В руках Ирбиса

Елена Ласк, 2022

Раньше… Появившись в моей жизни со своими напором, настойчивостью, нахрапом, он заставил поверить, что во мне может заинтересовать не только смазливая внешность и нетронутое тело. Я запала на его прямолинейность, которая граничила с бесстыдством, но завораживала. Никто и никогда не смотрел на меня так, как он, но когда в глазах, которые смотрели на тебя как на чудо, появляется лютая ненависть, становится страшно от осознания, что в человеке умерла часть тебя самой, которую ты отдала ему, доверив. Он забрал то, чего до этого добивался пробираясь к сердцу, медленно приручая, обещая, не давая обещаний. …теперь… – Давай, добей. – Даже не мечтай… Продолжение первой части истории под названием "В лапах Ирбиса". Содержит нецензурную брань.

Глава 14

Когда Павел вёз меня в дом Виктора после рабочего дня, у меня наконец появилось время подумать. Мой немногословный водитель прекрасно знал, что в его присутствии я всегда не в настроении и общаться с ним не собираюсь. Причину он тоже прекрасно знал — мне не о чем было говорить с человеком, докладывающим Виктору о каждом моём движении и слове. Было странно, что Павел недоволен этим фактом. Ему бы радоваться, ведь чем меньше мы общаемся, тем выше его шанс больше никогда не оказаться на складах. Сейчас он посматривал на меня в зеркало заднего вида, будто собираясь заговорить, но одного моего взгляда хватило, чтобы он понял, что я просто его растерзаю. Именно в тишине машины я поняла, что меня тяготит — я больше ничего не решала и не могла распоряжаться своей жизнью. Раньше я упорно этому сопротивлялась, но события последних недель меня сильно подкосили. Самым паршивым было то, что даже пытаться не хотелось. Дом — работа, работа — дом. Отличный маршрут моей жизни, за которую боролись столько людей, но не я.

Снова перевела взгляд на зеркало заднего вида. Смертник Паша всё же не угомонился, я поймала момент, когда он резко отвёл взгляд с моего отражения на дорогу. Может сказать Виктору, что он ко мне пристаёт, только как-то не хочется реально становиться повинной в чьей-то смерти, ну или инвалидности. Чёрт. Я же никогда не была кровожадной. Человек просто выполняет свою работу, делая то, что ему приказали, а не как некоторые, сначала втёрлись в доверие, чтобы потом уехать по делам, забрав с собой мою кошку. Интересно, неужели Шмель ни разу не поинтересовался как у меня дела. Если это так, то видеть его ни в качестве няньки, ни надзирателя я не желаю. Пусть его сошлют на склады, с глаз долой. И снова накатила непонятная злость. Или это не злость?

— Останови у ближайшей аптеки. — Обратилась к так и не угомонившемуся Павлу.

— Вам плохо? — Вот зачем он выкладывает себе дорожку на склады? Видит же, что я не в настроении. И неужели нельзя было задать вопрос как-то по-другому, а не так, что у меня внутри всё окончательно скрутило. — В смысле, у вас что-то болит? — Вовремя поправился, заметив моё поганое настроение. Даже как-то приятно, что он побаивается меня. Ладно, не меня, а Виктора, и того, что он может с ним сделать, если я поведу себя как сука, что очень, очень, очень сильно хочется сделать.

— Не твоё дело.

— Виктор Кириллович велел сразу после работы везти вас домой. Остановки не желательны.

— Неужели.

— Остановки только в экстренных случаях. — Говорит, а сам нервно сглатывает, уже понимая, что я завелась, как и тогда под дождём, и теперь пойду до конца, что обязательно закончится плохо.

— Начавшиеся месячные достаточно экстренный случай?

— Скоро будем проезжать небольшой торговый центр там есть аптека. — Произнес, предварительно прочистив горло, попутно набирая сообщение на телефоне. Интересно, Виктору, или машине с охраной, которая едет за нами.

Виктор так и не угомонился со своей паранойей. Мне же после встречи с Ирбисом в туалете его офиса уже не страшно, даже если она мне привиделась. Тошно, гадко, но не страшно. Хотя это может быть из-за того, что я не помню большую часть этой встречи. Только его прикосновения, вкрадчивые, обманчиво нежные. И сразу контрастом в голове другие его прикосновения, жадные, грубые, жестокие, впивающиеся не только в кожу, но и в нервную систему.

Павел замялся у входа в аптеку, буркнув, что подождёт у входа. Мне это было на руку, незачем ему знать, что я покупаю. Милая девушка-фармацевт аккуратно уложила мои покупки в непрозрачный картонный пакет с рекламой презервативов и пробными образцами, который я решила подарить Павлу, ему нужнее.

Сразу после аптеки, направилась в туалет, чтобы следовать своей легенде. Павел держался от меня на расстоянии, напряжённо осматриваясь по сторонам, будто меня действительно вот-вот украдут. Лично убедившись, что в туалете никого нет, меня наконец оставили наедине с прокладками, которые мне уже давно были не нужны. Выложила упаковку из пакета, решив оставить на столешнице рядом с раковиной, может кому-то пригодятся. Мне уже вряд ли. После ночи с Ирбисом месячные ни разу не пришли. Тогда первое о чём я подумала, что беременна. Виктору, на одном из устроенных им допросов, я солгала, что день был неподходящий, у меня как раз была овуляция, я её всегда чувствовала. Каких только решений о судьбе ребёнка я тогда не приняла. Убивать его я не собиралась, но не представляла себя его матерью. Верное решение я тогда так и не придумала. Сдавшись доктору Разумовскому, узнала, что врачи дали мне нужные препараты, а тест, который я сделала был отрицательным, хотя страх, что всё же беременна ещё некоторое время меня не отпускал. Потом я думала, что это из-за травм, что организму нужно восстановиться. Потом сваливала всё на стресс. В конце концов я перестала об этом думать. Семью и детей я и раньше заводить не собиралась. Только доктор Разумовский как-то намекнул, что неплохо бы мне показаться его другу-психопату Клинскому. Даже не помню, что тогда ответила, только подобных намёков больше не было.

Переложила купленные препараты в сумочку, предварительно закинув в себя сразу две таблетки успокоительного, запив минеральной водой. Никакой химии. Всё с максимально натуральным составом на травах. Жаль снотворное в этой аптеке только слабенькое, может и не помочь. Мне нужно было выкарабкаться из состояния, в котором я находилась, и которое мне не нравилось.

Надо же. Я вроде как добилась своего — Виктор отпустил меня на работу, хоть и не хотел. Знал бы он как мне паршиво выполнять функции медсестры, зная, что в стенах больницы спасают жизни, проводят сложнейшие операции, ищут способ вылечить, пока я ставлю уколы бывшим наркоманам, с пропавшими венами, и зашиваю раны, на подсознательном уровне стараясь, чтобы шрамов не осталось.

Посмотрела на себя в зеркало. Выгляжу хорошо. Посмотрев на меня, никто не догадается, что внутри я вся исполосована. Красивая, ухоженная, наверняка в дорогущей одежде, а внутри всё та же изувеченная Ирбисом девушка, забившаяся в угол, и не желающая из него выходить. Что мне с ней делать? Как доказать, что можно жить дальше, почему она упорно не хочет выползти из этого чёртового угла.

— С вами всё в порядке?

Вынырнула из раздумий, натолкнувшись на мужское отражение в зеркале. Первая реакция — испуг. Лишь спустя несколько секунд, когда зрение сфокусировалось, а мозг заработал, я поняла, что это неугомонный Павел.

— Начальство беспокоится? — Ответила его отражению.

— Нет, я сам решил проверить.

Павел заметил на столешнице нетронутую упаковку прокладок. Его внимательность всё же доведёт его до складов.

— Ложная тревога. — Пояснила, обернувшись, кинув в него пакетом. Реакция у него хорошая, легко поймал. — Бонус, чтобы в твоей жизни было меньше беспокойств. Поехали.