Король должен умереть. Книга вторая

Леонид Сиротин (2024)

Эта история знакома всем: король Артур, поиски Грааля, Зеленый Рыцарь, предательское нападение на линкор «Пендрагон» в глубоком космосе… Нет, постойте, такую историю вы точно не знаете! Позвольте королю рассказать о своей жизни, полной интриг, неприятностей и приключений и найдите ответ на вопрос «Почему король должен умереть?». Это путь длиной в тысячи парсеков, которые не преодолеть без перехода в гипер, где правит Рогатая Хозяйка. А ещё это история о том, как хорошая кружка плохого пива изменила галактику.

История двадцать восьмая. Золотая рука

— Поднимаю на десять тысяч.

— Поддерживаю.

— Пас.

— Удваиваю.

На минуту он сделал вид, что размышляет, внимательно глядя в карты. Остальные игроки за столом с нетерпением ожидали его ставки.

— Сэн Карлос? — спросил дроид-крупье, многорукий и многоглазый, похожий на скульптуру из золотой проволоки. — Ваше решение?

Все еще изображая сомнения, он пощелкал ногтем по уголку карты. Обвел взглядом своих противников. Жирный альтаирский магнат в маске кота-Ньяги. Легкая добыча. Полураздетая куртизанка в маске Моретты, несомненно, подсадная утка хозяев казино. Не опасна. Неопределенного рода занятий господин в черной Бауте. Любитель, боится высоких ставок и уже спасовал. Высокий, очень худой и бледный ганзер без маски. Залетный гастролер, не боящийся показывать свое лицо. Не планирует задерживаться на Икарусе. Стиль игры выдает профессионала. Очень, очень опасен.

Он ощутил воодушевление. Впервые за долгое время достойный соперник. Боясь признаться себе, он в последние полгода начал испытывать скуку за столом. Даже появилось подозрение, что его тайно подвергли когнитивному программированию, как не раз угрожали ему отец и дяди. Но виной всему была череда последних успехов, лишь изредка прерываемая незначительными поражениями.

Да, немалую роль в его триумфах играли акселерированные нейроны и модифицированная префронтальная кора, которые вместе с улучшенным зрением и слухом превращали его в живой гибрид компьютера и детектора лжи. Это очень помогало при чтении соперников и просчете комбинаций. Но он был не единственным, кого подвергли возвышающим изменениям генома еще в утробе. «Сэн Карлос» старался об этом никогда не забывать.

Игра была безжалостна к тем, кто, уверившись в своих преимуществах, пренебрегал долгими часами тренировок и постоянной практикой. Его лучшими учителями были поражения. Они заставляли влезать в унизительные долги, становиться изгоем в собственном Доме и совершать настолько ужасные и постыдные вещи, что он прибегал к редактированию воспоминаний.

Он извлек уроки из своих просчетов. Освоил древние техники контроля дыхания и мускулатуры, известные боевым дервишам Галтеи. Прослушал углубленный курс математического моделирования и прогнозирования, после трижды обыграл своих лекторов, почтенных старцев, светил университетов легендарной Лиги Терновника. Стал глубже изучать своих соперников, для чего посвятил целый семестр психологии и антропологии. На радость семье, решившей, что он, наконец, исправился и решил заняться наукой. О, они не могли больше ошибаться.

Наука привлекала его не больше, чем жирные телеса альтаирского мужеложца, игравшего сегодня с ним за одним столом. Но она была полезным инструментом, как и наивный магнат, попавший в расставленную им ловушку и только что удвоивший ставку. Ганзер, против которого главным образом он играл сегодня, был очень осторожен. Он не стал бы так повышать сразу после первой раздачи. Но магнат, пожиравший его глазами голодного кота (отнюдь не только с целью распознать его намерения за столом), среагировал на уловку. На ложную гримасу разочарования в картах, которой он позволил на секунду скривить свои губы, не скрытые его полумаской Безымянного.

— Сэн Карлос?

— Поддерживаю, — сказал он, бросая робкий взгляд на толстяка.

Ньяга коснулся кончиком языка верхней губы.

— Ставка сто двадцать тысяч, — подытожил крупье. — Вторая раздача. Жетон дилера переходит к сэну Карлосу.

Изящные манипуляторы крупье передали ему жетон и одновременно метнули на стол четыре карты рубашкой вниз.

— Восьмерка корон. Дама туманностей. Кавалер клинков. Тройка корон.

— Неплохо, — прокомментировал спасовавший Баута. — Рано вышел.

Куртизанка удостоила его презрительного взгляда.

— Начинаем торговлю. Прошу вас, сэн Тьер, — крупье обращался к ганзеру, который был следующим за Карлосом, получившим жетон дилера. — Карта или выкуп?

Как и полагается профессионалу, Тьеру не надо было смотреть в свою руку, чтобы принять решение.

— Выкуп, — сказал он и бросил два жетона по двадцать тысяч в растущий банк. — Заменить тройку и восьмерку.

— Сэн Тьер, выкуп двух карт, — повторил крупье. Его манипуляторы задвигались над столом. — Тройка корон и восьмерка корон уходят в сброс. На столе девятка чаш и кавалер туманностей.

Баута присвистнул. Толстяк-магнат непроизвольно вздохнул. Куртизанка раскрыла веер, пряча за ним лицо и карты. Сэн Карлос сохранил на лице рассеянную улыбку.

— Сэн Отон, ваша очередь, — крупье наклонил усеянную визорами голову в сторону кота-Ньяги. — Карта или выкуп?

— Одну карту, — тонким голосом сказал магнат.

— Одна карта сэну Отону. Сэн Отон сбрасывает одну карту, — прокомментировал ход толстяка крупье. Сэнара Мирт?

— Две карты, — попросила куртизанка.

По тому, как внимательно следили глаза сэнары Мирт за реакцией остальных на ее ход, Карлос сделал вывод, что поторопился с оценкой. Жрица любви была нанята Спящими не только отвлекать внимание мужчин за столом. Ее тоже следовало опасаться. Не так, как ганзера, который сходу не дал магнату собрать золотую руку, но все-таки. То, как она перекладывала карты, и микродвижения ее зрачков говорили Карлосу, что у нее изначально была комбинация не слабее трезубца. Насколько хорошо она докупила, скажет ее ставка.

— Две карты сэнаре Мирт. Сэнара Мирт сбрасывает две карты. Сэн Карлос?

— Выкуп, — нерешительно попросил он и бросил двадцать тысяч в банк. — Заменить кавалера туманностей.

— Сэн Карлос, выкуп одной карты. Кавалер туманностей уходит в сброс. На столе король клинков.

Сердце пропустило удар. Сегодня Аннун любила его, как своего первенца.

Было нелегко сохранять все то же выражение лица. Не сделать лишние движения, перекладывая карты. Но он справился. Все та же смесь растерянности и подавленного разочарования под плохо сидящей личной равнодушия. Сигнал, который он подает исподволь наблюдающему за ним ганзеру. Четко принимаешь, сэн Тьер?

Ты должен думать, что мне повезло на первой раздаче, когда я фальшиво изобразил расстройство. А потом я не докупил на торгах, но у меня все равно не рука мертвеца. И я достаточно глуп, чтобы не спасовать на ставках, ведь до того я слепо играл наудачу. О, если бы ты знал, чего стоит такая удача, ганзер Тьер. Как трудно прятать мастерство, чтобы оно выглядело везеньем, улыбкой Аннун, как вы говорите.

Но ты не знаешь. Ты хорош, ты, возможно, один из лучших игроков, которые пришли на сегодняшний турнир. Мы играли три часа, и ты не совершил ни одной ошибки. Ты читал остальных, как раскрытую мнемо-книгу. Ни разу не поддался эмоциям. Не позволил картам увлечь себя, как это случается даже с самыми опытными, когда они начинают выигрывать. Если бы меня не было, ты бы выпотрошил жирную тушу Отона-Ньяги, а на закуску снял бы с шлюхи Мирт ее фальшивые бадонские бриллианты.

Однако я здесь. И ты хорош, но недостаточно хорош, чтобы обыграть баронета Хельда каэр Иглесса.

— Круг ставок, сэнара, сэны, — сказал крупье. — Сэн Тьер?

На этот раз ганзер бросил внимательный взгляд в свои карты. Посмотрел на стол.

— Ставлю все, — сказал он, придвигая к банку стопку прямоугольных и три башенки круглых жетонов. — Полтора миллиона.

— Ставка полтора миллиона. Сэн Отон?

Толстяк тяжело задышал. Унизанные перстнями пальцы забарабанили столу.

— Удваиваю, — сказал он, глядя через стол на баронета, скрывающегося под маской Безымянного и именем Карлос. — А, в бездну к Праматери, удваиваю и триста сверху. Ставлю все.

— Ставка три миллиона триста тысяч. Сэнара Мирт?

— О, я пас, — куртизанка небрежно бросила карты, откинулась на спинку кресла, обмахиваясь веером. — Оставлю этот круг за мужчинами.

— Сэнара Мирт пасует. Сэн Карлос?

Ему не надо было больше ничего изображать. Все сложилось идеально. Мирт вышла из игры. Жирный каплун, так и не осознавший угрозу со стороны ганзера, решил то ли напугать его, то ли поманить раздувшимся банком. Сам господин Тьер, скорее, целился в Ньягу, чем в него, но в любом случае он переоценил свои шансы.

— Ва-банк, — сказал каэр Иглесс и подтолкнул фишки к крупье. — Здесь два миллиона с небольшим.

Он не сводил взгляд с ганзера. Вот сейчас, сейчас он допустит свою финальную ошибку. Сейчас.

— Ставки приняты, господа, — с помощью оснащенной лопаткой руки крупье сгреб фишки в общую кучу. — Есть ли желающие объявить джакс и удвоить ставку?

Несколько секунд молчания. Альтаирский магнат слишком жаден и недостаточно уверен в своих картах. Скорее всего, он уже сожалеет о своей ставке. На него можно не рассчитывать.

— Объявляю большой джакс, — очень спокойно сказал ганзер.

Баута, про которого все давно забыли, издал задушенный звук.

— Согласно правилам нашего заведения, — начал крупье, — необходимо обеспечение…

— Да, да, я знаю, — перебил его космик. — Коды доступа к консоли управления моего когга. Он в четырнадцатом доке. Передаю опись товаров и дополнительного оборудования вместе с кодом.

Он вытянул руку с коммом, мигающим символом передачи, к крупье.

— Информация получена и сохранена в блокчейне, — оповестил крупье. — Проверка подтверждает валидность данных. Ваше обеспечение принято, сэн Тьер. Ставка увеличена вчетверо. Сэн Отон? Сэн Карлос?

— Я, я, — сбивчиво проговорил толстяк. — Я пас.

Когда он сбрасывал карты, его руки отчетливо дрожали.

— Последняя ставка сэна Отона остается в банке. Сэн Отон пасует, — сообщил крупье. — Сэн Карлос?

— Джакс так джакс, — Хельд, наконец, позволил себе торжествующую усмешку. — Надеюсь, мой кредит позволяет поддержать ставку, господин крупье?

— Несомненно, сэн Карлос, — подтвердил кибер. — Ставка сэна Тьера поддержана. Ставки больше не принимаются. Сэн Карлос, как дилера, прошу вас открыть ваши карты.

Не спеша, смакуя каждое мгновение, каэр Иглесс выложил карты на стол.

— Кабал на королях и пара тузов, — огласил расклад крупье. — Сэн Тьер, ваша очередь открыть карты.

Первым ганзер выложил туза чаш. Баронет удивился. Опытный игрок удержал на руках пустую карту. Неужели ему так важно было выкупить пару корон на ставках, чтобы они не достались Отону? Или…

Дама клинков.

Тяжело дыша магнат наклонился над столом, впиваясь в него пальцами. С другой стороны привстал Баута.

Десятка клинков.

Куртизанка положила веер и вытянула тонкую шею.

Девятка клинков.

Каэр Иглесс почувствовал, как что-то обрывается у него в животе.

Восьмерка клинков. Кавалер и король клинков на столе.

— Длинная улица на клинках, — сказал крупье. — Старшая рука у сэна Тьера. Банк остается за ним.

…или же он собирал выигрышную комбинацию, в которой участвовал король, суливший ложную победу его сопернику.

Как сквозь толщу воды младший отпрыск Дома Иглесс слышал голос ганзера:

— Моя сэнара, мои сэны, благодарю вас за игру, — господин Тьер поднялся. — Это было очень увлекательно. А теперь, прошу извинить меня, вынужден вас покинуть.

Сопровождаемый маленьким кибером с груженым фишками подносом, он ушел.

Некоторое время баронет провел в туалетной комнате. Он просто стоял перед зеркалом, вцепившись руками в раковину и слушал шум льющейся из крана воды. Сброшенная маска лежала на полу, а он разглядывал в зеркало свое лицо.

Оно было безупречно. Как и его тело, его внутренние органы, мышцы, кости, все, вплоть до хромосом: генетические конструкторы Дома Иглесс могли гордиться своей работой. Никаких недостатков, никаких врожденных изъянов, скрытых болезней, аллергий и сбоев иммунной системы. Даже без ревитализации в клиниках Дома он проживет не меньше ста пятидесяти лет. Сохранит крепость тела и живость ума, как большинство его родственников. Баронет Хельд был новой улучшенной версией человека. Такой, что и не грезилась первым Иглессам, наивным мясникам Восьмой Династии. Они были способны только порождать аберрантов, жалких уродов для войны и забавы.

Тогда почему же он чувствует такое всепоглощающее разочарование и отвращение к себе? Может, потому, что он, Хельд каэр Иглесс, знает себя. Знает, что в нем есть скрытый, недоступный даже проникающим в ядро клетки наноботам порок. То, что заставляло его отца, барона Кастора, презрительно кривить рот в его присутствии и за глаза называть «выродком». Выродок, вот кто он такой.

Беда отнюдь не в том, что он испытывает тягу к игре. Азарт коренился в генах Иглессов так же глубоко, как черные прямые волосы, характерная ямочка на подбородке и заостренные уши. Двести лет назад сам барон Кастор проиграл свою любимую наложницу Королю-Рыбаку в тейранские кости.

Но владыка Дома изощренно отомстил за свой позор. Он заразил соперника уродующим плоть мутагеном и навсегда рассорил его с Домом Кантор. Барон превратил свою неудачу в победу. Напомнил всем, что Иглессы отнюдь не жалкие прислужники стареющих нобилей и поставщики неутомимых генаров для императорских казарм. За шестьсот лет своего правления он научил Империю бояться алхимиков с третьей Ахернара. Сделал Иглессов вторым по богатству и влиянию Домом в обитаемом космосе.

Его младший сын за двадцать шесть лет жизни научился только проигрывать. И так и не научился достойно принимать поражение.

Хельд каэр Иглесс зарыдал. Вид собственного заплаканного лица тут же сделался ему так неприятен, что он ударил по нему кулаком. К счастью, рассчитанное на сильные проявления чувств зеркало мягко спружинило, оттолкнув руку. Пострадала только гордость баронета.

Всхлипывая и задыхаясь от ярости, он вынул из потайного кармана ингалятор с вателинской амброзией — наркотиком, за продажу которого в Империи полагалась смертная казнь. Предвкушая наслаждение, Хельд закрыл глаза, сдавил ингалятор и сделал глубокий вдох. Холодная волна омыла его мозг. Забрала с собой злость, обиду и разочарование. Осталось только волшебное, на грани эйфории чувство легкости. Абсолютная ясность сознания и легкий саднящий привкус в небе, знакомые каждому, кто вдыхает споры вателинского цветка.

— Вот так, — прошептал он.

Сделав еще один щедрый вдох, баронет убрал ингалятор. Он тщательно умылся. Высушил руки ароматным потоком горячего воздуха и вернул на место маску Безымянного. Хельд почти улыбался, выходя из туалетной комнаты.

Двое его телохранителей, кардаутские клоны-близнецы, застывшие по сторонам двери в недоступной человеку неподвижности, ожили при появлении баронета. Они проводили хозяина к барной стойке, где его дожидался начальник его эскорта Юваль, изображавший праздного посетителя «Золотой руки».

— Милорд, — приветствовал он Хельда.

В отличие от полностью безволосых, с матовой кожей и черными глазами клонов Юваль был сделан очень похожим на обычного обывателя. Невысокий, с невыразительными чертами лица и слегка мешковатой фигурой, он мог затеряться в любой толпе. При взгляде на него невозможно было предположить, что в его генах больше от змеи, летучей мыши, сокола-сапсана и акулы, чем от человека. Иглессы знали свое дело.

— Ты видел? — спросил баронет.

Вопрос был риторическим. Юваль сидел за тридцать метров от стола, за которым случился позор Хельда, но он, несомненно, видел все и слышал каждое слово. Его уши улавливали ультразвуковые колебания, а глаза различали поры на человеческой коже на расстоянии полутора тысяч метров.

— Да, милорд, — сказал Юваль. — Смею заметить, ваш отец будет очень недоволен. Такая сумма денег…

— Нет, не смеешь, — оборвал его каэр Иглесс. — Плевать на отца, плевать на деньги. Я хочу знать, кто этот «сэн Тьер». Где он сейчас?

— Он за столом для альдебаранской рулетки, — сообщил телохранитель. — Играет на небольших ставках. За ним присматривает один из охранников казино, которому мы платим.

«Рулетка и небольшие ставки. Сбрасывает напряжение. Я бы и сам делал после большого куша».

— Я хочу знать о нем все, — приказал Хельд. — Заплати любые деньги, подключи Спящих. Кто он, откуда, когда прибыл на Икарус, когда отбывает. Все.

— Слушаюсь, милорд. Хотите, чтоб мы от него избавились?

— Пока нет. Собери информацию. И найди мне пару проверенных девок. С внедренными кодами подчинения и готовых вытерпеть боль без блокировки натриевых каналов. По-настоящему, без притворства. Хочу послушать, как они кричат.

— Я понял, милорд, — Юваль коротко поклонился. — Сейчас же займусь подбором и проверкой кандидаток. И дам задачу на поиск информации по вашему космику. Разрешите идти?

— Иди, — разрешил баронет. — Бармен! Бутылку «Камланнской вдовы»!

Бутылка самого дорогого в Империи шампанского опустела наполовину, когда ожил комм-браслет баронета. Сделанный по индивидуальному заказу в виде золотого, усыпанного бадонскими драгоценного камнями дракона, кусающего свой хвост, он вибрировал на запястье Хельда. Пришло сообщение от Юваля:

«Ваши спутницы ожидают вас в номере. Все ваши пожелания учтены. Я взял на себя смелость подготовить ваши обычные инструменты. Запрос по космику ушел в работу, ожидаю результатов в ближайшее время».

— Ты, — каэр Иглесс махнул рукой бармену. — Отправь три таких же бутылки в мой номер. Еще фархианских устриц и розовой икры.

— Будет немедленно исполнено, сэн Карлос, — прошелестел бармен. — Меня просили передать, все ваши заказы сегодня за счет нашего заведения.

— Ха! — ответил баронет, сползая с крутящегося стула.

Еще бы они его не угощали. «Золотая рука» берет себе тридцать процентов от выигрыша за их турнирными столами. Чувствуя, как к нему возвращаются неприятные мысли и голова наливается тяжестью, Хельд повернулся в сторону туалета. Хороший вдох амброзии до возвращения в номер к ожидающим там куртизанкам и острым блестящим предметам в его дорожном саквояже — то, что ему сейчас нужно.

Чей-то расплывчатый силуэт возник у него на пути.

— Не уделите мне буквально минуту вашего драгоценного времени, высочайший сэн? — прошелестел знакомый ему голос.

Хельд каэр Иглесс с трудом сфокусировал взгляд на невероятных размеров туше, наряженной в шелка, бархат и сверкающие золотом и камнями подвески. Поверх жабо из черных кружев сверкала, подпирая бесчисленные подбородки, рубиновая заколка с головой орла — символом Торговой Гильдии Альтаира.

— А, это вы, — сказал Хельд с неприязнью глядя в прорези маски кота-Ньяги. — Как вас там, запамятовал…

— Менард Отон, к вашим услугам, — поклонившись, толстяк-магнат прижал обе руки к сердцу, развел их в стороны. — Всего минуту, сэн Карлос, если позволите.

— Я спешу, — баронет постарался, чтобы его тон как можно лучше передавал его нетерпение и нежелание длить бессмысленную для него беседу. — Что там у вас?

— Хотел бы, — гильдер нервно откашлялся, — хотел бы изложить предложение, которое, смею надеяться, вас заинтересует.

«Ну, само собой». Каэр Иглесс позволил себе сухой смешок.

— То, что вы хотите мне предложить, уважаемый, — он выделил голосом последнее слово, — ни в какой мере не может меня заинтересовать. Более того, если вы продолжите, я оскорблюсь в достаточной мере, чтобы приказать паре этих чудесных кардаутских клонов за моей спиной вырезать у вас на спине мои инициалы на память.

— Вы же про про инициалы «Х к И»? — невинно поинтересовался Отон.

— Что ты сказал? — угрожающим голосом спросил Хельд.

— Не заставляйте меня повторять, — толстяк с умоляющим видом сложил ладони перед грудью. — Вокруг столько ненужных ушей. Но я действительно знаю, кто вы, и я, смею вас заверить, никогда бы не посмел вас оскорбить, дорогой баронет. Речь идет о предложении совершенно иного рода. Можно так сказать, деловом предприятии, имеющем прямое отношение к тому, что недавно произошло за игорным столом.

— Не смей называть мои имя и титул, — тон баронета все еще оставался опасным.

Магнат виновато потупился.

— Слушаюсь… сэн Карлос. Могу ли продолжать?

— Можешь. У тебя десять секунд.

— Как вы посмотрите на возможность отыграться? — спросил Менард Отон.