Физика

Елена Сергеева, 2023

Их история была пронзительной, глубокой и сложной. Их связала общая химия и химия любви. Вот только обстоятельства смогли разлучить тех, кто верил, что будет вместе всегда.Спустя время судьба неожиданно столкнула их снова. В другом городе, в стенах другого заведения…Смогут ли они преодолеть физику притяжения, присоединившуюся к химии чувств?Или готовы простить прошлые ошибки и разобраться с новыми препятствиями?

Физика притяжения…

Химия любви…

Одно на двоих влечение

Окситоцин в крови.

И невозможно избавиться.

Желания взять под контроль.

И остается плавиться,

Терпеть внутривенно боль…

1 глава. 1 сентября

Размешиваю сахар в чашке и замечаю, что пальцы едва заметно подрагивают.

Это все от предвкушения.

Сегодня, 1 сентября, начинается моя ординатура. Для выпускницы Сеченовского университета, мечтающей стать хирургом, это долгожданный день, ведь теперь я буду почти врачом.

Я купила себе настоящие кроксы, модный халат и уже сплю и вижу, как получу своего первого пациента. То, что это скоро случится, уверена. Я все лето штудировала лекции и труды ведущих научных сотрудников клиники и кафедры, чтобы доказать всем, кто будет смотреть на меня свысока, что я не зря получила бюджетное место.

— Аня!

Поднимаю глаза на Елену Викторовну, жену отца, и она продолжает:

— У тебя каша скоро остынет. Хватит мечтать.

Вежливо улыбаюсь и, оставив чайную ложку, беру столовую.

— Все-таки не понимаю, почему ты остановилась на хирургии, — хмурясь, бубнит отец. — Женщина в терапии — это понятно, но женщина в хирургии…

Залипаю на каше и молчу. Все, что у меня осталось от Матвея — только воспоминания, браслет с планетами и его мечта. Но признаваться, что я решила выбрать эту специализацию в память о человеке, который, однажды проникнув в мое сердце, там так и остался, не могу. Отец не поймет этого. Два первых месяца до начала учебы, что я провела в Москве, были, наверно, самыми страшными в его жизни, потому как я почти не ела, лежала и смотрела в потолок отсутствующим взглядом. Думаю, всю семью Ерохиных он тогда возненавидел.

Проглатываю свои мысли вместе с застрявшей в горле кашей и запиваю воспоминания чаем. Я редко позволяю им выбираться наружу, потому как они съедают меня изнутри, выжигают энергию, а мне надо жить и идти к своей цели.

— Пап, врач — существо бесполое, — выдаю одну из фраз, которыми отстаивала право поступать на кафедру хирургии.

Волнение дребезжит в моем голосе и выдает меня, но все, видимо, воспринимают его как следствие неодобрения семьи.

— Зачем тебе это надо? — не унимается он. — Ты понимаешь, что у тебя с такой работой не будет семьи?!

Опять молчу. Заявить, что я ее и не планирую, кажется жестоким, и я пытаюсь выкрутиться, используя еще одну фразу из основных своих защитных тезисов:

— Эта профессия действительно требует большой самоотдачи и колоссального количества времени, но есть же женщины-хирурги, у которых получается все совмещать.

Отец совсем меняется в лице, он явно не одобряет подобных особ. Для него жена должна находиться дома и заниматься домашним хозяйством, и я, похоже, стану его разочарованием.

Оставляю кашу и, снова отпивая чай, гипнотизирую темную поверхность с плавающими бликами, поскольку не хочу смотреть ни на кого из присутствующих и выдать свое смятение. Тем более мысли все больше утягивают меня в бездну прошлого.

Матвей…

Парень, с которым хотела разделить свою жизнь, но судьба распорядилась иначе.

Самый красивый, сильный, умный, целеустремленный. Самый-самый!

Как я любила, когда он делился своими мыслями и планами на будущее, как мне нравилось слушать его рассказы о космосе, о науке, да просто наслаждаться тембром завораживающего голоса.

Матвей…

Мой рыцарь, который спасал меня, сражался с моими страхами. Который дал мне чувство защищенности, нужности, уникальности, подарил самые восхитительные моменты в жизни…

Наши марафоны поцелуев посреди подготовки к экзаменам… Я как сейчас помню все темы, что учили тогда. Это незабываемо. Именно благодаря ему я набрала высокие баллы и поступила в престижный вуз на бюджет.

А наша единственная, но самая незабываемая ночь любви, которая убедила, что близость с желанным мужчиной — это волшебно…

— Аня, — влетая в мои мысли, как ураган, впечатывается в меня младший брат и, не спрашивая разрешения, устраивается на моих коленях.

Треплю его чуб, а мальчик обвивает своими руками меня за шею.

— А ты правда теперь врач?

Улыбаюсь.

— Не совсем, но буду работать в больнице и учиться делать операции у самых настоящих и самых лучших врачей!

Он кривится.

— Операции — это когда режут кишки всякие.

— Не совсем.

Елена Викторовна стягивает его с меня с уговорами:

— Наиль, Анисе пора уходить, не мешай.

Поднимаюсь, бросаю «спасибо» и иду в комнату под причитание женщины «совсем ничего не поела».

Сумка у меня собрана, халат поглажен и сложен вместе с остальными вещами. Осталось только одеться.

Открываю шкаф и слышу сердитое:

— Не могла одежду заранее приготовить и не будить?!

— А ты в школу не собираешься?

— Мне позже.

Мрачнею. Дана единственная в семье отца, кто не приняла меня, когда потерянную и несчастную он привел в свой дом. Сестре пришлось делиться комнатой, вниманием родителей, а делиться она совсем не любит.

Выбегаю на улицу и ежусь. Дождь.

Ну как так, что ни первое сентября, так город плачет, а я, растяпа, без зонта.

Не возвращаться же, плохая примета.

А помимо этого, мокрое погодное явление всегда уводит мои мысли туда, куда не стоит. Дождь, мы возле цветущей будки, волшебные поцелуи Матвея…

Все! Стоп!

Сегодня важный день, и мне надо быть не сентиментальной размазней, а собранным, уверенным в себе и своих знаниях ординатором.

Так не вовремя дребезжит телефон, но я вытаскиваю его, пытаясь продолжить передвигаться от козырька к козырьку, чтобы меньше промокнуть.

— Привет, любимка.

Улыбаюсь.

— Привет.

— Ты где?

— Мелкими перебежками пытаюсь добраться до остановки.

— Понятно. Мне до нее минут пять. Жди.

— Слушаюсь, — насмешливо отвечаю и продолжаю свой забег.

Черный BMW тормозит у остановки, и я под завистливые взгляды еще недавних товарищей по несчастью исчезаю в салоне.

— Красотка! — отвешивает комплимент парень и выруливает в соседний ряд.

Смущаюсь.

— Скажешь тоже, — вот не умею я достойно принимать комплименты. Наверно, с недолюбленными детьми всегда так, кажется, не заслуживаю.

Смотрю на загорелое лицо своего водителя и констатирую: красивый.

Вот почему мое глупое сердце никак на него не отреагировало?!

Хотя, думаю, и правильно. Ничего серьезного, даже если бы я поддалась обаянию и решилась с ним попробовать, у нас не вышло. Макс, как блудный кот, шляется от одной кошечке к другой, а мне такой вариант не подходит. Да и вообще у меня не складывается с сексом. Кому сказать — засмеют, но в свои двадцать четыре у меня был всего один сексуальный опыт.

«Зато какой!» — кричит внутренний голос.

Это да. Может потому, что так высоко была задрана планка, я не смогла отдаться понравившемуся парню, с которым на третьем курсе решила попробовать построить отношения.

Секс на свидании в туалете…

Ну нет! Лучше вообще ничего, чем подобное.

Да и второй раз с другим претендентом, пусть и зашло дальше, но я зажалась, как девственница, которую собрались взять силой, и мы обоюдно решили, что ничего хорошего у нас не получится.

Видимо, Матвей был тем волшебником, который мог расположить мой организм к сексу или просто степень любви и доверия была такой, что я ничего не боялась и хотела его априори.

Где-то читала, что мужчину и женщину можно сравнить с огнем и водой. Сначала женщина разжигает огонь мужчины, затем мужчине нужно нагреть ее воду своим огнем. Но если разжечь огонь здорового мужчины обычно не составляет труда, то разогреть воду женщины, чтобы она закипала, не каждому под силу.

— Оброс так! — произношу я, возвращаясь в действительность.

Парень лохматит волосы и заявляет:

— Это в тренде сейчас, детка. Все медсестры будут моими.

Смеюсь.

Стою в толпе возле кафедры хирургии и слушаю, как наши мальчики, не стесняясь меня, хвастаются своими летними победами.

Так повелось, что девочкам не особо нравилась такая зануда, как я, безвылазно сидящая за учебниками, и Макс с третьего курса, чтобы я совсем не одичала, водил меня с собой, как собачонку на поводке в компании себе подобных и очень скоро я слилась с массой и воспринималась не как девочка, а как кореш, который, ко всему прочему, всегда готов помочь по любому учебному вопросу.

— Минуточку внимания! — звучит голос профессора, вышедшего к нам, и все замолкают и устремляют на него взгляды. — Сейчас оглашу распределение по наставникам.

Он начинает зачитывать список, и я слышу свою фамилию в числе еще трех и запоминаю имя руководителя: Лешин.

— Борис Аркадьич, — звучит друг, едва мужчина замолкает. — А можно произвести жизненно необходимую ротацию?

Профессор поворачивается к нему.

— У вас обязательно она будет. Смена руководителей предусмотрена, и вы сможете поработать с тремя-четырьмя наставниками, чтобы получить большее представление о профессии.

— Да, конечно, это круто, но мне просто необходимо быть прикрепленным к одному врачу с Алабиной.

Профессор молчит, видимо, ожидая пояснения, и Макса несет:

— Она же девочка, я помогать буду и все такое… Сами понимаете. Джентльмен.

Он растягивает губы в улыбке хорошего парня, а я готова убить его прямо сейчас, но терплю, поскольку Борис Аркадьевич поворачивается и смотрит на меня через стекла своих очков, как на какое-то недоразумение, случайно попавшее в их элитный легион.

Держу взгляд. Я готова отстаивать свое решение. Только пусть что-то попробуют сказать, что я не подхожу по гендерному признаку. Я экзамены сдала лучших многих парней нашего потока.

— Подумайте, милочка, пока не поздно, о переводе.

Сжимаю губы и упрямо мотаю головой.

— Женщина-хирург — как морская свинка, — вздыхая, выдает он и приглаживает свои седые волосы, а из меня вылетает растерянное:

— Что?

Мужчина ловит мой взгляд.

— Вы не знаете, что общего между морской свинкой и женщиной-хирургом?

— Нет.

— Как морская свинка не имеет отношения ни к морю, ни к свинье, так и женщина хирург не имеет отношения ни к хирургии, ни к женщине.

Пока прожевываю обидное сравнение, профессор опять утыкает взгляд в листочек.

— Никитин готов поменяться?

Все молчат и переглядываются, услышав незнакомую фамилию.

— Тимофеев?

— Я, — раздается из толпы.

— Согласен?

Парень пожимает плечами, а Макс салютует ему руками: «красавчик».

— Все. Все отправляются на базу.

Блуждаю в коридоре напротив поста и жду, когда освободится наш наставник и подойдет знакомиться.

Парни треплются, а я пытаюсь справиться с волнением. Им то, что они, априори понравятся, а я должна произвести хорошее первое впечатление.

Замечаю вышедшего из палаты огромного мужчину в голубом хирургическом костюме и прирастаю к полу.

Что я там говорила о первом впечатлении?

На меня оно уже подействовало: боюсь.

Громила останавливается возле нашей группы, и даже мальчики, завидев его, умолкают.

— Меня зовут Лешин Алексей Леонидович. Я заведующий хирургическим отделением и ваш руководитель.

Его сканирующий взгляд проходится от Макса к Андрею и застывает на мне.

Выпрямляюсь, чтобы казаться выше, расправляю плечи. Первый шок прошел, и я снова готова бороться за свое место под солнцем.

— Алабина Аня… Аниса…

Хмурится.

— Аминовна, — добавляю я, не зная, что он еще от меня ждет. Анамнез моих знаний или личных качеств?! Мужчина скептически приподнимает бровь.

«Ну что, произвела?!» — злюсь на себя, хотя не понимаю, в чем конкретно облажалась.

— Вы в курсе, что хирургия — это неженское дело? — наконец выдает громила, давя меня тяжелым взглядом.

— Не согласна! — вздергивая подбородок, заявляю я и не отвожу глаз.

Что это — мужской шовинизм или проверка на профпригодность? Всем известно, что нерешительному, сомневающемуся и неуверенному человеку в эту профессию лучше не идти.

— Вы же не можете отрицать, что мужчины и женщины разные?! — уточняет руководитель, который, похоже, не хочет быть им.

— Но физиологическая разница не имеет никакого значения в хирургии. Сегодня хирургия — это роботы, сложные аппараты и совершенно другие подходы. Не нужны горы мышц, а выносливость — в этом женщины порой могут дать фору мужчинам и еще привнести аккуратность, точность, пунктуальность.

— Это ненормированная работа, которая никак не сочетается с социальной ролью женщины: матери, жены, хранительницы домашнего очага, — жестко парирует мужчина.

Еще один папа!

— Через какое-то время в вас взыграют гормоны, вы все бросите, потому что семья, дети, декрет, бесконечные больничные по уходу за ребенком. А сейчас вы планируете занять чье-то место, без толку украсть мое время. Для чего? Подумайте!

— Мне не о чем думать. Я хочу быть хирургом. Я не собираюсь заводить семью. Я умею отвечать за свои поступки.

Снова смотрим, не мигая, в глаза друг друга. Мы словно состязаемся, кто кого. Но у девочки, выросшей на улице и привыкшей постоять за себя, у девушки с вырванным сердцем выработался бойцовский дух, даже несмотря на то, что она может иногда дать слабину и выплакать эмоции.

— Ладно, покажешь, как умеешь отвечать за свои поступки, — произносит он, словно делая одолжение, и я выдыхаю, ощущая, что сейчас совершила первую, маленькую, но победу.

Алексей Леонидович оборачивается к парням и взглядом показывает, что слушает их.

Макс просто называет себя и «отскакивает».

Доходит очередь до самого чокнутого индивида в нашей группе.

Парень, слизывая с меня, вскидывает голову и представляется:

— Гавриков Андрей Геннадьевич. Красный диплом.

Мужчина кривит губы и холодно выдает:

— Запихните свое тщеславие куда подальше и забудьте о цвете диплома.

Максим давится улыбкой.

— Это всех касается, — строго одергивает громила. — Вы хоть и не студенты, но по-прежнему находитесь в вузе со статусом «обучающийся» и до получения звания врача должны впахивать два года и доказать на экзамене, что этого достойны. На данный момент вдолбите в свои головы: вы не хрена не знаете и не умеете, и даже не мечтайте убивать людей на моем отделении! Я запрещаю озвучивать самостоятельно установленный диагноз пациентам или назначать лечение, так как уровень ваших знаний не предполагает ответственности за проделанные действия.

Еще раз посмотрев на нас, как на отстой, он рявкает:

— Все всем ясно?

Мы дружно киваем, а наш руководитель направляется по коридору дальше.

Макс отмирает первый.

— Леший.

Переглядываемся с Андреем.

— Человекообразное существо, — произносит парень, словно это все объясняет, и добавляет: — Ничего не сказать. «Повезло».

— Ага, мог бы сейчас быть в другой группе, с более адекватным наставником.

— Любимка, но как я без тебя?

Мои брови взлетают вверх.

— А мне казалось, все наоборот. Это я девочка, которой надо помогать и все такое!

Смеется.

— Анюта, тебе не идет быть язвой.

Отмахиваюсь и думаю:

«Все гениальные люди с придурью. Прорвемся!»