Сахарная вата

Катя Метелица, 2007

В новой книге Катя Метелица продолжила собрание очерков, столь полюбившихся читателям книги «Лбюовь», а также поклонников ее колонки «Стиль жизни» в «Независимой газете». Авторские иллюстрации по тексту.

Имя, фамилия

Русская портье в гостинице в Таллинне пыталась объяснить своей подруге-эстонке, какая красивая фамилия Метелица. После десяти минут наблюдения за пантомимой, изображающей зимнюю непогоду, эстонка наконец сказала: «А, ты имеешь в виду…» Тут она произнесла эстонское слово, которое мне не повторить, и тоже принялась изображать снежные завихрения. «Да, но что же тут красивого?..»

Имя — странная, кармическая вещь. Прекрасный юноша покажется еще прекрасней, если его и зовут как-нибудь героически. Александр МакКартни! А назовись он Геркулесом Огурцовым — сойдет за придурка. Почему-то. Подсознательное недоверие: если уж собственные родичи не позаботились наградить человека более привлекательным наименованием, значит…

Меня восхищает обычай некоторых народов — татар, армян — давать своим детям самые великолепные и звучные имена — из мифологии, из старой литературы, даже из ботаники: Венера, Гамлет, Медея, Мелисса. Приятель-грузин назвал своих новорожденных дочек-близняшек Мари и Софи: «чтобы росли изящными, как француженки!» А если вырастут не очень изящными — что ж, по крайней мере, изящные имена им немножко помогут. (См. ЖЕНСТВЕННОСТЬ.) Знаете, как имя влияет на судьбу! Есть, например, история про первый конкурс «Московская красавица». В нем участвовала красотка Оксана Фандера, но вопрос о том, чтобы дать ей титул, даже не рассматривался — имя еще туда-сюда, но фамилия не показалась подходящей. А вообще-то самой безупречно-красивой на этом конкурсе была, говорят, девушка по имени Лена Дурнева — но это, подумали, как же? Наденут на нее корону, так дурных шуток потом не оберешься. Выбрали девушку по имени Маша Калинина — чтобы не придраться.

Про Машу Калинину до сих пор иногда пишут в газетах, а Лена Дурнева сразу куда-то пропала. Хотя многим ли, если подумать, фамилия Дурнева отличается от фамилии, к примеру, Денёв, которая нам кажется и звучной, и достойной? Одна-другая буква, не более того.

Моя французская подруга Камий, которая прожила в Москве чуть ли не десять лет, своего сына назвала Тимуром; а родилась бы дочка, хотела назвать так же — Тимур. «Очень красиво, — говорит, — это звучит на наше ухо!» Похоже на «пти амур», что-то вроде «маленькая любимка» или «любимчик». Еще она присматривалась к таким именам: Сметана, Смородина, Облепиха. Над ней смеялись: назови уж тогда Гонобобелем или Костяникой! А она говорила: а чем, собственно, Костяника хуже французского имени Констанс или вашего Кости-Константина? И почему бы не назвать девочку именем ягоды? Разве ягода хуже цветка — Розы или Лилии? И называют же некоторые американки своих дочек Эпл — Яблочко. Такого имени тоже, впрочем, нет в святцах, но почему бы и не назвать, если нравится.

А еще одной моей знакомой малышке родители долго-долго не могли подобрать имя, она полгода жила без имени. Записали наконец Марией Дмитриевной и теперь зовут — Карамелькой. Но, может, стоило так и назвать? Карамель — прекрасное, в сущности, имя. Карамелька Борисова. С отчеством, правда, не очень сочетается, но навряд ли через двадцать лет кому-нибудь понадобится отчество. Хотя поди знай. Может, и пойдет на них мода, как на корсеты.

Но тогда можно будет так: официальное имя-отчество и, отдельно, домашнее имя, смешное или ласковое. По паспорту Персефон Петрович, а для родных — Пуся.

Я вот всех, кого люблю, почему-то называю кузями. Хотя никогда в жизни не назвала бы сына Кузьмой. А однажды девочка во дворе услышала, как я своего сына Митю называю кузей, и сказала: «Почему вы его так называете? Это я — кузя! Меня так зовет моя мама!» А вообще-то ее звали Асей. Мне кажется, кузю надо узаконить как общеупотребительное слово. Уменьшит. — ласкат. А то, пока я это пишу, компьютер постоянно правит мне кузю на Кузю, приходится каждый раз исправлять обратно, уже устала. У меня нет ни одного знакомого Кузи, зато маленьких разных кузь, мальчиков и девочек, — полно. Их так называют их мамы, понимаете? Неизвестно почему. В этом слове нет никакого особого смысла, не думаем же мы о мифологической кузькиной матери, что бы это ни значило. Просто вдруг вырывается откуда-то из глубины организма: «ну, Митя, ну, кузя!» Неконтролируемо.

Вообще-то, нет, я забыла: у нас есть один Кузьма. Правда, по документам он Алексей. Но назвать его Алексеем — все равно что меня Екатериной Михал-ной. Имя для социума. Не для своих — для чужих.

Но для чужих — не зазорно ведь и прикрыться псевдонимом. Бедная Лена Дурнева — что бы ей вовремя назваться Умновой. Или просто Прекрасной. Почему она этого не сделала — по глупости, из гордости? Я хотела бы узнать. Честно говоря, судьба Лены Дурневой меня по-настоящему занимает.