Вторая повесть из цикла «Екатерининский парк».На этот раз Екатерине Андреевне Романовой придётся разгадать тайну взрыва в пруду Екатерининского парка, в результате которого погибла девушка.Повесть «Практическая химия» впервые была опубликована в журнале «Искатель» в 2016 году.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Практическая химия предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
«Бз-з-з! Дон-н-н!» — раздалось из рюкзачка, брошенного на дно лодки.
— Твой телефон, — сказала девушка.
— Пусть, — ответил молодой человек, продолжая плавно погружать весла в воду.
«Бз-з-з! Дон-н-н!» — снова донеслось из рюкзачка.
— Может, посмотришь? — спросила девушка.
— Потом, — отмахнулся молодой человек.
«Бз-з-з! Дон-н-н!»
— Опять!
— Ерунда! Не обращай внимания.
«Бз-з-з! Дон-н-н!»
— А вдруг что-то важное?
— Ну, посмотри сама, если хочешь.
Девушка потянулась к рюкзачку и извлекла из него черный кирпичик мобильника.
«Бз-з-з! Дон-н-н!»
Она едва не выронила телефон.
— Да что же это такое!
Пальцы резво заскользили по сенсорному экрану.
— Ну, что там? — спросил молодой человек и застыл, видя, как побелело лицо девушки.
Она резко встала, чуть не перевернув лодку, взгляд, полный ярости, едва не прожег его насквозь.
— Высади меня!
— Что случилось?
В следующую секунду телефон, глухо булькнув, нырнул в бездну.
— Ты что творишь? — вскричал молодой человек.
— Я сказала, высади меня!
— Ты можешь объяснить? — Он вскочил и схватил ее за руку.
— Отвали!
Девушка с силой отдернула руку и, не удержавшись на ногах, полетела за борт. От неожиданности она даже пикнуть не успела. Только оказавшись под водой, отчаянно закричала, пуская пузыри, и рванулась к поверхности. Едва голова ее показалась над растревоженной гладью пруда, окрестности огласил душераздирающий вопль.
— Света! — крикнул молодой человек, перегнувшись через борт и протягивая руку.
Но девушка оказалась слишком далеко от лодки. Она продолжала голосить, судорожно лупя руками по воде и отплевываясь. Внезапно вода вокруг нее забурлила, словно в кипящем котле, что-то сверкнуло, и оглушительный взрыв потряс округу…
Часы в комнате пробили двенадцать. Чайкин сидел за обеденным столом и отчаянно зевал.
— Гляди, ворону проглотишь, — послышалось над самым ухом.
— Ну теть Кать! Все удовольствие перебила.
— Перебить можно аппетит, а не удовольствие. А ты так всю жизнь прозеваешь, — заметила Екатерина Андреевна, ставя перед внучатым племянником тарелку с дымящейся овсянкой.
— М-м-м! — недовольно промычал Чайкин.
— Даже не начинай!
Екатерина Андреевна положила рядом с тарелкой мельхиоровую ложку.
— Теть Кать!
— В чем дело? Мюсли тебе не нравятся, овсянка не нравится. Чем прикажешь тебя потчевать? Яичницей с колбасой?
— А можно?
— Нет! — отрезала Екатерина Андреевна. — Я не позволю тебе пичкать себя канцерогенами и холестерином. Вот помру — будешь есть, что захочешь… И не надейся, что это случится скоро.
— Я и не надеюсь, — со вздохом произнес Чайкин. — Скорее уж я сам… от всего этого, — добавил он, когда Екатерина Андреевна вышла из комнаты за чаем.
Он взял в рот ложку овсянки и сморщился так, что на лице его отобразилась вся вселенская скорбь. Взгляд его затуманился, брови съехались и застыли в форме интеграла, а разум, рванувшись, покинул тело и отправился за тридевять земель искать ответ на вопрос о том, как эти странные англичане умудряются жрать каждый день такую гадость, под названием овсянка, и при этом оставаться вполне себе счастливыми людьми.
Внезапный звонок телефона заставил его подпрыгнуть от неожиданности.
— Пока не поешь, никаких разговоров! — донеслось с кухни.
— А если это по работе? — спросил Чайкин, с трудом проглотив кашу.
— Какая работа? У тебя выходной! — заметила Екатерина Андреевна, показавшись в дверях с чайником в руке.
— Ну ты же знаешь, где я работаю! — возразил Чайкин, потянувшись к лежавшему на столе мобильнику.
— Вот именно! — Екатерина Андреевна поставила перед ним перламутровую чашечку с ангелочками и наполнила ее чаем. — Твой Завадский подождет… Какой настойчивый! Просто до неприличия!.. Ладно, ответь. Лопнешь ведь сейчас от любопытства.
— Алле! — прокричал в трубку Чайкин.
Через мгновение глаза его округлились, губы скривились с застывшим на них вопросом.
— Понял! Уже выдвигаюсь!
Чайкин отключил телефон и несколько секунд пялился на него. И вдруг подскочил как ошпаренный.
— Срочный вызов! Чэ Пэ!
— Похоже, твоя подружка-актриса тебя все же кое-чему научила. Сыграл талантливо, — произнесла Екатерина Андреевна, встав в дверях и сложив руки.
— Ты о чем?
— Я об этом избитом трюке с вызовом. По-моему, ты с ним уже прокалывался.
— Теть Кать, да ты что!
— Понятно! Решил, как вы там выражаетесь, свалить, чтобы отлынуть от уборки. А мы, между прочим, еще неделю назад договорились.
— Как ты могла такое подумать! — Чайкин чуть не задохнулся от нахлынувшего возмущения и обиды, у него даже слезы на глаза навернулись. — Там… там взрыв! Жертвы! В парке!
Лицо Екатерины Андреевны сразу приняло озабоченное выражение.
— Ты не шутишь?
— Да какие шутки!
— Что, прямо взрыв? — встревоженно переспросила Екатерина Андреевна. — А что взорвалось?
— Пока неясно, — ответил Чайкин, натягивая кроссовки.
— Погоди! — решительно произнесла Екатерина Андреевна и, сняв передник, повесила его на вешалку. — Я с тобой!
Екатерининский парк… Как всегда, прекрасен. Особенно в мае. Воздух, насыщенный ароматом сирени, кружит голову и вызывает в памяти самые романтические эпизоды молодости. Погода стояла безветренная, поверхность пруда казалась застывшим желе, лишь утки, рассекая грудью темную воду, оставляли позади себя некое подобие ряби. Щебет бесчисленных птах радовал слух. И все было бы замечательно, если бы посреди всей этой красоты не было того, кто все это портил одним только своим присутствием, — человека. Точнее, людей. Шумных, суетливых, разбрасывающих мусор на каждом шагу. Если бы их не было, это был бы просто райский сад…
Первое, что бросалось в глаза, — толпа зевак. Людям всегда не терпится поглазеть на что-нибудь необычное, особенно если это место трагедии. Территория, прилегающая к пруду со стороны лодочной станции, была оцеплена. Над толпой возвышались мигалки «скорой помощи», чуть в стороне скромно припарковалась полицейская «Лада».
По огороженному лентой участку шныряли полтора десятка полицейских, в форме и без. Чайкин, забыв про тетю, сразу бросился к ним. Екатерина Андреевна огляделась и увидела капитана Завадского, старшего коллегу и напарника Чайкина, которого она упорно называла его начальником. Он стоял возле открытой машины «скорой помощи» и беседовал с сидящим в ней молодым человеком лет двадцати восьми, в мокрой одежде и с перебинтованной головой.
— Значит, вы утверждаете, что никакой ссоры между вами не было?
— Нет, конечно! — с жаром отвечал молодой человек. — Ну… только она за что-то на меня рассердилась.
— Подробнее.
— Как же я могу подробнее, если я понятия не имею, что на нее нашло?
— И вы понятия не имеете, что там, в воде, взорвалось?
Молодой человек пожал плечами.
— У нее ничего в руках не было. Мой телефон она за минуту до этого в воду бросила…
— Что за телефон?
— Обыкновенный… Взяла и швырнула в воду. А потом сама… Она была такая злая! Я даже испугался.
— Но не хотите же вы сказать, что ваша девушка от злости сама взорвалась, как бомба?
— Митя! — донеслось их толпы.
Не обращая внимания на пытающихся задержать ее полицейских, к машине «скорой помощи» рвалась высокая брюнетка в красном кожаном пиджаке, короткой черной юбке и красных туфлях на высоком каблуке.
— Лена? — удивленно воскликнул молодой человек.
— Вы кто такая? — проворчал Завадский, повернувшись к девушке.
— Заболоцкая Елена Ивановна.
— Очень приятно, Елена Ивановна! — буркнул Завадский, всем своим видом показывая, насколько ему это неприятно. — Что вам нужно?
— Я хочу знать, что здесь происходит!
— Я, кстати, тоже.
— И по какому праву вы допрашиваете Митю… Дмитрия Федоровича.
— А вы ему, собственно, кто?
— Я ему, собственно, невеста.
— М-да, любопытно! А погибшая девушка, с которой Дмитрий Федорович катался на лодке, и от которой теперь осталось только… Она ему кем приходится?
Завадский посмотрел на молодого человека.
— Какая девушка? — воскликнула Заболоцкая. — Кто погиб? Митя! Митенька!
Она бросилась к молодому человеку и принялась его с жаром обнимать. Сам молодой человек выглядел совершенно растерянным и, похоже, даже не знал, как реагировать.
— Немедленно отпустите его! — потребовала Заболоцкая, повернувшись к Завадскому. — Он ранен!
— Пустяки! — отмахнулся Завадский. — Царапины.
— Он мокрый!
— Высохнет.
— Да как вы можете!
Она бросилась на Завадского с кулаками.
— Ну все, довольно! — рявкнул Завадский и, схватив Заболоцкую, передал ее с рук на руки подоспевшим патрульным.
— Отпустите! — вопила, брыкаясь, Заболоцкая пока полицейские оттаскивали ее за линию оцепления.
— Чайкин! — позвал Завадский, увидев напарника. — Поехали. Тут без нас разберутся. А вам, гражданин Морозов, — обратился он к молодому человеку, — придется проехать с нами. Пройдемте!
— Я так и не понял, что тут произошло, — признался Чайкин, сев в машину.
— А никто не понял, — ответил Завадский. — Даже сам участник происшествия. Да, Морозов?
Он обернулся к сидящему на заднем сидении молодому человеку. Тот молчал.
— И спросить не у кого, — продолжал Завадский, — потому что гражданка Ионова Эс Вэ сейчас находится по дороге в морг. С оторванной головой. А оторванная голова, как известно, хранит молчание. Да, Морозов?
— Ну, что вы все время… — не выдержал Морозов и заплакал.
— Вот, Чайкин, классическая реакция человека, осознавшего, что совершил убийство, — раскаяние. Только гражданке Ионовой это уже не поможет.
— Сан Саныч, а вы уверены? — тихо спросил Чайкин.
— Ты сомневаешься? — отозвался Завадский, вырулив, наконец, на улицу и вдавив педаль газа в пол. — Или у твоей тети есть другие версии?.. Что смотришь? Можно подумать, я не заметил, как она шныряла в толпе. Ты зачем опять притащил ее на место происшествия?
— Я не тащил, — смутился Чайкин. — Она сама.
— Что значит «сама»? Откуда она узнала? В новостях передавали?
— Я потом объясню.
Тем временем Екатерина Андреевна уже обошла всю толпу и со свойственной ей интеллигентной прямотой расспросила зевак о случившемся. Поняв, что больше от них ничего не узнать, Екатерина Андреевна огляделась и приметила маячившие поодаль две фигуры в оранжевых жилетах.
— Ага! Вас-то мне и надо! — воскликнула Екатерина Андреевна и направилась к стоявшим в обнимку с метлами старому таджику Сархату и его молодому земляку Анзуру.
— Сан Саныч, допросная занята, — сказал Чайкин, заглянув в кабинет.
— Ладно, веди его сюда, — отозвался Завадский, сидя за столом, заваленным бесконечными бумагами. — Кто-нибудь когда-нибудь наведет тут порядок?
— Антонов, веди сюда! — крикнул Чайкин в коридор.
Через несколько секунд помощник дежурного завел в кабинет Морозова.
— Садитесь, — сказал Завадский, кивая на свободный стул.
— Спасибо, — пробормотал Морозов, глядя под ноги, и присел.
— Итак, гражданин Морозов Дмитрий Федорович, — сказал Завадский, сгребая в кучу документы со стола и передавая их Чайкину, — я вижу, вы уже немного обсохли. А то ваша невеста, или кем она вам приходится, так о вас беспокоилась, что не дала нам с вами спокойно поговорить.
— Она мне не невеста, — буркнул Морозов.
— Ну, со своими бабами вы сами будете разбираться, кто вам невеста, а кто просто так, на лодке покататься…
— Мы со Светой собирались пожениться! — вскричал Морозов, вскочив, и тут же снова опустился на стул под пристальным взглядом Завадского.
— Давайте-ка без эмоций. Факт гибели гражданки Ионовой Светланы… — Завадский заглянул в протокол, который извлек из своей потрепанной кожаной папки. — Владимировны вы, я полагаю, отрицать не будете?
Морозов молчал.
— Хорошо. И то, что смерть наступила при весьма необычных обстоятельствах — при взрыве, — вы тоже отрицать не станете, так? Остается выяснить, что послужило причиной взрыва и кто этот взрыв устроил. Полагать, что его устроила сама гражданка Ионова, как минимум, нелогично. Остаются те, кто был поблизости. А это, гражданин Морозов, вы.
— Но я же…
— Да, да, я знаю, вы мне уже все рассказали. — Завадский похлопал ладонью по лежащему на столе протоколу. — Или не все?
— Все, — выдохнул Морозов
— У вас есть последний шанс чистосердечно во всем признаться.
— Но мне не в чем…
— Хорошо, так и запишем. Чайкин, — позвал он, но, не получив ответа, рявкнул: — Чайкин!
Задумавшийся на мгновение Чайкин подпрыгнул от неожиданности.
— Я!
— Иди узнай, привезли свидетелей?
— Ага.
Чайкин выбежал в коридор и нос к носу столкнулся с Екатериной Андреевной.
— Ты?
— А разве не похоже? — сострила Екатерина Андреевна.
— Но мы же договаривались, что ты не будешь сюда приходить!
— Послушай, Андрюша, я обещала, что не буду мешать тебе в работе, но я не говорила, что не буду помогать.
— Помогать? Теть Кать, да чем ты можешь тут помочь? Все же и так ясно! Парень повздорил со своей девушкой и сбросил ее в воду…
— С бомбой на шее?
— Ну… это еще пока не ясно. Но мы над этим работаем.
— Работаете? — усмехнувшись, переспросила Екатерина Андреевна. — Ну-ну! Я бы на вашем месте обратила внимание на эту странную девицу в красном пиджаке, которая заявила, что она его невеста.
— А при чем здесь…
— Вот это и надо выяснить. Уж очень неожиданно она появилась.
— Ладно, теть Кать, я тебя понял. Подумаем. Ты извини, мне надо за свидетелями сходить. А ты пока…
— Я подожду здесь.
— Слушай, может, не надо? Если Завадский тебя увидит…
— Я подожду здесь, — настойчиво повторила Екатерина Андреевна.
Завадский нетерпеливо крутил в руках карандаш, искоса поглядывая на молчаливого, растерянного и якобы ничего не понимающего Морозова. Однако старый сыскарь и не таких артистов встречал на своем веку. Стоит предъявить ему парочку свидетелей да еще каких-нибудь улик, как он сразу сломается и все расскажет. Только на явку с повинной он уже может не рассчитывать. Получит по полной программе.
Завадский кашлянул и, поднявшись из-за стола, подошел к окну. Карандаш в его руке затрепетал и хрустнул пополам. И в это мгновение дверь кабинета отворилась.
— Где тебя черти носят? — воскликнул Завадский, но тут же взял себя в руки, увидев вошедших следом за Чайкиным свидетелей.
Это была пожилая пара: мужчина в поношенном костюме, с пугливым взглядом, и дородная дама, тоже в костюме, только новом, на голове ее сидела совершенно неподходящая к костюму шляпка, из-под которой сквозь толстые очки зыркали два пристальных, как оптический прицел, глаза.
— Прошу садиться, — сказал Завадский.
— Ну, что там? — спросила Екатерина Андреевна выскочившего из кабинета Чайкина.
— Свидетели дают показания, — ответил тот. — Говорят, что видели, как парень с девушкой на лодке дрались.
— Оба говорят?
— Нет, говорит только тетка. Мужик лишь поддакивает.
— А разве свидетелей не по отдельности надо опрашивать?
— Ой, теть Кать, не в этом случае. Короче, похоже, парень влип по полной программе. Он виновен, это бесспорно.
— Андрей, я тебе уже не раз говорила: никогда не делай поспешных выводов.
— Да, да, я помню. И еще ты говорила про ту брюнетку в красном пиджаке…
— А вот и она, — шепнула Екатерина Андреевна. — Легка на помине.
Чайкин резко обернулся. По коридору, слегка покачивая бедрами, плыла та самая брюнетка. Вернее, Чайкину очень хотелось, чтобы она плыла — это было бы действительно красивое зрелище. Но все обстояло иначе. Заболоцкая налетела на него словно ураган.
— Где он?
— Кто? — машинально спросил Чайкин, хотя и так было ясно, о ком спрашивает Заболоцкая.
— Вы за кого меня принимаете?
— Послушайте, — взяв себя в руки, проговорил Чайкин, — вы…
— Нет, это вы послушайте! — перебила его Заболоцкая. — Думаете, это сойдет вам с рук? Хватаете невинного человека, сажаете в тюрьму…
— Его еще никто никуда не сажал.
— Тогда где он?
— Его сейчас допрашивают.
— Допрашивают? — Заболоцкая всплеснула руками. — Как какого-то преступника! Бедный Митенька!.. А ну, ведите меня к нему, немедленно!
На шум в противоположном конце коридора уже собралось несколько полицейских, с интересом наблюдавших за этой сценой.
— Послушайте, милочка, — вмешалась Екатерина Андреевна, — право, не стоит так горячиться. Этим вы Митеньке никак не поможете.
— Вы знаете Митю? — резко обернувшись, спросила Заболоцкая. — Вы кто?
— Я его не знаю. Вы сами только что произнесли его имя. Кстати, а как его полное имя?
— Дмитрий Федорович Морозов.
— Отлично!
— Что значит «отлично»? Вы свидетель?
— Нет, увы, я даже не свидетель. Но я могу вам помочь.
— Каким образом?
— Давайте присядем.
— С какой это стати?
— Поверьте моему большому жизненному опыту, — доверительным тоном произнесла Екатерина Андреевна. — Еще Публилий Сир сказал, что разгневавшийся всегда считает, что может больше, чем может.
— Кто такой Публилий Сир?
— Древнегреческий поэт.
— Но… я только хочу справедливости, — понизив голос, сказала Заболоцкая и опустилась на стул.
— Очень хорошо, — ответила Екатерина Андреевна, усаживаясь рядом. — Только гнев не уживается со справедливостью, как ястреб с голубем.
— Это тоже… Публилий?
— Нет, это Болеслав Прус, — ответила Екатерина Андреевна, незаметно кивнув Чайкину, который поспешил скрыться в кабинете. — Польский писатель девятнадцатого века, — пояснила она в ответ на скривившуюся в вопросительной гримасе физиономию Заболоцкой.
Некоторое время сидели молча.
— Вас как зовут? — прервала молчание Екатерина Андреевна.
— Лена.
— Очень приятно! Екатерина Андреевна.
— И мне.
— Вы сказали, что вы его невеста.
— Да, — неохотно ответила Заболоцкая. — Бывшая. Мы с Митей встречались три года и уже собирались пожениться, пока не появилась эта…
— Значит, вы на нее были очень рассержены?
— Еще бы! Свалилась как снег на голову со своим пуделем.
— Пуделем?
— Ну да! Митя, он же ветеринар. Мы с ним в лечебнице познакомились. У меня тогда кошка была, старенькая, совсем больная. В общем, я попросила ее усыпить… Когда все произошло, я не выдержала и расплакалась. Почувствовала себя такой одинокой… А Митя меня пожалел. Ну и…
— А почему расстались?
Заболоцкая пожала плечами.
— Я считаю, что это было ошибкой. И это была не моя инициатива.
— Может, ему чего-то не хватало?
— Всего ему хватало. Все у нас было хорошо, пока… Он словно с цепи сорвался. Бросил все и ушел. К ней. Я думала, с ума сойду. Два месяца не могла прийти в себя. Только-только начала понемногу успокаиваться, а тут… Иду по парку, вижу его. А вокруг все шепчут: убил, убил. Да не мог он этого сделать, он же доктор! Хотя и ветеринар.
— Да, непохоже, — проговорила в задумчивости Екатерина Андреевна. — А вы кем работаете?
— Я? — Заболоцкая махнула рукой. — Пытаюсь внести вклад в возрождение отечественной науки. А вы?
— О! Я свой вклад уже внесла.
— А… что вы здесь…
— По семейным делам. Здесь работает мой племянник. Внучатый.
— Это тот молодой человек, с которым вы беседовали?
–Да.
— Он ведь занимается делом Мити?
— Ну, насколько я понимаю, никакого дела еще нет…
— Как же я за него волнуюсь! — воскликнула Заболоцкая. — Ведь они запросто могут осудить невинного человека.
— Милочка, я вряд ли открою вам что-то новое, но человека осуждает суд. Полицейские просто ищут доказательства.
— Ну да, знаю я. Они любые доказательства найдут…
— Нет, нет, вы ошибаетесь, уверяю вас. А по телевизору, на который вы, вероятно, готовы сослаться, не всегда показывают вещи такими, какими они есть на самом деле. Особенно в кино. Поверьте мне, это честные, благородные люди, — сказала Екатерина Андреевна, кивая на кабинет Завадского.
— Если они такие благородные, почему они даже не дали мне поговорить с Митей?
— Всему свое время.
— А я не хочу ждать! Не могу! Мне нужно сейчас с ним поговорить, выяснить, что случилось. Может, ему моя помощь нужна?
Заболоцкая смолкла и потупилась. Глаза ее заблестели, она прикусила нижнюю губу.
— Знаете что? — сказала Екатерина Андреевна, вставая. — Я постараюсь вам помочь. — Она улыбнулась, увидев, как засияло надеждой лицо Заболоцкой. — Обещать ничего не буду, ибо начальник моего племянника — сущий деспот, но во всяком случае попытаюсь.
Она решительно подошла к кабинету и распахнула дверь.
— И почему я не удивлен? — воскликнул Завадский.
— Теть Кать! — зловеще прошептал Чайкин, подскочив к ней.
— Мне надо с вами поговорить, — заявила Екатерина Андреевна.
Мгновение Завадский смотрел на нее прямо в упор, словно прикидывая, пристрелить ли эту старуху прямо сейчас или отложить удовольствие на после обеда.
— Спасибо. Можете быть свободны, — обратился он к свидетелям, которые с интересом разглядывали Екатерину Андреевну. — Чайкин, проводи товарищей.
Пожилая пара поднялась и, оглядываясь, направилась к двери.
— До свидания! — нарочито ласково произнес Завадский и зачем-то эксцентрично, по-чаплински, помахал рукой, когда свидетели, уже стоя в дверях, снова оглянулись.
Чайкин вышел вслед за ними. В комнате остались Екатерина Андреевна, Завадский и Морозов.
— Ну, и о чем вы хотели поговорить? — с трудом сдерживая негодование, процедил сквозь зубы Завадский.
— О нем. — Екатерина Андреевна кивнула на Морозова.
— Простите? — Завадский сунул в рот сигарету.
— Попрошу вас не курить в помещении! И почему вы до сих пор не предложили даме сесть?
— А вы так торопитесь сесть?
— Только не надо меня подкалывать вашими ментовскими штучками! — неожиданно выдала Екатерина Андреевна.
Завадский, опешив, зажевал сигарету и, почувствовав на языке горечь табака, принялся яростно отплевываться.
— Ну, знаете ли… — только и произнес он.
Таких жаргонизмов от интеллигентной старушки-переводчицы, бывшего сотрудника МИДа и еще неизвестно чего, Завадский никак не ожидал. Даже Морозов будто встрепенулся и с любопытством уставился на Екатерину Андреевну.
— Присаживайтесь, — взяв себя в руки, прохрипел Завадский. — Слушаю вас.
— Так-то лучше. Благодарю. — Екатерина Андреевна опустилась на краешек стула. — Прежде всего, я полагаю, что обвинения, выдвинутые против Дмитрия Федоровича, поспешны и не обоснованы…
— Вы его знаете?
— Не имею чести. Но в коридоре сидит его девушка, по имени Елена, и я считаю, что вы обязаны позволить им поговорить. В особенности если вы намерены задержать его до утра.
— Вообще-то у нас есть сорок восемь часов.
— Тем более.
— Сан Саныч! — сказал Чайкин, заглядывая в кабинет. — Тут…
— Я знаю, — фыркнул Завадский. — Ну, хорошо. — Он повернулся к Екатерине Андреевне.
Ему вдруг пришло в голову, что, может, старуха, права, и Морозов, размякнув от свидания с этой девицей, кем бы она ни была, даст-таки признательные показания.
— Пригласи, — сказал он Чайкину. — Морозов, у вас будет ровно пять минут. И… общаться будете в нашем присутствии.
— Митя! — вскричала Заболоцкая, бросаясь к Морозову. — Митя, что они с тобой сделали?
— Да ничего…
— Ты ранен? Тебе больно?
— Нет, уже нет. Так…
— Говори скорее, что произошло? А то про тебя уже такое судачат! Я чуть с ума не сошла.
— Я… не знаю.
— Как же так, Митя? Все говорят о каком-то взрыве.
Завадский с Чайкиным, отойдя в сторону, с любопытством наблюдали за этой сценой. Екатерина Андреевна тоже не спускала глаз со странной парочки.
Ее все время мучил один вопрос и, не выдержав, она наконец спросила:
— Скажите, Лена, а что вы делали в парке?
— Я? — Заболоцкая обернулась и секунду смотрела на Екатерину Андреевну с недоумением. — Гуляла.
— Сколько с тобой живу, столько не могу понять: почему мы всегда завтракаем в комнате, а чай вечером пьем на кухне? — сказал Чайкин.
— Вот в этом твоя проблема, Андрюша, — ответила Екатерина Андреевна, подавая ему перламутровую чашку с дымящимся крепким чаем. — Ты никогда не задаешь интересующие тебя вопросы вовремя. А это одна из важнейших черт настоящего сыщика.
— Я не сыщик, я полицейский.
— Хороший полицейский должен быть сыщиком.
— Ой, ладно, теть Кать, я уже это слышал. Ты так и не ответила на мой вопрос.
— Про вечерний чай?
— Ну да.
Екатерина Андреевна пожала плечами.
— Привычка.
— Что значит «привычка»?
— Привычка — это сила, которая не дает миру разлететься на тысячу мелких осколков, — процитировала Екатерина Андреевна.
Конец ознакомительного фрагмента.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Практическая химия предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других