Попутчики

Кира Страйк

Да что же такое! Высшие силы решили, что я прожила слишком скучную жизнь? Или недовыполнила какую-то кармическую миссию? Только ведь добралась до пункта ""живи, да радуйся""! Устроила ""пряничком"" собственную судьбу и собралась, было, насладиться заслуженными лаврами. Так нет же! Начинайте, дорогая, всё с самого начала. Да ещё и с посторонним мужиком, который, некоторым образом – муж. Уф-ф! Хотя… ну-ка, ну-ка… Знаете, иногда кажется, что, вроде, всё плохо, приглядишься – ан нет. А оно и хорошо!

9

Этот день мы практически весь проспали.

За стеной копошилась Томасина — в сон изредка прорывались отдельные резкие звуки стукающейся посуды и тяжкие причитания. К вечеру она осторожно заглянула в комнату.

Саша, секунду назад храпевший, как пьяный боцман, тут же поднял от подушки голову. Такое впечатление, что спал он крепко, но разными глазами по-очереди. Кивнул ей, что может уходить и через мгновение вырубился снова.

Я ещё какое-то время подремала и открыла глаза, понимая, что больше не усну — очень хотелось есть. Будить соседа не хотелось, поэтому, решила потерпеть.

— Так. Что у нас в арсенале? — я взялась мысленно подбивать дебет с кредитом, — Мы — молодая пара, каким-то образом погибшая по пути из"ЗАГСа". Дворяне. Нищие.

Рот непроизвольно скривила невесёлая усмешка — вспомнилась"Пошехонская старина"Салтыкова-Щедрина.

— Дворянка, ёжкин хвост, убогий домик и наёмная тётка в количестве одной штуки.

— Дом явно запущен. — я тоскливо оглядела серые стены и имущество, находящееся в комнате, — М-да. Ладно уж ныть. Хорошо, хоть не рабы на галерах — так что, считай, повезло… Не то, чтобы откровенный свинарник — вещи свалом по углам не валяются, но всё старое, замызганное… Короче, да, всё-таки свинарник.

— Запасов для жизни — мало… Уй! Волосы бы помыть, пока в них посторонняя живность не завелась. — я осторожно одним пальцем почесала затылок в районе гигантской шишки — кажется, ссадина подавала признаки начала заживления. Хоть бы не насекомые — признак зарождения. — Так. О чём это я? Да. Запасов — мало. Любопытно, а деньги у нас есть? И где они, если всё-таки имеются? О! Даже знаю, как это гладенько выяснить. Завтра пообщаюсь с Томасиной — пора уже и познакомиться.

Вздохнув, посмотрела на сопящего рядом соседа.

— Как долго, интересно, я вот так проваляюсь? Так-то, надо бы включаться — помогать мужику разгребаться. — попыталась осторожно приподняться, проверяя ощущения — получше, чем вчера, но ещё, прямо скажем — не очень. Не очень. Снова глянула на Сашу, — А он… В общем так, верхние силы, не знаю, в какую глубину вы меня засунули, но спасибо за новый шанс. (Правильно молиться я никогда толком не умела, потому думала, как есть.) И за то, что я здесь не одна. Или с каким малохольным придурком, которому пришлось бы сопли подбирать. Этот, местами, конечно, то ещё хамло, но… с ним не пропадёшь, и ещё…

— Что, есть, поди, хочешь? — глухо донёсся сонный комментарий Александра.

— В общем, спасибо! — быстро закончила свою"молитву"я и вслух уже ответила, — Разбудила?. Если честно, то — да. Очень.

— Всё нормально. Я тоже проголодался. Сейчас организуем. — он заворочался, тяжело поднимаясь.

Было очевидно, что шевелиться ему абсолютно не хочется, но, похоже, мой спутник решительно вычеркнул слово"хочется"из своего лексикона. По крайней мере — пока.

— Слушай, может эту тётку просить, чтобы она за нами поухаживала? — предложила я, — Ну тяжело же тебе — я понимаю.

— Она там и так убирает, готовит и стирает. А к нам я её не подпущу. Если ты забыла — под её чуткой заботой наши предшественники недолго протянули. Так что ничего, потерплю — здоровее будем.

Налопавшись и совершив полный ритуал всех необходимых гигиенических процедур, снова завалились спать.

К утру я в полной мере осознала, что ещё одного дня с немытой головой категорически не выдержу. Кожа под спутавшимися волосами зудела так, что глаза выскакивали. Мало того, что грязная, так ещё и соль раствора, которым Саша регулярно добросовестно дезинфицировал ссадины, добавляла остроты ощущениям.

На робкие жалобы мой сосед и добрый опекун пригрозил, что, если буду хныкать — вообще разведёт опарышей и примотает к ране — мол, они лучше всякого санитара вычищают раны. Даже понимая, что это шутка, нервно содрогнулась, в красках представив это"аппетитное"зрелище и прижухла со своими претензиями. Однако, твёрдо решила, что упрошу Томасину разобрать и промыть мои кучеря.

Так и сделала.

Как только за стеной послышались звуки теперь уже знакомого голоса, я попросила Сашу позвать её в комнату.

— Как к ней обращаться? — запоздало спохватилась и шёпотом остановила его вопросом уже у самого выхода.

— В смысле? — не понял он.

— Ну ты там — сайрон, я — сайрина — я слышала, а она?

— Просто Томасина.

Я тихо кашлянула, прочищая горло в ожидании первой встречи с живой представительницей этого мира, или эпохи — пока не ясно.

– Хотя… сайрина — не слышала до сих пор такого обращения. А предметы все знакомые, и небо, вроде, не красное, и картошка — не фиолетовая… Ладно, потом — идёт.

В дверях показалась немного настороженная невысокого роста женщина. На вид — лет тридцать пять — сорок.

— И правда, чего она себя старой-то обзывала? Видать просто натура такая — попричитать и поприбедняться. Учтём. Зато информацию тянуть клещами не придётся — сама всё выложит — только повод дай.

Мешковатое платье из грубой ткани коричневого цвета совершенно путало представление о её комплекции. Такого же плана унылый чепец с обвисшими"бортами", плохо удерживал выбивающиеся вьющиеся тёмные волосы. Видавший виды длинный фартук. Бледное круглое лицо, на котором почти чёрными бусинами блестели любопытством испуганные глаза. Бесцветные тонкие губы и пуговица носа дополняли образ.

— Здравствуй, Томасина. — как можно естественнее поприветствовала я.

— Ой госпожа! — служанка отмерла, перестала топтаться на месте и на парусах своих широких юбок рванула к кровати, опасливо покосившись на отступившего на шаг с её траектории Сашу.

Лицо её сейчас выражало такое облегчение, будто вместо условно адекватной меня она готовилась увидеть здесь по меньшей мере полоумное чудовище.

— Я так рада, так рада, что всё обошлось. Не зря же вы всегда такая молельница набожная были… (Я внутренне округлила глаза и сглотнула. Это про меня?) Вот всевышний и смилостивился, и уберёг дитя своё… — продолжала тараторить она.

— Томасина, мне нужна твоя помощь. — поспешила прервать эту прорвавшуюся лавину стрёкота.

— Слушаю, госпожа. — с некоторым даже торжеством зыркнув в сторону Саши, она, наконец, замолчала. (Мол, вот! А вы, многоуважаемый сайрон, не пускали меня к деточке! А я ей нужна!)

— Давай-ка промоем мою шеве… мои волосы. (Пока я, волей всевышнего, не отодрала их с корнем — хотелось добавить, но сдержалась.) Без тебя совершенно не справиться.

— Но как же… вставать сайрон Алекс запретил. — растерялась тётка.

— Вот так потихоньку на край сползу и голову свешу, а ты в тазу хорошенько прополощи. — подсказала я.

— Сейчас-сейчас. — пообещала она и поспешила на кухню.

— Ты сейчас куда-нибудь технично удались ненадолго, а то, кажется, наша Томасина сайрона Алекса немного недолюбливает. Я её постараюсь разговорить и выяснить побольше о нашем происхождении. — шёпотом открыла совещание по итогам знакомства.

— Есть немного — я её там чуток выстроил вчера — пришлось с боем заставлять продукты обнародовать. Только куда же тут в четырёх стенах податься? — в тон мне ответил Александр.

— Иди в кладовке, что ли, ревизию наведи, ну не знаю… А что там в третьей комнате?

— Ладно, разберусь. Давай пока помогу тебе устроиться поудобнее, чтобы она совсем-то всю койку не устряпала. А то хозяюшка она у нас ещё та.

К приходу служанки, с гордым видом тащившей таз с водой, я уже была на заданной позиции в полной боеготовности.

— Пойду я в кладовке приберусь пока. — нарочито громко заявил Саша, вызвав новую волну напряжённого недоумения на лице Томасины.

— Знаете, сайрин Тасмин, сайрон Алекс стал такой странный после болезни. — доверительным шёпотом заговорила она, как только мой сосед прошествовал к двери и плотно закрыл за собой дверь.

— Ну так на краю побывал человек. — так же сокрушённо-доверительно поддержала беседу я и передала инициативу в её руки, — Как нас нашли только?