Физика

Елена Сергеева, 2023

Их история была пронзительной, глубокой и сложной. Их связала общая химия и химия любви. Вот только обстоятельства смогли разлучить тех, кто верил, что будет вместе всегда.Спустя время судьба неожиданно столкнула их снова. В другом городе, в стенах другого заведения…Смогут ли они преодолеть физику притяжения, присоединившуюся к химии чувств?Или готовы простить прошлые ошибки и разобраться с новыми препятствиями?

5 глава. Мазохизм

Выйдя из кабинета, второй раз оглядываюсь, но Ани нигде не вижу и направляюсь в пятую палату.

Знакомлюсь с пациентами, начинаю рассказывать, как важен для диагностики Холтеровского мониторирования дневник наблюдения и что без их помощи я не смогу правильно его заполнить.

Живенький старичок Абрамкин заявляет:

— А у нас утром девочка была симпатичная и уже ввела в курс дела по полной программе.

— Какая девочка? — торможу я.

— Аниса… — он оборачивается к соседу с кровати напротив.

— Аминовна, — подсказывает тот.

Хмурюсь.

Лешин решил дать мне не просто бессмысленное задание, а еще и которое уже выполняет Аня?!

Жесть!

Рассчитываю, это временная проверка на целеустремленность, потому что приехал я сюда не возиться с бумажками, а учиться оперировать.

Завершаю свою бесполезную работу и иду договариваться насчет анализов, надеясь, что это задание не было продублировано, и Аня не опередила меня.

Мы же не играем, кто кого сделает!

Дальше день тянется скучно и медленно. Продолжаю опрашивать и записывать, знакомлюсь с персоналом.

Медсестры пытаются заигрывать, но я сразу воздвигаю стену субординации. Пусть лучше считают, что я зажравшийся сноб, чем потом придется отбиваться от их назойливости.

За целый день с Аней пересекаюсь всего пару раз, да и то мельком. За ней хвостом ходит тот придурок блогер, и я чувствую, что первая неприязнь скоро перерастет в устойчивое неприятие.

«Притормози!» — кричит здравый смысл. — «Она уехала от тебя. Прошло столько лет! Ты же не думал, что такая красивая девушка до сих пор одна?!»

От этой мысли противно щемит в груди отголосками пережитого «инфаркта».

Не думал, да и думать об этом не могу.

Головой понимаю: это нормально, жизнь продолжается и прочее, но я был ее первым мужчиной и хотел быть единственным.

Посмотри в зеркало, в глаза парню, который уже год как живет с другой, и утрамбуй свои хотелки.

Да, глупо ждать от Ани того, чего не выполняю сам, но от одной мысли, что кто-то может прикасаться к ней, ласкать ее, меня накрывает бешенство, сносящее здравый смысл и спокойствие.

— Алабина, почему прохлаждаешься? Ты выполнила задание? — слышу голос Лешина и Анино объяснение:

— Я жду Максима Шевцова.

Мужчина вскидывает брови.

— А Шевцов не в состоянии сам дойти до кабинета?

Шевцов — это тот додик?

Он мне тоже не нравится. Особенно потому, что она его ждет.

Поддерживаю руководителя двумя руками.

Девушка послушно начинает перемещаться в сторону кабинета заведующего, а я иду следом и любуюсь ей.

Мазохизм?

Да, чистой воды.

Но мое тело не подвластно разуму и существует отдельно.

Не могу я выдернуть ее из себя!

За столько лет не получилось…

Даже факт, что она меня бросила, не отрезвляет.

Слишком глубоко впустил, слишком сильно проросла она во мне…

Мы входим в кабинет, и Лешин, развалившись в своем кресле, которое того и гляди рухнет под его массивным телом, спрашивает меня:

— Матвей Николаевич, предоставим будущей женщине-хирургу первое слово?

Слышу стеб в его словах, но не улавливаю, почему.

Нет, я, конечно, выпал в прострацию, узнав, что Аня решила стать хирургом, но не потому, что она девушка, а оттого, что раньше та не озвучивала мне ничего подобного.

После ее исчезновения я вообще решил, что Аня передумала поступать в медицинский, поскольку в Питере в профильных вузах ее имени не было в списках поступивших абитуриентов, как и в городах недалеко от места ее рождения, которые я штудировал. А она, оказывается, уехала в Москву.

Киваю и поворачиваю голову в сторону девушки.

— Давайте с Федосеева начнем. С первого раздела.

Аня набирает в легкие воздух, но в это время в кабинет входят опоздавшие.

Лешин хмурится.

— На будущее, если у меня нет операции, на ковер ко мне в 17.00 без опозданий.

Эти двое из ларца почти синхронно кивают, и снова все взоры обращаются на Аню.

Она волнуется. Вижу, как бешено бьется под кожей венка на шее, которую любил целовать, как теребит пальчиками листок.

Ох, как я обожал ее пальчики. Нежные, трепещущие, возбуждающие…

Стоп.

Что за мысли?!

Свихнулся от неожиданной встречи?!

Я так увлекаюсь своими воспоминаниями, что пропускаю начало ее речи, и только громкий голос Алексея Леонидовича возвращает меня в действительность.

— Сердцебиение большой амплитуды? Вы серьезно? — он кривит губы и продолжает: — Сразу перед глазами возникает маятник Фуко.

— Я записывала то, что говорил больной, — оправдывается девушка.

— Какой тогда был смысл в вас?

Она молча смотрит на него, и он делает отмашку.

— Ладно, продолжайте.

Аня щебечет:

— Нытье рук. Резь в загрудине.

Сразу дифференцирую: предположительно стенокардия.

Девушка переходит ко второму пункту основы жизнедеятельности и начинает:

— Получасовая прогулка после обеда перед тихим часом, нормальным шагом. Во время прогулки никаких неприятных ощущений в области сердца не чувствовал.

— Стоп.

Аня замирает, а Лешин обращается ко мне:

— Звезда Питера, что написали вы в этом пункте у Федосеева?

— Дневная прогулка — тридцать минут. Ощущения — норм.

Улыбается.

— Чувствуете разницу?

— Да, — выдыхает она. — Кратко и четко.

— Вот именно! Вы не сочинение пишете на тему: «Как провел каникулы в больнице Федосеев», а кратко излагаете важные факты, которые позволят мне не выискивать суть в бредятине, которой начитался уже за свою жизнь, а сразу зацепиться и уловить ее.

Девушка стоит расстроенная, как будто схлопотала двойку за невыученный урок, а мне, помимо логики и здравого смысла, хочется прижать ее к себе, утешить.

Где вся моя злость?

Где обида на нее?

Увидел и поплыл?

Не могу себе позволить ничего подобного и только мысленно посылаю ей свои флюиды, чтобы она не расстраивалась.

Неожиданно замечаю, как клоун Шевцов берет Аню за руку и сжимает ее пальчики. Но это еще не все! Девушка не отдергивает, не осторожно освобождает свою руку, а позволяет ему держать себя.

Как это понимать?

Мне охренеть, как это не нравится!

Скриплю зубами, подавляя раздражение.

Знаю: давно не имею на нее никаких прав, но, черт возьми, происходящее невыносимо!

Злюсь на себя за то, какой мягкотелый, на нее за то, что она имеет надо мной сумасшедшую власть, на этого ее утешителя.

Меня бомбит так, что мой триумф перед Левиным сдувается, как сливки, выдавленные из банки. Да и нет у меня желания утирать девчонке нос. Вот влепить в нос ее приятелю — другое дело.

Лешин, получив моральное удовлетворение, что спустил девушку на землю, принимается слушать и троллить заносчивого парня в очках и этого, от которого завожусь с пол-оборота, после чего отпускает всех, кроме меня.

Удивлен таким повышенным вниманием ко мне. Но едва мужчина начинает говорить, понимаю, что его в большей степени интересую не я, а мой бывший профессор, рекомендовавший мне направиться в ординатуру именно сюда. Он был когда-то наставником Лешина.

Алексей Леонидович отпускает меня минут через десять, и я оказываюсь в пустом коридоре, кручу головой в поисках Ани, и, не найдя ее, направляюсь к лифту, испытывая противоречивые чувства.

Эйфория от неожиданной встречи прошла, и осталось горькое разочарование: она даже не подождала меня. Вроде ведь хотела поговорить.

А чего меня ждать?!

Этот Шевцов, наверняка ее парень. Сразу утешать бросился, когда та под раздачу попала, вот и увел девушку от меня подальше.

Вздыхаю.

Смирись. Она несвободна.

И ты тоже!

Забыл?!

Все, что было — прошлое, пусть и незабываемое.

Телефон вырывает меня из вихря моих размышлений, и я отвечаю:

— Привет.

— Привет. Как ты без меня?

— Привыкаю.

— Эй! Что за мысли такие, — звенит Лана. — Я тебе сейчас столько секси фоток пришлю, что все бросишь и купишь билет на первый самолет в Питер.

Улыбаюсь. Это в ее духе.

— Я только из больницы вышел.

— Значит, не скучал?!

— Некогда было.

— Что-то случилось? — словно преобразовавшись в электрический сигнал и проникнув с помощью радиоволн в меня, спрашивает девушка.

— Нет.

Выходит не слишком убедительно, и она продолжает:

— Ты как будто говоришь со мной, а сам далеко.

Если бы ты знала, как далеко, не медлила с переездом, плюнула на отработку и прилетела меня спасать.