Летучий голландец, или Эрос путешествий

Константин Исааков

Эротизм путешествий для меня несомненен. Куда бы я ни направлялся, стремлюсь вовсе не за новыми знаниями или за неким подтверждением «ума холодных наблюдений». А за эмоциями, впечатлениями, наслаждениями. Чем? Красотой «картинки» перед глазами.

Кавказский терренкур: города и горы

Переживать о давно ушедшем детстве — право дело, инфантильно. Но почему бы не вспомнить о нём? С благодарностью за то, что было. Такой шанс мне предоставила поездка по Северному Кавказу — городам курортам Кавминвод, где бывал я в глубочайшем детском возрасте.

А ещё там были горы — те самые, Кавказские. С горами вообще непросто. Писать о горах — примерно как о любви: безнадёжно — все лучшие слова давно уже сказаны, и любое «новое» неизбежно будет банальным. Но как не писать о горах? Ведь это невероятные эмоции! И масштабы красоты, которые невозможно осознать..

ЧЕЛОВЕК ИЗ ЖЕЛЕЗА

Те, кто любит фильмы великого Вайды, наверняка сочтут мои аллюзии и, главное, их связь с конкретным персонажем, некорректными. И пусть… хотя они будут правы. Но, надеюсь, простят меня, узнав, что я о Железноводске. Здесь всё — про этот самый Ferrum. Хотя реально его тут сроду не бывало: наличие в местных минеральных водах сего химического элемента первоначально предположил первый их исследователь Фёдор Гааз ещё в XIX веке. Но он тогда ошибся: состав воды (не будем вдаваться в химию) — совсем иной.

Имя, однако, к городу «прилипло».

В те детские годы в Железноводск я приехал на местной электричке, что называется, «как-то раз»: просто съездили мы с мамой «погулять» — то ли из Кисловодска, то ли из Ессентуков, где проводили почти каждые летние каникулы. Кто-то из таких же, как мы, курортников посоветовал маме подышать железноводским, насыщенным фитонцидами, лесным воздухом. А ещё посмотреть городской парк; он уже тогда был популярен у отпускников, славясь, в отличие, например, от кисловодского (в который мы с вами ещё вернёмся) своей особенной, каскадной лестницей.

Потом, я слышал, та знаменитая лестница пришла в упадок — попросту разрушилась от старости. А с нею и парк. В моей же памяти из тех времён остался сухонький старичок в чесучовом костюме, который на парковой скамье принимал от фланирующих курортников заказы на вырезание портретов-силуэтов из чёрной бумаги. Такой двойной портрет — мама и я — ещё долго хранился в семейных бумагах, но потом куда-то исчез.

Словом, не было уже тогда в этом городке ничего «железного».

А сегодня лого Железноводска так и выглядит: Ferrum26.

«Как вы думаете, почему?» — спросит нас глава города Евгений Моисеев.

И мы дружно вспомним, что регион тут именно под номером 26.

«А вот и не только! — с торжествующей улыбкой сообщит мэр. — В периодической таблице Менделеева элемент „Железо“ — тоже под 26-м номером!»

Вот ведь совпадение! Э, нет — погодите, дорогой мэр, про совпадения. Евгений Иванович и тот факт, что за последние 3 с небольшим года (а он пришёл на эту должность из бизнеса только в 2017 году) Железноводск преобразился, тоже попытается прокомментировать так: «Ну, не во мне дело — просто всё совпало».

А по мне, совпадает только то, что надо, где надо и когда надо. Уж поверьте опыту человека, побывавшего ребёнком в этом городе в 60-е. Потому что каскадная лестница в небольшом, по сравнению с остальными кавминводскими курортами (где всего-то 25 тысяч человек постоянного населения, а в том же Кисловодске — 130 тысяч; площадь город занимает всего в 42 квадратных километра в центре лиственного леса, между горами Железная и Бештау), городе ныне не только восстановлена, но и продлена. Это сделано было на премию за победу в конкурсе малых городов России. Парк ухожен и расширен, очищен и обустроен пруд, да и весь городок выглядит с иголочки наряженным франтом: чистый, с отличными дорогами — и внутри, и вокруг, с зелёным ландшафтным дизайном.

И всё это произошло за последние три года. А пришёл Евгений Иванович на должность мэра, напомню, в 2017-м. Кто-то мне ещё будет тут говорить о совпадениях? Да, соглашусь, это идеальный расклад, когда довольно молодому, но уже закалённому в «мартене» бизнеса мэру-новичку краевая власть даёт полный карт-бланш и поддерживает его во всех идеях. Но, поверьте, успешно воспользоваться таким шансом (и воспользоваться именно во благо города) дано не каждому.

Для этого нужны: а) сами идеи; б) настойчивость и азарт в их реализации; в) железная воля.

Вот такой у нас «Железновольск» вырисовывается.

В Железноводск, как и в те давние года, ныне потянулись курортники: загруженность здешних санаториев, которые только недавно после пандемийного карантина открылись. Строятся и новые санатории — в том числе и силами сторонних инвесторов («Их, как оказалось, вполне даже можно привлчь, если есть красивые идеи и красивая природа», — пояснит Евгений Иванович). Стоимость номеров в санаториях — самая разная: от 3 до 24 тысяч, и это с питанием.

Та памятная каскадная лестница, но уже обновлённая, классно придуманная, с необычными (нигде таких не видел) угловыми межступенчатыми переходами для людей с ограниченными возможностями, ведёт по Лермонтовскому терренкуру к Лермонтовскому мемориалу. Поскольку, да будет вам известно, не только Пятигорск, но и Железноводск — места лермонтовские. А на плитах из розового туфа — лермонтовские кавказские цитаты.

«Вы можете спросить, на какие деньги. Инвесторы инвесторами, но нужен базовый бюджет. А вот на эти самые 50 рублей курортного сбора, введение которого вызвало в стране столь бурную дискуссию, но было активно поддержано именно в Ставропольском крае, — говорит Моисеев. — Эти 50 рублей в день от каждого курортника — они все здесь: в нашей обновлённой инфраструктуре».

Восстановили, например, на эти деньги местный Дворец культуры: с 1983 года он не ремонтировался, много лет тут торговали чем ни попадя и кто ни попадя. А теперь это светлое и просторное строение, оснащенное современной электроникой, принимает любого масштаба ивенты.

20 миллионов бюджетных рублей в целом планируется на содержание и благоустройство Железноводска ежегодно. А курортный сбор в 2019 году принёс 50 миллионов! То есть можно прикидывать планы на будущее — и самые решительные.

Как, кстати, относятся к этому местные жители? В подавляющем большинстве, хорошо. Потому что курортники — это доход: деньги города и его жителей. И ещё потому, что все решения по благоустройству предварительно всегда обсуждаются с ними, жителями: в «Активном гражданине» или в Фейсбуке, где у мэра 5 тысяч френдов, или даже в Инстаграме, где у него 12 тысяч подписчиков. «Вот так мы и устраняем в соцсетях бездонную пропасть между властью и населением. Мы — вместе. Мы — друг для друга». Ответ на свой запрос в «Активном гражданине» человек получает, представьте себе, через 2 (!) часа.

Куда двигаться дальше? Железноводск сегодня становится одним из центров событийного туризма в регионе: из 200 ключевых событий в федеральном перечне 50 происходит в Ставропольском крае, а 10 из них — в малюсеньком Железноводске: это фестивали лечебных грязей, воздушных шаров и аэростатов, пива, исторических реконструкций. Театральная зима на Кавминводах — тоже Железноводск: приезжают артисты МХТ имени Горького, столичного Театра оперетты — билеты (даже зимой!) нарасхват.

Упомянутый уже «Активный гражданин», — часть здешней системы «Умный город», а для Железноводска это «Умный город-курорт»: сайт ferrum26.ru, смарт-панели по всему парку, которые рассказывают, где какую воду попить, где что поесть, чем заняться на досуге, как куда проехать. Вы не поверите, но в крохотном Железноводске на каждой автобусной остановке — электронные табло, и они работают! Количество жалоб по транспорту за те же три года уменьшилось втрое. А на мусорных контейнерах — как вам это? — ультразвуковые датчики: чтобы где не надо не сбрасывали.

Ближайшая задача — создать Единый виртуальный туристический центр, который можно будет посещать прямо в вашем смартфоне. Закачал программу — и получаешь пуш-уведомления обо всем интересном и важном. Зарегистрировался курортник через Госуслуги — ему поступает QR-код, по которому можно скачать актуальную информацию. Всё по-современному! Не зря же курортный контингент тут уже сейчас явно молодеет: мы привыкли к тому, что традиционно «на воды» приезжают люди старшего поколения, но теперь 45-65-летних в Железноводске — только 30%, а тех, кому 20—45 — 20%.

Нет, не грущу я об оставшемся в памяти старичке в чесучовом костюме, хоть и вспоминаю с нежностью те чёрные бумажные силуэты: всему своя эпоха, и ностальгия — чувство не продуктивное. А новый Железноводск мне даже как-то по-человечески ближе.

АРТЕФАКТЫ ДЕТСТВА

С Кисловодском всё проще… но сложнее: воспоминаний самых разных — очень много. Где-то там, в верхней части города, у реки Берёзовки, мы каждым летом поселялись в доме моей прабабушки. Сначала в комнатке в двухэтажном доме-развалюхе с кухней во дворе, где еда готовилась на керосинке. Потом в построенной на этом же места панельной «хрущобе»… К окраинной Берёзовке с ледяной, по моим мальчишеским ощущениям, водой и каменистым дном мы в этот недавний приезд так и не добрались.

А вот речка Ольховка по-прежнему течёт по потрясающему Национальному Кисловодскому парку. Этот статус парк получил совсем недавно, в 2016 году, но существует-то он аж с 1823 года.

Где-то тут, в центральной части Ольховки, ушлые местные фотографы в 60-е годы установили аккуратно отшлифованный камень, на который усаживали курортников и фотографировали: на ч/б, конечно — цветного фото в те времена не было, а потом неведомым мне способом раскрашивали эти снимки. Такое фото, надо же, сохранилось, и я даже недавно, в память о маме (мама ушла от нас три года назад) его оцифровал.

Камень, однако, теперь так и не нашёл. Да и ушлых фотографов что-то не видать.

Зато — ура! — вот он, мостик «Дамский каприз». Его некогда, по легенде, построил офицер, которому пришлось перенести на руках даму через речушку. Построил, судя по всему, чтобы впредь этого не делать. «Ну, не дурак ли, — думал я, мальчишка, слушая эту историю. — Ведь это так классно, так красиво: любимую — на руках, через ручей».

А дальше можно и выше подняться, по терренкуру, и оттуда — роскошная панорама.

Ещё один парковый артефакт детства — цветочные часы: такие (по-моему) есть во всём мире только в Кисловодске. Когда-то, думал я, приближаясь к часам-клумбе, они показывали не только время — своими стрелками, но и дату: день, месяц, год — ежедневно высаживались по нужному узору «правильные» цветочные горшочки. Подхожу и вижу: так ведь они и сейчас всё это показывают! И мне рассказывает гид, что часики вообще-то восстановлены были после многолетнего «стояния» прямо-таки к моему приезду, всего за несколько дней до него. Время в парке, словом, вновь пошло!

А вот и Грот Лермонтова — в детстве так страшно в него заглядывать: казалось, тебе вот-вот что-то шепнёт заточённый в темноте грота Демон… и хотелось опрометью убежать отсюда — подальше от сырости и тьмы.

Туда, где так красиво и где всё дышит счастьем — к огромным цветущим розам. А вот и она, Долина роз, клумба в целых два гектара.

Перед тем, как покинуть Кисловодск, окунёмся в её ароматы.

ВОКРУГ И НЕМНОЖКО ВНУТРИ НАЛЬЧИКА

В Нальчик, столицу Кабардино-Балкарии, мы въехали мы под вечер. На юге темнеет рано, а потому, заселившись в отель и съездив на ужин и обратно, мы увидели город лишь в ночных огнях.

Детских впечатлений о Нальчике у меня почти не сохранилось: жили, понятное дело, в частном секторе, во дворе всегда было много детей — курортных, главным образом, среди которых мой взгляд неизменно цепляла одна красивая девочка. Как выглядела, как звали — ничего этого сейчас не вспомнить. Но я ведь всегда и везде найду «одну красивую девочку».

И всё! Больше никаких воспоминаний.

Да и не задержались мы сейчас тут. Потому что главной нашей целью в Кабардино-Балкарии были горы. Гордый седовласый джентльмен Эльбрус, зеленеющий пацанской юностью Чегем.

ЧУВСТВО ГОРЫ

Мы не соизмеримы с горами. И не размерами лишь. Смотришь на гору издалека — и тебе кажется, что ты сейчас осознал её величие, возраст, значимость в мироздании по сравнению с тобой, в общем-то для него, мироздания, несущественным.

Но когда ты уже непосредственно там, в горах, чувство совсем иное: ты внутри иного мира — отчасти чужого и опасного, но гораздо больше влекущего и волнующего.

И ведь я ни разу не горнолыжник — кататься даже не пробовал никогда. Но пресловутое чувство горы имеет и для меня свою физическую составляющую: какое-то странное, не поверите, по-своему эротизированное наслаждение.

К этому чувству горы лучше заранее подготовиться, настроиться. А то как шандарахнет! И ты будешь стоять в «закоченелом оргазме» как памятник себе. Себе в горах.

Нет, к горе надо сначала присмотреться, держа дистанцию. Едешь так вдоль Кавказского хребта, проскакиваешь совсем маленькие и побольше города и посёлки, а фоном почти постоянно — эта самая линия горных вершин. Порой чёткая, порой размытая туманами и прочей хлябью. То ярко-зелёная, то убелённая снегами. Сплошная или прерывистая по горизонтали.

Начал ощущать? Немножко пропитался отличиями от виденных тобою ранее горных ландшафтов — в других земных горах? Теперь можно и на подъёмник. Но лучше сначала посидеть полчасика у подножья — настроиться.

ЭЛЬБРУС, ОТКРОЙ ЛИЧИКО!

Иногда на меня находит: пускаюсь в пространные рассуждения о том, женщина или мужчина — вот этот данный конкретный город, в котором я сейчас нахожусь, причём вне зависимости от грамматической принадлежности его имени. Париж, например (утверждаю!), женщина. Мехико — мужчина, мачо! С горами такое впервые — я не пытался я раньше идентифицировать их «половую принадлежность».

Погожими днями нашего кавказского путешествия — с солнцем и голубизной небес — были лишь первый и четвёртый. Во второй же и в третий (а именно в третий нас ждал — или ждала? — Эльбрус) было, как в той старой песне: «Здесь у нас туманы и дожди».

Так вот, фланируя на микроавтобусе вдоль Кавказского хребта, мы в самый первый день путешествия на небольшой смотровой площадке — поснимать Эльбрус издали. Было вполне по-летнему ясно, но… до определённого предела: там, на самом верху, где маячили оконечности Эльбруса (а напомню: западная его вершина — 5 642 метра, восточная — 5 621 метр), клубились густейшие облака, взбитые в сливочный мусс с вершинными снегами.

И именно тут я увидел эту прекрасную Эльбрус — девушку в парандже, согласно мусульманской традиции спрятавшую от посторонних взглядов своё лицо. А потому (я о таком своём восприятии уже не раз говорил друзьям-мусульманам… и те делали вид, что со мной не согласны) ещё более влекущую; загадка влечёт всегда.

Вот такая строгих нравов девушка Эльбрус открывает свой нежный лик лишь самым близким из мужчин — мужу, отцу, брату, сыну. А в нашем случае, как я понимаю, самым отважным альпинистам. Забегая вперёд, скажу: мне так и не открыла. И, наверное, была права. Не альпинист.

К эльбрусскому подножию (к упругим «ступням», изящным «лодыжкам» и тонким «щиклоткам» этой неприступной для многих прелестницы) — из Нальчика, города, который даёт старт дорогам к нескольким обличиям горных красот.

У ног красавицы как бы в виде предостережения лил нескончаемый дождь, и те, кто предусмотрительно не запасся дождевиком, вынуждены были купить его на месте, на поляне Азау, где вообще-то можно купить или арендовать всё, что требуется претенденту на покорение девушки… то бишь вершины. Плюс к дождю был густейший, с видимостью максимум на десяток шагов вперёд, туман.

Тем не менее, мы с нахальством неофитов на одном из 11 подъёмников горнолыжного курорта Приэльбрусье мы направились к станции Гарабаши — нашему конечному пункту назначения. Потому дальше и выше, к знаменитой 11-й станции, а оттуда и к вершинам, нашему брату-путешественнику путь заказан — откинуть эльбрусскую «паранжду» вправе лишь оснащённый и подготовленный альпинист.

Но ведь Гарабаши — это тоже круто! Это 3 847 метров над уровнем моря! То есть на воображаемом уровне воображаемой «груди» красавицы Эльбрус. Моя личная рекордная высота к тому времени составляла 2 600 с чем-то метров: помню, в Альпах, в Санкт-Морице, в разгар июньской жары «под ногами», мы ужинали на террасе горного ресторана, и в бокалы щемяще нежного швейцарского розе падали тут же в нём таявшие снежинки.

Уже на предпоследней из станций эльбрусского подъёма, на станции «Мир» (3 455 метров над уровнем моря) дождинки смешались со снежинками, и моего фотообъективу стало плоховато… кстати, сам я вовсе не ощутил никакой «горняшки», которой меня пугали накануне. Разве что холодно да сыро. Но это было всё о том же: не принимает чужого мужчину мусульманская девушка-Эльбрус.

И всё-таки я уже тут, на Гарабаши — чувствую себя медальоном у «груди» красотки! Туман — густейший: не видно толком ничего. Да и, успокойся: всё бы тебе ненароком-невзначай подглядеть за не принадлежащей тебе красотой!

Несколько отчаянных кадров — налево-направо, направо-налево — и скорей, под крышу, в тёплую кафешку, к живительному глинтвейну.

Эх, Эльбрус, Эльбрус — так и не познал я тебя. Да, не заслужил. Но почувствовал! Я же говорил: чем тщательнее «закамуфлирована» девушка, тем богаче и нюанснее картины — и визуальные, и кинестетические, рисуемые нашим воображением.

А потому, милая Эльбрус, всё равно я тебя люблю.

КРАСОТА КАК ОПРАВДАНИЕ

В мой последний на Кавказе, когда предстояло отправиться в Чегемское ущелье, к Чегемским водопадам, погода уже с утра идеально расчегемилась.

В подсветке яркого солнца плавные линии гор, затейливо рассаженных дизайнерской рукой Всевышнего перед поляной парадрома «Флай Чегем», выглядели особенно романтично и даже немного женственно.

А парившие разноцветными мухами на их фоне парапланеристы делали эту картинку и вовсе то ли брейгелевской, то ли рубенсовской: не хватало разве что слуги с опахалом, который отгоняет от спящей обнажённой госпожи назойливых насекомых.

Воспользовавшись посткарантинным отпуском и ясным выходным днём, народ заполнил территорию плотно, и организатор всего этого действа только успевал, формируя очередную группу, усаживать её на грузовик и отправлять к месту парапланового старта. — Классно? — спросил я его. — Бизнес сегодня идёт в гору?

— Нервно, — уточнил он. — Предпочитаю, когда такие же объёмы растянуты на несколько дней. Но, ничего, справимся. Смотрите, какая красота! — и он указал в небо на уровне гор. В это время как раз пошёл на спуск очередной парапланерист.

«Флай Чегем» отлично придуман и организован. Можно приехать со своей палаткой и за символические деньги разбить её на специально отведённом участке. Можно, что, конечно, подороже, поселиться в аккуратном и чистеньком коттедже. Есть небольшой ресторан, где, говорят, вкусно кормят — кофе, по крайней мере, варят качественный. Есть прокат оборудования.

А главное, есть романтика. Как же изголодался по ней народ за многие месяцы домосидения!

Неподалёку — ещё два романтических места: про смерть и про жизнь. Эль-Тюбю называют Городом мёртвых. На самом деле, это село, около которого — целая череда средневековых усыпальниц. Когда-то в них были богатые захоронения, от которых, увы, ничего не осталось. А раскопанные археологами следы древнего поселения оцениваются возрастом в несколько тысячелетий. Да и многим строениям самого села непонятно, сколько лет отроду.

И всё же романтика Эль-Тюбю — не о смерти, не о тщетности сущего. Ведь что-то всё-таки остаётся. И это что-то бережно хранится через многие сотни лет — как такие вот гордые некрополи на пригорке.

И уж совсем про жизнь — сакля Кайсына Кулиева, народного поэта Кабардино-Балкарии. Тоже ведь был тот ещё романтик! Люди старшего поколения могли его видеть много лет назад по телевизору, во множестве «Голубых огоньков». И даже слышать песню на его стихи, немного переиначенные примадонной Аллой Пугачевой («Женщину, которую люблю» она заменила на «Женщину, которая поёт»).

Идея такого мемориала возникла, кстати, совсем недавно, в 2012 году, а сейчас это уже популярное у туристов место. В сакле, где родился поэт, сохранены артефакты быта балкарского жилища, материалы о самом Кайсыне. А главное — дух творчества человека, который всю жизнь признавался в любви: к женщине, к горам — к Красоте!

Кавказ, он ведь вообще такой — о Любви. Если в вашем сердце нет тяги к Красоте, если вы, невзирая на свой возраст и «статус», не заглядываетесь на каждую красивую девушку, то я точно не советую вам ехать на Кавказ — ничего не почувствуете.

Порой Красота эта выглядить загадочной, неприступной, «спрятанной» — она имеет на это право!

Но иногда вдруг раскроет свои уста в улыбке, будто говоря вам: может, я и не спасу мир — пусть сам себя спасает, но, по крайней мере, оправдываю его существование.

Август 2020