Непокорное Эхо

Лидия Петровна Будрик, 2017

Как заставить себя полюбить нелюбимого и совсем чужого тебе человека, когда ты любишь и любима другим? Вера и Ваня мечтают о счастье. На Покров они загадали сыграть свадьбу, но их планы рухнули, как только барин узнал, что в их селе живет эта юная красавица. На какой отчаянный шаг решилась девчонка, и что уготовила ей судьба-судьбинушка? Эта книга посвящается всем девушкам, которых когда-то выдали замуж против их воли.

Глава 3. Гости

Приближался Петров пост, в этом году он был коротким и поздним. А в доме решили собрать знатных гостей, по случаю возвращения Григория Владимировича. Все знали, что в посты никакого веселья организовывать нельзя, вот и торопились устроить прием по случаю приезда наследника. Заранее были приглашены богатые соседи, купцы и купчихи со своими красавицами дочками, сестрицы с мужьями, дальние и ближние родственники, кумовья и сватья. Ну и конечно же три знатные семьи, дочки которых были на выданье и уж больно приглянулись Анне Федоровне. Все девушки, как на подбор, хороши собой, умны, очаровательны и могли бы составить хорошую партию их сыну.

Барыня давно приглядывалась к знакомым ей красавицам, интересовалась их родословной, узнавала их нравы, привычки: чем увлекались, какое образование получили, и еще многое о них, что должна знать свекровь о своей будущей невестке. Из всех кандидаток в свои снохи, она выбрала самых лучших и теперь с нетерпением ждала момента, чтобы представить их своему наследнику.

Столы накрыли на летней веранде, покрыли красивыми скатертями, выставили столовые приборы из серебра, а прислуга суетилась тут же и подносила угощения и разносолы.

На кухне живо работали кухарки и повара, которые жарили, парили, пекли и варили. По всему дому стоял вкусный запах свежеиспеченного хлеба, пирогов и разных сладостей, а еще ароматный запах свежеприготовленного мяса, рыбы, а также копчений, солений, компотов и киселей.

Хозяева волновались, в ожидании приезда гостей. Григорий вместе с родителями встречал прибывающих у входа, а барин и барыня ему тихонько напоминали, кто именно входил к ним в дом, если он запамятовал и кого-то не признавал.

Тут же стоял лакей и громко объявлял очередных посетителей, четко выговаривая каждую знатную фамилию.

— Сазоновы: Николай Иванович с супругой Марией Семеновной и дочкой Софией, — сказал он и стал чуть в сторону, пропуская знатную чету вперед.

Сазоновы уверенно подошли к хозяевам и раскланялись перед ними. Все дружно поприветствовали друг друга, а женщины расцеловались, и Анна Федоровна с радостью представила молодую особу сыну.

— Григорий Владимирович, — тихо сказала она, — знакомьтесь, — это София.

Девушка слегка приподняла подол своего пышного платья, смущенно опустила реснички и сделала реверанс. Потом взглянула на него и мило улыбнулась.

— Очень приятно, — отозвался он и, склонившись, поцеловал её нежную ручку, которую она выставила вперед.

— Когда ты уезжал учиться, она была еще совсем маленькой, — мило расхваливала барыня свою юную гостью. — Но теперь она стала просто красавица! Умница! А как она на рояли играет! Тебе надо обязательно ее послушать.

— Непременно, матушка, непременно послушаю, — соглашался мужчина, а сам внимательно рассматривал симпатичное личико юной особы.

Сазоновы удалились, отходя в сторону, а лакей объявил о новых гостях. В залу вошли Горбуновы и тоже с красавицей дочкой, которой так же не терпелось выйти замуж за молодого барина.

Взглянув на девушку, Григорий улыбнулся, а в душе понимал, что эта юная особа мила, нежна, одета в самые пышные наряды, и эти белокурые кудряшки, что ложились на ее хрупкие и красивые плечики, придавали ей нежности и миловидности.

Он склонился и поцеловал ручку Анастасии, и знатное семейство отошло к столу.

А к ним уже спешили Мишины и тоже с прелестной раскрасавицей.

Барин легонько вздохнул, но ручку девчонке поцеловал, не хотел обидеть маменьку или папеньку, ведь они его так долго ждали. Он совсем не хотел участвовать в этом ужине, а наоборот, намеревался отдохнуть, уединиться, прогуляться по свежему воздуху, обойти все село, посмотреть, как живут люди, узнать, что нового в округе и вообще. Потом взять под уздцы ретивого коня, вскочить в седло и мчаться по этим просторам, сломя голову, навстречу ветру, и радоваться жизни. Какое же это счастье — скакать на коне по родным полям и лугам, по которым ты скучал, будучи на чужбине, и наслаждаться этой красотой. Но был вынужден присутствовать на званном ужине, который матушка организовала в честь его возвращения, и понимал, что обязан присмотреть себе невесту, из приглашенных ею гостей. Вон как она их всех расхваливает, а это значит, пришлись эти юные девицы ей к сердцу, и она готова любую из них взять себе в снохи.

Пожаловали сестрицы с мужьями и кумовьями. Все нарядно одетые, радостные и веселые, они обнимались с наследником, поздравляли его с приездом и желали ему и родителям — доброго здоровья и радостных дней.

Все гости были тут же приглашены к столу и первый тост прозвучал:

— За возвращение нашего многоуважаемого Григория Владимировича, нашего сына и теперь врача! — громко возгласил Владимир Петрович, глядя в его сторону. — Думал я, что продолжит он мое дело, но судьба распорядилась иначе. И теперь в нашем доме живет доктор и, думаю, люди оценят его труды и будут обращаться к нему за помощью. Выпьемте до дна за молодого доктора!

Гости дружно подняли бокалы, раздался звон фужеров, и все дружно выпили за прибытие Григория Владимировича.

Девицы не сводили с него своих счастливых глаз, кокетливо поглядывая на красавца мужчину, и каждая хотела понравиться ему больше чем другая.

Один за другим знатные дворяне поздравляли с приездом то самого Григория, то родителей, и вновь и вновь все поднимали свои бокалы за здоровье всей дружной семьи.

Громов был со всеми любезен и разговорчив, а самому не терпелось поскорее уйти из-за стола и побыть хоть немного одному. Он мечтал побродить по окрестностям, сходить на речку, искупаться в ее буйных водах, побросать с берега камушки, вспомнить молодость и насладиться этой удивительной тишиной.

Когда-то с деревенским мальчиком вдвоем, они частенько, без разрешения родителей, убегали на реку, и тот учил его бросать камни по воде, да так, что они еще долго прыгали над водой, булькая и подпрыгивая, а потом исчезали на середине водоема. Ему сильно попадало за такие побеги из барской усадьбы от папеньки, и не только ему, но и нянькам, которые не могли усмотреть за подрастающим наследником.

В саду заиграли вальс, это Владимир Петрович расстарался для гостей и пригласил специально с города целый оркестр музыкантов.

Все ринулись на воздух и немедленно устремились в сад, откуда лилась эта приятная мелодия. Сразу образовались пары, которые красиво закружились в шумном вальсе. Мужчины были галантны, они склоняли перед дамами головы, брали свою спутницу за руку, и пары начинали увлеченно кружиться под громкие звуки вальса. В саду стало шумно и весело. Знатные барышни смело и уверенно приглашали Григория на танец, а он, как настоящий кавалер, не мог отказать им и кружился по саду, меняя партнершу одну за другой.

Стояла жаркая июньская погода. Высоко в небе ярко светило летнее солнце. И только раскидистые деревья спасали гостей от зноя и жары.

Вскоре все вновь перебрались на веранду и уселись за столы, давая передышку себе и музыкантам.

Григорий осторожно достал карманные часы, взглянул на них, тихонько вздохнул и вновь убрал их обратно в карман. Стрелки показывали начало седьмого вечера, и думать о завершении застолья было еще рано. Гости только-только разгулялись, было видно, что все изрядно захмелели и уже вели беседы на другие темы. И только девушки застенчиво посматривали в сторону молодого барина, желая привлечь его внимание к себе.

Вновь и вновь звучали тосты, следом слышался звон бокалов, и уже изрядно опьяневшие господа снова пили за его возвращение.

В самом разгаре веселья Громов извинился перед маменькой, отошел от гостей и тихонько удалился на улицу. У фонтана он столкнулся со своей сестрицей, она расплылась в улыбке и, заметая подолом своего пышного платья, шагнула брату навстречу.

— Надолго ли изволите отлучиться? – милым голосочком спросила его Ольга.

— Ах, сестрица милая! — обнял ее мужчина за плечи и прижал к себе. — Не хочу обидеть маменьку или папеньку, ну уж больно мне хочется пройтись немного одному и отдохнуть от этой суеты и шума.

— А как же гости? — смотрела на него сестра с пониманием.

— Не выдавай своего братца. Скажи всем: что не видела меня, — попросил барин, рассматривая симпатичное личико своей старшей сестренки.

— Маменька назвала гостей в честь твоего приезда, — напомнила ему Ольга Владимировна.

— Жарко, душно, — улыбался виновато Григорий, — да и устал я от них, — честно сознался он.

— А как же девицы, они не обидятся? Ведь маменька специально их пригласила, чтобы тебе не было скучно.

— И невесты никуда не денутся! Вон какие молоденькие! Поди, за день-два не состарятся?

— За год не состарятся! — ответила Ольга и тихонько засмеялась, понимая намерения любимого брата.

— Скажи всем, что ты меня не видела, — шепотом попросил он и поцеловал ее в щечку.

— Хорошо, — согласилась с ним женщина и одарила его счастливой довольной улыбкой.

Он нехотя выпустил ее из своих объятий, махнул ей рукой и сразу заспешил вперед. Отойдя на приличное расстояние, вздохнул с облегчением, понимая, что тут его точно никто искать не станет, а сам свернул на тропинку, что вела на конюшню. Всё здесь было родным и знакомым, и казалось, что за столько лет ничего не изменилось, только деревья стали выше, да кустарники разрослись вдоль тропинки и стали пышнее и гуще.

Громов засмотрелся в сторону липовых аллей, что тянулись к пруду, но решил, что туда он сходит потом, а сейчас не терпелось взглянуть на породистых скакунов. Он знал и был уверен, что отец держит в своей конюшне дорогих и ретивых коней. Он видел их издалека, оценил вкус и старания родителя, но теперь он рассмотрит их ближе, погладит по загривкам и конечно же прокатится на одном из них.

Ворота были открыты, лошади гуляли тут же в загоне, прячась от жары под большим навесом.

Григорий подошел ближе, остановился и стал рассматривать коней, а на душе было хорошо и легко. В проходе появился дед Никодим, и барин сразу узнал старого слугу.

— Ба! Дед Никодим! Ты ли это? — воскликнул он и пошел ему навстречу.

Тот, шаркая своими растоптанными башмаками, заспешил к барину и, подойдя ближе, радостно проговорил:

— Ваша светлость… Григорий Владимирович… — со слезами на глазах, сказал старый конюх, — вы ли это?

— Я, друг ты мой сердечный! — ответил Громов и шагнул ближе.

А сам с ходу обнял старика, прижал к себе, похлопал его по плечу и, заглядывая в его морщинистое лицо, тут же спросил:

— Ты еще служишь? Я-то думал, ты давно на покое.

— Вот приготовлю себе замену и тогда на покой уйду.

— А есть кому заменить?

— Есть! — радостно сообщил тот. — Вот Ивана взяли мне в помощники, парень молодой, но смышленый. Лошадей любит, работы не боится и ответственный какой. Я уж за ним приглядываю хорошо! — погрозился Семенов своим старческим пальцем, давая понять, что его старого работягу не обманешь и не проведешь.

— Я рад, что увидел тебя и застал здесь на дворе, — добродушно признался Григорий. — Ну давай, показывай наше хозяйство. Уж больно я в городе соскучился по деревенской жизни. Так хочется на коне поскакать, в реке искупаться, на лодке поплавать. В лес по грибы да ягоды походить. А утром с косой на луг пойти, да рядков этак с десяток положить травушки-муравушки рядок к рядку. Соскучились руки по сельскому труду.

— Это хорошо, — качнул головой дед Никодим, — другие так в город рвутся, балы им подавай, развлечения. Все легкую жизнь ищут!

— А есть она, эта легкая жизнь? — серьезно спросил его Громов. — От балов и отдыха тоже устать можно.

— Это вы верно подметили! — согласился с ним конюх. — Они и жалуются, что после балов очень устают, и нет у них сил даже до дома добраться!

Они вместе вошли в конюшню и пошли по узкому проходу, на ходу рассматривая стойла для коней.

— Большинство лошадей сейчас пасется на выгоне. Там все оградили для них и теперь спокойно оставляем табун на выпасе, — стал объяснять старый слуга. — Слышал, Владимир Петрович планирует на хуторе построить дородную конюшню и уже перевести всех лошадей туда.

— Вроде… далековато.

— Так-то оно так, но летом скотине там будет вольнее и просторнее. Не надо сено возить, соседи не будут ворчать и ругаться.

— А что ругаются?

— Ворчат! — махнул конюх рукой. — Мол, навозом больно воняет в их окна.

— Тогда надо строить конюшню на хуторе, — с улыбкой на лице, согласился он. — Иметь соседа врага, чревато последствиями. Он ведь и спалить может.

— Эти спалят!

— А что еще тут у вас нового? — поинтересовался Григорий, глядя на старика.

Тут в проходе показался Никулов, и барин сразу понял, что это, скорее всего, их новый конюх.

Ваня подошел ближе, склонил перед ним свою лохматую голову, а сам тихо проговорил:

— Доброго вам дня. И с возвращением вас.

— Кто такой? — смотрел на него Громов с любопытством.

— Вот, замена моя, — пояснил дед Никодим, — Ванька Никулов. Сам Владимир Петрович похвалил его за хорошую работу и взял к себе на конюшню.

— Ну что ж, — развел руками Григорий Владимирович, — парень крепкий, работать, думаю, будет хорошо.

— Уж не подведу вас, — заверил его Иван и вновь склонил перед кормильцем голову.

— Ты уж постарайся не подвести, — попросил его мужчина, продолжая смотреть на нового работника.

— Он парень хороший, — вступился за него Семенов. — У них вся семья работящая, все к труду приучены.

Громов какое-то время молчал, а потом сменил тему и спросил:

— Какие перемены в селе наблюдаются?

— Да много чего произошло! — развел руками старый Никодим. — Вас-то, поди, годков десять тут не было?

— Пять в городе, пять за границей, десять годков и не был, — кивая головой, согласился барин. — А что, девчата у нас в селе красивые есть? — поинтересовался он, глядя на Ваню.

— За десять лет такие красавицы подросли! — радостно сообщил парень. — А вы вечером на луг сходите, они там хороводы водят, да песни поют. Вот и посмотрите сами.

— Схожу, непременно схожу, — согласился он и пошел к выходу.

Следом за ним заспешил и старый конюх. А Никулов решил не мешать их разговору, понимая, если что понадобится, то его непременно кликнут.

Они вышли на улицу, остановились, а Григорий осмотрелся по сторонам и уверенно попросил:

— А подай-ка ты мне коня! Так соскучился я за той заграницей по своим полям и лугам. Хочу немного проехать, посмотреть, как люди живут, на речку полюбоваться, на закат.

— А как же гости? — развел руками дед Никодим.

— А я прокачусь и скоро вернусь к ним.

— Ваша воля, — согласился Семенов, махнув старческой уставшей рукой.

— Куда я теперь от вас денусь? — добродушно отозвался Громов. — Отныне поселюсь здесь на веки вечные. Вот врачевать тут буду, людей лечить стану, тебя подлечу.

— Да я уж по старинке, травками балуюсь, — запротестовал конюх. — От микстур и пилюль у меня организм совсем ослабнет.

— Травками — это хорошо, — согласился с ним Григорий.

— Оно вон конь или корова только травкой и питаются. А смотри какая упитанная! Да еще и нас кормит!

— Хорошо, веди мне коня, — улыбнулся ему барин. — А по поводу травок мы с тобой еще поговорим.

— Тогда… Буяна вам выведу, — проговорил конюх и сразу заспешил в конюшню.

Григорий Владимирович остался один, он огляделся вокруг себя, посмотрел в небо и глубоко вдохнул чистого родного воздуха. И так хорошо на душе стало, так отрадно, что захотелось ему мчаться на коне в неизвестность, и пока конь сам не остановится от усталости. И дышать, дышать этим удивительным воздухом, вдыхать его полной грудью и надышаться за все эти годы, что он жил так далеко от родного дома и от родной земли.

Дед Никодим вывел коня и подвел его к барину. Тот потрепал жеребца по загривку, обошел его спереди и лихо забрался в седло. Он взял поводок в руки, потянул его вправо, отъезжая от конюха и, стукнув жеребца в бока сапогами, лихо помчался со двора.

Семенов спешно перекрестился, потом перекрестил наследника и только видел, как тот скрылся за ближайшим пригорком.

— Ой, что-то я наделал? — заволновался он. — Надо было ему Буяна не давать… Не убился бы. Конь-то необъезженный. И что теперь будет? — запричитал старик и заспешил обратно в конюшню, шаркая своими башмаками по утоптанной конскими копытами земле.