Эхо озера Велес

Лана Кермель (2024)

Старый городок в Карпатах почти затерялся в тени вековых лесов. Здесь каждый что-то скрывает, а легенды оживают в кошмарах и наяву. Именно сюда сны призывают вернуться Нику Велес, потомка древнего рода, чтобы разобраться в тайнах прошлого своей семьи. Она всегда чувствовала, что с ней что-то не так. Ночные видения всё чаще переплетались с реальностью, неясные голоса что-то шептали за ее спиной, а мир вокруг обманывал кошмарами наяву. В попытке окончательно не сойти с ума она решается найти истоки проклятия, вот только это может полностью разрушить ее жизнь. Или все же сделать сильнее? Ника оказывается втянута в игру, где чувства сплетаются с тайнами, а любовь становится страшным оружием, ведь она никому не может доверять…

Глава 2

Сейчас — Ника

В машине стоял запах отвратительного освежителя, его Ника раздраженно сорвала со стекла заднего вида и швырнула в бардачок. Выкинула бы в окно, но мусорить на природе — против ее убеждений. Потому лишь выругалась в адрес дядюшки Ясена, который почему-то считает эту дрянь отличным аксессуаром. Благодаря острому обонянию, Ника иначе как дерьмом на веревочке назвать это не могла. Опустила стекла, чтобы больше воздуха зашло в салон и поддала газу. Пустынная дорога вела домой.

Нике понадобился всего один мотив, чтобы сломя голову унестись в карпатские леса. Повод, чтобы вернуться и найти ответы на вопросы, которые беспокоят всю жизнь. Пора четко выяснить: сошла с ума или нет? Что, к лесным чертям, ей снится прямо наяву?! Психотерапевт имеет на этой свой взгляд, поддерживаемый Ясеном, но на практике подтверждения не нашлось. По всем тестам, Ника здорова… Время проверить интуицию! Поэтому бежала из дома, соврала родственнику, бросила учебу. Но больше всего хотелось сбежать от себя. Если бы не отстегнула страховку…

— Хватит! — рявкнула вслух и сжала руль, — это несчастный случай…

С каждым годом вдали от дома, внутри натягивалась нить, которая болезненно тянула обратно. Будто зов. Негромкий, скорее безмолвный, но не замолкающий ни на секунду. Ника просыпалась в один и тот же час — три тридцать ночи, с колотящимся сердцем, а в ушах стоял женский голос. Что он говорит не разобрать. Хотела бы думать, что это череда случайностей, или игры разума… Но теперь, когда тонкая нить растворилась, поводок исчез, что можно вообще думать? Хоть сумасшедшая, хоть чародейка — теперь все едино!

Он выскочил на дорогу совершенно неожиданно. Длинный прыжок закончился буквально перед самым капотом. Неторопливо выпрямился, повел всем телом, словно встряхнулся. Огромного роста, человекоподобный и жуткий — антропоморфное тело, но пропорции нарушены. Длинные передние лапы украшают когти, суставы на ногах вывернуты в другую сторону, а вместо стоп — копыта. Вместо кожи — разодранные лохмотья, с них длинными патлами свисала свалявшаяся редкая шерсть. к горлу подкатил брезгливый комок, пока адреналин бил в голову.

При этом состоянии ужаса сознание ехидно подсвечивало для хозяйки все детали монстра. Позже Ника могла бы во всех красках нарисовать его. Даже то, как с кистей и когтей его капает что-то густое и смолянистое. Чудище повернуло непропорциональную оленью голову медленно, словно красуясь, и уставилось прямо в душу черными провалами глазниц. Из черепа торчали ветвистые рога, с которых свисал лишайник. Все его тело — сплошное месиво из гниющей плоти, видно местами ребра. Ошметки мышц кишат насекомыми. Он сделал шаг, неестественный, но плавный, стук копыт избирательный слух зафиксировал безошибочно.

Мгновение привычно тянулось как гречишный мед. А потом кто-то нажал кнопку, время снова стало нормальным. Ника закричала, ударила по тормозам и вывернула руль, в инстинктивной попытке не врезаться в препятствие. Монстр лениво протянул лапу, даже не пытаясь отойти, он лишь проводил машину взглядом. И тихо утробно смеялся. Звериная пасть и носовые проемы сочились черным туманом.

Пикап по инерции двигался, а монстр растаял, как видение. Расплылся сизой дымкой, как дым костра, оставив такой же запах с нотами хвои и разложения. Только леденящий ужас не спешил таять так же стремительно. Ника тяжело дышала и пыталась доказать мозгу, что напуганный до безумия олень скрылся в лесу. Вон мелькнул его сероватый хвост!

Машина остановилась поперек дороги. Сердце колотилось о ребра так, что стук можно услышать просто сидя рядом, даже испарина выступила на лбу. Сознание пребывало во власти страшной иллюзии.

− Черт! Твою мать! — сжатые кулаки несколько раз врезались в руль, попав по клаксону — он пронзительно взвыл, спугнув птиц. Ника еще раз выругалась и зажмурилась, − только не это, пожалуйста. Только не здесь.

Она полезла в сумочку и достала блистер с таблетками. Минуту внимательно их разглядывала, вспоминая увещевания врача о необходимости медикаментозного лечения, а потом просто запила водой из бутылки несколько штук. «Волков квас» гласила этикетка, уведомляя о своей исключительной минеральной ценности.

− Это был просто олень, Ника, − прозвучал ее голос неубедительно, настолько, что сердце опять сжала тревога, а в голове захихикал Джокер. Ничего, таблетки должны помочь. Слишком много воспоминаний и давних тревог, ведь так?

«Или ты видела одного из местных духов, который не очень рад твоему приезду, — ехидно шепнул Джокер».

— Умолкни! — процедила сквозь зубы и зло рассмеялась — отлично, самое время ругаться с голосами в голове.

Через пару минут стало легче. Почти удалось убедить себя, что у нее отличный план на будущее. Провести дома небольшой отпуск, отдохнуть и все станет на свои места. Именно за этим явилась, значит так и будет. Ника снова сделала несколько глотков воды и завела двигатель. Надо ехать — так реальность кажется нормальной. Очень хотелось выбросить из головы страшное видение, поэтому вновь включила музыку, позволив себе выбрать рандомную песню.

«So I'll just let it go[1]» — затянул красивый голос солиста, девушка нажала на газ, удачно подпевая куплет. Она тоже чувствует, как потеряла интерес к контролю, но пока не признала это вслух. Таблетка неприятно прилипла к стенке пищевода, заставляя снова и снова делать глоток воды.

Да что не так с этой жизнью?!

***

Солнце клонилось к закату, световые стрелы прошивали кроны деревьев и красивыми бликами расцвечивали опавшие листья и хвою. Сверкала кристалликами влаги натянутая паутинка между сухих сучков надломившейся ветки. Мир казался сказочным: свет мягкий, окрашенный осенней листвой, мох на больших валунах мягкой шубой, неподалеку приткнулась колония мухоморов. И звуки — пение птиц, ветер шумит, приносит запахи озера.

Солнечные зайчики прыгали по рыжеватым стволам елей и заглядывали в бадью, полную дождевой воды.

В зеркальной поверхности отражался высокий мужчина лет пятидесяти на вид. Седые длинные волосы собраны в густой пучок, а борода была коротко подстрижена. Его загорелое лицо не казалась старым, на лбу и у глаз были глубокие морщины — свидетели множества эмоций. Рукава рубашки в клетку подвернуты, обнажая жилистые руки хозяина. На крепком запястье сидели потертые часы. Марко возился с тушками зайцев за домом, он давно опознал шум двигателя, который гудел уже совсем рядом — когда живешь в лесу, быстро учишься слушать. Он не отвлекался от занятия и терпеливо ждал, когда внучка сама найдет его. Вероника выключила музыку и громко хлопнула дверцей машины, а потом безошибочно направилась за угол дома.

− Здравствуй, деда, − прижалась к широкой спине Марко, отчего тот придушено хекнул — сильная девочка. Улыбнулся в усы.

— Здравствуй, коль не шутишь, — вытер окровавленные руки тряпкой, обернулся. Смотрел на знакомое родное лицо пару секунд, словно изучал, а потом крепко обнял.

Теперь Ника пискнула. Здоровый он мужчина, статный и возраст не собирался отбирать широкие плечи, силу рук и здравость мысли. Видимо, горный воздух целебно действует.

Уткнулась носом в его рубашку, пахнущую смолистой древесиной и мелиссой. Наверняка дрова сегодня рубил, заготавливал к зиме, а в кладовой с избытком запас трав. Родной запах и привычные теплые объятия растрогали так, что в носу засвербело, а в горле встал ком. Как же Ника скучала!

— Дедааа! Я так рада! — голос предательски сел.

— И я рад, Рона, — с нотой иронии хмыкнул он поверх рыжей макушки, но девушка только крепче прижалась, жмурясь от удовольствия — так необычно ее имя сокращал только дед, — но, если меня не отпустишь, зайцев утащит Горыня.

Кота нигде не было видно, но это не значит, что не наблюдал за работой хозяина. Совести у шерстяного никогда не водилось, поэтому украсть тушку дичи — дело кошачьего принципа. Ника и Марко обожали Горыню незамутненной любовью котоводов. И было за что — огромный и лохматый, ласковый и дружелюбный он напоминал фамилиара Бабы Яги. При этом отличался умом, разговорчивостью и коварством.

— Ну, если только поэтому, — чуть отстранилась от деда Ника и заглянула в темные карие глаза, в которых светилась искренняя радость от встречи.

— Ты чего такая взъерошенная? — по, только ему известным приметам, Марко безошибочно определил настроение.

— Так… Ничего, — растерянно моргнула и пригладила волосы и спрятала глаза, — спешила домой.

− Все привезла, что нужно было? — перевел тему дед.

− Как всегда, − лукаво ухмыльнулась Ника и направилась в дом, − с тебя сегодня ужин и рассказ. Кстати, почему Ясен приезжал так рано? Он планировал не раньше ноября.

Марко тихо чертыхнулся и возвел очи горе, понимая, что от допроса не отвертеться, а у Дары язык без костей. Критично оглядел свой рабочий стол — разрезанный вдоль мощный ствол дерева, обработанный, чтобы не занозить руки. Решил, что вполне может прерваться. Тушки зайцев поместил в большой таз и подхватил с собой, а шкурки подождут своей очереди на плетне.

— Сказал, что изменились обстоятельства, — отмахнулся Марко. Эта семейка сведет его с ума. Каждый сам себе на уме, со своими секретами, характерами и представлениями о том, как правильно.

Тем временем Вероника достала из багажника несколько сумок и понесла в дом. Часть оставила в коридоре, а остальное переправила в большую стильную кухню. В этот раз пришлось везти много всего: продукты и необходимые хозяйственные мелочи. А еще — стратегический запас стирального порошка, средств гигиены и канцелярские принадлежности. Так заведено в семье Велес — кто собирался приехать на родину, затаривались в магазине, ибо за комфортом дед точно следить не станет. Он вполне может весьма аскетично существовать. Но разбалованные столицей родственники предпочитали удобство и цивилизацию. Поэтому Ясен, как главный добытчик позаботился, о технике, о связи с внешним миром и транспорте. А вот продукты и прочие вещи, которые имеют неприятную привычку заканчиваться, нужно регулярно привозить. Благо, с электричеством и интернетом тут теперь все так хорошо, что даже неприлично.

Через сорок минут, два чемодана, ноутбук и дорожная сумка ожидали Нику на мансарде — спасибо Марко, что оперативно отнес. Там она поселилась в детстве и обожала свою комнату под крышей. Теперь вещи были свалены по центру и дожидались своего часа. Везла с собой много всего, так как планировала заниматься любимым делом — закончить коллекцию украшений по мотивам легенд. Поэтому куча материалов ехала с ней.

И два десятка книг! Пока дед доставал из багажника прочие вещи, внучка расставила томики на полки в гостиной — он знатный любитель почитать. Потому библиотеку пополняли регулярно.

На полке? Вероника замерла и удивленно посмотрела на стопку книг у ног. В голове еще не растаяло четкое воспоминание, как ставила их на место!

«Упс, — ехидно хихикнул голос в голове, — как же таааак?..»

— Что, мать вашу?.. — растерянно и даже с нотой агрессии шепнула Ника, рассматривая то свою руку, то стопку книг.

«Доктор упоминал, что стоит серьезно относиться к терапии, — ее собственный голос в мыслях звучал издевательски, растягивая гласные и кривляясь, — но ты непослушная девочка…»

Буквально только что последнюю книгу Ника поставила на верхнюю полку! И чуть не упала с неустойчивого стульчика! В висках застучали молоточки, а в желудке — знакомая невесомость. Опять! Знакомое чувство словно ее вырезают из реальности, отрывают. Ника потерла опору под ногами, зависла в невесомости, хотя глазами видела, как ноги в теплых носках продолжают стоять на деревянном полу.

— Еще не закончила? — поинтересовался Марко из коридора.

— Н-нет, — резко вернулась «в себя» Ника, — книги нужно поставить…

Осторожно, будто они кусаются, водрузила одну за другой в шкаф. Даже приставила маленький стульчик, чтобы достать до верхней полки, и ожидаемо оступилась. Но страх охватил вовсе не поэтому. Вспомнился давешний олень. Подмена реальности — это страшно, особенно когда становится опасной. За какую из реальностей хвататься, чтобы не заблудиться?

«А вдруг таблетки не помогут? — тоном вредного ребенка пропел голос в голове».

— Выбирай: готовишь ужин или моешь посуду? — Марко в фартуке и с закатанными рукавами выглянул из кухни.

— Конечно посуда, — ответила, поддерживая веселый тон беседы, усилием воли затолкала страхи в дальний угол, — боюсь, ты не доживёшь до утра, отведав моей готовки. С последнего раза дегустации ровно ничего не поменялось.

— И ты еще надеешься выжить в лесу? — притворно ужаснулся дед.

— Что поделать, если я существо тепличное, к комфорту привыкшее?! — притворно повинилась девушка, — но ты же меня спасешь, деда?

Подбежала к нему, чмокнула его в щеку, чтобы усыпить бдительность. А потом предложила начистить картошки, в процессе обсуждая новости, книги и семейные события. В городе Ника безумно скучала по разговорам у камина, по совместным ужинам, по беззлобным пикировкам. Но самое дорогое было чувство полной безопасности в этом доме. Так было в детстве, так осталось сейчас. Переступая порог, девушка знала, что ей не грозят здесь ни демоны, ни террористы, ни даже Ясен с его психиатром.

— Ладно, Рона, хитрая ты лиса, — дед подвинул ей ведерко с картошкой, — будешь на заготовке.

— А ты расскажи мне как дела? — охотно взялась за дело. На самом деле, собиралась устроить допрос с пристрастием, — Мила приезжала, привозила Нату?

Двоюродная старшая сестра. Дочь еще одного мужчины в роду. Ясен — средний сын, детей не завел, Илья — младший сын, отец Ники и Артемий — самый старший. Его девушка не помнила, он погиб катаясь на лыжах — сошла лавина и похоронила под собой трех лыжников. Но у него осталась дочь Мила и ее мать Анна. Которая стала растить ребенка одна, не особенно желая общаться. Но Илья пользуясь природным обаянием, с завидным упорством налаживал родственные связи и добился того, что племянница бывала в гостях нередко.

— Давненько не была, — ответил Марко.

— Ну да, такая занятая, — саркастично согласилась Ника.

Отношения с сестрой складывались не очень радостно. Очень разное мировоззрение не давало найти точки соприкосновения, да и Мила не очень удачно скрывала какую-то странную претензию к младшей Велес. А несколько лет назад вовсе нашла утешение в церкви, на что Ника только закатывала глаза.

«Сменила одну зависимость на другую, — цинично фыркнула мысленно, — так себе замена — кокаин на ладан».

— Рона!

— Молчу-молчу, — подняла руки вверх, зажав в правой нож, а в левой картофелину, — никаких комментариев, дед.

— Но думать-то никто не запрещает, да? — лукаво сверкнул глазами.

— Ага…

— А как ты? Оправилась после всего?

— А Ясен разве не жаловался на меня?

— Его мнение мне известно, — не испугался скрытой за ехидным вопросом обиды Марко, — хочу теперь знать, что ты думаешь по этому поводу, как себя чувствуешь и почему сломя голову бежала домой.

— Думаю, у меня проблемы, деда. Кажется, я сумасшедшая.

Произнести это оказалось неожиданно легко. Ника положила на стол нож, когда он дрогнул в пальцах, сухо всхлипнула носом и наконец подняла глаза на Марко, ожидая чего угодно. Кроме абсолютно спокойного прямого внимания. Дед не перестал кроличье резать мясо на куски, не испугался и даже не проявил беспокойства, словно услышал нечто прозаичное.

— Следовало ожидать от тебя раньше. Только называется все иначе.

Непроизвольно челюсть внучки упала вниз от удивления, а в голове грянул смех. Ника медленно и аккуратно положила неочищенную картофелину рядом с ножом, потом сложила руки в замок и негромко произнесла:

— Учти, если ты сейчас не дашь пояснения, рискуешь отправить внучку в психушку раньше ожидаемого.

— Видишь, иронизируешь даже сейчас, — непонятно чему обрадовался родственник, — все хорошо у тебя с головой. Если это выражение вообще применимо к нам всем. А вот Ясен перемудрил. И видимо потерпел полное фиаско. Думаю, он это уже понял, но еще не принял.

— О чем ты говоришь? — чуть повысила голос девушка и почувствовала, как сердце ускоряет ритм.

— К нашему сожалению, если расскажу тебе все, только сильнее запутаю, Рона. Как думаешь, ты сумеешь сейчас просто поверить мне? На слово.

— Не понимаю… — растерянность смешалась со знакомым ощущением надвигающейся волны цунами.

— Имею ввиду: сможешь ли доверится моему слову? Только факту, в котором я уверен, но никак не могу подтвердить, — Марко отодвинул доску с кусками мяса, вытер тряпкой руки и облокотился на столешницу. Секунда на паузу и он очень серьезно произнес: — ты не сходишь с ума. Это правда. Но объяснить ситуацию так, чтобы не усугубить до крайности — невозможно. Я бы очень не хотел сейчас рушить хрупкое равновесие, особенно не зная к чему приведет.

— О Боги… — сглотнула Ника, у которой все здравые мысли вылетели из головы, — ты сейчас издеваешься?

— Наверное, это и есть форменное издевательство, которое слишком затянулось. И я позволил ему случиться… В любом случае, ты имеешь право выбирать. Слишком давно мы нарушили все правила и понесем за это ответственность.

— Кто «мы»? Ты и дядя? — попробовала угадать.

О чем он говорит совершенно не ясно, но интуиция Вероники била в набат и отчаянно требовала вытрясти правду. При этом, она же подсказывала, что настаивать на четком ответе на вопросы нельзя. И эти требования смывало глухое раздражение, которое почти перехлестнуло плотину самоконтроля.

«Успокойся! — рявкнул ее персональный Джокер, — нужно немного времени… Он прав».

— Еще немного и я решу, что есть все основания для диагноза. Психические отклонения передаются генетически, — сарказм вырвался, а плотина удержала волну злости.

— Выбирай: я рассказываю тебе все сейчас или…

— Или? — эхом откликнулась, понимая, что решение уже принято.

— Ты уже начала понимать, Рона. Твоя память просыпается и сбрасывает оковы, — ответил дед, — и ты активно ее подталкиваешь.

— Если я не сумасшедшая, то кто тогда? — в голове зашумело, а желудок ухнул вниз, как если бы Ника мчалась на гоночном болиде по трассе.

— А ты как думаешь? — почему в глазах Марко сверкнула ирония?

***

— Черт… — на лице Ники отразилась вселенская тоска от созерцания слоя пыли, которая лежала на всех горизонтальных поверхностях мансарды.

Она сбежала сюда, чтобы переварить свое опрометчивое решение — остаться без ответов, прислушаться к голосу в голове. Работа руками всегда отлично помогала справиться с эмоциями. И вот сделала величайшую глупость, ну или наоборот — поступила не как персонаж типичного ужастика. По сценарию герой обычно пытается любой ценой получить информацию, или среди ночи суется в страшный подвал с монстром. Но Ника смалодушничала в своем фильме. Поэтому монстру придется самому вылезть из подвала и застать героиню за уборкой комнаты.

«Это не малодушие, а здравый смысл. Расслабься, ты узнаешь все. Больше, чем хотела бы»…

— Заткнись! — процедила сквозь зубы, и тут же попыталась отвлечься от шизы в голове: — Кажется, сюда никто ни разу не заходил после моего последнего отъезда.

Посреди комнаты, на большой звериной шкуре гордо стояли ее пожитки, еще больше удручая своим чистым видом.

— Но Велес не пасуют перед трудностями! — заявила она глядя в грязное зеркало, — Клининг бы сюда заказать!

На нытье отозвалась только чудом выжившая муха, которая отчаянно стучала в окно, просилась на волю. В данном случае Ника ее прекрасно понимала, потому великодушно распахнула створку. Потом смирилась с неизбежным и пошла в кладовку за шваброй и тряпками.

Мансарда представляла собой большую комнату, над гостиной, так что на простор жаловаться не приходилось. Покатые стены — это двускатная крыша. Главной фишкой были деревянные стропила и балки. Огромная кровать стояла справа от двери, под слуховым окном в крыше. В изножье кровати стоял большой сундук с плоской крышкой. Слева — стену занимал гардероб с зеркалом во всю высоту, в нем отражалась кровать. Есть примета что так делать нельзя, но Ника почему-то не прониклась предупреждениями о зазеркалье и порталах. Рядом со шкафом — большой стеллаж с книгами и эзотерическими инструментами — спиритическая доска, коробка со свечами, шкатулка с картами таро.

— И все на месте, — улыбнулась Ника, протирая пыль. Давно не пользовалась этими предметами и сейчас словно снова знакомилась.

Помыла и несколько бра, висящие на стенах и даже гирлянду из лампочек, намотанную на стропила. Они дарили теплый свет и согревали душу. Подвесное кресло, напоминающее птичью клетку, стояло в углу, у книжного шкафа и в нем пришлось чистить подушки. Но главное что обожала девушка — веревочные качели посреди комнаты. И неважно сколько ей лет, снимать их не собиралась.

Везде был отпечаток личности Вероники — любимые книги, красивая печатная машинка на полке, коллекция кошачьих фигурок, фотографии в рамках, красивые билеты из разных уголков мира. В городе ее квартира не была и в половину такой уютной как тут. Все рабочие инструменты, заготовки и материалы свалила на рабочий стол, ноутбук приткнула на тумбочку у кровати. Незавершенная корона Темного Владыки заняла место на слуховом окне. Так величала ее за сказочную конфигурацию — кривые высокие зубцы наводили на мысли о Сауроне, Мордоре и неограниченной власти.

Процесс успокоил расшалившиеся нервы, и Ника написала сообщение дяде:

«Мы можем нормально поговорить, как думаешь?»

«Конечно»

Односложный ответ говорил о том, что Ясен злится, но скоро будет готов к диалогу. Или даже лично приедет сюда.

«Покаяться? — снова ехидный смешок, который на уровне интуиции казался справедливым».

Неожиданно быстро уборка оказалсь сделана, а вещи распакованы и разложены по местам. Даже зеркало вымыла и пыль из всего текстиля выбила. С кровати стащила все, что там было, и отнесла в прачечную на цокольном этаже. Теперь можно застелить свежее белье и накрыть все это большой имитацией шкуры Йети — сплошной антистресс. Как раз, когда на улице стало совсем темно, Ника вспомнила о свечах, которые дала Дара. Поставила толстые восковые цилиндры на широком подоконнике и зажгла сразу несколько штук — слабость к живому огню у нее давняя и никакому контролю не поддается. Вот теперь точно все так, как нужно! Теперь действительно она дома!

Ну а то, что Марко скрывает какие-то секреты… Девушка глубоко вдохнула тёплый сладковатый аромат воска и огня:

— Это настолько ожидаемо, что даже скучно.

Несмотря на это, сказать о своих настоящих подозрениях было страшно. От этого дрожало все в груди и холодел затылок. То ли от страха подтвердить правду, то ли узнать что это вредные фантазии, от которых психотерапевт пытался избавить.

«Ты приехала подтвердить подозрения, — снова проснулся голос, — еще чуть-чуть и…»

— И что?

В ответ тишина. Ника поверила словам деда — нужно немного времени и она сможет сформулировать правильные вопросы, получить ответы и развеять туман. Впрочем, догадки стали только четче.

В семье Велес готовить, надо признать, умел только Марко, причем изумительно! В чем благодарная внучка убедилась в который раз. Тушеный заяц удался на славу, а красное вино оттенило вкус — так утверждал дед. Вероника воздержалась от алкоголя. Увы, с лекарствами, которые она приняла днем, он несовместим. Жаль, что поддалась страху и приняла спонтанное решение выпить таблетки. Бокал красного уютным вечером помог бы лучше. Благо, Марко не имел ничего против вина, это Ясен категорически запретил Нике алкоголь.

Просидели почти до полуночи, обсуждая самые разные вещи и обходя странный дневной диалог. Было ли любопытно, тревожно, страшно? Несомненно. Но эти эмоции покрылись тонким ледком смирения и были отложены на невразумительное потом. Марко травил байки, цитировал по памяти немецких поэтов на чистейшем языке оригинала и нахваливал жаркое из зайца. Ника бегло знала немецкий, но гораздо хуже деда потому с удовольствием слушала его речь.

Так хорошо на душе, что тело и разум невольно расслаблялись, с облегчением сознание позволило убавить бдительность. Ника отодвинула от себя пустую тарелку и перебила Марко:

— Дед… Я сломала жизнь хорошему человеку, — тихо призналась в том, что не давало покоя. Намеки Джульетты упали на благодатную почву и расцвели буйным цветом. Да что там… Девушка винила во всем только себя.

— Считаешь ответственность только твоя? — снова не выказал ни грамма удивления Марко.

Чтобы занять руки, стала размешивать в чашке мед, неторопливо и задумчиво, лишь бы не сжимать нервно пальцы. Заодно подбирала слова, чтобы точнее сформулировать словами все полутона.

— Когда позволила себе рисковать жизнью, отстегнула страховку, я рискнула исходя из гордыни и детского желания быть лучше всех. Я знала, что со мной не все хорошо, но хотела перечеркнуть плохое яркими эмоциями, действиями, трогать реальность руками, чтобы она не убежала, — впервые за долгое время Вероника проговорила это вслух, — я знаю правила безопасности наизусть, дед. Меня не назвать дурой. Но страсть к риску — она словно выключает разум. Забываю, что это может навредить кому-то еще. Откуда такое бесстрашие? Ты наверняка знаешь.

Умолкла, чтобы перевести дыхание и глотнуть чаю. Ну вот, пластырь сорван, кровь течет, а рана болит. Станет ли теперь хуже, или Ника сможет исцелиться?

— Риск присущ всей нашей семье, — подал голос Марко.

— Молчи, помню, что мы договорились подождать… Кстати, сколько? Вероятно, это бесстрашие заразительно. Давид старше и опытнее, разумнее! Но так часто шел у меня на поводу. Почему?

— Потому что хотел, — дед чуть дернул бровью, — в жизни все что происходит — следствие личного выбора каждого человека. Не ты подставляла более опытного напарника, а он выбрал ходить по лезвию с тобою об руку. Твое чувство вины продиктовано синдромом выжившего, Рона. Чем раньше это осознаешь, тем быстрее простишь мальчишку.

— Прощу?

— Хочешь сказать, что не злишься на него за то, что сорвался? За то, что лелеет обиду на тебя и казнит?

— Я не думала об этом так, — негромко ответила и прикусила губу, — я просто хотела поговорить, а он не позволил даже посочувствовать.

— Ты жалела его, не сочувствовала. А это хуже, чем само падение и травма. Дай вам обоим время, и станет легче.

— Спасибо, — после паузы сказала. Боль не ушла, но стала глуше.

— Не за что, Рона.

Снова повисла уютная тишина. Долила себе чаю, снова положила мед и стала задумчиво размешивать. Мысли текли вяло. О житейской мудрости деда, о прекрасном образовании, которым он не горел желанием говорить, но невольно демонстрировал, о странностях и секретах.

— Врач пытается поставить мне диагноз, — сказала Ника, — сначала это пугало, потом веселило, а сейчас я бы даже была благодарна за определенность.

— Хочешь простого ответа? — вновь поразительная проницательность Марко.

— Выходит да! — тяжелый вздох, — Или нет… Я сбежала потому что со мной что-то не так! Тоже легкий путь — спрятаться под кровать, в надежде, что бабайка не найдет.

— Ты уверена, что все это — свидетельство изъяна, — негромко заключил, положил в рот тонкий, прозрачный мясной ломтик, — но не уверена, что так и есть… Пора заглянуть в лицо своим демонам.

Дед стал убирать со стола лишнее и собрался унести на кухню. Пока Ника осмысливала реплику, мазнула взглядом по чашке и автоматически схватилась за нее, положив ладонь сверху. Сердце бешено стучало в ушах, а пальцы аж побелели. Ложка прекратила сама собой размешивать мед, прижатая к стенке. Прикусила губу, пытаясь понять, была ли это галлюцинация.

— Ты как? Побледнела будто.

— Все хорошо, — аккуратно вынула ложечку.

— Уверена?

— Абсолютно. Я, наверное, пойду спать, день был длинным…

— Конечно, спокойной ночи.

Лес, холод и рассеянный свет. Ни звука, только облачка пара от дыхания. Что Ника здесь делает? И где это здесь? В просвете между деревьями видно воду. Это озеро — приходит знание в ответ на немой вопрос.

Все ощущения обрывочны, как разрезанные куски киноленты. Тонкая белая рубашка прикрывает лодыжки − холодно, волосы скользят по плечам и рукам − щекотно, босые ступни чувствуют сухие иголки сосен и мелкие камешки − больно.

Смазанное движение справа заставляет рефлекторно оглянуться и пробуждает страх. Никого. Только тихий шорох за спиной. Сердце колотится от ужаса, тело покрылось мурашками — пришла полная и абсолютная уверенность, что прямо сейчас наступит конец. Глаза до рези вглядываются в окружающие темные кусты, ладони вцепились в рубашку. Охотник рядом, он забавляется с жертвой. Движение!

Крик не поможет, но он разрывает неестественную тишину, «вакуум» рвется и впускает остальные звуки: громкое дыхание, плеск воды, шум деревьев на ветру и хрип, вырывающийся из груди — чья-то рука почти без усилия врывается в грудную клетку. Выдох прерывается, она потрясённо смотрит как чужое запястье торчит из солнечного сплетения, звук рвущейся плоти еще звучит в ушах, когда она поднимает глаза и видит жутковатую улыбку. Еще миг и охотник вырывает ее сердце. А де же смерть?

Глаза напротив — яркие как звезды, злые, демонические. Сытые. Они взирают сверху вниз, приказывают подчиниться, подавляют волю. Больно.

Хочется вдохнуть, но легкие больше не слушаются, хочется плакать, но слез нет. Есть сосущая пустота внутри. Почему она еще жива? Потрясенно осматривает кровоточащую дыру в груди, которая алчет чего-то. Чего? Сердца?

Вот же оно − пульсирует в окровавленной ладони, которая сжимается в кулак и чернеет. Длинные когти с отвратительным чавканьем прерывают мощную пульсацию сердца, темная кровь течет между пальцами.

Немое удивление прерывается вечной тьмой, она опускается сверху.

Вероника с криком села в кровати. Руки судорожно ощупывали солнечное сплетение, пока рваное дыхание не восстановилось. Это был сон! Реалистичный, страшный сон. Эти глаза. Они смотрели в самую душу, их взгляд до сих пор здесь. С усилием потерла лицо и посмотрела в окно — скоро рассвет, все хорошо, это просто плохой сон. Но разбудило ее вовсе не он…

Шипение громкое и возмущенное раздалось от приоткрытого окна. Ника вздрогнула, беззвучно откинула покрывало и спустила босые ноги на пушистый ковер. Рука сама скользнула к лампе — будет вместо оружия. Звук больше не повторялся, но девушка кралась в сторону окна. Когда рука потянулась к шторе, чтобы отдернуть ткань, с подоконника спрыгнула серая теня, Ника вскрикнула и выронила лампу, схватилась за сердце:

— Горыня, сожри тебя леший! — схватила огромного пушистого кота, — Ты на кого шипишь?!

Но животное в ответ громко заурчало, прикрывая большие умные глаза. За окном тихо хрустнула ветка, кот встрепенулся, но хозяйка понесла его в кровать, в надежде еще поспать. А всякие жуткие сны и шорохи пусть подождут. Ника от них никуда не денется, видимо.

[1] The Relentless — Lost in Control