Летучий голландец, или Эрос путешествий

Константин Исааков

Эротизм путешествий для меня несомненен. Куда бы я ни направлялся, стремлюсь вовсе не за новыми знаниями или за неким подтверждением «ума холодных наблюдений». А за эмоциями, впечатлениями, наслаждениями. Чем? Красотой «картинки» перед глазами.

Маленькая площадь большой гармонии

Есть такие места в мире, которые я мысленно называю: «Фотограф, застрелись!» Это, например, Манхэттен в Нью-Йорке, где моей фотокамере просто не хватает пространства: небоскребы нависают над тобой, и невозможно вместить в кадр какую-никакую выразительную картинку. Тот же эффект — в Гонконге, в некоторых районах Шанхая. Единственный выход — взобраться на смотровую площадку какого-нибудь супер-отеля, но картинка при этом будет всё равно другая: вид сверху.

«ФОТОГРАФ, ЗАСТРЕЛИСЬ!»

Да и бог с ними, с небоскрёбами — сверкающая панелями вертикальная архитектура, порождение XX века, меня меньше всего вдохновляет на фото-экзерсисы. Потому как, за редким исключением, одинаковая. Но когда такое же происходит в старой Италии… это уж точно: «Фотограф, застрелись!»

Так сложилось, что во Флоренции я бывал раза три-четыре, но всякий раз — по 5—6 часов, не более. И нет чтобы (как однажды случай подарил такое счастье) целую неделю один на один с Венецией. У меня с Флоренцией в этом смысле незавершённый гештальт.

Понятное дело, в такой ситуации, когда счёт идёт на часы, ты куда спешишь? Конечно, в самый центр. Конечно, к Санта-Мария-дель-Фьоре. Люблю я этот флорентийский Дуомо. И не за то, что ему больше 700 лет. И не за то, что он пятый в мире по размерам. И даже не за неподражаемое барокко в оформлении его стен — с какой из четырёх сторон ни подойди.

А за цвет.

Это невероятное сочетание розового с белым и природным зелёным (ваш монитор, возможно, неточно его передаст) создаёт во мне ощущение такой дефицитной, такой востребованной в наши дни гармонии… А придумал его совсем, по историческим меркам, недавно, в конце XIX века, Эмилио де Фабрис, занимавшийся в 1876—1887 годах реставрацией флорентийского Кафедрального собора.

И, знаете, я ведь не сразу догадался, что это — оттеночная, конечно, но, в принципе, имитация цветов итальянского флага. Остаётся выяснить, чьего авторства гармоничная цветовая гамма национального знамени. Впрочем, тут уже совсем другая тема.

Да, у кого-то есть «места силы». У меня — несколько в мире мест гармонии (с местами «Фотограф, застрелись!» они никак не коррелируются). И одно из них — площадь Дуомо перед фасадом Санта-Мария-дель-Фьоре. Здесь хочется остаться: пить кофе с «Амаретто» и с фисташковым мороженым. Засматриваться на стройных итальянок. Придумывать романтические сюжеты. Пресвятая Дева Мария — по флорентийской традиции, с цветами, ведь Флоренция — город цветов, осеняет тебя такой любовью и такой благостью, что мне лично вовсе даже не обязательно заходить внутрь собора (внутри он, скажем так, поскромнее): достаточно просто побыть рядом.

Но она, эта прекрасная площадь, на редкость невелика, я бы даже сказал, тесновата. И потому сделать красивое фото Дуомо в полном кадре — практически нереально: отходишь, отходишь и упираешься спиной в соседнее здание (а там, за спиной, такие резные двери!), а собор по-прежнему не весь в кадре. Потому и снимал я его кусочками, фрагментами.

Да, можно преодолеть 441 ступеньку, подняться на стоящую рядом с храмом не менее знаменитую колокольню Джотто и снять оттуда, но… это будет фото части купола и ещё чуть-чуть крыши собора: он ведь повыше колокольни — 114 метров вместе с крестом.

ДО И ПОСЛЕ ДЖОТТО

А в колокольне «всего» 88-метров. Её начали здесь строить 18 июля 1334 года, собор к тому времени уже стоял (в 1296 году его начали возводить), но достраивался — аж до 1436 года. 18 июля, 686 лет назад, сам 67-летний Великий Мастер Джотто ди Бондоне торжественно её первый камень. Благословил строительство Кампанилы (колокольни) епископ фиорентийский. Но через три года Джотто умер, и к этому времени был возведен лишь первый ярус колокольни. Потом, в 1348 году, работы прервала чумная эпидемия (та, что описана в «Декамероне» Джованни Боккаччо). Закончилось строительство колокольни 1359 (завершили его строго по первоначальному проекту Андреа Пизано и Франческо Таленти), то есть продолжалось оно 25 лет.

У Кампанилы (которая, смотрите, почти влезла в мой кадр) частично та же колористика — бело-розово-зелёная, она меня как не гармонизирует: за душу не берёт. Может, из-за вертикальности?

А вот классического коричневого тона купол Санта-Мария-дель-Фьоре (в той мере, в какой он доступен моему взгляду) гармонизирует. У него своя история. Вообще-то в XV веке построить купол на такой высоте считалось невозможным: как поднять материалы на более чем стометровую высоту да ещё и сделать остов таким прочным, чтобы не обрушился при строительстве или со временем?

Так вот, архитектор и инженер (это же Возрождение — гении умели всё!) Филиппо Брунеллески, спроектировав восьмигранник башни, ещё и изобрел новые по тем временам механизмы, позволившие поднять часть каркаса под каждую грань отдельно — и скрепить их воедино лантерной — фонарной башней. И вот эта «пимпочка» (ну, в масштабах собора) всё держит! Каркас до сих пор выдерживает почти 40 тысяч тонный купол!

Первоначально, лет этак 100, купол изнутри был просто покрыт белой краской: по задумке авторов, он и так красив. Но во второй половине XVI века Федерико Цуккари и Джорджио Вазари расписали его фресками, изобразив на них сюжеты Страшного суда: обитель Ада, смертные грехи, Антихрист, старцы Апокалипсиса, Мадонна, ангелы. Сегодня есть сторонники идеи вернуть куполу его первоначальный вид. Мне она как-то не по душе.

И напоследок — легенда. Возможно, я ее услышал в один из своих приездов во Флоренцию. А может быть, она мне примнилась, посетила меня в виде сна в одну из коротких летних итальянских ночей, под влиянием изобильных тосканских вин. Только вот, по этой легенде, сеньор Филиппо Брунеллески, ревизуя надёжность и гармоничность своей купольной конструкции, ходил вдоль неё и постукивал по граням камертоном — та ли музыка, тот ли тон? Гармония на звук.

Нет, мы не станем вспоминать банальности, вроде того, что архитектура — это застывшая музыка, музыка в камне. А просто по-пушкински (или по-моцартовски?) поднимем тост «за искренний союз, связующий Моцарта и Сальери, двух сыновей гармонии». Потому как гармонизирующая музыкальность архитектуры всё-таки неоспорима.

Ну, а Италия — она вся такая: страна-гармония.

Июль 2020