Эхо озера Велес

Лана Кермель (2024)

Старый городок в Карпатах почти затерялся в тени вековых лесов. Здесь каждый что-то скрывает, а легенды оживают в кошмарах и наяву. Именно сюда сны призывают вернуться Нику Велес, потомка древнего рода, чтобы разобраться в тайнах прошлого своей семьи. Она всегда чувствовала, что с ней что-то не так. Ночные видения всё чаще переплетались с реальностью, неясные голоса что-то шептали за ее спиной, а мир вокруг обманывал кошмарами наяву. В попытке окончательно не сойти с ума она решается найти истоки проклятия, вот только это может полностью разрушить ее жизнь. Или все же сделать сильнее? Ника оказывается втянута в игру, где чувства сплетаются с тайнами, а любовь становится страшным оружием, ведь она никому не может доверять…

Глава 6

Музыка для атмосферы: Citizen Soldier — Strong For Somebody Else

Сейчас — Ника

С самого детва Вероника видела то, чего не должна. Помнила себя с раннего возраста и быстро поняла: не все дети видели реалистичные сны, странных существ и мертвых людей. Девочка не боялась. Дети вообще не знают страха, пока взрослые не научат бояться.

Ника хорошо помнила маму Эллу. Она была красивой и много возилась с красками и холстами.

Однажды, пока писала очередной пейзаж леса, дочка заигралась неподалеку на опушке. Пронзительный вопль Ника запомнила во всех тональностях и красках, вздрогнула и оглянулась, чтобы понять, что маму так напугало. От того крика человеческой женщины прижал уши к голове и волк, которого Вероника гладила по густой жесткой шерсти. Он ушел, а мама долго плакала, гладила ее по волосам и шептала неразборчивые слова, а потом за закрытой дверью что-то выговаривала папе и получала отрывистые ответы. Став взрослой, Ника сохранила детское недоумение от поведения мамы и досаду, что волк ушел.

Доктор Потоцкий сказал, что это фантомное воспоминание. Защитная реакция психики, которая подменяет в голове стрессовые ситуации. Ника соглашалась, здравый смысл подсказывал — подобные воспоминания походят на выдумку, бред. Доктор с энтузиазмом пытался найти в ее детстве травмы, которые объяснили бы все явления, изучал статьи, исследования. Но ни один диагноз не ложился в историю болезни без торчащих за рамки углов.

— Я удивлен, почему ваши родители игнорировали тревожные случаи, — удивлялся психотерапевт.

— Мой отец не считал их проблемой, — откуда-то знала это, хотя не могла бы доказать.

— Поэтому сейчас нам сложно восстановить все детали. Вероника, попробуйте вспомнить с какого возраста вы начали видеть ваших…

— Духов? — подсказала, вскинув брови.

— Да.

— Лет с пяти, после того, как едва не утонула в озере.

— Вы упали в воду?

— Да, играла. Меня вытащили быстро…

Девочка видела сильные руки и темные волосы, которые ореолом окружали голову. Ника не смогла бы точно описать того парня, который замер перед ее широко распахнутыми глазами в воде. А потом что-то шепнул — воздушные пузыри из его губ не вырывались, как у самой девочки. Он ухватил ее за талию и сильно толкнул на поверхность.

После того, как чуть не утонула, что-то изменилось. Словно сдвинулось в голове. Ника не умерла, а восприятие изменилось — выверт изголодавшегося по кислороду мозга?

Мир изменился? Нет, скорее к семи нотам добавились новые полутона, расширилась палитра звуков, красок, чувств. Но только для нее, взрослые часто не понимали, о чем говорит милая рыжая девочка. Однажды, когда сообщила продавцу в магазине, что над его головой зависла страшная прозрачная тетенька, им с мамой пришлось срочно уйти. А когда Ника общалась со странным крылатым силуэтом, мама пугалась и обнимала ее. Кажется, просила папу что-то сделать, прекратить это. Но он не мог.

В пятнадцать лет Ника начала видеть во сне странный сериал. Разнообразные, иногда повторяющиеся сны об одних и тех же людях. Не всегда запоминала сюжет, порой он стремительно развеивался после пробуждения. Но примерно в то время появился самый навязчивый образ, который продолжал приходить регулярно.

Свадебный наряд, босые пораненные ноги, бег через лес. Ника была в теле невесты и жаждала добраться до озера. Того самого, на берегу которого они жили. Помнила как в волосы и лоб впивались острые шипы странного подвенечного украшения, как сдирала его по дороге, царапая ладони в кровь. Как ненавидела кого-то неистово и жарко. Ника мчалась со свадьбы, стараясь успеть что-то сделать. Что?

Как только просыпалась, все растворялось как туман в лучах солнца.

— О чем этот образ, как вы думаете? — любили спрашивать психотерапевты.

Но Вероника не знала. Ехидный голос в ушах подсказывал, что ничего общего с выдумкой сон не имел. Ответы искала в интернете, читала книги по снам, эзотерике, оккультизму, обращалась к метафизике, психологии, нейрофизиологии… Тщетно. А вслух на приемах доктора послушно пыталась объяснить чувства, несла какой-то бред и устало потирала виски.

Все бы ничего, если бы сны не перебирались в реальность.

Оказалось, что Ника очень гибкая не только физически. Ей удавалось имитировать выздоровление, говорить то, что от нее хотят слышать, прятаться. А еще она научилась бояться и отрицать нематериальное, сбегать от того, что нельзя объяснить логикой, потрогать руками. В конце концов, врачи правы — видеть то, чего не видят другие ненормально. Особенно, если галлюцинации мешают жить.

Девушка слушала дядю Ясена и позволяла себе помочь — найти лучших специалистов, нанять помощницу в доме, выработать привычки запирать окна и двери на ночь, научиться держаться за реальность обеими руками. И врать. Феноменально врать себе, обманывать разум и чувства, стоять обеими ногами как можно крепче на земле. Так сильно давить пятками о твердь, чтобы даже вакуум не мог оторвать их. И даже в такие моменты девушка знала, что мир вокруг слишком изменчив, чтобы быть простым и стабильным и даже земля под ее ногами не надежная опора.

И вот снова все изменилось… К Нике вернулась украденная память.

− Будь здесь, − приказной тон и удаляющиеся шаги стали первым, что осознала, придя в себя, − пока не проснется. Я скоро вернусь. Нужно убрать следы…

— Надо же, как ты любишь приказывать, — ехидно проворчал другой знакомый голос.

Но довольно негромко. Обладатель приятного мужского тембра не услышал, или предпочел разговорам дела. Ника не открывая глаз определила Дару, и что подруга не чувствует себя хозяйкой положения, поэтому и реплика брошена скорее чтобы поддержать себя. Почему-то уведомлять, что очнулась не хотелось. Томное ощущение в теле было смутно знакомым. И успокаивающим. Шершни-мысли уснули, или снова нырнули в бархатную тьму бессознательного.

Тяжесть и одновременно легкость в конечностях приятны, как после массажа, мышцы расслаблены, при желании Ника могла ощутить кончик носа, или провалиться в мягкую поверхность, на которой лежит. Даже волосы: такое впечатление, что можно отметить вниманием каждый корень в коже, а дыхание… оно везде! Девушка впитывала воздух и что-то еще, более существенное. Тепло, сияние энергии, тянущейся к ногам из глубин гор. Неторопливый но всеобъемлющий разум с любопытством проследил сияющий жгут, следуя за щекоткой в теле в самые недра. Прикосновение отозвалось как звон толстой струны и мгновенно определило его старым знакомым — эта энергия ее по праву. Приятная вибрация отзывалась чувственной наполненностью, гораздо шире, чем секс или адреналиновый всплеск.

Замерла, боясь спугнуть состояние, которое даже при занятиях йогой достигалось с огромным трудом — кристально чистое мышление, абсолютное растворение в физическом теле и окружающем пространстве, минимум суетных эмоций и мыслей, словно кто-то выкрутил резкость на максимум. То, что люди называют гласом разума или логикой, спало, не смущая нудными командами и требованиями материалиста.

Ника четко знала, где и в какой позе сидит ее подруга, чувствовала, что кто-то смутно знакомый пересек холл дома и вышел, негромко хлопнув створкой двери. За ним тянулся призрачный шлейф темной ауры с привкусом хвои, земли и малины. Странно, сунувшись поближе к мужской фигуре, девушка получила щелчок по носу! Если так можно это назвать. Брюнет оглянулся, сверкнул темными глазами и дернул уголком рта, обозначив ехидную усмешку. Ника прочла по губам короткое «кыш»! Наглец! Хотелось догнать его и… Вибрация пощекотала стопы, словно кто-то настойчиво тянул обратно к телу.

Солнце почти село, пришло знание, что воздух стал холоднее, а по озерной глади бежала частая рябь волн. Ника вновь потянулась к миру, растворилась на мельчайшие атомы и стала этим домом — административное здание? — каждой его частью. Она была лестницей, пылью, мебелью и даже ключами, брошенными на стойке. Могла сказать, где требуется ремонт или куда закатился старый попрыгунчик — под тяжелый комод, который никто не сдвигал с места много лет. Знала, что перед домом, на площадке стоит машина и придавливает ее своим весом, а под крышей свили гнездо птицы. Ой, бассейн… от него несло гнилью! Невыносимая вонь коснулась рецепторов и Нику вышвырнуло из дремы.

Резко открыла глаза. Как после любой панической атаки, горло пересохло, голова побаливала, а тело ощущалось ватным. Отвратительное состояние.

− Ну, здравствуй, малышка, − в зоне видимости появилась невыносимо оранжевая, кудрявая шевелюра, веснушчатое лицо и огромные голубые глаза.

Именно в таком порядке воспринимается внешность Матвея. Не заметила когда он появился, от того как резко очнулась, все смешалось в голове, а в груди кружилась тревожная карусель.

− Да ладно, неужели это ты?! — настолько удивилась, что забыла про все: самочувствие, время суток и способ транспортировки бренного тела под крышу.

− Собственной персоной, − ухмыльнулся и помог сесть, − и на ближайшее время мы с тобой будем тут! Так что рассказывай? Что натворила?

— Дай ей прийти в себя, — посоветовала Дара.

Женщина тщательно скрывала нотки неприязни. Поднесла стакан воды и Ника с благодарностью взглянула ей в глаза. Ведьма хорошо понимала что, нужно после такого пробуждения.

Перед газами еще стояло лицо Кира, когда оглянулся возле дома, словно она действительно там была и ее по-настоящему замечена. Ерунда? Нет. Теперь — нет.

Вероника мысленно выругалась — вечер плавно перетекал в ночь. Она ушла из дома на целый день и вообще забыла о телефоне. Дед, наверняка, с ума сходит!

− Это ты рассказывай, − велела рыжему, осторожно напившись холодной воды, − о том, как я отключилась. И что, к чертям собачьим, происходит?

Вода животворящей силой потекла по пищеводу и мгновенно включила, как в розетку. Временная бессознательность тоже пошла на пользу: торнадо из картинок утихло и осело. Хоть порядок в них был примерно такой же, как после урагана, Ника смогла выделить парочку важных фактов. О которых собиралась поговорить с Матвеем. Память и причины ее исчезновения.

− Это ты так деликатно обморок от ужаса перед братцем обозвала? — нагло ухмыльнулся парень и съехидничал: − это удар по репутации ловеласа! Он конечно сногсшибателен, но не настолько.

— Нет, это я так деликатно намекаю на резкий удар по мозгам, — в том же тоне ответила Ника и от этих слов рыжий мгновенно посерьезнел.

— Что ты вспомнила?

— Мало, но достаточно, чтобы дать оценку ситуации. Пока что полный хаос и дерьмо…

— Понадобится время, чтобы ментально все выстроилось в хронологическом порядке и органично вписалось в основную память. Да уж, хорошо тебя приложило…

— Это так деликатно паническую атаку обозвал? — съехидничала девушка и потерла виски, в которых как пузырьки шампанского пробегали странные подергивания, — я его убью…

— Кого именно? — невинно уточнил Матвей, — Кира или…

— Всех причастных! — рявкнула Ника, так что все подпрыгнули.

Раздражение резко вспыхнуло, прорвалось и мгновенно утихло. Она имела полное право злиться и жаждать крови — это было бы закономерно. Но вместо этого ею владело нечто рациональное и прохладное, как родниковая вода летом. Ника хотела методично размотать спутанный комок разнообразных событий и получить ответы, чтобы сделать выводы.

— Моя личность менялась? — спокойно задала вопрос.

— О чем ты? — мгновенно насторожилась Дара, в глазах женщина зажегся интерес.

— Ты… что-то чувствуешь? — всмотрелся в ее лицо Матвей.

— Менялась ли моя личность, вместе с памятью? Простой вопрос. Судя по вашей реакции, ответ мне не понравится, — девушка саркастично улыбнулась. Тишина в ответ: — Ну же! Вы наблюдали в сторонке. И ладно Матвей — ему плевать. Но ты, добрая подруга…

Не сдержалась, в голосе звучала скрытая агрессия, осуждение, разочарование. Сложно не давать оценку, не окрашивать факты. Зато честно. Дара поджала губы, но продолжала молчать, что удивительно в этой ситуации. И пусть Ника еще не выстроила всю цепочку событий, было ясно, что в спине не один нож. Больно? Наверно. Не больнее падения с высоты и переломанных конечностей. У всех поступков есть мотивы, есть причины.

— Нет, твою личность Кир не ломал, — наконец произнес Матвей, весёлость как рукой сняло, целый миг с ней общался кто-то холодный и циничный, как зимняя стужа, — этим занимались остальные.

Хмыкнула, усмехнулась и благодарно отсалютовала стаканом с водой. Что ж, это по крайней мере, интуиция подтверждает. Память… Ника еще не знала, что конкретно от нее прятали, но общие понятия уже усвоила. Например, нынешняя реакция — это защитные механизмы психики. Сильные эмоции мешают выживанию.

— Ника… — позвала Дара, — меня просил Ясен, а я…

— Ты согласилась. Ничего, я могу это объяснить логикой. Сердцем не могу, а логика не отказывает. Переживу, — вдох-выдох, боль приглушенная, словно на переломы уже наложили гипс, дали обезболивающее и вывезли в коляске в красивый сад.

Повисла пауза. Ника снова погрузилась в раздумья, натыкаясь на уже закрытые двери, но зная, что есть ключ в замочной скважине.

− Ты соизволила свалиться в припадке, — негромко сказал Матвей, которого она к слову, тоже не помнила до сегодняшнего вечера, как и Кира и часть своей собственной жизни, — пока Дара поминала всех его предков до седьмого колена в нецензурном ключе, Кир принес тебя сюда. Прямо на руках аки принцессу сомлевшую. Походу дела перемотали тебе лапку, а то ты от души прямо кровушкой поделилась…

Матвей снова ломал комедию и стоил из себя паяца, яркая мимика, заломленные руки говорили о юморе, но взгляд парня был очень внимательным и колючим. Раздражал этот разрыв, и Ника едва удержалась, чтобы не оборвать рассказ. Он кивнул на руку, и Ника мгновенно вспомнила, что перед тем как упасть, ощутила боль. Поделилась кровью?

Внимательно изучила левое запястье, плотно перевязанное какой-то тканью, вероятно оторванную от первой попавшейся тряпки, укрывавшей мебель. Класс — пора готовиться к прививке от столбняка!

— Ведьмам это не грозит… — вздохнула подруга, видимо последнюю мысль Ника озвучила вслух.

— Угу, визжу от счастья…

Боли не было, но еще один шрам обеспечен. Сойдет быстро, на Нике заживало бесследно — хорошая кожа и регенерация. Теперь понятно откуда. Перевела взгляд на Дару. Та смотрела в окно, заложив руки за спину, словно диалог ее не интересовал. Ясно, предпочитала Матвея игнорировать из-за давней взаимной нелюбви. Причины, к слову, Нике были неизвестны ни сейчас, ни раньше.

− Жертва… − со стоном откинулась на жесткую спинку дивана, нарочито грубовато сделанном — охотничий стиль как-никак.

В тот момент не резала себя, не было возможности воспользоваться ножом. А ритуал закрыть и принести жертву мог только один человек. Только у Дары хватило духу не просто уйти, но и довести дело до конца. Но отчего-то эта догадка неприятно саднила где-то под черепом. Что-то Нику смущало, но не могла объяснить что.

— Я закрыла ритуал, — ответила на высказанный вопрос ведьма, — ты его начинала и была проводницей, негоже бросать на середине. Жертва сбежала, и следовало что-то решить.

— Понимаю, — кивнула, потому что так было нужно. Но на самом деле девушка пыталась отбросить глухое раздражение. Да что там не так с жертвой?!

Вместо внятного ответа, сознание подкинуло научную справку. Кровь — ценный ресурс в любом учении, в любой магической традиции. Есть такие, которые полностью строятся на крови, в особенности у наученных ведьм. Это слишком важный, чтобы просто так разбрасываться. Во многих источниках упоминается важность добровольной жертвы и тем более ее высокая ценность. Это знание не давало покоя. Словно что-то упускает…

Провела ладонью по лицу, мысленно ругая себя на чем свет стоит. Нужно срочно возвращаться домой! Странно, что дед еще не перевернул здесь все вверх дном. И успокоиться надо. Дара не желает ей зла. Точка. И никогда не сделает ничего во вред. Позаботилась о подруге и закрыла начатый ритуал. Все хорошо.

− Все нормально, Вероника, − снова Матвей, − все как нужно прошло, я почувствовал. Мы все почувствовали. Это большой дар.

Все стало яснее, а отрицать очевидное бесполезно. Неважно кто сошёл с ума: Ника или окружающие, но они правы — все здесь реально. И жертва предназначена Озеру, его обитателям. Вот значит как…

— Ты сказала, что подношения Силам, — разлепила губы Ника.

— Да, духам этого места, силам которые его берегут, — откликнулась подруга, — благодарность.

— За что? — вскинула брови девушка.

— За жизнь, — спокойный ответ Дары не прояснил ничего.

Чтобы понимать, о чем подруга говорит, нужно принять, наконец, решение во что верить. Ее род веками приносил жертвы исконным хозяевам озера. Никто об этом ей не рассказывал, Ника знала это. Вот почему Ясен не хотел, чтобы племянница возвращалась, чтобы приезжала и задерживалась дома! Но допустил это… Смирился с неизбежным?

− Очень рада, надеюсь, было вкусно, − фраза, брошенная сквозь зубы, как кость голодной собаке.

Матвей нахмурился, будто разом исчезло тепло из всей комнаты. Кажется, даже что скудного света стало меньше. Пауза затянулась, парень мерил младшую Велес недобрым взглядом, а она чувствовала себя неловко. Брошенные в сердцах слова мгновенно возвели преграду между не врагами.

«Кому хамишь, дура? — отвесила себе мысленный подзатыльник»

− Я…− опустила взгляд и осеклась, − сказала ерунду.

− Осторожно со словами, Ника, — вкрадчиво посоветовал он, − некоторые из них хорошо слышны.

Не нашлась, что ответить. Закусила губу, никогда не умела извиняться, зато сказать что-то невпопад — один из неоспоримых, но сомнительных талантов.

— Угрожаешь? — поинтересовалась Дара, метнув в его сторону кинжальный взгляд, — Ты?

— Говорю то, о чем напоминать некоторым нужно регулярно, — процедил парень в ответ, — тебе ли не знать, та кто мнит себя ведьмой?

Снова отвратное ощущение, что смыслы ускользают. Ника не понимала о чем диалог, но остро чувствовала, что он касается ее больше чем спорщиков.

Матвей отошел к другому окну, сунув руку в карман широких брюк. Света в комнате хватало ровно настолько, чтобы видеть его силуэт на фоне темного неба. Ночь вступала в свои права очень быстро. Вероника чувствовала необходимость что-то сказать или спросить, но слова не рождались, не шли.

Собеседник закрылся в себе, в нем не осталось и капли мальчишеского радушия, от него повеяло холодом и едва уловимой опасностью. Сейчас он даже со спины казался старше, больше и намного жестче. Линия крепких плеч была напряжена, и показное спокойствие не обманывало — в нем клокотали эмоции.

− Вся надежда была только на тебя, Вероника, − его голосом можно было разбивать лед, − нам казалось, что ты та, кто повернет все вспять.

− Вам? — голос чуть громче шепота, — что вернет? Дара, о чем идет речь?

− Мне, − поправился Матвей неубедительно и обернулся.

Эти глаза! Синий лед, подсвеченный, холодный и смертельно опасный. Ника невольно вжалась в мягкую спинку. В холодной и без того комнате, температура понизилась, время снова растянулось, комната надвинулась, но приступ паники не спешил. На лбу выступила испарина.

− Прекрати, − она зябко обняла себя руками, − я не хотела ранить твою тонкую душевную организацию! В конце концов, это вы все тут играете в вершителей судьбы, а я как всегда крайняя!

Матвей усмехнулся и взглянул на нее по-новому. Рыжеволосая, зеленоглазая — настоящая ведьма, но при этом столь чуждая всему колдовскому, что оторопь берет! Настолько противоречивая, будто в смертном теле уживаются две разные сущности. Только что готова была умереть от страха, а через секунду яростно сверкает глазами. Занятно. Как быстро включилось специфическое мировоззрение ведьмы. Или оно никогда не выключалось? Можно ли забрать у ведьмы ее саму, просто стерев память? Вряд ли.

− Ты — псих, − тем временем заявила она, − серьезно. Абсолютно ненормальный. Я бы посоветовала психиатра для лечения биполярного расстройства…

Ну вот, мгновенно нашла опору внутри! Впору восхищаться. Впрочем, такое Матвей уже не раз наблюдал за свою долгую жизнь. Эти ведьмы… Отличаются от колдунов. Они как кошки — гуляют сами по себе, свободно думают, творят и живут. И никакие оковы не удержат надолго. Вот и Кир понял что проще открыть дверцу клетки, чем ждать пока пленница разнесет ее к хренам. Хорошо будет, если братец поймет, что остался только один метод решения проблемы — смерть, раз уж клетка пуста.

− А ты? — Матвей подошел ближе, заглядывая в глаза, − ты нормальная? Нет, если вопрос лучше: знаешь ли, кто ты?

Настолько проникновенно это прозвучало, будто парень знает секрет, который буквально жаждет выдать. Как иллюзионист, который наслаждается удавшимся трюком, но очень хочет покрасоваться еще…

Мурашки побежали по коже, когда завороженная девушка смотрела в голубые радужки и почти тянулась за разгадкой.

− Оставь ее, Матвей, − холодный голос Кира прозвучал как щелчок хлыста. Ника дернулась, но не стала вскакивать, лишь настороженно провела его взглядом.

Рыжий хмыкнул и улыбнулся брату. Они настолько не похожи, насколько разнится день и ночь. Брюнет и золотистый рыжик, два полярных характера и даже манера разговаривать. Но кое-что общее у них есть — аура опасности.

− Как скажешь. Видишь, тебя все защищают, берегут. Это так мило. Словно ничего никогда не происходило, словно ты невинный хрупкий цветочек. Но мы-то с тобой знаем, что это не так, правда? − Матвей подмигнул и направился к выходу, насвистывая мотивчик, смутно напоминающий какой-то фильм ужасов.

Дара выругалась негромко или бросила в след насмешнику проклятие. А Кир сложил руки на груди и заявил:

− Вам стоит убраться отсюда, − сообщил Кир, когда провел взглядом брата. Хлопнула входная дверь, знаменуя уход, − и быстро. Обе машины выезда. Идет буря, а дорога домой неблизкая.

— Трогательная забота, — отозвалась Ника ехидно, — лестно.

— Очень рад, — в том же тоне ответил парень и жестом указал на выход.

Дара пошла первой к лестнице. Даже хорошо, что не стала разговаривать. Ника ощущала упадок сил и не хотела больше никаких бесед. Нужно поспать, поесть и побыть одной.

− Идем, − настоял Кир, но девушка не сдвинулась с места, − да не съем я тебя. Хватит шарахаться.

Подходить ближе действительно не хотелось. И не моглось. На затылке словно появилась чья-то рука и потянула волосы. Страх? Нет, странный мандраж, ожидание. И именно это смущало и пугало ее.

− Я это не контролирую, просто нужен больший интервал между нами, − попыталась объяснить, − тогда триггер не сработает. Я почувствую большую безопасность, когда ты дальше.

− Боишься конкретно меня? — заломил бровь Кир и, кажется, удивился.

— Святая наивность, — иронично прокомментировала, — будто у меня нет причин.

— Зачем тогда отпустила Дару?

— А она могла бы чем-то помочь, вздумай ты причинить вред?

— Хм… — парень был позабавлен, — интересно.

− Нет, − Вероника сама не понимала, зачем объясняет, но собственный голос успокаивал нервную систему. — Опасение связано с определенными ситуациями, которые вызывают неконтролируемые эмоции. В твоем случае, я боюсь резких появлений, особенно за спиной. Уж слишком бесшумно возникаешь. Ты большой и опасный, я это хорошо чувствую, потому возникает цепная реакция.

Бровь Кира приподнялась еще немного, кажется, Ника говорила что-то не то. Судя по его реакции — бред. Теперь почувствовала, как порозовели скулы. Что происходит?

− Хорошо, − наконец произнес он, − сейчас я перед тобой, ты меня видишь. Обещаю не заходить за спину. Так будет нормально?

Отрывисто кивнула и направилась к выходу. Нужно побыстрее сесть в машину и уехать домой. Вещи мамы найдет потом, сейчас важнее всего разобраться с собой, семьей и удивительным наследием. Вот о чем не хотел сказать Марко и почему предупреждал недавно! Память и ее возвращение.

— Нам нужно поговорить, Вероника, — Кир облокотился на стену возле двери, пока она забирала ключи в холле и закрывала кладовку.

— О чем? — горло пересохло, а голову словно бросило в жар. Ее разрывало два полярных ощущения — страх и… узнавание.

— Об этом, — он не мигая на нее смотрел, — что с тобой происходит. Я могу ответить на некоторые вопросы.

— А почему остальные не хотят?

— Боятся.

— Чего? — почти возмутилась Ника но молчание в ответ. Многозначительное. Ладно, — а ты не боишься, значит?

— У меня другое мнение и оно в меньшинстве, — иронично сообщил Кир, — что говорит о его правильности.

— Самонадеянно.

Тот только усмехнулся и развел руками.

Ключи и телефон Ника забрала быстро, молниеносно заперла дом. Кир молча следовал за ней, стараясь не пропадать из поля зрения. Странно, но его присутствие теперь оберегало от навязчивого чувства преследования. Невидимые взгляды почти не сверлили спину, Ника спокойно открыла машину, включила фары и даже не вздрогнула от близкого раската грома. Понадобилось всего несколько минут, чтобы принять решение — ей нужен этот разговор.

— И я могу тебе верить? С чего бы?

— Тебе решать. Можешь наблюдать, как медленно и красиво едет крыша, или получить ответы на интересующие тебя вопросы. Меня устроит любой исход.

Она окинула взглядом почти непроглядную темень и закусила губу. Обернулась и мурашки побежали по коже — он подошел очень близко, пришлось поднять подбородок, чтобы встретиться взглядами. Странно, где задержался приступ паники?

— Чьи крики я слышу, когда смотрю на тебя? Откуда леденящий душу страх? — почти шепотом спросила.

— Это воспоминания, — так же негромко ответил Кир, — и сегодня ты вспомнила то, что не должна.

— Что именно? — в солнечном сплетении похолодело, а подозрение озарило еще до того, как парень ответил.

— Меня.

— Но я… — хотела сказать, что не понимает, но осеклась, потому, как в памяти снова ожили десятки кадров.

Они органично и легко, словно в киноленту встроились в хронологию прошлого. Были картинки, но эмоции, словно за стеклом, словно Ника вспоминала старый фильм, который снимали о ней, но без нее.

— Острота и резкость еще придет, сейчас не старайся все охватить, — посоветовал, — я успел облегчить твое состояние до того, как накроет лавина. Ты была и без того на краю.

Девушка растерянно моргнула, не зная, что сказать и как реагировать. Кричать и ругаться почему-то не хотелось. Правой рукой провела по волосам, отвернулась, выдохнула и снова взглянула в лицо Киру:

— Честно, я в шоке.

— Это нормально. У тебя появится много вопросов, на часть из них я отвечу.

— Почему?

— Я был участником и частично виновником твоего нынешнего состояния.

— Совесть замучила? — беззлобно поинтересовалась.

— Отнюдь, — фыркнул, первая капля дождя упала Нике на щеку, — у меня свой корыстный интерес.

— Не сомневаюсь… — утерла вторую каплю и села в машину, — не уверена что захочу общаться, если честно.

— Увидим, — философски пожал плечами парень.

− Прощай, Кир, − дверь хлопнула.

− До свидания, Рона, − пристально вгляделся в ее глаза.

Завела двигатель, привычно заиграла музыка, словно успокаивала: все хорошо, все как обычно, не переживай. Внутри салона, под знакомые звуки девушка почти с облегчением нащупала земную твердь. Песня отозвалась в мыслях и Ника негромко подпела:

My personal hell, I'll bury it, bury it

Weight of the world, I'll carry it, carry it

Pile it all on, I've gotta be strong

For somebody, for somebody

Put my pain in a pill, I'll swallow it, swallow it

Too numb to feel, I'm hollow, I'm hollow

I have to hold on, I've gotta be strong

For somebody, for somebody

Somebody else[1]

— Для себя быть сильной, эффективнее, парень[2], — когда машина послушно обогнула административный корпус и проехала дальше, Велес была абсолютно спокойна и уверена, что справится со всеми бедами.

Пока свет фар не выхватил из темноты нечто. Жуткий образ существа, которое просто не может существовать! Ника вдавила в пол педаль тормоза, руки судорожно сжали руль, а глаза прикипели к кустам неподалеку.

Темная, синяя кожа маслянисто блестела, спутанные космы напоминали водоросли и будили нездоровые ассоциации. Вероника брезгливо сглотнула, но не смогла оторваться от созерцания. Запавшие, желтые глаза светились во тьме, а тонкие, черные губы растягивались в жутком оскале, обнажая острые зубы, как у пираньи. С них стекало что-то мерзкое и темное. О боги! Это кровь? Потеки густые, чуть подсохшие местами, с подбородка капали на обнаженную грудь. Тварь вся неестественно худая, угловатая и…хищная.

Вероника не закричала только потому, что лимит страха на сегодня был исчерпан. Она потрясенно изучала это нечто всего несколько секунд, пока оно голодно улыбалось ей и даже подмигивало. В длинных, непропорциональных руках с острыми когтями было что-то влажное и темное, кажется в крови. Фантазия Ники подсунула образ еще теплой печени, вырванной из живого тела. И вот тут девушку вывернуло. Едва успела открыть дверь и перегнуться за порог. Желудок извергнул все, что в нем было — по большей части желчь. Все же ела в последний раз довольно давно. Пока ее мучительно рвало, тварь без следа растворилась в темноте.

− Кажется у меня проблемы, − тихо поздравила себя, делая глоток минеральной воды, − большие проблемы.

По телу пробежали мурашки. Больше немедля ни секунды поехала прочь. Впечатлений за эти двое суток больше, чем за последние годы. Неприятное ощущение едущей крыши вернулось: что это было только что?!

[1] Citizen soldier — strong for somebody else

[2] Ника комментирует смысл припева и обращается к солисту. Перевод песни:

«Мой личный ад, я закопаю, закопаю его.

Тяжесть этого мира, я вынесу, вынесу её.

Навали всё это на меня. Я должен быть сильным

Для кого-то, для кого-то. Засунь мою боль в таблетку,

Я проглочу, проглочу её. Слишком оцепенел, чтобы чувствовать,

Я опустошён, опустошён. Мне приходится держаться,

Я должен быть сильным для кого-то, для кого-то,

Кого-то другого.» (Автор перевода — Долбанатий)