойно, Лили. Все посвящённые через это прошли, и пока ещё никто не умер. Ты вряд ли станешь первой.

Возле Горнила стоял симпатичный мужчина средних лет, в котором я признала архимагистра Уэйна Ливингстоуна. Видела его пару раз на одном из бесконечных званых вечеров, куда нас с братьями исправно таскали родители. И всякий раз удивлялась, до чего хорошо сохранился бессменный ректор Академии. Вон, некоторые девчонки уже восторженно охают и лихорадочно поправляют причёски…

На что они, интересно, надеются? Ректор давно вторую сотню разменял, что ему очередная пачка влюблённых студенток?

— Мои юные друзья! — разнёсся вокруг его звучный голос, явно усиленный чарами. — Рад приветствовать вас в Академии Сумерек. Каждый год здесь собираются достойнейшие изначальные маги королевства Астрэ, и в честь них — в честь вас, господа и дамы! — разжигается Горнило Небесного Огня. Один из величайших артефактов подлунного мира, оно обладает способностью в считанные секунды раскрыть дремлющий в вас потенциал. Вы пронесёте сквозь эти врата свою звёздную искру, а когда выйдете — будете пылать подобно настоящей звезде… Сегодня, прямо сейчас! И вспыхнет пламя!

— И вспыхнет пламя! — отозвался нестройный хор студентов, столпившихся у края площадки.

Мы выстроились в очередь, кто с опаской, кто с нетерпением. Народу собралось немало — Роберт говорил как-то, ежегодно в Академию поступает до трёх сотен магов со всего королевства, — однако распределение для большинства проходило довольно быстро. Некоторые застревали в магическом пламени на добрую минуту, а то и две, но большинство проскакивало секунд за десять-двадцать. И всякий раз арка вспыхивала ярче прежнего: пронзительно-голубым пламенем для светлого мага, сумрачно-синим — для тёмного. Пламя нейтралов оставалось белым, но полыхало ничуть не хуже.

Всех прошедших испытание огнём встречал ректор самолично — благостным тоном озвучивал вердикт, пожимал руку новоиспеченной «звезде» и отправлял к одному из трёх магистров, стоящих чуть поодаль. Вокруг куратора нейтралов собралась небольшая толпа, у двух других магистров результаты были поскромнее, но примерно равные. Почему-то всегда думала, что тёмных поступает гораздо меньше, чем нас, светлых…

— Мисс Ребекка Лайтнинг, мои поздравления! Добро пожаловать к чародеям! — услышала я. И поняла, что настал мой черёд.

Набрав в грудь побольше воздуха, зажмурилась и едва не бегом двинулась навстречу ревущему пламени.

Я действительно горела, но странным образом это не было больно. Пламя сожгло меня дотла, переплавило во что-то новое. Я была ничем и всем сразу, нигде и везде. Крошечная песчинка. Сияющий небесный гигант.

Свет? Тьма? Выбор сделан давным-давно и сейчас до смешного очевиден…

Мир вокруг обрёл чёткость. Он был прежним, но другим; искристо-белое сияние сменилось сумрачной синевой, взволнованный гомон — ошеломлённым молчанием.

Да в чём дело?..

— Мисс Лисандра Сеймур, — раздался голос архимагистра. Звучал он по-прежнему бодро, однако с выражением обманчиво моложавого лица никак не вязался. — Чернокнижники рады приветствовать вас.

На какой-то миг мне показалось, будто я оглохла. Ослепла, наверное, тоже, потому что не видела перед собой ничего. Только лицо архимагистра Ливингстоуна, собственное предплечье, по которому змеилась, пачкала, отравляла моё тело и душу, татуировка. Чёрная-чёрная. Она и похожа-то на змею, жуткую, непременно ядовитую — только отведи взгляд, тотчас же укусит. Если не меня, то кого-нибудь ещё.

— Да отомри уже, Сеймур! — чужой звонкий голос заставил меня очнуться, оторвать взгляд от своей руки. — На факультете тёмных никто уже лет сто не помирал, вряд ли ты снова откроешь счет. Хотя, с везением у тебя не очень…

Я подняла голову, тут же столкнулась со взглядом тёмно-серых, почти чёрных глаз, не слишком подходящих к белобрысой шевелюре. Лэндон Гилберт, наследник едва ли не самой паршивой тёмной семейки во всём Астрэ. И уж точно самой богатой.

— Мистер Гилберт, будьте так любезны, — шикнула на него магистр Гримвард, — закройте рот, пока вам его не закрыла я. Мисс Сеймур, пройдите к своим однокурсникам.

Я зачем-то кивнула в ответ и послушно побрела… к «своим». Ни разу нет, и ноги меня вовсе не держат, а всё моё существо тянется бежать отсюда прочь, не оборачиваясь, не… Со ступеньки, которую я не приметила, мне не дала свалиться очень смуглая, иноземной наружности девушка, не так давно распределённая к чернокнижникам. Имени её я не запомнила, и теперь с ужасом осознавала, что зря. Мне ведь учиться с ними. А также с Сангстером, Фарли, Гилбертом и боги знают с кем ещё…

С тёмными магами, которыми меня пугали с самого детства.

— Эй, всё хорошо, — прошептала девушка. — Так бывает, я читала…

— Вот так — вообще-то нет, не бывает, — вновь послышался голос Лэндона, и вполовину не такой громкий, как прежде, но всё равно будто оглушающий. — Семнадцать колен чистой светлой крови! Признавайся, Сеймур, тебя подкинули? Или мама с папой не дураки сходить налево?

— Оставь её в покое! — прошипела моя внезапная защитница. Стоило бы мне, но язык во рту даже и не думал ворочаться, а слова не шли на ум. Хотелось просто… исчезнуть.

— С чего вдруг? — едко возразил он. — Её-то светлые дружки нас которое столетие в покое оставить не могут.

— Шёл бы и огрызался на моих светлых дружков, гер-рой, — процедила я тихо, но неожиданно зло. Нутро точно кипятком ожгло, и руки зачесались треснуть разок по надменной физиономии зарвавшегося тёмного мажонка. — Для нападок на беззащитную девушку много смелости не нужно.

Оцепенение спало, сменившись бессильной яростью, а затем и паническим ужасом. Бежать, бежать отсюда со всех ног! Плевать, что до конца распределения ещё добрый час и сотня студентов. Плевать, что не знаю, куда идти. Куда, зачем?.. Плевать. Лишь бы подальше отсюда. Не то не сдержусь и либо разрыдаюсь у всех на виду, либо наброшусь на какого-нибудь не в меру остроумного однокурсничка.

Вполне буквально наброшусь. Великие звёзды, я ведь в жизни ни на кого руку не поднимала! Неужели тьма и впрямь непоправимо уродует людей?

— Беззащитная, мать её, девушка, — донеслось уже в спину. — Амулет мне разрядила. Чуете? Аж до костей продрало…

Что имел в виду недоносок Гилберт, мне узнать не довелось. Да и не особо хотелось. На душе скреблись кошки и тянуло лишь забиться в уголок поукромнее, чтобы там же тихонько сдохнуть. Однако же я шла с высоко поднятой головой, выпрямившись так, что плечи заломило, а студенты расступались передо мной и таращились так, словно у меня выросла вторая голова. Мерзавка Бекки явно в восторге от моего унижения, а Лорел и Элиза кривились, точно их обеих сунули в навозную кучу.

«Как мы могли не заметить это гнусное исчадие тьмы, затаившееся среди нас?» — наверняка думали они. А Бекки небось первым делом заявила: «Я всегда знала — с ней что-то не так!»

И затем вся троица, прежде так усердно осыпавшая льстивыми комплиментами единственную дочь лорда Сеймура, принялась ненавидеть меня ровно с тем же усердием.

Я же ненавидела их. И вообще всех. Весь проклятый подлунный мир.

Не плакать, Лили. Не здесь. Не имеешь права. Тебя и без того сожрут, дай только повод.

— Далеко собралась, красотуля? — послышался уже знакомый басок. На плечо легла тяжёлая рука. — Дороги ведь не знаешь.

— Найду как-нибудь, уж не в дремучем лесу потерялась, — бросила я. И снова обозлилась — теперь уже на собственный голос, жалкий и немилосердно дрожащий.

Ричард Фарли на мою непростительную грубость лишь ухмыльнулся и по-хозяйски поволок меня куда-то. Хочется верить, что в жилую часть замка.

— А я ж сразу понял, что ты ещё та штучка, — хмыкнул он, едва мы очутились в полутёмном холле. — Полегче, красотуля, не съем. Чай не дракон, юными девами не питаюсь, они для другого надобны…

— Зачем тебе это? — к счастью, на сей раз голос меня не подвёл.

— Что? — непонимающе переспросил Фарли. — А! Ну так это, следи за руками: ты первокурсница, а я нет. Ты девчонка, а я нет. Ты типа светлая… ну, была. А я нет. Квакнет чего какой-нибудь Гилберт, а я ему сразу в бубен. Уяснила, красотуля?

Я было кивнула, а потом спросила хмуро:

— Ты так и не ответил — зачем тебе это?

— Ну… это… блондинок люблю — просто пи… то есть, хм, сил нет, спать не могу! Видала Гримвард? Огонь баба… в смысле, роскошная женщина! Женюсь, видит Царица!

— А она пойдёт? — невольно улыбнулась я. Представить Фарли опускающимся на одно колено перед магистром было легко, а вот её согласие — как-то не очень.

Ричард расстроенно помотал головой, взъерошил без того встрёпанную тёмно-русую шевелюру и махнул рукой куда-то в сторону.

— Не пойдёт, но помечтать-то можно, м? О, точно! На тебе женюсь. За меня пойдёшь, леди Лисандра?

Меня будто кипятком обожгло. Не от шутливого предложения, вовсе нет. От осознания, от воспоминания… У меня ведь есть жених. Благородный и знатный Роберт Лайтнинг, всего-то несколько часов назад фривольно тащивший меня к себе на колени. Теперь же… Не знаю, что теперь. Рода светлее, чем Лайтнинги, не сыскать во всём королевстве. Они ни за что не допустят, чтобы чернокнижница стала женой их сына.

Даже не будь они ярыми противниками чёрной магии, ничего бы не изменилось — от такой невестки разве дождёшься правильных внуков? Только родовую магию угробит. Ведь тёмная кровь почти всегда перебивает светлую.

Я бросила взгляд на своё — или уже чужое? — кольцо. Такое красивое, хоть и немного вульгарное, как по мне. Ещё утром оно казалось мне всего лишь несколько неподходящим, сейчас же было ощущение, будто оно мне вовсе чуждо, словно с ним на пальце я как в чужой шкуре…

Я всё же умудрилась споткнуться — Ричарду пришлось крепче обхватить меня за плечи, не давая упасть. Мой взгляд он понял правильно и, внезапно прекратив строить из себя туповатого громилу, проговорил вполне серьёзно:

— Эй, извини, ладно? Я не подумал.

— Пустое, — отмахнулась я с напускным безразличием. — Всё нормально.

Нет. Не нормально. Вся моя жизнь разрушилась в один миг. И ничего тут не поделаешь.

Остальной путь мы прошли в молчании. Фарли только иногда махал кому-то рукой и коротко здоровался, не останавливаясь даже для короткой обмены свежей сплетней — как же, потомственная светлая вдруг очутилась на факультете тёмных! — и споро вёл меня по коридорам Академии. Не уверена, что запомнила дорогу и не заблужусь завтра.

Когда мы дошли до тяжёлой дубовой двери с железной оковкой — ну прямо вход в жуткое подземелье, не иначе, — Фарли снова придержал меня, не давая взяться за изогнутую кованую ручку. Сам открыл передо мной дверь и склонился в низком поклоне, приложив ладонь к груди.

— Прошу, леди Лисандра. Ваш новый дом, он же гадюшник!

Гадюшник или нет, но в большом холле было весьма чисто. Ну, насколько я могла судить в своём нынешнем состоянии — в голове вихрем кружились мысли, не желая складываться в хотя бы одну дельную. Тут уж не до разглядывания интерьеров. Я только и смогла отметить некоторую мрачность обстановки: светлые обои, но мебель, шторы и прочий декор — сплошь тёмные. Чёрный, синий и тёмно-фиолетовый — вот и всё разнообразие.

Большинство студентов наблюдали за распределением, однако народу в общем зале хватало… и все дружно уставились на меня. Не ожидали девицу Сеймур на своём факультете или просто жаждали сплетен?.. В любом случае, разговаривать я не сильно хотела и удивлённое «Дики, балбес, опять твои шуточки? Кого ты к нам притащил?!» напрочь проигнорировала. Даже не обратила внимания, кто это сказал, настолько мне хотелось оказаться подальше отсюда.

— Я не знаю, какая у меня комната…

Фарли красноречиво закатил глаза, ткнул пальцем в висящий прямо возле двери длинный список, на котором проявлялись всё новые имена. Будто кто-то невидимый выжигал их на чернёной табличке. Своё я обнаружила примерно в середине списка.

— Четвёртый этаж, правое крыло, комната четыреста двадцать.

— О, повезло! Аж два окна, и тол.. в смысле, туалет и душевые рядом.

— Ну хоть в чём-то мне сегодня повезло, — проворчала я.

Однако тут же устыдилась, ведь парень здорово меня выручил. Да и вбитые едва не с младенчества манеры одним Горнилом не угробить.

Спохватившись, я вежливо улыбнулась и склонила голову, на автомате изобразив идеальный книксен.

— Благодарю за помощь, мистер Фарли. Я этого не забуду.

— Ишь, какая краля, — фыркнул Ричард, вроде и насмешливо, но вместе с тем добродушно. — Ясен-красен, как меня такого прекрасного позабыть? Только я никакой не мистер, а просто Дик. Идёт? — Я чуть смутилась от таких вольностей, но послушно кивнула. — И благодарить особо не за что. Негоже это — первачков в беде бросать… Ну что, проводить тебя до комнаты?

— Не надо, спасибо. Я… пойду.

Как добиралась до своего нового жилища, толком и не запомнила. Но пока добралась, реветь перехотела. Вернее, просто не смогла проронить ни слезинки.

Иногда горе настолько велико, что слезам просто не остаётся места.

Я упрямая и целеустремлённая — отнюдь не тот нежный цветочек, каким меня видят окружающие. Уж наверняка пережила бы распределение на факультет тёмных; смирилась бы с косыми взглядами и недружелюбной атмосферой… Многое бы пережила. Но не жуткое, невероятное, просто чудовищное подозрение, что моя семья мне вовсе не семья.

Даже если я и впрямь дочь своих родителей, для них это ничего не изменит.

Тёмное дитя не может быть ничем, кроме позора. Крах репутации, разрушенные брачные перспективы, загубленная родовая магия… Я не надеялась, что семья примет вердикт Горнила, однако сегодня, в этот ужасный вечер, позволила себе глупую, отчаянную веру в то, что родительская любовь окажется сильнее предрассудков. Ведь я, несмотря ни на что, осталась прежней!

Нет, Лили. Нет. Прежней ты уже никогда не будешь. Вопрос лишь в том, кто ты теперь такая и что тебе с этим со всем делать.

Не знаю. И знать не хочу.