Наследие времени. Секунда сейчас

Мери Сейбл, 2023

Магия вернулась. Владыка воскрес. Визийя веками ждали объединения сил ради заключительной цели – уничтожить человечество. Однажды любовь сдержала Владыку и заставила предать слуг времени. Но за что бороться спустя восемь веков?

Глава 1. Предательница

Покои принца слуги всегда вымывали до блеска. Грязь и эта комната, казалось, не совместимы. Но в нынешнее утро, там словно пошёл снег. Лучи солнца с востока не проникли в окно с открытыми ставнями из-за тумана, но тусклый свет озарял помещение, и частички пыли не прятались в темноте, а играючи витали в воздухе, создавая зрелищную вьюгу.

— Эрик, прекрати. К чему это все?

Фред стоял в углу комнаты и следил, чтобы принц не покалечился, пока разрушает мебель вокруг. Друг, больше похожий на живую статую, физически не вмешивался в разборки Эрика со страшными врагами.

— Предательница! — крикнул принц, и, сняв картину со стены, разбил раму о пока ещё не разломанный стол. — Чтоб ее.

На гладком дереве появилась выбоина. Стол был крепок. Но пришла и его очередь.

— А ведь эта картина подарена тебе на двадцатипятилетие. Столько лет висела, никого не трогала, — подметил Фред.

Эрик вооружился мечом и начал рубить по столу, но, сначала, отбросил уцелевшее полотно с изображением табуна элрогских вороных лошадей. Щепки разлетались, как взрывающиеся искры от тлеющих сухих веток из жаркого костра. После каждого такого удара Фред вздрагивал и кривил лицо. Происходящее ему не нравилось, но пока друга никто не видит, можно и простить его за такое зверское обращение с не дешевой мебелью. Дороговизна вещей не особо волновала знатных людей, и, все же, Фред с удовольствием забрал бы этот стол себе. Правда, будь он целым а не грудой опилок.

— Ненавижу её!

На мгновение Эрик остановился взглянуть на товарища, который все ещё стоял в углу, скрестив руки на груди. Лицо Фреда выглядело предательски спокойным. Ко многому привык, хоть и не к такой разрухе.

— Я понимаю. Мебель только не при чем. Но лучше уж столы и стулья, чем ты поднимешь руку на жену. Низко для принца и мужчины. Мда. Дикарка Джоан, — Фред глубоко вздохнул и продолжил. — К сожалению, она изрубит тебя в щепки меньшие, чем те, что ты настругал своим мечом. Он кстати теперь затупился. Не забудь отдать оружейнику после того, как закончишь страдать.

— Какая же она дрянь! — до Эрика не сразу дошёл смысл слов Фреда, но когда понял последнее, огрызнулся. — И я не страдаю! И она не изрубит меня на куски. И… И…

Эрик снова крепко сжал в своих руках орудие.

Кровать, в которой он так и не смог разделить ложе с женой, начала превращаться в рассеченные пуховые перья, пыль и новую груду опилок.

— Тебе ведь здесь спать, Эрик. А может уже и не здесь, — размеренно и задумчиво пробубнил Фред.

Принц зарычал. Прикроватная тумбочка все ещё оказалась целой, и он решил сделать ей больно, но получилось, наоборот. Ударив ее с ноги, Эрик только ушиб палец, после чего, наконец, успокоился и сел на пол. Подошву у сапога оторвало, и толстые нитки торчали потрёпанными пучками из грубой кожи. Эрик взглянул на большой палец ноги, который поприветствовал его из дыры. Под ногтем проступила кровь. И когда это принц докатился до того, что носит дырявые носки? Мужчину трясло, а на лице выступали капельки пота. Можно подумать, что он сразился с настоящим злодеем или монстром, а не с окружающими предметами. Ему до боли стало смешно.

Фред подошёл к нему с полным графином вина, который приберег от удара в стену, и присел рядом с принцем. Тот будто не сразу заметил, что ему принесли выпить.

— Я уже готов был сделать ради неё больше, чем для любой бабы, Фред. Думал, мы с ней начали понимать друг друга. А она меня так отблагодарила. Хуже шлюхи из борделя, носит под сердцем чужого ребёнка. Это должен быть мой сын, Фред. Мой наследник. Он должен был обеспечить мир.

Опомнившись, Эрик отпил из графина, а сочувствующий Фред кивнул, и убрал перышко с головы принца. Перья продолжали летать. Они падали на пол, разрушенную мебель и сидящих на полу мужчин. Мелкий пух залетал в ноздри и заставлял их чесать носы, а лица краснеть. В курятниках и то чище, чем в покоях наследника короля, но это сейчас мало кого волновало.

— Эрик… — сказал Фред помедлив, будто решал в голове трудную задачу. — Это твой сын.

Принц откашлянул вино, которое попало не в то горло, снова раздраженно почесал нос, и озлобленно взглянул на друга.

— Ты издеваешься, Фред? Не заставляй меня надеяться, что в брачную ночь я не сплоховал. Я был очень пьян, но помню, как все произошло. Боги наказывают меня за распутную жизнь. И все же, я этого не заслужил.

— Только мы знаем, что беременность не от тебя. Джоан тоже не выгодно распространяться правдой. Уиллу и Араксану можно доверять. Дальше людей, что присутствовали на смотровой, слух о чужом ребенке не разойдется. Настоящий отец и вовсе закрыт там, где никто не полезет его искать.

— Желаешь, чтобы на трон Элрога в итоге сел фриельско-крестьянский бастард? Или кто там Гаррет? Жеребец? Ты настолько хочешь унизить меня? Пусть она проваливает со своими дружками. Я больше не выдержу таких пыток со стороны этой дикарки. Предательница!

— Эрик… Ты же сам говорил мне, если у Луи и Лотты не появятся дети, значит, на трон Медеуса сядет один из ваших с Джоан наследников. Пусть это будет её бастард. Какое нам дело, кто будет править в Медеусе. Законный, не законный. Джоан родит тебе другого ребёнка. Настоящего наследника Элрога. По-моему, здоровья у нее хватит, чтобы нарожать принцев на все королевства континента. У тебя много работы впереди.

Фред сам удивился, как додумался до этого.

— Я не мог уложить её в постель с той самой проклятой брачной ночи. Думаешь, она сейчас прибежит и раздвинет передо мной ноги? Да я сам не притронусь к ней, она порченная, — Эрик снова отчаянно засмеялся, вспоминая, как она не подпускала его к себе.

— Раньше ты не брезговал легкомысленными девками. Уверяю, сейчас ты не можешь выгнать принцессу.

— Могу. И сделаю это. Да за такое она должна быть предана казни… Боги, Фред, она сама кого хочешь казнит.

— Нет. Это глупо. Безрассудно. Подумай сам. Теперь ты не обязан хранить ей верность, хотя, тебя и так ничего бы не остановило спать со всеми девицами дальше. Ты можешь делать все что хочешь. Даже приходить к Розалин без угрызения совести. Дождись, пока Джоан родит. Воспитывай ребёнка, как своего. И как только появится твой наследник, мы избавится от мальчика. Твоя сестра и Луи с радостью примут его в Медеусе.

— Мальчишка какой-то особенный. Не видел что ли? Она превратилась в крылатого монстра, которого они называют Владыкой. А этот Владыка принадлежит её ребёнку, или ребенок ему. Неважно. Так просто мы от них всех не отделаемся.

Эрик, зажмурившись, снова большими глотками принялся за вино, пока графин не опустел. Он отдышался и прочистил горло. В голову напиток не ударил, видимо, пришло время браться за пойло покрепче. Принц швырнул сосуд в стену, и тот рассыпался на осколки. А ведь это тоже подарок, только от посла Алоссы. Графин из цветного стекла.

— Если он будет так же силен, как Джоан, тогда тем более расти мальчишку как родного. Пригодится еще, — Фред выдал нервный смешок. — Мне жаль вас обоих, Эрик. Надеюсь, мне отец подберет самую обычную дочь лорда. А еще лучше, если я сам себе выберу жену. Человеческую. Угораздило же тебя стать мужем чудовища. Лучше бы она осталась уродливой, чем обладала такими способностями.

— Даже если оставлю мальчика здесь, она ни за что не ляжет со мной. Я теперь и силой заставить её не смогу, потому что она сама любого завалит. Я никогда не чувствовал себя настолько глупым и беспомощным. Меня будто лишили всего.

— Мы найдём рычаг. Найдём причину. Слабое место, чтобы она согласилась. Обещаю, удобный случай подвернется. Мы его не упустим.

— Может, в благодарность за то, что я её не вышвырну отсюда с позором?

— А это уже вряд ли. Так не пойдет. Придумаю что-нибудь, Эрик. Но знай, я не хочу причинять ей зло. Ты и сам виноват в том, что случилось. Думаю, ей даже проще родить еще одного, чтоб ты от нее отстал. Боги, мы говорим о женщине, как о племенной кобыле.

— Она и есть теперь кобыла, — съязвил Эрик.

— Считаю, что проще договориться и с ней, и с ванпулами, чем жить вечно как враги. Тем более все они весьма опасны, сильны. Да и какие-то непредсказуемые существа еще появились. Ну, что в Гаррета вселилось. Что мы о них знаем? Да ничего.

Эрика передернуло от имени любовника жены. Он с ненавистью вспомнил огненные волосы и зеленые глаза.

— Ты проводишь с ванпулами времени больше всех, и думаешь, они пойдут против нас? Пойдут на тебя войной из своих животных стад?

— Уилл добродушный парень, открытый. Гаррет был замкнутым. Я его не понимал с самого начала. Было в нем что-то особенное. Араксан… Догадываюсь, что за Владыку они встрянут охотнее, чем за нас. Вряд ли их волнует то, что наследник не твой. Они не честь Джоан защищают. Ей и самой плевать на свою честь. Она ведь в лесу воспитана.

— Да, в лесу. В котором ее уберегли от порочности. Она чудом после стольких лет попала ко мне в постель не тронутой. Пока не вмешался этот рыжий ублюдок. Гаррет был настолько особенным, что сумел в мою собственную брачную ночь переспать с Джоан. С моей женой.

Фред протянул принцу цепочку. Медальон, висевший на ней, крутился, напоминая о союзе между королевствами. На одной стороне написано Элрог, а на другой Медеус.

— Гаррет не брезговал ее уродством, в отличие от тебя. Он любил ее. Это не обвинение. Просто, так было на самом деле. До того, как Джоан исцелилась. Не думаю, что он пошел на это ради какой-то выгоды или желанием создать интригу.

Эрик раскрыл медальон. Он помнил, как надевал его на шею будущей жены. Мог ли он знать, чем все это обернется. Тогда он ее презирал, и был бы даже рад, если бы она изменила ему до свадьбы и об этом узнали все вокруг. А тем более ее беременность. Стыд и позор. Это стало бы прекрасной причиной не обрекать себя на мучительную свадьбу. Самый ужасный день в его жизни. А после него и все последующие часы, сутки, недели и месяцы превратились в кошмар. Жена, отказывающая мужу. Жена, которая может физически дать отпор.

— Джоан Фриель, отныне Фонтегорн, навсегда принадлежит Эрику Фонтегорну, — прочитал принц. — Я ненавидел тот день, Фред. Я ненавидел ее. Мне было плевать на её жизнь. А сейчас мне больно. Больно от того, что она не носит моего ребенка. Я превратился в размазню из-за фриельской дикарки. Боги, она носит чужого бастарда. Сотни тысяч людей ждали законных наследников от наших союзов, но Джоан просто оборвала всю надежду своей выходкой. Сколько всего сделано ради хотя бы одного законнорожденного ребенка.

— Ты просто не привык к тому, что хоть кто-то дал тебе отпор. Когда-то это должно было случиться. К сожалению, именно такому человеку суждено стать твоей женой… И, да, измена… Я бы никогда не подумал, что она способна на такое. Как же глупо. Слишком глупо. Опрометчиво и непростительно. Но тебе не нужно ее прощать, тебе нужно только одно. Нам всем это нужно.

Эрик все еще сжимал медальон в руке. Он должен был согласиться с Фредом. Джоан так просто не выгнать из замка, тем более все знают, что у них была связь. Народ ждал новостей о ее беременности, и даже если сейчас он расскажет о бастарде, ему просто не поверят. Это оскорбит всю ее семью, и война начнется сразу после его слов, а отец ко всему ещё и засмеет сына неудачника и выдумщика. Что же скажет Лотта… Ее жизнь превратится в кошмар, если отец или брат погибнут на войне. А если ее любимый муж? Луи. Ради сестры Эрику нужно что-то предпринимать.

За дверью послышался голос Уилла. Эрик не хотел сейчас видеть ни его, ни Джоан. Никого.

Уилл оказался не один. Фред все же впустил мужчин, несмотря на бурчание Эрика. Поначалу все молчали и смахивали с себя летающий пух. Казалось, вошедших ванпулов не удивила разруха в комнате. Фред переглядывался с Уиллом. Друзья оказались по разные стороны берегов, но они оба искренне хотели помочь и Эрику, и Джоан. Тишину решился нарушить Уилл, но принц резким движением руки указал ему молчать. Несколько раз глубоко вдохнув, он все же заговорил.

— Что вы хотите от меня? Чтобы я ее простил? Мне неизвестно, к чему приведут ваши магические фокусы с превращениями, но известно, что она меня предала. Народ свой предала. Для животных это что-то значит? Вы понимаете, что я имею ввиду? — Эрик сказал это таким тоном, будто разговаривал с умственно отсталыми дураками.

На язвительные фразы отреагировал только Фред: закатил глаза и громко выдохнул. Эрик не хотел сразу же посвящать в свои планы ванпулов, и начал набивать себе цену. Их уговоры должны же поднять настроение. Хоть кто-то должен потакать ему, иначе, что он за наследник престола.

— Ты можешь ее не прощать, принц, но из замка выгнать не осмелишься. И дело не в ее неверности, а в том, что она единственная, кто может помочь твоим людям. Всем людям, — будто шепотом, но громко сказал Анункасан. Его сипловатый голос звучал уверенно.

Эрик фыркнул. Этот незнакомец еще более странный, чем вся шайка Джоан. Человек — птица. Огромная пернатая животина. Откуда он взялся вообще? Да и выглядел еще более странно, чем его сын. Смуглый цвет кожи, гладкие черные волосы с выбритыми до блеска кожи висками. Даже голос казался другим, будто после тяжелой болезни. Старческим. Но Анункасан был здоров, бодр и бессмертен.

— Зачем вы вообще мне сдались в моем же городе со своими трюками? Можете забирать рыжего коня, а если надо, то Джоан вместе с ним. Разбирайтесь в этом без моего участия. Мне всего лишь нужен наследник. Мой наследник. А что я получил? Дикарку, которая понесла от непонятного существа.

— И все же, она тебе не безразлична, — заметил Уилл. — Ты к ней привык.

Эрик помедлил с ответом. Он обдумывал каждое слово, но отрицать слова ванпула не стал.

— И что с того? Она изменница, и не заслуживает моего прощения. Как я буду стоять рядом с ней и бастардом? Как буду говорить всем, что он мой сын?

— Придется смириться, — продолжал утверждать Уилл.

Эрика это возмутило еще больше. Где уговоры? Где раскаяние хотя бы от них? Принц к такому не был готов. Только отец мог разговаривать с ним в таком тоне.

— Смириться? Пусть идет и умоляет меня о прощении! Кстати, где она? Где моя любимая жена?

— Она в тюрьме. С ним, — с горечью добавил Уилл. Его не волновали чувства принца, он горевал по другу.

Эрик фыркнул и расхохотался:

— Так может им там перину постелить? Вот эта сойдет? — Эрик указал на разрушенную кровать и разорванный матрас. — Даже сейчас она смеет быть там с ним, а не здесь, выпрашивая у меня милость. Желательно на коленях. Знаете, как без разговоров женщины умеют просить прощение?

Уже несколько раз он намекал на животное происхождение ванпулов, но вряд ли их это цепляло.

— Она заслуживает твоего прощения, как никто больше в этом неблагодарном мире! — Закричал Араксан, и от его тона все оглянулись. До этого момента он стоял молча, а сейчас его лицо исказилось в злобной гримасе.

— Что ты сказал? — Эрик встал с пола, приближаясь к мужчине.

— Знаешь ли ты, принц Эрик, что она рискнула всем ради тебя? Знаешь ли ты, что в тот день, когда варвары тебя едва не убили вместе с твоим конем, я просил Джоан бежать. Я умолял ее бежать вместе с Гарретом. Я хотел, чтобы ты больше никак не влиял на ее судьбу. Она любила Гаррета. Любила! Ты не способен к такому чувству и тебе не понять, чем она рискнула, спасая шкуру зазнавшегося принца. Она рискнула своей любовью. Своей свободой. Убей тебя тогда варвары, и Джоан бы освободилась от брачной клятвы. Уже тогда, она была беременна, уже тогда, связь с Гарретом была, Эрик, и она не бросила тебя! Даже не зная о ребенке, у нее был выбор. И она выбрала тебя. Она спасла твою никчемную жизнь. Отпустила Гаррета в одиночестве за моим отцом, чтобы помочь твоему проклятому королевству и всему континенту кишащего жестокими людишками. Гаррет лишился жизни, в конце концов! И после этого ты хочешь прогнать Джоан?

Эрик обомлел. Даже Фред смотрел на принца с удивлением. Никто не знал, что Джоан собиралась скрыться с поля боя в лесу от нападения варваров.

— Ты просил ее бежать в тот день с Гарретом, Араксан? — обратился к нему Уилл.

Парень знал, что Джоан перебила десятки варваров, но она никогда не рассказывала о том, что Араксан предлагал ей побег. Она осталась. Ради чего?

— Да. Я говорил, что мы можем бежать вместе. Но она бросила все, и вытащила задыхающегося Эрика из-под коня. И это после того, что ты насиловал ее в брачную ночь, — Араксан презренно смотрел на принца.

— Я ее не насиловал! — не выдержал Эрик. — Я исполнял свой долг. И не смог выполнить его до конца, потому что она рыдала. Я сжалился над ней. Боги, она же моя жена!

— Я не знал, что она спасла тебя в тот день от варваров, Эрик, — с упреком вмешался Фред. — Ты об этом мне не говорил. Я и сам едва не погиб тогда.

— Я тоже не знал, — добавил Уилл. — Как раз Фреда спасал и чуть не лишился ноги.

— Это же был просто порез, — отмахнулся Араксан.

— Я истекал кровью. Мог погибнуть мой ванпул. И я бы стал смер…

— Да она действительно вытащила меня, — резко перебил его Эрик.

Он не смог выдержать всех пристальных взглядов и рассмеялся. От отчаяния. Все вокруг сплотились против него. За что? За то, что неверная жена беременна от ванпула? Неужели никто не понимает, как его оскорбили? Что за неправдоподобный сон, от которого он никак не проснется.

— Надень медальон, Эрик, — посоветовал лучший друг. — Ради своей сестры. Ради семьи. Ради мира между королевствами.

— Ты с ними заодно, Фред?

— Не будь дураком, Эрик. У тебя все равно нет выбора. Мы не позволим вам с Джоан наделать еще больше глупостей. Вы оба не ведаете, что творите. Пока не совсем поздно. Твоя гордость не настолько важна, насколько нам нужен мир с Медеусом.

— Моя сестра безупречная жена. Она не дикарка, не была уродливой, не спала с другими мужчинами. Для нее есть только Луи.

— А Луи идеальный муж. Но вы с Джоан вылеплены из другой глины, — Фред говорил спокойно, в надежде, что все угомонятся от споров. — Луи еще мальчишкой обожал Лотту. Разве он воротил от нее нос, как ты от Джоан?

— Лотта не была изуродована.

— Джоан не виновата, что ее чуть не сожрал медведь, — снова наседал Фред.

Уилл хотел вмешаться и проболтаться про медведя-ванпула, но Анункасан одним взглядом закрыл ему рот.

Все летающие перья наконец осели, как пушистое одеяло снега, который в Элроге никогда и не видели. Принца до боли пронзила обида. Да, Джоан спасла его. Да он поступил с ней бесчестно. Но она же беременна от другого мужчины, и даже его лучший друг защищает ее. Предательницу. Как бы Эрик хотел сейчас сделать все по-своему. Хотел бы выбросить медальон вместе с неверной женой с балкона, но пристальные взгляды, словно под действием волшебства, заставили накинуть на шею цепь. Цепь, как у настоящего раба. Женитьба — это рабство. Осталось потянуть за звенья и приказать, что нужно делать. Эрик словно сам находился в тюрьме, сравнимой в скале его города. Он не признался даже себе, что без медальона уже чувствовал себя обнаженным. Опустошенным.

— Хорошо, — услышал принц собственный голос. — Но это не значит, что я прощаю ее. Она родит бастарда, а после этого будет каждую ночь ублажать меня, пока на свет не появится мальчик. Мой мальчик. И вы мне поможете ее заставить, в обмен на то, что я ничего не скажу отцу и постараюсь не вспоминать измену. А ведь мог и приказать ее казнить.

— Твоя жена, будущая мать Владыки. Ты не смеешь ей приказывать, — осадил его Анункасан, а Эрик прыснул слюной и хотел швырнуть медальон обратно ему прямо в лоб, но мужчина продолжил. — Джоан родит тебе сына, только если сама этого захочет. А она захочет, когда увидит достойного мужчину. Кроме угрозы от визийя на нас движется война между людьми. Мы должны сплотиться, а не убивать друг друга из-за невиновного дитя. Все в твоих руках, принц. Добейся ее доверия, тогда мы будем поддерживать тебя.

Уилл вздохнул. О Джоан говорили, как о разменной монете, и он подумал, что лучше бы она с Гарретом жили вдвоем в лесу. Но Гаррет мертв.

Туман начал рассеиваться, но тяжелая пелена по-прежнему не давала человеческим органам зрения рассмотреть с высока жизнь Элрога. Однако ярко-желтый с узким вертикальным зрачком глаз Джоан видел все. Городская суета, патрулирование города, пасущиеся в полях лошади и скот, острые опасные скалы и могущественные непреклонные горы, высокие лиственные деревья и глубокое синее море. С этой точки можно увидеть все. Люди внизу и не подозревали, какое чудовище летало утром над их головами. Да и чудовище ли это?

Кто я? Кто мой сын?

Джоан не хотелось уходить со смотровой. Ей некуда идти после тюрьмы, ведь там любимым мужчиной завладел визийя, а в собственных покоях находился муж. Сейчас больше всего она не хотела видеть Эрика. Не потому что ненавидела. Нет. Она его предала. Предала ради наваждения и страсти. Предала ради ванпула и чувствовала перед собой вину, несмотря на то, что принц обошелся с ней бесчестно. Предала свою семью. Всё, чему её учила Лотта, было напрасно. Но еще больше её волновало состояние Гаррета, ведь он почти мертв, и как спасти его, никто не знает, а ей самой необходимо найти разгадку по уничтожению настоящих чудовищ.

Гаррета нельзя спасти.

Визийя. Визайтон. Слуга прошлого. Слуга времени. Секунда до. Об этих существах ничего не известно и теперь Гаррет принадлежит одному из них. Его душа и его тело.

Джоан всхлипнула. Никто не видел, как она плачет. Да, на данный момент она стала сильнее любой твари на земле. Могла быть жестокой, как свирепый хищный зверь. Но она женщина. Была наивной женщиной без собственного мнения. Женщиной, что любила. А сейчас ее любовь превратилась во врага, которого нужно истребить, пока он не уничтожил всех живущих на континенте людей.

Джоан положила руку на живот. Только сейчас она заметила, что он действительно слегка округлился. Ей и в голову не приходило, что она забеременела. Внутри еще совсем маленький, но человек, у которого бьется сердце в унисон с ее собственным. Медленно, как у взрослых людей. Теперь девушка его чувствовала, не понимая, как и раньше не догадалась. Она обвинила в этом видения, и поэтому запуталась в себе. Запуталась еще потому что слышала сердца окружающих ее живых людей иногда громче, чем свое. Когда Гаррет звал на помощь, Джоан ощущала нарастающую панику в его груди. Ванпулы ищут защиты у Владыки, как маленькие дети, что прячутся за храбрыми матерями. Отныне они все ее дети. Она должна всех спасти. Когда родится сын, то он поможет ей в этом.

Джоан замечала, что крови не было три месяца, но думала, что бессмертие несет за собой такие последствия, поэтому не придавала этому значения. Тем более, о способностях женщины вынашивать детей она и вовсе узнала не так давно, и не подозревала, что эта участь настигнет ее так внезапно. Лотта рассказывала о попытках, на которые уходили месяцы, но все заканчивалось смертью недоношенных детей. У многих ванпулов женщин кровь вовсе исчезала. Поэтому они так редко беременели. Но Джоан понесла, когда была еще человеком, а через неделю ее убила Арда. Ксанфа амазонок.

Я предала всех. Все начиналось с ксанфата. Это расплата. А когда мать частично остригла мне волосы — удача покинула меня.

Порыв ветра растрепал косу, достигавшую колен девушки. Несколько коротких, выстриженных прядей паутиной прилипли к влажному от слез лицу, но девушке было все равно. Мысли путались, реальность пугала. Прошло несколько часов, а она все стояла, и вспоминала разговор с визийя.

— Верни мне Гаррета! Верни мне его. Пожалуйста, Визайтон, — надрывалась она в клетку, где визийя только молчал в ответ.

Ее сорванный голос отдавался эхом в скале. Она никогда так не вопила. Никогда так не рыдала.

— Приходи ко мне завтра, Джоан Фонтегорн, — последнее, что прошептал ей Визайтон.

Его взгляд исподлобья пугал. Молочные глаза с чёрными точками вместо зрачков.

Джоан хотелось снова закричать, чтобы никто не услышал, но, даже со смотровой, она могла привлечь шумом внимание зевак. Гром уже закончился и тогда об ее криках узнал бы и король. Джоан стала немного понимать правила придворной жизни: каждый считал своим долгом известить важных персон о любых слухах, неважно правдивых или нет. Гнев и отчаяние переполняли, а сбежать некуда. Может в лес? Нет. Без Гаррета она не уйдет, и плевать, что принц приказал ей убраться из замка.

Я должна вытащить Гаррета оттуда. Но как?

— Тебе нужно поесть, — раздался знакомый голос. — Я принес тебе хлеба и сыра, Джо.

Она не ответила. Уилл прижимал к груди жалкий перекус и выглядел нелепо. Он не знал как помочь, но должен попытаться вернуть её в замок.

— Эрик пообещал, что разрешит тебе остаться здесь. Он признает мальчика своим сыном. Это очень важно, Джо.

— Да мне все равно на Эрика. Зря я не задушила его еще в брачную ночь, когда он прикоснулся ко мне.

— Нет, Джоан, на Эрика тебе не может быть все равно, — настоял Уилл. Она резко выдохнула на эти слова, горько засмеявшись. Так же как и Эрик у себя в покоях на эти слова. — Не говори больше так никогда и нигде. Ты любишь Гаррета, и я его люблю. Он мой самый близкий друг. Мне тоже тяжело перенести такую потерю, но ты должна смириться с тем, что принадлежишь другому. Просто потерпи его, иначе войны не избежать. Твоя мать и брат не позволят принцу оскорблять вашу фамилию, но и Чарльз не будет в стороне, если узнает о тебе правду. Мне трудно поверить, что Гаррет разделил с тобой ложе. Видимо, за пару сотен лет, я его слишком плохо понимал. О чем вы только думали?

Джоан обернулась, и он увидел, как ее губы дрожат, а слезы не прекращая лились, капая на холодные каменные плиты смотровой. Она убрала мокрые пряди с лица, которые снова подхватил ветер. Он заглушал слова Уилла, но она отчетливо слышала каждую букву. Даже его короткие волосы путались от сильных порывов, но это было не важно.

— Я не хотела никому делать больно, Уилл. Не хотела, чтобы зло вернулось.

— Знаю, Джо. Я все понимаю.

Он обнял ее, все еще держа в руках угощения, и его рубашка стала мокрой, а девушка не могла остановиться. Всхлипы становились все громче.

— Помоги мне спасти его, Уилл.

У друга застрял ком в горле. Ему было так горько, плохо, и больно, но слезы остались на глазах, делая их красными и влажными.

— Я не знаю как, Джо. Может Владыка знает? Попробуй спросить у него.

— Дракон говорил, что это невозможно, а теперь и вовсе исчез. Я больше его не вижу и не слышу. Никого не чувствую сейчас, только стук сердца малыша. Оно поет мне песни. Просит перестать плакать.

— Мы будем искать выход, Джо. Сделаем все, что нам по силам. Идем, тебе необходимо вымыться. Сегодня нужно сообщить о ребенке Чарльзу.

— О нет, только не сегодня, Уилл, — взмолилась она. — Дайте мне время оправиться.

— Так надо, Джо. Какая бы буря на нас не надвигалась, вы с Эриком должны вести себя непринужденно. Никто не должен знать о происходящем. Особенно о Гаррете, об этом визийя. Да, и надеюсь, туман, гром и молнии спасли нас от любопытных ценителей слухов сегодня утром. Дракон не должен появляться на людях, пока мы не найдем способ разобраться с этими жуткими существами. Даже обладая таким могуществом, как ты и твой сын, ванпулы по-прежнему будут скрывать свою сущность.

— Мне кажется, я не смогу больше полететь. Это отняло так много сил, что теперь чувствую себя опустошенной. Я будто растаяла.

— Тем более тебе нужно успеть отдохнуть. Вечером в пирном зале будет собрана весьма большая компания. Фред уже этим занимается, потому что Эрик себя чувствует не лучше, чем ты. Такие разные трагедии. Вам надо сменить комнату, я бы даже хотел, чтобы вы разъехались, но слуги… Они только и ищут повод наябедничать королю. Надеюсь, вы оба вытерпите друг друга.

Она только вздохнула, и, наконец, смогла успокоиться. Ответственность за мир между людьми никуда не делась.

Покои и вправду пришлось поменять. В прошлой комнате все было изувечено настолько, что для жизни она стала просто не пригодной. Но на этом этаже хватало свободных помещений, точнее, они все были свободны, кроме тех, что занимали ее друзья и Фред.

Естественно, слуги об этом сообщили совету, но Фред постарался убедить всех, что разруха в покоях принца и принцессы обусловлена радостными новостями, а какими, не говорил. На него смотрели с таким удивлением, что он почувствовал себя идиотом, но к этому, из-за вечных выходок Эрика, не привыкать.

Мелисса готовила Джоан к вечеру. Как обычно искупала, обтерла губкой, вымыла волосы, нанесла масла на кожу, что так сильно ударяли в чувствительный нос. Принцесса по-прежнему не снимала повязку с лица и перед рыжеволосой девушкой, хоть и доверяла ей.

— Принцесса, вам уже давно нужно перестать меня стесняться. Ваша повязка мешает расчесать волосы на затылке. Позвольте ее снять? — Мелисса потянула за шнурок, но Джоан тут же подхватила повязку рукой и зажала на желтом глазе.

— Расчесывай так, — пробурчала она и услышала вздох девушки. — Не хочу тебя пугать. Шрамы ужасные, даже мне неприятно на них смотреть.

— Я молодая, но уже многое повидала.

— Ты живешь в стенах замка. Что такого ужасного могла увидеть?

— Я помогала однажды принимать роды. Если это можно так назвать. Вот где действительно страшно посмотреть на то, на что способно тело женщины.

— Ты принимала роды? А повитухи.

— Понимаете ли, принцесса, не всегда повитухам нужно присутствовать у рожающей женщины.

— Разве?

— Когда дело касается не очень желательных детей, от них пытаются избавиться. Вот я и спасала одну из наших служанок.

— Кого?

— Вы ее не знаете. Она разродилась на пятом месяце, и уехала из города. Чтобы больше не совершать таких ошибок. Ну или не совершать их в стенах замка, где тебя быстро могут отдать на службу в бордель.

— А кто отец?

— Один не очень осторожный лорд-вдовец. Но не будем об этом. Просто, надеюсь, что однажды, вы перестанете скрывать от меня ваш шрам. Выбирайте наряд на пир, принцесса.

В этот вечер Джоан оделась в темно-синее платье. Как и предыдущие наряды, богато расшитое драгоценными камнями Элрога. Она выбрала его, потому что оно было свободным от груди. Теперь ей положено носить платья без корсетов, хотя и до этого, она не особо баловала окружение неудобными юбками.

— Когда в Медеусе узнали, что я вернулась, все больше хотели посмотреть на мое уродство, чем удостовериться в правде моих слов о происхождении.

— Джоан, — Мелисса обратилась по имени и положила ей руку на плечо. — Вы прекрасны. Со шрамами или без. Я больше не буду просить вас снять повязку, раз вы так чувствуете себя более защищенной.

— Спасибо, Мелисса.

— Вы беременны? — больше утвердила, чем спросила Мелисса.

— Как ты узнала? — равнодушно вздохнула Джоан.

— У вас животик округлился. Ну и красавчик Фред всем говорит о какой-то радостной новости. Только глупцы не догадаются, что произошло. К чему такая спешка, чтобы собрать пир, если не известия о вашей беременности.

— Уже все знают?

— Я же сказала, только глупцы не догадаются. А значит, никто не знает, — Мелисса хохотнула.

— А ты смелая. Король тоже глупец?

— Король настолько отчаялся иметь внуков из-за Шарлотты, что он и в мыслях не держит, что вы можете так скоро забеременеть. Боится спугнуть судьбу. Говорят, чем больше о чем-то мечтаешь, тем скорее оно отвернется от тебя.

— А я раньше думала, что наоборот.

— Кто знает. Каждый верит в то, что ему удобно и приносит спокойствие.

Эрик зашел в их с Джоан новые покои и прислонился к стене. Он молчал. Она тоже. Джоан не волновало, где он был весь день и почему пришёл только сейчас. От него пахло вином, но не так сильно как в свадебный день. Видимо, последний раз он упивался ещё утром.

Мелисса поклонилась и вышла, и только после этого он открыл рот, но Джоан опередила.

— Я собрана к пиру.

Мужчина опешил от ее невозмутимости. Ни извинений, ни мольбы о пощаде, ни преклонных колен. Будто это вообще он должен извиниться, настолько дерзким было ее выражение лица. После нескольких секунд молчания он все же выдохнул несколько слов:

— Это все, что ты мне скажешь?

В ответ ничего. Она просто вышла из комнаты и с гордо поднятой головой направилась к лестнице, ведущей на нижние этажи замка. Наверняка все приближенные к королю семьи уже заждались. Неизвестно чего больше они с нетерпением предвкушали: радостных новостей, о которых весь замок перешептывался, или о начале трапезы. Все любили вкусно поесть, поэтому, наверняка, для многих набить желудок важнее.

Эрик злился, но шёл за Джоан, не предложив свою руку для сопровождения. Только перед входом в зал он понял, что идти позади жены было оскорбительно. Возможно, она сделала это не специально, в силу своего дикого воспитания, но Эрик это запомнил.

Внутри помещение уже заполнилось приближенными лордами, советниками, придворными дамами, а главное — король уже был на месте. Чарльз сидел за центральным столом вместе с Аелис, и рядом пустовало два свободных места. Он заметил, как Эрик позволил жене пройти первой и подумал, что для этого должна быть веская причина.

Еще два длинных стола находились вдоль зала и свободных мест практически не осталось. Фред тоже присутствовал, он сидел рядом с отцом, главным советником короля, Фелоном Хоррисом. Друг облокотился на стол и сочувствующим взглядом проводил Эрика за стол.

Джоан было все равно на то, что все так рассматривают ее. Она впервые предстала перед обществом Элрога, но её отчужденность ещё больше привлекала внимание. Эрик отодвинул для нее стул, стиснув зубы. Она услышала это. Его пальцы впились в спинку стула так сильно, что кисти побелели.

— Спасибо, Эрик, — поблагодарила она, дернув правым уголком губы.

Джоан с нетерпением ждала окончания пира в их честь, а он только начался. Никто ведь ещё даже не знал, что стало причиной такого сборища людей. Эрик был нем, и она заодно. Хоть что-то их объединяло.

Как и следовало ожидать, все набивали животы, словно забыв, для чего их тут собрали, и когда места для яств в брюхе не осталось, тогда и интерес к принцу и принцессе снова возрос.

В конце концов, Чарльз не выдержал. Ему надоело ждать, когда вокруг все шептались и наблюдали за серьёзным наследником и его странной женой с украшенной драгоценными камнями повязкой на месте левого глаза. Джоан чувствовала каждый взгляд, куда он направлен и с каким прищуром. Знатные лорды сами были хуже дикарей, если их так интересовало уродство под маской.

— Сегодня, ко мне пришёл верный друг моего сына. Фред Хоррис, ты сказал, что для короны есть прекрасные новости, и я их по-прежнему жду, — сдержано произнес Чарльз.

Эрик меньше всего хотел вмешивать в это Фреда, но сам не мог сказать и слова.

Фред вышел в середину зала, наблюдая, как Эрик смотрит на него в смятении. Другу пришлось поклониться и переводить взгляд с одного недовольного лица на другое. Из Фонтегорнов только у Аелис искрились радостью глаза.

— Ваше величество. Сегодня прекрасный день, наполненный замечательными новостями! — Сказал Фред, а Эрик фыркнул и его услышала только Джоан. — Этой радостной новостью наш принц готов поделиться с вами всеми. Чем-то очень важным. Я не вправе рассказывать сам.

Фред думал, что оскорбит семью Фонтегорнов, если объявит о наследнике самостоятельно. По крайней мере, он уже подвел все к конкретным словам от принца. Осадок от нескладных слов тяжело отложился в его голове. Так позорно и не правдоподобно он ещё никогда не оправдывался.

— Эрик. Мы все ждем, — слова короля заставили принца дернуться.

Чарльз уже был очень недоволен. Его сын напоминал ему загнанного волками зайца, который сидит и молчит, смотря в пустую тарелку. И все же, Эрик вышел, осматривая всех своими лакриновыми глазами. Он заговорил, но тише, чем сам ожидал. Никто не услышал, что было промямлено под нос.

Я будущий король или шут для них?

Все умолкли. Тишина ещё больше начала действовать Джоан на нервы, ведь она снова услышала сердца всех вокруг. От них звучали разные голоса, и можно было отличить по интонации, кому принадлежит тот, или иной инструмент, гоняющий кровь.

Тук-тук-тук. Бух-бух-бух. Пыух-пыух-пыух. Тах-тах-тах. Бах-бах-бах.

В голове пульсировало, и над её губами появились капельки пота. Ладошки тоже стали влажными, а Эрик все продолжал молчать. Кроме биения сердец, прибавились звуки урчания в переполненных желудках, и от этого захотелось освободить сдавленные едой органы противных ей людей. Естественно, просто распоров кишки. Еще немного, и вены на ее лице снова начнут раздуваться.

— Боги, Эрик! Скажи уже, что происходит? — вспылил Чарльз.

— Я жду ребёнка! — выкрикнула Джоан, встав из-за стола.

Капельки пота собрались в одну большую, и она струйкой потекла вниз, пока не сорвалась с ее подбородка. Через секунду вода разбилась о тарелку на такие же прежде мелкие капли.

Эрик поднял голову и их глаза встретились. Она видела в них ненависть. Страдание. Гнев.

Его лицо заставило ее улыбнуться, после чего она села обратно. Тело смогло расслабиться, забыв о том, что несколько секунд назад хотело всех растерзать на куски. Что это были за кровожадные мысли?

Чарльз повернулся к ней. Ему было противно от непонятного поведения Эрика, но её слова изменили короля не только в лице.

— Это прекрасная новость, — выдохнул Чарльз. — Принцесса Элрога ждёт ребёнка! — радуясь, восторжествовал отец Эрика и больше шум от желудков не докучал её ушам.

Джоан ловила на себе теперь восхищенные взгляды. Гул был оглушителен, но все же лучше, чем барабаны из сердец и поющие кишки, которые так ее раздражали. Удивительно, как шум помог отпустить злость. К громким возгласам она привыкла быстрее, чем к тихим, монотонным, стучащим, бьющим, как кувалда по голове.

Звуки восторженных голосов несли в себе радость. Но все эти люди не знали правды.

— Я сразу поверил в вас, принцесса Джоан. Вы стали мне дочерью. Вы мое будущее. Продолжение моего сына. Мои внуки. Мое наследие!

Чарльз, не прекращая, сыпал Джоан комплиментами после того, как принял поздравления от советников, а она в ответ смеялась и отвечала ему любезностями.

Эрик сидел рядом и слушал. Слушал, как все ей восторгаются. Его тошнило от этих слов. Она предательница, а он ничего не может рассказать. Отец отмахнулся от сына, будто он был никем. Сейчас Джоан была в центре внимания, а он пустым местом. Он ведь и вправду не имеет отношения к ребенку.

Эрик злился. Он её ненавидел. Ненавидел за то, что она его не ценит. За то, что променяла на простака из леса. За то, что не уважает его, как мужчину. За то, что под сердцем носит чужого ребенка.

— Сынок, с тобой все в порядке? — Аелис раскраснелась от вина.

Королева Элрога была счастлива, как и все вокруг, но Эрик вызывал у неё подозрения.

— Аелис, оставь его в покое. Мне стыдно за тебя, Эрик. Все будут обсуждать, как ты язык проглотил. Кто пойдёт за тобой после моей смерти? — Чарльз говорил это шепотом, придерживая Джоан за руку, ведь теперь она сидела по правую руку а не сын. Король все расспрашивал ее о самочувствии и здоровье.

Как же Джоан улыбалась одним уголком губы. Эрика это задевало все больше. Все происходящее доставляло ей удовольствие. Она светилась как пламя от свечи в беззвездную ночь. Ему казалось, что он вот-вот не выдержит и расскажет правду, но тогда даже если с Джоан что-то сделают, он будет опозорен. Опозорен, что не смог уложить жену в постель, когда она спала с другим мужчиной. С этим рыжим конем.

Джоан сослалась на усталость и все с пониманием отпустили её в покои, хотя прежде, такую выходку могли принять за оскорбление. Но Чарльз видимо собирался дать ей волю во всем, и Эрик еще сильнее сжал в руках вилку, которой так ни разу и не воспользовался по назначению за весь вечер. Оказалось, что он даже не пил.

— Ваше величество, если вы не против, мне бы хотелось, чтобы мой муж сопроводил меня. Мне будет одиноко, а я теперь боюсь оставаться без присмотра.

Эрик так стиснул зубы, что они жалобно заскрипели. Она это снова услышала и едва заметно поморщилась.

— Конечно, Джоан. Все что пожелаете! Эрик, ты слышал?

Принц так ничего и не сказал. Он просто пошёл за ней как послушная собачонка.

Ненавижу ее. Предательница.

Шум стих, не считая стук подошв после каждого шага по коридорам двух «влюбленных». Они направлялись вверх по лестнице все так же молча. Когда оба наконец оказались в своих новых покоях, она тут же разделась. Раньше, он бы посчитал это за вызов, но теперь он знал. Она просто делает то, что захочет. Делала так, как ей удобно. И точно сняла одежду не ради привлечения его внимания, а просто потому что решила переодеться.

Как всегда. Ни доли смущения. Обнаженная. Какое же у неё красивое тело. Шрам между грудей. Она умерла, но воскресла. Чтобы опозорить его… Или чтобы спасти от варваров…

Эрик наблюдал, пока она искала ночное платье. Когда голова проскользнула между полупрозрачных тканей, вместо радостной маски возникло очерненное событиями лицо. Принцесса весь вечер играла свою роль и наконец оказалась за кулисами. Повязка ослабла и соскользнула в её руку. Ладонь мягко прижимала кусочек кожи к груди. Кисть коснулась холодного металла. Медальон. Она опустила руку и оставила повязку на столе рядом со стопкой раскрытых книг. Джоан слегка повернула голову, заметив, что муж за ней наблюдает и даже не принялся переодеваться, будто собирался уйти.

— Ложись спать, Эрик, — она нервно указала на кровать. Ни намека на улыбку, какой одаривала его отца.

— Не хочется, знаешь, — огрызнулся он, и все же начал стягивать с себя сапоги.

— Тогда возвращайся к этим лордам и сиди там, привлекая внимание своим мрачным лицом.

— Я сам могу решить, чем мне заняться, без твоих наставлений. Принц не обязан отчитываться даже перед женой. Особенно такой, как ты.

— Ты весь такой напыщенный и самовлюбленный. Все считают тебя очаровательным, мужественным, непревзойденным принцем, а перед отцом ты робеешь, как малое дитя. Сразу наглость из твоих глаз исчезает, как только ты видишь Чарльза. Так такой ли ты совершенный, каким тебя считают глупые любовницы и загнанные в тески не самые умные лорды?

— Кто из нас еще напыщенный и самовлюбленный. Я не предавал тебя после свадьбы ни разу.

— Давай закончим на сегодня споры. Просто ложись спать.

— Я пойду на смотровую. Хочу поглядеть на владения, на которые будет претендовать твой бастард, — он пытался ее задеть, но больше оскорбил себя.

— Я запрещаю тебе ходить туда без моего сопровождения.

Эрик уставился на нее, будто она швырнула в него навозом. Это уже было слишком. Все было слишком. Еще одно слово, и он набросится на нее несмотря на то, что она женщина, беременная, да еще и в ответ может его разорвать голыми руками. Но вместо этого смог сквозь зубы выдавить несколько слов.

— Что ты сказала?

— Если тебе нужна смотровая, то пойдёшь туда, только в моем сопровождении. Что непонятного? Если я тебе настолько противна, можешь пойти с Уиллом, который будет без умолку что-то говорить. В крайнем случае с Анункасаном, пока он не улетел.

— Ты совсем спятила? Будешь ещё указывать, что мне можно делать в собственном замке, а что нельзя?

Джоан подошла к нему вплотную. Она стояла настолько близко, что своей грудью прикоснулась к его ребрам. Ее голова была задрана вверх, и жёлтый глаз пугающе уставился ему в душу.

— Хочешь умереть, Эрик?

— Как ты смеешь мне угрожать? — он рискнул, прихватив пальцами ее подбородок.

— Я спрашиваю, а не угрожаю. Если ты ещё не понял, то существо, что сидит в камере, обладает страшным даром. С каждым днем он будет становиться сильнее, я пока не знаю, как его убить, не причинив вред душе Гаррета. Он может заставить тебя сделать все что угодно. Может заставить тебя танцевать, смеяться, плакать, убить себя, а еще хуже, убить его. Хочешь стать новым сосудом для этого омерзительного существа? Только ванпулы не подвластны его магии. Поэтому, не смей даже приближаться к той дубовой двери без меня или ванпула. Мы хотя бы сможем тебя защитить прежде, чем наделаешь глупостей.

— Я предпочту Араксана. Он самый молчаливый, — зашипел Эрик, убрав руки с ее лица. Она будто и не заметила этого, иначе освободилась бы раньше сама, вывернув ему руку.

— Араксан не ванпул. Он человек, обладающий даром воскрешения. Визайтон сможет заманить и его.

Джоан отстранилась на несколько шагов назад.

— Останься со мной, Эрик. Так будет безопаснее. Ты должен будешь найти все ключи от дубовой двери. Доступ к тюрьме нужно ограничить для всех без исключения. Достань их для меня. Если даже визийя поманит человека, то попасть туда ни у кого не будет возможности. Никто не должен оставаться с ним. Сделаешь это?

— Тебе не кажется, что ты много себе позволяешь.

— Скажи, чтобы я ушла из Элрога. Давай, скажи мне это ещё раз. Что ты будешь делать с визийя? Я его боюсь, Эрик. Даже я. Уилл боится. Анункасан боится. А ведь Визайтону мы не подвластны. Тогда объясни, откуда в тебе столько смелости?

А он так и не понимал, откуда в ней столько наглости, но все же кивнул.

— Ладно, — процедил он. — Я достану ключи. Твоя взяла, и уже не в первый раз. Скоро и моя очередь придет, помни об этом.

Джоан после его согласия больше и не слушала.

— Мы совсем ничего не знаем о визийя. Лучше и вход в башню закрыть, так будет безопаснее, — рассуждала она вслух. — Никто кроме нас все равно не ходит на смотровую. Зачем ее вообще кто-то построил? — Она задумчиво посмотрела в потолок, словно видела сквозь камень холодные плиты, находящиеся высоко в небе.

Эрик заметил, как соленые капли текут по ее щекам. Для нее они были горькими.

— В книгах не написано об ее происхождении и стройке, — пробурчал в ответ принц.

— Ты слышал что-нибудь о Горбене Фонтегорне? — Спросила она, подавляя всхлипы. Ей не хотелось, чтобы он знал о ее истерзанном состоянии, но Эрик все видел. Он уже знал.

Снимая рубашку и штаны, он подошел к кровати, и, задув свечу, лёг на постель. Она присоединилась. После свадьбы Эрик мечтал лежать с ней вместе, когда не спит, но Джоан приходила только после того, как он засыпал. Сейчас она лежит рядом с ним и просто разговаривает. Предательница.

— Никогда не слышал о таком, — ответил он, повернувшись спиной.

Она все же начала всхлипывать. Мысли о жалости начали донимать, но Эрик уснул прежде, чем успел что-то сказать.