Наследие времени. Секунда сейчас

Мери Сейбл, 2023

Магия вернулась. Владыка воскрес. Визийя веками ждали объединения сил ради заключительной цели – уничтожить человечество. Однажды любовь сдержала Владыку и заставила предать слуг времени. Но за что бороться спустя восемь веков?

Глава. 4. Эфа

Джоан ела все больше, но оставалась худой. За исключением живота. Шел шестой месяц беременности, и скрыть это было уже невозможно.

Когда это впервые заметил Визайтон, то хохотал на всю скалу.

— Видишь, Гаррет, оказывается, Владыка твой наследник! А я все не мог догадаться, почему женщина? — Сказал он вслух, а Джоан поджала губы.

— Гаррет видит меня?

— О да! Сейчас я чувствую, что его душа бьется внутри меня, как дикая птичка в страшной запертой клетке. Он мечтает прикоснуться к твоему животу. Желает обнять тебя. Но разве это возможно, когда я спрятан за прутьями.

— Можно поговорить с ним?

Визайтон перестал двигаться и замер. Он размышлял над ее просьбой, и она терпеливо ждала ответ.

— Только один вопрос.

— Я хочу узнать, как бы он назвал нашего сына?

— Очень трогательно, Джоан. Я уже знаю ответ. Но… Скажу тебе, когда ребенок родится.

Она была согласна и на это. С Визайтоном все равно спорить не было смысла, он непробиваем, как стены Гринстона.

Теперь, когда она уходила из тюрьмы, Визайтон ложился на матрас, подушку и укрывался одеялом. Джоан боялась, что Гаррет чувствует холод, и только ради него подарила существу теплые вещи. Она приносила ему свежую еду и чистую воду, в которой он не нуждался, но никогда от трапезы не отказывался. Если не каменные стены вокруг и разделяющая их решетка, можно было бы представить, что они сидят ни пикнике, и мило проводят время вдвоем.

Но все было не так.

Она ненавидела Визайтона, но за это время все больше узнавала о прошлом Горбена.

За последние три месяца с каждым посещением тюрьмы кусочки прошлого воссоединялись. Когда он согласился на второе путешествие в жизнь Горбена, она с особым пристрастием разглядывала детали, будто его жизнь оказалась интереснее собственной.

Проморгав пелену в глазах после падения в пустоту, она поняла, что сидит на коне. Давно любимое занятие стало недосягаемым, ведь ей запретили заниматься верховой ездой, пока на свет не появится малыш.

— Может, поохотимся, Горбен? Я так хочу жареного кабана, или оленя, — услышала Джоан голос Бисоха по правую от себя руку.

Рыжая борода лежала на широкой груди. Мужчина почесывал пыльную шею одной рукой, а второй придерживал пугливого коня.

— Лошади и солдаты устают от такой длинной дороги в Медеус, — окликнул их Тонун позади. — Хоть слуги и не идут пешком, они изматываются, потому что не привыкли жить в пути.

— Королевская карета пустует, а Горбен так же как и они едет верхом. В других королевствах поданные вовсе идут на своих двоих. Думаю, несколько дней исключительно нашей вчетвером охоты пойдут им на пользу. Отдохнут, — наседал Бисох.

— Мы вырвали их из семей и родного дома, а ты предлагаешь подразнить людей тем, что нам вздумалось развлечься? — Тонун тоже любил спорить.

— Можно сделать привал на день другой. Мы на полпути, и если остановимся, то это не будет иметь сильного значения. Ехать еще две недели. Всем пойдет на пользу небольшая разгрузка, — присоединился к спору Гурнон, находясь по левую руку от короля.

— Что скажешь, Горбен?

Все трое ждали ответа, и он оглянулся рассмотреть изможденные в пути лица несчастных слуг. Нельзя допустить, чтобы от усталости кто-нибудь подхватил хворь и умер по дороге.

— Ладно. Сегодня заночуем, а завтра люди могут отдохнуть. Наши элрогские лошади выдержат любую дорогу, и охота только разомнет нам всем мышцы.

Почему они не боятся встречи с варварами? Вчетвером в лесу охотиться слишком опасно.

Ответа от Визайтона она так и не услышала, поэтому дальше принялась за исследование каждой детали. При рассматривании лошадей, заметила, что под ней шагал вороной конь, такой же, как Альтаон. Правда в размерах ему даже лошадь Горбена уступала. Оказалось, что его зовут Ворон. Ей понравилось это имя, и вправду, черный, как эта мрачная птица.

Тонун ехал на серой кобыле, а Гурнон и Бисох на гнедых жеребцах. Их клички она так и не узнала.

В тот день она снова почувствовала падение в пустоту, пока не вернулась в затхлую тюремную скалу.

Визайтон сказал, что этого достаточно в тот день, но эти месяцы она приходила к нему снова и снова, пока Эрик продолжал спать у Розалин. Исключения составляли дни, когда у любовницы была кровь. Тогда он оставался у Фреда. При этом, когда Джоан появлялась вместе с мужем перед жителями Элрога, всегда вела себя достойно. Они оба примирились со своим положением и старались не доставлять друг другу хлопот, пока каждый занимался своим делом. Тем более Эрик стал очень частым гостем на королевском совете и все больше вникал в искусство политики. Чарльз злился за любовную выходку сына и Розалин, но никто так и не узнал, что принц вообще не живет со своей женой, а принцесса часто навещает тюрьму в поисках ответов на многие вопросы.

В третье возвращение в прошлое Джоан снова падала, проморгалась и увидела свет.

Вокруг стояли лес и мелодичное пение птиц. Ветки шелестели и качались над её лицом, оставляя танцующие тени на коже короля. Как же ей этого не хватало. Сейчас хотелось только одного — чтобы время остановилось, и наслаждаться местом, в котором бы она осталась с Гарретом навсегда.

Но это была не её жизнь.

Горбен отдыхал не в карете, и даже не в шатре. Он любил спать на открытой земле и смотреть по ночам на звезды. Но сейчас рассвело, и он потянулся в предвкушении охоты.

Слуги подали завтрак, и он довольно наполнил желудок. Джоан даже отдаленно чувствовала запах и вкус его похлебки. Горбен ел одинаковую пищу со всеми, при этом, никаких королевских преподношений. Все просто, как и у обычных людей. Такой король, действительно вызывал уважение у поданных. У Джоан тоже. Корона не сделала его напыщенным, злым, наглым, жестоким или предвзятым к окружению. Обычный человек, который не только унаследовал трон, но и заслужил своими поступками правление Элрогом. Никто не боялся сказать ему слова, потому что вместо наказания за просьбы, он отзывался и пытался решить проблемы если не каждого жителя королевства, то большинства точно. Помогал всем, кому мог, при этом не боялся разорить казну, потому что улучшение качества жизни людей только положительно влияло на всю экономику Элрога. Многие крестьяне в благодарность королю по возможности отплачивали большей данью. Такая взаимопомощь делала государство все сильнее и могущественнее.

— Я готов! — громко отчитался Бисох за спиной.

Джоан почувствовала, как ее взгляд направился на рыжебородого великана. Как обычно, он перестарался с затягиванием пояса, но не подавал виду, что ему все жмет.

— Остальные спят?

— Ворон и наши лошади седланы, пока ты здесь прохлаждаешься. Никто давно не спит, это король у нас засоня.

Довольный Горбен, встал и отправился вслед за другом.

Они вооружились луками и стрелами. У каждого был стальной меч и несколько кинжалов. Тонун прихватил с собой еще и копье.

— Отвечаю своей бородой, сегодня мы поймаем здорового кабана, — довольно сказал Бисох.

— А я думаю, что оленя, — ответил Тонун.

— Может медведя? Вчетвером справимся с таким зверем, — присоединился Гурнон. — А ты на кого ставишь, Горбен?

— Он поймает бабу! — расхохотался Бисох прежде, чем Горбен дал ответ.

— Где же он найдет женщину в чаще леса, — усмехнулся Гурнон над глупостью друга.

— А мне почем знать. Его лакриновые зенки тянут к себе девиц, как капкан с приманкой.

Горбен только выдохнул, и с улыбкой промолчал. Но Джоан чувствовала, как ему нравятся такие разговоры. Все же лесть ему по душе.

Фонтегорны.

К середине дня они все еще не наткнулись на крупную дичь. Пробегало несколько лисов, диких зайцев, но не за этими животными они углубились в чащу, сойдя с тракта. Лошади уже были взмылены, а мужчины довольно возбуждены.

— Сегодня вы все проиграете. Я не сделал ставку ни на одно животное, — самодовольствовался Горбен. — Только мы не выяснили, чем отплатят проигравшие.

В этот момент они выровнялись и встали, дав лошадям продохнуть. Их фырчанье заглушало шум листьев от легкого ветра. Жеребец Бисоха хоть и немного устал, все равно продолжал топтаться на месте.

— Пора возвращаться. Сегодня мы останемся без вкусного горячего только обескровленного мяса. Завтра попробуем еще раз, — предложил Тонун.

Громкий визг пронесся перед ногами лошадей и мгновенно углубился в чащу. Мужчины несколько секунд переглядывались, пока кони в испуге толкали друг друга.

— Я выиграл! Кабан! — кричал Бисох, когда Горбен уже пустил Ворона со всех ног галопом, значительно опережая остальных.

Джоан ощущала, как ветки хлещут его по лицу, но боли не чувствовала. Горбен пригнулся к шее, чтобы помочь лошади настигнуть несчастного кабана. Он почти его догнал, оставалось несколько шагов, но зверь резко ушел вправо и Горбен не успел отреагировать. Его лошадь внезапно что-то снесла, споткнулась и упала на передние ноги, а Горбен улетел вперед, приземлившись на землю, покрытую сухими ветками и листвой.

Джоан забеспокоилась, все ли в порядке с Вороном. Но он встал и даже не хромая подошел к хозяину, который все лежал на земле и придерживался за голову. Вокруг все расплывалось, но король понял, что друзья уже громко зовут и ищут его по следам. Тогда он и услышал стон, который принадлежал девушке.

Горбен медленно встал и начал искать ее по голосу, придерживая рану на затылке, из которой сочилась кровь. Он даже не сразу понял, что сильно ушиб еще и левое плечо, но главное, что не разбился насмерть, как его отец. Очередной позор Фонтегорнов совсем некстати.

Девушка лежала лицом в земле и тяжело дышала. Горбен присел к ней, чтобы расспросить о травмах и самочувствии. Она повернулась, но словно не увидела его. Ее волосы наполовину прикрывали лицо и от головокружения он не смог рассмотреть все достаточно хорошо.

— Вы сильно ушиблись? — спросил Горбен, все еще придерживая рану на голове.

— Я ничего не вижу, — прошептала девушка.

— Боги, простите. Я ничего не заметил, а моя лошадь сбила вас. Мы слишком быстро мчались за кабаном.

— Нет, — шептала девушка тяжело дыша. — Я от рождения ничего не вижу. Поэтому стояла на пути, не понимая, что мешала проехать.

— Горбен! Ты в порядке?! — Тонун спрыгнул с коня и подбежал к королю.

— Я сбил эту девушку. Так сильно увлекся охотой, но кабан оказался проворнее.

— Ты чуть не убила короля! — закричал на нее Гурнон.

— Простите меня, ваше величество, — оправдывалась девушка, было заметно, как что-то причиняло ей боль.

— Я же говорил, что ты бабу поймаешь, Горбен! — закричал Бисох и тоже спешился. — У меня двойное попадание сегодня. Только кабан удрал.

— Как вас зовут? — Спросил король.

— Эфа.

— Где у тебя болит, Эфа?

— Ребра… Нога…

— Оставьте ее, ваше величество, — от этого голоса Джоан передернуло.

— Пошла прочь, ведьма, — выкрикнул Гурнон, обнажив меч.

Когда Горбен повернулся, Джоан увидела скрюченную старуху в грязном зеленом плаще. В таком же одеянии была и девушка. Существо, которое обозвали ведьмой выглядело жутко. Короткие седые волосы торчали во все стороны. У нее не было зубов, и когда она закрывала рот, то нижняя губа доставала бы до носа, но вместо него там были только две дыры. Было в ней что-то не человеческое, возможно, сероватый цвет кожи, но Джоан никогда не слышала о ведьмах, и даже испугалась, не вернулись ли и эти существа в настоящий мир после того, как ее саму воскресили. Этой напасти еще не хватало. Агрессия со стороны друзей Горбена еще больше вызывала неприязнь к мерзкой бабке.

— Моя падчерица едва не лишила вас жизни. Это я не уследила за девчонкой. Даже без зрения, она передвигается по лесу быстрее меня. Смилуйтесь, король Горбен. Оставьте нас в живых, и мы больше никогда не встретимся.

Несмотря на увечья, старуха разговаривала четко, без дефектов. Будто голос ее шел из глубины души.

— Я и не собираюсь наказывать вас, но Эфе нужна помощь. В моем лагере есть лекарь. Я не могу оставить ее, не оказав должного ухода, ведь она пострадала по моей вине.

Даже сейчас он был учтив. Его не пугала внешность ведьмы, а рукой он указал опустить мечи остальным. Он не боялся старухи и сохранял спокойствие, но в душе переживал за пострадавшую.

— Ты что, собрался забирать ведьмину девицу? — Тонун возмущенно шепнул. — У тебя точно с головой не в порядке после падения. Вон, кровь как хлыщет.

— Ты с коня свалился, Горбен! Это не к добру. Ох, как не к добру, — закричал Бисох.

— Без Эфы я не выживу, — заскрипела старуха, не обращая внимания на друзей короля. — Она помогает мне. Не смотри на то, что я страшная и старая, король Горбен. Но эта девочка все, что у меня есть. Ведьмы хорошей из нее не получится, но я и не желаю такой участи для столь доброго сердца. Конечно, травмы серьезные, но мы справимся.

— Думаю, Эфа сама решит, с кем остаться. Я не хочу накликать на себя проклятие ведьмы, но не могу не дать шанс выбрать девушке самой.

— Я не оставлю мачеху, — мучаясь от боли сразу же ответила Эфа.

— Ты не сможешь идти. В лесу просто умрешь. Вдруг старуха не сможет тебя вылечить, — Горбен отстегнул мешочек из-за пояса, и указал это сделать остальным.

Ведьма вопросительно взглянула на него.

— Хочешь ее купить у меня? Я не торговка, а она не рабыня.

— Нет. Я хочу ей помочь, а тебе дать шанс на безбедную жизнь. На эти деньги ты проживешь в достатке еще не один год. Дай ей шанс на достойное будущее.

Старуха приблизилась к нему, а троица стояла в напряжении, готовясь разрубить ведьму при первом же подозрительном движении. Она разглядывала короля настолько внимательно, будто хотела запомнить каждую частичку его лица для того, чтобы потом нарисовать портрет и не забыть мельчайшую морщинку для этого шедевра. Ее голова качалась из стороны в сторону, и все вокруг замерло, даже лошади затаили дыхание, пока она не заговорила.

— Ты благородный король, Горбен, — скрипнула старуха спустя несколько секунд и поклонилась ему. — Обещай, что сбережешь ее. Проклинать тебя не стану, да и твоих озлобленных, но преданных друзей тоже.

Она перевела взгляд на Тонуна, который смутился, но все равно был начеку.

— Когда она выздоровеет, я дам ей работу в замке. Это лучше, чем жить слепой здесь в опасном лесу. Достойная плата за полученные травмы.

— Откуда тебе знать, как живется в лесу? Ты ведь тут никогда не жил. Иногда, мы ничего не знаем, но думаем, что у других людей что-то лучше, а что-то хуже, чем у нас.

Горбен подозрительно смотрел на старуху и ничего не понял.

— В замке жизнь лучше, чем в лесу, это каждому понятно, — усмехнулся Гурнон, будто уже не боялся проклятья ведьмы.

— Никто не знает, где лучше. Никто не знает, к чему это приведет, потому что никто не умеет видеть будущее. Человек может быть счастлив в лесу без дома и денег, а может страдать, живя у теплого очага с сытым брюхом и властью над всеми. Наш король счастлив? — Старуха помедлила, а Горбен в ответ промолчал. — Я навсегда запомню твое лицо, благородный Горбен Фонтегорн. Когда-нибудь, тебе возможно понадобится моя помощь. Я всегда буду ждать короля, чтобы отплатить за доброту.

— Король никогда не обратится к ведьме. Она нас сейчас всех проклянет, — затараторил Гурнон, но старуха только усмехнулась.

— Прекрати, Гурнон. Кто знает, обращусь или нет. Ведьмы умеют не только проклинать, — Горбен постоянно метал взгляд то с девушки на друзей, то с них на старуху.

— Я и вовсе никогда никого не проклинала. Не в этом заключается сила ведьм, глупая твоя башка, мальчик Гурнон, — скрипела старуха. — Такие сказки рассказывают детишкам, чтобы они не ходили в лес без родителей. Ведь старые ведьмы варят сопляков в котле и съедают как десерт. Эти бредни придумывают те, кто имеет очернённую душу, и только от вида уродливых старух уже делают мокрые дела в штанишки, а чтобы смыть с себя этот позор, распространяют жуткие слухи. У тебя еще сухо между ног, мальчик Гурнон?

Гурнон сглотнул, но передернул плечи, чтобы выпрямить гордую спину.

— Я уже давно мужчина, ведьма.

Она издала звук похожий на смесь смеха и задыхающихся приступов.

— Возьми монеты. Нам пора возвращаться. Чем скорее поможем Эфе, тем быстрее ей полегчает, и боль уйдет.

Горбен протянул ей мешочки, но старуха развернулась и медленно зашагала в лес. Через несколько секунд она исчезла между деревьями, и даже если бы ее кто-то преследовал, то не нашел бы.

Когда Джоан пришла в следующий раз, то уже перестала осыпать Визайтона вопросами о Гаррете. Он говорил, что она задаёт не правильные вопросы, и принцесса уже устала биться об решётку руками и ногами в надежде что-то узнать о любовнике.

Он подобрал следующую кость и протянул ей руку.

— Готова?

Ощущение падения. Она действительно к этому уже привыкла.

Перед Горбеном в карете отдыхала девушка. Сиденье большого размера и оно позволяло ей лежать на спине, немного закинув ноги на стенку. Заметно, что она чувствует себя не уютно, но у неё по-прежнему болезненный вид. Ее отмыли и переодели в одежду служанок, и теперь она выглядела намного опрятнее.

— Ребра меньше болят? — спросил он.

— Да, ваше величество. Простите, что доставляют вам столько хлопот. Надеюсь, со дня на день я смогу идти своими ногами.

— У тебя ребро сломано, как ты собралась топать своими двумя. Тем более лодыжка тоже все ещё синяя.

Девушка немного покраснела и поджала губы.

Горбен наклонился к ней, и Джоан смогла хорошо её разглядеть. Эфа невероятно красива. Джоан никогда не видела столь прекрасных девушек. На вид ей было не больше двадцати. Она могла затмить собой даже Лотту, но все же было что-то не так. Она слепой, а глаза серого с сиреневым отливом цвета. Её темно-каштановые волосы были аккуратно зачесаны в косу, а не растрепанные липли к лицу. Видимо, служанки постарались привести их в порядок.

— Ведьма сказала, что ты её падчерица.

— Мои родители пропали еще давно. Я была совсем маленькой, а когда пришла ведьма, в деревне прозвали меня — слепая проклятая.

— Ты не проклятая, — возмутился он, будто это его оскорбили.

— Кто знает.

— Ты совсем ничего не видишь? Можешь сказать, какого цвета у меня глаза?

— Синие в прозрачную крапинку.

— Значит, ты видишь меня.

— Всё знают, что у Фонтегорнов синие глаза. Лакрины, камни Фонтегорнов, — поправила себя девушка и улыбнулась. — Но мне не суждено различать цвета, и не понять, как выглядят ни ваши глаза, ни эти редчайшие камни.

— Моя любимая легенда из детства, что лакрины были созданы из слез женщины, чей сын стал правителем Элрога. Первый из рода Фонтегорнов.

— Я слышала, что вы очень красивы, ваше величество, как и все рождённые в этом роду.

— Слышать, это не увидеть. Слухи часто обманчивы. Твоя старуха тоже об этом сказала. Одни считают меня благородным королем, другие кровожадным. Так же можно сказать и про красоту. Но если бы меня и спросили, как выглядит Эфа, я бы ответил, что не видел ничего и никого красивее на свете.

Эфа снова покраснела. Возможно, в ее глазах промелькнул ужас, но из-за слепоты нельзя было сказать точно. Она выглядела напуганной, но король не прикасался к ней и не пытался взять силой.

— Разве можно говорить мне такое? Вы же король.

— И что? Я король и говорю, что ты необыкновенно красивая.

От этих слов приятное тепло распространилось по ее телу, и боль в ребрах отступила.

— Я умею видеть руками, — смущённо сказала она, не понимая, как правильно реагировать на его слова. — Но это совсем не магия! Не ведьмовство.

— Как это?

— Можно мне прикоснуться к вашему лицу?

Горбен уставился на нее, но все же взял маленькую по сравнению с его ладонь и приложил к щеке. Эфа потянулась второй рукой, а он еще приблизился, чтобы девушка меньше двигала телом, которое медленно заживало после столкновения с лошадью.

Джоан ощущала подушечки ее пальцев. Горбен никогда не чувствовал на своей коже столь нежных прикосновений. Руки Эфы полностью накрыли лицо, и она всеми пальцами мягко исследовала каждую частичку его лба, носа, губ, щёк и даже подбородка. В последнюю очередь она прикоснулась к глазам. Все вокруг исчезло, ведь королю пришлось их закрыть. Когда она отпустила мужчину, он мягко перехватил её ладонь.

— Слухи не врут. Вы очень красивый мужчина, — сбивчивым дыханием пролепетала она.

У Горбена появились мурашки на руках, которые Джоан заметила и даже почувствовала. Мужчина очаровался настолько, что забыл, где находится.

— Ты даже не представляешь, насколько сама затмеваешь любую.

Девушка шумно задышала от волнения, и вновь у нее заболело потревоженное сломанное ребро.

— Зачем вы держите путь в Медеус? — выдавила она.

Горбен осекся, он забыл и не хотел вспоминать, что едет знакомиться с Изабель Фриель, которую ему предлагает в жены её брат Тахор.

— Появились срочные дела, — быстро отмахнулся он.

— Простите мне моё любопытство. Я больше не буду вас ни о чем спрашивать, — растерялась Эфа.

— Ты можешь спрашивать меня, о чем захочешь. Но только не о правлении и королевствах. Могу я хотя бы с тобой отвлечься от всего этого. А вообще, наверное, намного интереснее послушать тебя. Расскажи о ведьмах. Вдруг ты тоже научилась колдовству, а я и не знаю, бояться ли мне безоружной и травмированной слепой Эфы.

Она хотела засмеяться, но только с выдохом улыбнулась, потому что не хотела снова чувствовать боль.

— Я никогда не обладала магическими способностями. Да и никто не рождается с ними. Ведьмы сами избирают такой путь. Мою старуху зовут Дора. Много раз я слышала, как ее прогоняют из деревень, потому что они боялись уродливого отвратительного лица, которым награждены все ведьмы. Но Дора приходила только туда, где в ней нуждались больше всего. Каждый раз ее грубо выпроваживали, а потом в ночи догоняли и молили о помощи матери больных детей. Они настолько желали вылечить своих чад, что рисковали собственными жизнями. Любовь матери не боится ни проклятий, ни уродливых ведьм ради своих чад. Только самые чистые сердца заслуживают получить помощь от силы магии, потому что несут за собой мир и добро. Тот кто заслуживает помощь, тот ее получает.

— А как же проклятия? Почему все боятся ведьм из-за ужасов, которые они могут на нас наслать.

Эфа опять сдержала добрый смех, будто Горбен был маленьким ребенком. Он даже почувствовал себя глупым и робким, но был настолько очарован, что продолжал ждать ответ.

— Нет никаких проклятий, ваше величество. Это все выдумки. Но кое-что все же есть. Многие ведьм не любят, а защищаться от людей как-то надо. Когда народ в деревнях становился слишком агрессивным, то самого злобного мужчину и всю его семью настигали страшные события. По ночам к нему приходили призраки умерших родственников, или пропадали запасенные богатства, или коза и корова внезапно давала меньше молока. Историй бесконечное множество, сплошные чудеса, которые не давали злыдням спокойно жить.

— Разве это не магия? — воскликнул Горбен. — Я бы не хотел, чтобы у меня пропали деньги или еще хуже видеть призраков.

— Нет. Это всего лишь галлюцинации. Призраки могут приходить только в дурных снах. Богатств у этих людей никогда и не было, чтобы чему-то пропадать. Ну а козы и коровы доились мимо ведра из-за больше непослушных пальцев доярки, вот и все. Их будут преследовать проклятия, пока они не вымолят прощения у любой ведьмы за свои слова и поступки.

— И как же другие старухи снимали проклятие?

— Все ведьмы знают, как найти в доме травы, которые заставляют искажать реальность. Но отравиться ими очень легко, поэтому, пока не поздно, нужно принять противоядие. Вот что делают лучше всего ведьмы. Лекарства.

— Лекарства и травы — это не магия. В чем же тогда их способности, если не проклятия?

— У каждой ведьмы свой дар. Кто-то может снимать лихорадку прикосновением руки, другая разговаривать с животными, или снимать зуд от укусов насекомых, а есть те, кто лечит растения, лишь взглянув или поговорив с ними.

— Значит, ведьмы всего лишь лживо осужденные? Их не нужно бояться?

— К несчастью, да. Дора вылечила бы меня гораздо быстрее, чем ваш лекарь, но я ни о чем не жалею. Женщин, что все же чудом излечивали у ведьм своих детей, часто наказывали. Если замученных горем подозревали в принятии помощи от ведьм, люди неизбежно держались их стороной. Кому-то из несчастных приходилось уезжать в другое поселение, а некоторых жен выгоняли мужья вместе с детьми, которых излечила ведьма.

— Это ужасно, когда за настоящую помощь тебя презирают.

— Уверена, что вы тоже сталкивались с этим. Каким бы не стал хорошим король, всегда найдется недовольный его правлением.

— Чаще всего я слышу о том, как мой отец умер с позором. Упал с коня. Вот чем больше всего недовольны и всегда припоминают. Будто я в этом виноват. Да, я хорошо держусь в седле, но это не значит, что если я упал, то сразу становлюсь проклятым. Я просто человек, а люди любят выдумать слухи и небылицы.

— Ни одна погибель не может быть позорной, а тем более смертельное падение с лошади.

— Любой элроговец умеет ездить верхом и читать. Я ходить еще не умел, а на лошади уже катался. Отца считали проклятым раз он разбился, выпав из седла. Из-за этого напридумывали, что он был недостойным королем. А ведь он не брезговал помогать даже работягам. Мог идти по улице и подтолкнуть застрявшую телегу, или поднять тяжелые корзины, которые женщины уставали нести в свой дом. А помнят его только за то, каким нелепым но ужасно символичным образом он погиб.

— Я едва не принесла вам позорную смерть. Никогда бы не простила себя за это.

— Тогда Фонтегорнов точно бы стали считать проклятыми, и правление наше закончилось прямо в этот день. Мои друзья никому не расскажут о том, что я тоже мог свернуть шею. Но я рад, что по-прежнему жив и случайно чуть не убил тебя. Не произойди этого, мы бы не встретились.

— Надеюсь, вы будете править, пока старость не заберет к Богам, — пыталась учтиво говорить она.

— Я готов отдать трон раньше, если у меня будет наследник. Должен же я пожить на старости лет для себя.

— Ваши наследники будут самыми достойными.

— Откуда тебе знать? Никто же не видит будущего, — с улыбкой спросил он.

— Просто, мне так хочется.

— Хотеть мало. Нужно что-то для этого еще и сделать.

— Горбен! — Джоан услышала голос Тонуна и стук в дверь кареты. — Может, присоединишься к нам? Не помню, чтоб ты просиживал свой зад в каретах, когда мы куда-то направлялись.

Джоан почувствовала его смятение, но он все же вышел. Король не боялся, что с Эфой что-то случится в карете, но просто он сам чудовищно желал ее общества.

— Мы подъезжаем к Медеусу, а ты почти две недели сидишь с этой девчонкой. Околдовала тебя? Не зря же ведьма так быстро сдалась и отдала ее.

— Эфа не ведьма. Что вы вообще знаете о них? Ни один из вас даже не задавался вопросом, какие проклятья умеют накладывать старухи.

— Точно околдовала! Еще так не вовремя. Что Тахор скажет, если узнает, как тебя отуманили магией?

— Прекрати! Я в полном порядке и помню, зачем мы едем в Медеус. Там мне точно будет не до нее, — оправдывался король.

— Тогда перестань все время сидеть с ней. Прямо вот с этого момента, перестань.

— Я подверг ее этим страданиям и должен быть уверен, что она идет на поправку.

— Это она тебя чуть не убила. Откуда она взялась по среди леса у тебя на пути? Представляешь, если бы ты убился, как и твой отец? Благо мы вообще не расскажем, что ты упал.

— Я упал вместе с Вороном. Был слишком увлечён кабаном, и не заметил ее. Ведьмы иногда таскают за собой сирот, но Эфа слепа и не обладает никаким даром. А даже если бы и обладала, то никогда не сделала бы ничего плохого.

— Горбен, — Тонун сделал паузу, и король взглянул на него. — Не наделай глупостей. Она очень красива, согласен, но ты забываешь, куда мы держим путь.

— Спасибо, что еще раз напомнил. Я поручаю тебе следить за Эфой. Никто из Медеуса не посмеет ей навредить. Снимешь хорошую отдельную комнату, приставишь к ней служанок и охрану. Тахор не должен ничего узнать.

— Тогда нужно увести все подозрения от ее личности и тебя. Никакой охраны и отдельных слуг. Я сам буду жить с ней.

Горбену это не понравилось, потому что хотел оказаться на его месте, но друг был прав.

— Не смей прикоснуться к ней.

— Я же не идиот, а если и прикоснусь, то это она заколдовала. Я не причем.

— Эфа не ведьма.

— Значит, тебе не о чем беспокоиться. Я сберегу ее для тебя, несмотря на то, что ты вообще едешь за будущей женой.

Больше всего Джоан не любила ощущение возвращения в настоящее. Визайтон вытаскивал её из тела Горбена своей силой, и каждый раз она чувствовала опустошение после видений. В прошлом древнего короля ей нравилось больше, чем в своей реальности. По крайней мере сейчас.

— На сегодня достаточно, приходи потом.

Каждый раз она слышала эти слова после того, как они заканчивали смотреть прошлое.

— Визайтон?

Он даже не посмотрел на неё и уже лёг, закрыв глаза, потому что ждал один и тот же вопрос.

— В книгах написано, что война между Элрогом и Медеусом продолжается больше восьмисот лет. Это из-за Эфы начнётся война? Неужели Горбен не женится на той, к которой держит такой долгий путь. Его друзья говорили, что меньше всего ссориться хотели бы именно с Медеусом, а Тахор молод и заносчив.

Впервые Визайтон открыл глаза, после того как после видений ложился на пол. Он слегка приподнялся на одной руке и посмотрел своим взглядом снизу вверх.

— Наконец ты задаёшь правильные вопросы, но еще не готова знать ответ. Впереди много лет, которые мы должны посмотреть.

— Неужели эта женщина будет виновата в гибели стольких людей и появлению Владыки?

— Опять правильный вопрос. Ты меня радуешь сегодня. Умнеешь на глазах. Но мой ответ останется прежним. Хотя… Нет, Джоан. Не из-за одной женщины, а из-за трех.

Джоан нахмурила брови, а Визайтон сомкнул веки и лег.

— Как же мужчины любят обвинять во всем женщин. Эфа вообще не хотела отправляться с Горбеном. А я, между прочим, не очень-то хотела оживать, и даже сейчас, виновата, что всем нам угрожает смерть из-за вас, — Визайтон только дернул уголком губы, но остался немым. — Уверена, что виновны в войне мужчины, но они слишком трусливы, чтобы признать свои слабости.

Когда она зашагала обратно, он вдогонку крикнул:

— В любой войне виноваты люди. Это все, что ты должна знать на сегодня.